Что бы кто ни говорил

— Ты меня слушаешь, Т/И? Замерев на ступенях, ты вскинула голову: оклик собеседницы выдернул тебя из омута мыслей, едва ли связанных с предметом беседы. — Эм-м, да, конечно. — И что скажешь, ты согласна? — С чем именно? — к стыду твоему, пришлось уточнить, ведь ты уже давно потеряла нить разговора. Твоя коллега Лидия, тоже аспирантка исторического факультета, неодобрительно поджала губы. — Я рассказывала о конференции, посвящённой новым методикам преподавания истории в школах. Ты бы хотела принять участие? Выступают, разумеется, в основном профессора, но для аспирантов тоже есть возможность… Лидия говорила и говорила — она умела быть слишком обстоятельной и занудной, даже когда речь шла об интересных вещах, — так что вы успели спуститься и выйти из здания университета, а ты успела опять погрязнуть в своих мыслях. Порыв не по-майски свежего ветра заставил машинально запахнуть лёгкий плащ. Солнце залило улицу и слепило, но пока почти не грело. Усилием воли ты заставила себя вновь прислушаться к Лидии: в конце концов, эта конференция — правда отличная идея, тогда как по сотому кругу прогонять в памяти концерт The Hatters — идея явно сомнительная. — Да, хотелось бы попробовать свои силы, — начала было ты, но тут же сбилась и умолка. Наверное, у тебя уже галлюцинации — показалось, что в скверике через дорогу, вальяжно прислонившись к дереву, стоял Личадеев собственной персоной. — Я бы… Я… — Тогда определись с темой, нужно поторопиться, оставить заявку, я тебе скину анкету, зарегистрируешься и начнёшь готовиться, я, кстати, тему уже выбрала… — зачастила Лидия. — Да-да, — отрешённо откликнулась ты, усиленно моргая, чтобы иллюзия развеялась. Это не помогло — Личадеев так и остался стоять, невозмутимо глядя прямо на тебя. На этот раз на нём не было шляпы, зато было чёрное пальто — к слову, весьма стильное, не похожее на те шутовские тряпки, в которых он выступал в клубе. — Я думаю, что Шляпники… — Что, прости? Ты стушевалась и неловко поправила шарф. — Не обращай внимания, просто оговорилась. Слушай, я безумно благодарна за информацию, но мне нужно ещё немного обдумать решение об участии, ладно? Я напишу сегодня вечером. Произнося это, ты уже переходила дорогу, оставляя недоумевающую Лидию позади. Ваш привычный путь к метро лежал в противоположном направлении, поэтому Лидия, чуть помешкав, продолжила его одна, хоть и оглядывалась на тебя, ну, а ты… Ты уже застыла перед Личадеевым с немым вопросом на лице. — Ку-ку, — сообщил он. — То есть, как там у тебя, — здравствуйте. — Здравствуйте, — ты попыталась совладать с голосом. — Какими судьбами? — Ну, типа, романтичное совпадение, счастливая случайность, всё такое, — Личадеев сохранил непроницаемое выражение лица, но в глазах плясали лукавые огоньки. — Давайте без глупостей, — сказала ты со всей доступной тебе строгостью. — Без глупостей? Миссия невыполнима. Ты обернулась на Лидию — та уже далеко ушла, хотя всё ещё косилась в вашу сторону, и видно было, что она по-прежнему считает происходящее в высшей степени странным. Ты тоже так считала. — Знаете, Павел, если вы явились, чтобы молоть всякую ерунду… — Хобби у меня такое, — он пожал плечами и примирительно улыбнулся на твоё сердитое фырканье. — Ладно, ладно, я просто позвонил твоей подруге. Она оставила свой номер Юрке, а воспользовался им я, спросил у неё, где можно тебя найти. Чтобы Зоя без твоего ведома устроила такое?! Да запросто, на самом деле. Если тебе при рождении не отсыпали ни грамма безбашенности, то Зое выдали двойную порцию, чтобы хватило на вас обеих. Ох и выскажешь ты ей всё, что думаешь, при следующей встрече! От негодования даже слов не осталось, ты только возмущённо сопела и открывала рот, не зная, с чего начать. — Я не собираюсь круглосуточно тебя караулить, не переживай. Хотя идея заманчивая, — Личадеев кинул ещё один хитрый взгляд поверх очков с желтоватыми стёклами. В них он, кстати, выглядел почти прилично, и, если бы ты не видела его на сцене, могла бы решить, что перед тобой — вполне интеллигентный молодой человек. — Так вот, не собираюсь, и вообще, у меня самые мирные намерения. Ты выжидающе скрестила руки на груди. — Мне показалось, что наша концертная программа — слишком хардкорный вариант для тебя, — продолжил он, и ты густо покраснела — в воображении тут же замелькали кадры, которые и так крутились в мыслях, не давая покоя. — Подумал, что можно начать заново. С цивильного. — У вас бывает что-то цивильное? Личадеев от души расхохотался. Его смех звучал на удивление приятно и мелодично, вызывая непроизвольное желание засмеяться вслед за ним. — Вот сама и решишь, бывает или нет, — он вытащил из кармана красочный флаер. — У нас через неделю прямой эфир на радио. Просто так в студию нельзя попасть, но по приглашению — без проблем. Вручив тебе флаер, Личадеев взлохматил волосы, и тебе на миг почудилось, что, вероятно, не ты одна сгораешь от неловкости — просто ему куда лучше удаётся маскировать стеснение. — Заглядывай, а? По крайней мере, там я срывать с себя рубашку не буду. — Как раз там-то можно было бы, ведь слушатели не увидят, — неожиданно для самой себя ляпнула ты. Он опять совершенно очаровательно рассмеялся. — Если серьёзно, не знаю, приду ли… Приглашение, которое ты теребила так, словно оно обжигало кожу, выскользнуло и закружилось, подхваченное ветром, но Личадеев его поймал прямо в воздухе и изящным жестом протянул тебе снова. — Ловко ухватили, — нехотя признала ты, задерживая взгляд на его ладони. — Я этими самыми пальцами аккордеон деру нещадно, — ухмыльнулся он. — Они чего только не вытворяют. Ты почувствовала, что снова заливаешься краской. Будь неладно выступление, которое постоянно вспоминалось и без ехидных намёков! «Эти самые пальцы» действительно порхали по клавишам с феноменальной скоростью, а увесистый аккордеон казался пушинкой, потому что ничуть не стеснял движений. Личадеев пританцовывал, извивался, разве что на голове не ходил, и всё это — не выпуская аккордеон из рук. Ну, а пресловутая рубашка, улетевшая в зрительный зал — как выбросить из головы этот эффектный жест и визги поклонниц, растащивших рубашку на лоскуты? Ты хотела бы сказать, что это низкопробное вульгарное шоу, очень хотела бы, но почему тогда так трудно было его забыть? Уже дома, отложив приглашение на дальний угол стола и стараясь не смотреть на него, ты ещё раз окунулась в воспоминания, пытаясь разложить по полочкам свои впечатления. Группы, игравшие перед The Hatters, тебе однозначно не понравились: слишком громкая и агрессивная музыка, никаких самобытных мелодий. Со Шляпниками дела обстояли немного иначе. В записи они тебя не зацепили, но в живом выступлении была какая-то химия — в том, как музыканты взаимодействовали между собой и с залом, в неожиданно затягивающем ритме песен, в бешеной энергетике. Тебе казалось, что каждый выкладывается на все сто процентов, рвёт душу, и не ради того, чтобы достучаться до зрителей, а просто потому, что живёт происходящим, каждую секунду проживает. Тембр вокалиста пробирал до мурашек, и ты прекрасно поняла, почему Юрий считается лидером группы. Но для тебя он был слишком брутальным, что ли, а вот Личадеев… Долговязый и нескладный, на сцене он преобразился. Ты не могла отвести от него глаз. И, пусть его вызывающую манеру держаться трудно было расценить как допустимую, нельзя не признать — зрелище завораживало. Поэтому, пожалуй, не стоило лишний раз искушать судьбу. Ты долго колебалась, но в итоге решила, что лучше не встречаться со Шляпниками снова. Они совсем не вписывались в твой образ жизни, будоражили и обескураживали. Если всего лишь один концерт так выбил из колеи, то что будет дальше? К счастью, Личадееву ты ничего и не обещала, просто забрала приглашение и сказала, что ещё подумаешь. Он не стал настаивать, засунул руки в карманы пальто и удалился, насвистывая, словно просто прогуливался, а вовсе не искал встречи с тобой. Если бы не приглашение, оставшееся у тебя, ты бы решила, что он тебе привиделся. Отдавая флаер Зое, ты почти не жалела. Сумасшедшая поклонница Музыченко, она верещала и прыгала до потолка, затискала тебя так, что трудно стало дышать. Одним словом, ты осчастливила подругу и заодно оградила себя от ненужных треволнений — так о чём тут жалеть, в самом деле? Личадеев, судя по всему, придерживался противоположной точки зрения. Через неделю после того, как Зоя сходила на радио, через неделю её восторгов, надоевших тебе хуже горькой редьки (и нет, ты ни капельки не завидовала), тебе только его появления не хватало! Однако, если глаза и уши не врали, он опять поджидал тебя около университета — и начал сразу с места в карьер: — Зря не пришла, эфир был огонь. И мы охуенно сыграли, лампово так. — Молодцы, — сухо сказала ты, радуясь, что на этот раз с тобой нет никого из знакомых, а значит, не придётся никому потом объяснять, что это за странный матерящийся субъект тут околачивается. — Зато ты не молодец, — заметил он без тени укора. — Я молодец, — возразила ты запальчиво. — Я отдала приглашение подруге, которая оценивает ваше творчество очень высоко. Усмехнувшись твоей манере изъясняться, Личадеев покачал головой. — Круто, конечно, но я бы хотел увидеть тебя. Это было слишком прямолинейно. Обычно ты не имела ничего против прямолинейности, но не сейчас. Он слишком сильно смущал тебя, а постоянно испытывать смятение ты не желала. Пожалуй, настало время ответить откровенностью на откровенность. — Польщена, благодарю, но… Я вынуждена попросить вас больше не приходить сюда. Повисла пауза. Ты стыдливо изучала трещинки на асфальте, не решаясь поднять лицо, а когда всё-таки решилась, то увидела, как Личадеев чешет затылок, озадаченно смотря прямо на тебя. — Я не имела в виду… То есть, я не хотела быть грубой, но… — залепетала ты, однако он тебя прервал. — Но напрягаю? Уяснил. Ну, тогда счастливо оставаться, — махнув рукой, он зашагал прочь, не прибавив больше ни слова. — Кто это, Т/И? — поглощённая противоречивыми эмоциями, ты не заметила, как рядом очутился Андрей, твой лучший друг из аспирантуры. — Не встречал его раньше. — Да так, никто, — сглотнула ты, с ужасом осознавая, что это определение уже не очень похоже на правду.