Касаясь льда

      Тэхён лениво потянулся на кровати, поправляя сползшее одеяло, и сфокусировал взгляд на горящем экране телевизора. Звук был убавлен на минимум, пульт валялся где-то у плазмы, и тянуться за ним было совершенно неохота. Перед глазами разворачивался повтор зимних Олимпийских игр, завершившихся неделю назад. Взгляд невольно цеплялся за любимые изгибы складного тела.       — Мне не нравится твой лутц, — пожурил Тэхён, когда шум воды в ванной стих и дверь негромко скрипнула. — Никак не научишься заходить с наружного ребра.       — Ты не мой тренер, — раздался игривый голос с проскользнувшим в нём акцентом.       В Тэхёна полетело махровое полотенце, перекрывая обзор. Когда он убрал с лица сырую ткань, Чонгук уже стоял с пультом в руке и недовольно качал головой, глядя на свой первый олимпийский прокат — не совсем удачный, но и не провальный уж точно. Он вернулся из Пекина совсем недавно и, к сожалению, не привёз с собой трофея — занял четвёртое место, уступив Мейсону, Кенте и парню из США.       Чонгук не выглядел чересчур расстроенным: всё же это достойный результат для новичка, который в соревнованиях всего лишь два сезона. Тэхён же, наоборот, никак не мог успокоиться, хотя Олимпиада уже закончилась. Мало того, что он не смог поехать вместе с Чонгуком из-за планового осмотра бедра, операцию на котором он перенёс почти год назад, и съёмок по контракту, так ещё и довольные лица конкурентов, занявших пьедестал, выводили из себя.       Тэхён вернуться в спорт пока не мог. Лечащий врач говорил, что он активно восстанавливается, но всё равно запрещал сильные нагрузки — а уж о том, чтобы выйти на лёд и прыгать каскады из четверных прыжков, речи и не шло. Тэхён каждый день занимался лечебной физкультурой и иногда, когда малый зал на родной арене пустовал, надевал коньки и наматывал круги, но сложные элементы не выполнял: всё-таки побаивался. Да и небольшой, но широкий шрам напоминал, к чему приводит чрезмерное рвение.       Год назад его встретили на родине с почестями — как и подобает одному из немногих чемпионов мира среди мужчин из Кореи. Тэхён, упрямо не пересевший на инвалидную коляску, приехал тогда на арену к Юнги и Сонми. Молодые фигуристы глядели на него с неподдельным восторгом, едва ли не разинув рот. Те, что были чуть постарше, смотрели сочувственно и с пониманием. Некоторые, как, например, Хосок, ликовали, не скрывая этого, и кидались колкостями в спину — Тэхён тогда чуть не налетел на него и не приложил костылём по голове, но рядом шёл Чонгук, которому он обещал начать терапию, и пришлось сдержаться.       Полное осознание того, что он — чемпион мира, пришло на ужине у отца неделей позже. Тэхён был в приподнятом настроении, спокойно пообщался с полностью выздоровевшей Минсу и даже взял брата на руки — правда, быстро вернул ребёнка женщине из-за страха сломать ему что-то. Но потом, когда Минсу отправилась укладывать Ёнхо и они с отцом остались наедине, тот искренне улыбнулся и сказал ту самую фразу: «Уверен, Хана была бы очень счастлива. Ты исполнил её мечту». И Тэхён не выдержал — стремительно покраснел, а затем расплакался, спрятав лицо в ладонях. Отец прижал его к груди, снял очки и погладил по ходящей ходуном спине. И это было так важно и нужно, что все старые обиды окончательно стёрлись. Стекли вниз по щекам вместе со слезами счастья и одновременно горечи. Счастья, что удалось достичь того, чего он так страстно желал, и горечи из-за рокового падения, поставившего точку в его соревновательной карьере. Но в глубине души Тэхён надеялся, что она превратится в многоточие.       — Кстати, насчёт твоего тренера, — вырвался из торнадо мыслей он. — Намджун ещё не просит вернуться?       Чонгук, полностью обнажённый, хмыкнул и подошёл к их общему шкафу с одеждой. Молча достал нижнее бельё и, отвернувшись, начал нарочито медленно натягивать его на крепкие ноги.       — Просить — это не в его стиле, — ответил задумчиво. — Он же никогда не признается, что ему одиноко. Хотя вчера невзначай спросил, сколько я собираюсь оставаться у тебя. Наверное, нужно вернуться ненадолго, а то уже три недели у него не ночую.       — Надо как-то ему сказать, что скоро ты перевезёшь вещи окончательно, — переворачиваясь на бок и разглядывая поджарое тело, хмыкнул Тэхён. — Я же без тебя с ума сойду.       Раньше они мало говорили о будущем — только о настоящем. Но в последние полгода их диалоги сводились к «Может, уже переедешь ко мне?» или «Нужно купить ёлку на Рождество» — последнее было ещё летом.       Поначалу Чонгук смущался и заминал эти темы, мол, давай ты сначала восстановишься, а потом подумаем. Когда Тэхён наконец смог ходить самостоятельно, не хромая, то возник новый вопрос: что делать с Намджуном. Оба понимали, что, хотя тренер — взрослый самостоятельный человек, его, и так брошенного семьёй, неправильно будет оставлять в одиночестве. Поэтому съезжались постепенно, незаметно. Сначала Чонгук приезжал на пару ночей и брал с собой только необходимое, затем эти ночёвки каждые выходные превратились в недельные, а вещей в шкафу Тэхёна стало больше — к его светлым и серым добавились чёрные. И вот, когда пошла третья неделя, как Чонгук не появлялся у Намджуна, тот стал задавать соответствующие вопросы, но аккуратно, чтобы, судя по всему, не выдать своей тоски.       Для всех они создали красивую легенду о том, что Чонгук на накопленные средства переехал в центр, поближе к арене. Тэхён старался соблюдать предельную осторожность: шторы в спальне раскрывал, лишь когда оставался дома один, машину затонировал полностью, а перед каждым совместным выходом на улицу натягивал на лицо маску. И это работало — никто до сих пор не уличил их в отношениях; Тэхён даже отцу так и не смог сказать, хотя в последнее время замечал, что тот начинает догадываться: нередко мужчина говорил о восходящей звезде фигурного катания в положительном ключе.       Вынужденная скрытность более чем устраивала обоих: ни бывший чемпион Кореи, ни тот, кто становился им уже второй год подряд, не жаждали пристального внимания к себе. Благодаря приватности они могли спокойно сосредоточиться друг на друге и на своих первых серьёзных отношениях.       Вернуться к давнему разговору, случившемуся на чемпионате мира в Канаде, получилось в одну из таких «ночёвок». Они впервые поужинали не заказанной едой, а той, что с горем пополам приготовили сами, и лежали, сытые, на расправленной кровати.       — Помнишь, какие слова ты сказал мне тогда в гостинице? — накручивая длинные волосы Чонгука на пальцы, начал Тэхён. — Почти полгода прошло…       — Это всё ещё актуально, — лёжа щекой на его груди, отозвался тот. — И всегда будет.       — Ты так уверен? — прыснул Тэхён, хотя самому было совсем не до смеха.       Чонгук, тонко почувствовав его шаткое состояние, приподнялся и заглянул в глаза, тёмные из-за отсутствия освещения.       — Если я говорю, что люблю тебя, это значит, что я люблю тебя одного и буду любить бескорыстно и несмотря ни на что, чемпион.       — Давай дадим обещание, что если у нас будут какие-то проблемы или трудности, то будем их обсуждать? — Тэхён плавился под пронизывающим взглядом.       — Обещаю.       — И я обещаю. — Полушёпотом, робко. — Люблю тебя, очень.       Так и случилось — любую волнующую тему они обсуждали и поддерживали друг друга во всём, как никто другой. Спустя месяц Чонгука стали беспокоить сны о бабушке и тревога; Тэхён всегда был рядом: вставал вместе с ним посреди ночи, окружал заботой, пытался подобрать нужные слова. Так же поступал и Чонгук: не раз, сидя рядом на полу ванной, утешал плачущего из-за своей травмы Тэхёна, прижимал его к сердцу.       Тогда тот окончательно понял: вот так выглядят взрослые, настоящие отношения. Всё, что было у него с другими, — бред и несерьёзность. С бывшими ему никогда не хотелось разделять свою боль, говорить с ними по душам, заботиться о них.       К ногам своего салаги он готов был положить целый мир.       — Ты вставать не собираешься? — натягивая на торс шерстяную водолазку, подарок Тэхёна, с улыбкой спросил Чонгук. — У тебя в обед терапия.       — Помню. — Тэхён с тяжёлым вздохом покинул тёплую постель. — Я потом ещё к папе заеду, у меня скоро съёмки.       Он бросил взгляд на свой стеллаж с наградами, на котором теперь не было пустого места, и подошёл к шкафу, поравнявшись с Чонгуком. Не удержался, поймал его в объятия и запечатлел на губах короткий поцелуй. Тот лишь рассмеялся и, положив пальцы на вытянутые в трубочку губы, сказал:       — Иди умываться, а то я опоздаю на тренировку и Намджун меня насильно вернёт к нему домой.       И Тэхён, разворачиваясь в сторону ванной, уверенно заявил:       — Не отдам.       Выйти из квартиры им удалось спустя двадцать минут: пока Тэхён быстро одевался и сушил волосы, собравшийся Чонгук сидел на краю кровати и недовольно постукивал по воображаемым часам на запястье.       Когда они выехали с подземной парковки на заснеженную улицу, в глаза бросился огромный экран, подвешенный на соседнем небоскрёбе. Тэхён, убедившись, что не мешает другим машинам, слегка притормозил и поднял на него взгляд.       — Ты серьёзно? — улыбнулся Чонгук и прилёг ему на плечо.       — Промо заканчивается завтра, хочу последний раз взглянуть на нас.       Через пару минут вместо рекламы нижнего белья воспроизвелась реклама новой коллекции духов именитого парфюмерного дома. Замысел ролика был в том, что Миён, Тэхён с Чонгуком, две девушки-модели и актёр постарше бегут друг за другом по длинному коридору с золотым отливом в чёрных костюмах и платьях. В общем, смысла Тэхён не понял, но в кадре слишком уж себе понравился. Однако Чонгук, с распущенными волосами, уложенными гелем и зачёсанными назад, был вне конкуренции в своём чёрном пиджаке на голое тело — как и ожидалось, эта реклама произвела огромный фурор, а съёмки следующей должны были начаться в следующем месяце. К тому же фанаты окрестили их друзьями, и это было всем на руку.       — Поехали уже. — Чонгук нежно пихнул Тэхёна в бок, и двигатель зарычал.       Вскоре машина затормозила возле подъезда Чону, и тот, уже ждавший на улице, плюхнулся на заднее сиденье, негромко всех поприветствовав.       — В этот раз вы долго, — утыкаясь в телефон, заметил друг.       — Тэхён решил посмотреть нашу рекламу в десятый раз, — ответил Чонгук, оборачиваясь.       — Ну, его можно понять.       Из общения Чону и Чонгука постепенно улетучивалась неловкость, и Тэхён не знал, то ли совместные тренировки их сплотили, то ли общие посиделки, но был несказанно рад: так или иначе эти двое — самые близкие люди для него.       Он аккуратно припарковал автомобиль на свободном месте, неподалёку от джипа Намджуна, и парни гурьбой вылезли из салона, привлекая внимание. Тэхёну нравилось появляться на арене, хотя он больше и не тренировался, не считая жалких попыток на малом катке. Ему было в радость мозолить глаза другим одиночникам — чтобы не расслаблялись. Отчасти он стал понимать бабушку Чонгука: стать забытым фигуристом очень страшно. Но продолжал её ненавидеть, видя, как болезненно реагирует салага на любое упоминание о ней.       — Я вчера окончательно отказался от парного, — оповестил Чону, стоило им войти в стеклянные двери. — Хичоль был прав: мне ещё есть что показать.       К такому решению друг пришёл как раз после Олимпиады: пусть он и занял шестое место — в прошлые года так вообще вылетал после короткой.       — И правильно, с кем мне соревноваться, если ты уйдёшь? — Чонгук озорно толкнул его плечом.       Тэхён взглянул на друга: в глазах того загорелся давно потухший огонь соперничества. По телу разлилось тепло: сам он открыто показывал Чону, что не видит в нём конкурента, но Чонгук делал с точностью до наоборот — мотивировал стать лучше.       — И как мне выбрать любимчика? — с иронией спросил Тэхён.       — Да ладно тебе, Тэ, — покачал головой Чону. — Все мы знаем, кто твой фаворит.       И так захотелось обнять Чонгука, подтвердить эти слова поцелуем, но порыв удалось вовремя сдержать: с катка вышли хоккеисты. Как только в поле зрения показался Юкхэй, Тэхён успокаивающе погладил Чону по спине. Бывший друг, по обыкновению смеявшийся со своей командой, бросил на них взгляд, а затем виновато опустил глаза.       После прошлогоднего чемпионата мира тот, по рассказам Чону, обивал его пороги, стучал в дверь и едва ли не ночевал под ней. Друг не впустил его ни разу, хотя признавался потом по телефону, что безумно этого хотел. Тэхён его поддерживал и уверял, что он поступает как нужно. Через пару месяцев всё стихло, и Чону даже зарегистрировался на сайте знакомств ради эксперимента, но потом Юкхэй нашёл его анкету, и всё началось вновь. Тэхён даже хотел опять поехать к Вону и начистить морду, но быстро понял, что после операции у него нет никаких шансов.       Месяц назад Юкхэй вступил в публичные отношения с какой-то начинающей моделью — довольно миловидной и миниатюрной. Но слухи разносились по арене с немыслимой скоростью, и стало ясно, что их отношения, скорее всего, фиктивные. Точно, конечно, никто не знал. А Чону совсем поник — Тэхён приезжал каждый раз, когда друга накрывало очередной волной.       Наверное, у некоторых историй нет логического конца.       — Пойду переодеваться, — негромко предупредил Чону.       — Не разговаривай с ним, — попросил Тэхён, прежде чем друг ушёл.       — Тоже пойду, — следом отозвался Чонгук и, на секунду сжав его плечо, кивнул на Намджуна, бродившего у двери и сверлившего их взглядом. — А то ругаться будет, и так чуть не опоздали.       Тэхён кивнул и чуть не поцеловал его в щёку по привычке. Отшатнувшись и скрыв улыбку, он проводил Чонгука взглядом и направился к кафетерию.       На полпути в него едва не врезалась Соён, восстановившаяся после травмы больше восьми месяцев назад и вернувшаяся на лёд.       — Привет, — неловко поздоровалась она.       — Привет, — качнувшись с пятки на носок, ответил Тэхён.       Повисла тишина, он передёрнул плечами. От новости, что Соён вернулась на арену, к горлу подступила жгучая ревность: даже зная, что Чонгук ничего не испытывает к девушке, он всё равно представлял, как та не оставляет его в покое и настойчиво напрашивается на разговор. Однако, как выяснилось в тот же день, бывшая подруга подошла всего лишь один раз, чтобы извиниться и спросить, всё ли у Чонгука хорошо. Тот ответил вежливо и сказал, что обиды не держит и что чувств к ней у него всё равно нет и не было. По его словам, Соён отреагировала спокойно и, ничего не сказав, вернулась к тренировке.       «Думаю, она обо всём догадалась, но не может в это поверить, — спустя несколько месяцев сказал Чону, поддерживавший с ней контакт. — Ты же его, хоть и вместе со мной, почти каждый день подвозишь».       Тэхёну было всё равно до тех пор, пока она молчит.       — Как твоё самочувствие? — промямлила Соён. — Как бедро? Скоро вернёшься в строй?       — Всё в порядке, надеюсь, что да, — с лёгкой прохладой произнёс Тэхён.       Спрашивать в ответ не стал. Неинтересно.       — Ну, хорошо, — потупилась она и приоткрыла рот, словно хотела узнать что-то ещё, но вместо этого выдала быстрое: — Ладно, давай.       И убежала на каток, примкнув по дороге к своему тренеру. Тэхён проводил её хмурым взглядом и покачал головой, тут же забыв об этом неловком диалоге.       Когда он подошёл к столикам, то наткнулся на воркующих Юнги и Сонми, что, завидев его, отпрыгнули друг от друга, словно застигнутые врасплох школьники. На губах Тэхёна появилась улыбка: он искренне не понимал, почему они его стесняются.       — Привет, — протараторил доктор Мин, поправляя сползшие очки. — Как ты?       — Привет, дорогой, — обняла его Сонми, что теперь тренировала подающего надежды юниора, и с улыбкой пожурила: — Не замучаешься их каждый день подвозить?       Тэхён хохотнул, не зная, на какой вопрос следует ответить в первую очередь. Как же он всё-таки скучает по всей этой спортивной суете и даже по звонкому голосу тренера Ли.       Может, у него всё-таки получится вернуться в спорт?

* * *

      Серый «Хёндэ» медленно ехал вдоль пустой парковки, по салону разливалась ненавязчивая мелодия, заглушая хруст снега под колёсами.       Тэхён аккуратно припарковался почти у дверей и, развернувшись к Чонгуку, игриво ему подмигнул.       — Я так скучал по нашим ночным тренировкам, — отозвался ласково тот, прижавшись виском к сиденью.       — Это у тебя тренировки были, а я только посмотреть приходил. — Короткий поцелуй в губы. — Ну, кроме первого раза.       Они, подхватив спортивные сумки, вышли из автомобиля и направились к возвышающемуся зданию — к арене, на которой проходили сотни соревнований по фигурному катанию и хоккею. Но Тэхёну это место запомнилось совсем другим — оно подарило ему очень важного человека. Его салагу, его любимого, его Чонгука.       Прошмыгнув за турникет, они скрылись в раздевалке и наспех стянули одежду: не терпелось выйти на лёд вдвоём, впервые за долгое время. Чонгук, переодевшийся первым, не удержался — прильнул ближе, мазнул влажными губами по шее и, обвив руками талию, игриво предложил:       — Раз уж у нас ночь ностальгии, можем потом ещё кое-что вспомнить.       Тэхён, подставляясь под поцелуи и одновременно пытаясь расправить перекрутившуюся водолазку, томно спросил:       — Что именно?       — Ну, например, наш первый чемпионат Кореи. Произвольная программа. Тёмная раздевалка. Душевые.       Пришлось всё-таки выпутаться из объятий и надеть верх на голый торс.       — А ещё пропущенное выступление Чону и заваленный прокат, — несерьёзно упрекнул Тэхён и принялся шнуроваться. — Но, если честно, мне очень сложно на тебя сейчас злиться.       — Ничего, можешь и позлиться, это ещё больше приблизит нас к тому дню, только драться не будем. — Чонгук поцеловал его за ухом.       — Пошли уже. Я две недели на лёд не ступал.       Чонгук, как истинный джентльмен, протянул ему руку и помог подняться с лавки. Они, продолжая негромко хихикать и толкаться, отперли железную дверь и с замиранием сердца вошли в пустое помещение, встретившее их звенящей тишиной. Вдохнув полной грудью, Тэхён опрометью бросился к калитке.       Сбросив защиту и выйдя на каток, он тут же набрал скорость и, развернувшись, поехал спиной вперёд. Это был именно тот момент, когда хотелось плакать от счастья. Он так скучал.       — Ты мой кумир, помнишь? — нагоняя его, крикнул Чонгук. — Не каждый может выйти на лёд с таким рвением после тяжёлой травмы и операции.       Тэхён промолчал, улыбнувшись. Просто надеть коньки и сделать несколько кругов ему было мало — он хотел по-настоящему вернуться в спорт. Вновь прыгать четверные и исполнять изящные вращения.       — Давай тодес? — с азартом спросил он, когда мышцы немного разогрелись.       — Я не умею, — подъезжая ближе, с задором откликнулся Чонгук. — Но можем попробовать, давай руку.       — Только я буду на месте девушки: не могу долго в полуприседе находиться, — предупредил Тэхён.       Он вложил пальцы в ладонь Чонгука и двинулся вперёд, пока тот делал ход спиной. Когда салага начал вращаться вокруг своей оси, придерживая его, Тэхён постарался опуститься параллельно льду. У них не получилось и оборота: смеясь, они плюхнулись на спину, тяжело дыша.       — Парное катание не для меня, — сделал вывод Чонгук.       Тэхён ничего не ответил — завёл руку вбок, нащупал его подбородок и ласково погладил. Затем переместил ладонь на щёку, повернул лицо Чонгука к себе и впечатался в его губы трогательным поцелуем.       Рядом с ним сердце заходилось и тепло разливалось по всему телу, щекоча нервные окончания. Тэхён ощущал себя счастливым с Чонгуком и на стену лез каждый раз, когда им приходилось расстаться на некоторое время — будь то съёмки или соревнования.       Может, им и придётся скрывать отношения от общественности всю свою жизнь, но ведь в любви всегда так и происходит: сначала человек врёт самому себе, а затем — всем остальным. Наверное, их история не такая красивая и драматичная, но это — их история.       И она только началась.