У любви не всегда красивое лицо

Глава 35. POV Эрик. В волнении я ходил взад и вперед по коридору больницы, ожидая, когда выйдет кто-нибудь из врачей и сообщит, как Кристин. Я изо всех старался убедить себя, что все будет в порядке, но как только вспоминал все те раны, что вчера увидел – отчаяние и страх новой волной накатывали на меня. Поэтому я никак не мог спокойно сесть и ждать вердикта врачей. Мне было очень страшно за Кристин. А еще страшнее стало тогда, когда Густав, который до этого стоял у стены и немного удивленно наблюдал за врачами, вдруг спросил меня: - Что с мамой? Как ответить четырехлетнему ребенку на этот вопрос? Твоя мама без сознания и одной ногой уже в могиле? Боже, о чем я думаю? Как я могу так думать? Ведь я уверен, что она поправится! Она должна! Мое сердце защемило. Бедная Кристин, она так страдает... Столько ран... Когда я принес ее в больницу, она уже едва дышала. Я тогда так испугался, когда отдал ее на попечение врачей, а через минуту ко мне пришли и сказали, что она на минуту прекратила дышать… Я чуть с ума не сошел. Но, слава Богу, все обошлось. Я глубоко вздохнул и обхватил лицо руками. Моя Кристин, моя дорогая Кристин не может умереть, ведь все эти годы я жил только ради нее, а если ее не будет - то и мне жить незачем. Вдруг я случайно бросил взгляд на мальчика. А что будет с ним, если она умрет? Он еще так мал... - С ней все будет хорошо, - вздохнул я, убеждая, скорее, самого себя, а не Густава, - ее должен осмотреть врач... Вдруг дверь в приемную распахнулась, и влетел Надир, испуганный и встревоженный. Увидев нас, он притормозил и остановился напротив меня. Где-то минуту он восстанавливал дыхание, так как очень запыхался - наверное, всю дорогу бежал - а потом спросил: - Как она? - Я не знаю, - мой голос дрогнул, но я взял себя в руки и продолжил, - врач еще не выходил. Перс сочувственно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Густава и отвел меня в сторону: - Эрик, это ведь ты нашел ее, да? – я кивнул, изо всех сил стараясь прогнать образ, который все еще стоял у меня перед глазами: Кристин, вся в ранах и ссадинах, лежит в луже крови… - Что там произошло? - Не знаю, - пожал плечами я, - я нашел ее уже в таком состоянии... Надир нахмурился. - Как думаешь - это нападение? - Нападение?.. - я закатил глаза. Неужели он все еще не понял, кто это с ней сделал? - Нет, это не нападение, Надир. Ты сам понимаешь, кто с ней это сделал. Надир минуту удивленно глядел на меня, а потом вдруг на его лице появилось понимание. - Рауль, - прошептал Надир, сжав зубы, и я явственно услышал в его голосе ненависть. - Я в этом не сомневаюсь. Он сбежал. - Я обращусь в полицию! – почти выкрикнул Надир, но я предостерегающе схватил его за руку. - Нет, не надо! – Надир посмотрел на меня с выражением крайнего удивления, но я только покачал головой и начал говорить на другую тему. Пусть Надир не думает про Рауля, с ним я сам разберусь. - Теперь другой вопрос: что делать с мальчиком? Кристин будет в больнице еще некоторое время, а Рауль скрылся... У Густава никого не осталось. - Рауль? – злобно переспросил меня перс. - Даже если бы он не сбежал, то он был бы последним человеком, с которым я оставил бы этого ребенка, - да, здесь он был прав. - Ему нужна его мать. - Но он не может оставаться здесь! – возразил я. Конечно, я сразу подумал о том, что можно взять ребенка к себе, пока Кристин не поправится, но ведь я совсем не знаю, как с ним говорить! - А ты? Он не может побыть у вас? Поиграет с Кори... - Алиша уехала вместе с Кори к родителям на всю неделю... – покачал головой Надир. - А я целыми днями на работе. Поэтому я и привел сегодня Густава к тебе. И сейчас ты - единственный вариант, Эрик. - Я? Но я не знаю, как обращаться с детьми. Мы с ним сегодня провели двадцать минут, пока я не обнаружил, что Кристин нет, и это были ужасные двадцать минут! Я чуть не взорвался от негодования, когда он спросил, что такое пианино! – я уже почти кричал, но вдруг заметил, что Густав внимательно смотрит на меня, поэтому замолчал и устало потер переносицу. - Нет, я не могу заботиться о детях. Я о себе-то не всегда могу позаботиться... «Надо же! – фыркнул внутренний голос. – Ты впервые сказал правду!» Отмахнувшись от него, я с волнением посмотрел на перса, надеясь, что он сможет меня понять. Но он лишь взглянул мне в глаза. - Ты ему нужен… Я в отчаянии схватился за голову. Ну почему же он никак не может меня понять?! - Я сегодня должен идти на работу, мне что - взять его с собой? Да меня сразу же уволят! А если что-нибудь случится с сыном Кристин? Я буду виноват, и она меня не простит! Но Надир все так же внимательно смотрел на меня, а потом положил руку мне на плечо и твердо сказал: - Эрик, сделай это ради нее. Он всего лишь малыш. Мне уже надоело ссориться с ним, надоело доказывать ему, что общаться с детьми я совсем не умею, поэтому я лишь вздохнул и неуверенно кивнул головой. Что ж, попробую. Может, что-нибудь и получится. - Хорошо. Но я знаю, что еще пожалею об этом... Надир улыбнулся и весело похлопал меня по спине: - Всё будет в порядке, парень, - затем он вздохнул и взглянул на часы, висящие в коридоре. - Я должен идти, но позже еще забегу. - Хорошо, - согласно кивнул я и, пожав ему руку на прощание, обернулся в сторону палаты Кристин. Оттуда все еще не выходили врачи, и мне снова стало очень страшно. Вдруг я почувствовал, как кто-то дергает меня за рукав. Это был Густав. Он смотрел на меня снизу вверх таким жалобным взглядом, что у меня заныло сердце. - Когда я смогу увидеть маму? – он спросил это очень несчастным голосом, и я понял, что еще чуть-чуть – и он расплачется. Тогда я опустился перед ним на корточки, и мое лицо оказалось лишь чуть выше лица Густава. - Немного позже. Она... – я запнулся, пытаясь подобрать подходящие слова для маленького ребенка. - Ей нужно поспать, она приболела. Пусть отдохнет. Густав снова несчастно взглянул на меня, и я, поддавшись минутному порыву, обнял его за плечи и прошептал: «Все будет хорошо». Мальчик обнял меня в ответ, а когда отпустил – я увидел, что на его лице уже светится улыбка. Ободряюще улыбнувшись ему, я встал с корточек и уже в который раз подошел к столу регистрации, возле которой как раз стоял доктор. - Что-нибудь известно о Кристин? Высокий полноватый мужчина поднял на меня серые глаза и, прежде чем он успел что-нибудь сказать, я понял, что ничего хорошего я не услышу. - Сэр... - Как она?! – Я еле выдохнул эти слова. Сердце предательски сжалось. Доктор молчал несколько секунд, а потом вздохнул и сказал: - Она еще не проснулась, и не думаю, что проснется сегодня. У нее сломана челюсть и глубокая рана на голове. Я сделал все возможное, но теперь все зависит от нее... Если она не проснется, то... увы. Самое страшное было сказано. Если не проснется…. Но она проснется! Как врач может так спокойно говорить о жизни молодой девушки?! Рауль! Этот мерзавец, эта сволочь! Сейчас я ненавидел его всем сердцем и если бы увидел его где-то в темном переулке – не задумываясь, свернул бы ему шею! - Что мне делать? - спросил я и сам удивился, что мой голос прозвучал довольно твердо. - Я не могу уйти. - Лучше будет, если вы пойдете домой и немного отдохнете. Если будут изменения - мы вам сообщим. Вы оставьте свой адрес. Тут находиться нет смысла. Доктор похлопал меня по плечу и, скорчив сочувственную гримасу, поспешно ушел, а я остался один, наедине с ребенком. Вздохнув, я признал его правоту, так я был очень измучен и не спал всю ночь. А еще надо было идти на работу… Я мысленно застонал. Черт, работа! Покачав головой и еще раз взглянув на палату Кристин, я вынужден был признать то, что сейчас находиться здесь бессмысленно. Поэтому я оставил свой адрес девушке из регистрации и, взяв мальчика за руку, вышел из больницы. Сегодня был красивый день, один из самых лучших осенних дней, когда еще не холодно, но уже и не жарко. Повсюду стояли деревья, одетые в золотисто-оранжевые наряды. Было очень легко дышать, воздух, казалось, искрился, и повсюду летали маленькие серебряные ниточки паутины… Но я не замечал этого и не чувствовал то очарование осени, да я вообще ничего не чувствовал, только страх и опасение за жизнь Кристин. И еще ладонь мальчика в моей руке. Он так судорожно вцепился в мою руку, как только мы вышли из больницы, что я сразу понял – он боится. Конечно, боится, ведь Густав еще очень маленький. Все дети его возраста боятся находиться вдалеке от матери, но Густав не знал, что я боюсь еще больше него. Я никогда не заботился прежде о детях и теперь не знал, что делать и как себя вести. Но долго раздумывать мне не пришлось, так как мне нужно было идти на работу и не оставалось ничего другого, кроме как взять его с собой в ресторан. Когда мы уже были возле моей работы, я не стал заходить через парадный вход, а провел мальчика через черный. - Мистер Эрик, что мы здесь делаем? – удивленно посмотрел на меня Густав. - Мне нужно работать, - я посадил его на мешок с мукой и потрепал по волосам, - а ты посиди здесь и подожди меня, никуда не уходи. В противном случае, у меня будут неприятности. Ты же этого не хочешь? - Я хочу к маме... - Она заболела, поэтому ты со мной. Скоро она поправится, и ты к ней вернешься. Обещаю, я буду заглядывать сюда и принесу тебе поесть. Только пообещай, что ты никуда не уйдешь. Обещаешь? – я внимательно посмотрел на ребенка. - Да, мистер Эрик.... - Хорошо! – я улыбнулся ему и облегченно вздохнул. Хоть одной проблемой меньше стало. - Попробуй поспать, ладно? А через несколько часов мы пойдем домой. Еще раз улыбнувшись мальчику, я прикрыл за собой дверь в кладовку, где и оставил Густава. А затем вошел в зал и наткнулся на сердитого доктора Гангла, который нервно расхаживал туда-сюда. - Где Кристин? Она должна была быть здесь 10 минут назад! – так, теперь надо ему рассказать. Надеюсь, он не уволит ее. - Верьте или нет, но она в больнице, - сказал я хозяину, который выпучил глаза и посмотрел на меня, - злоумышленники ворвались в ее дом и... и избили ее, - мне самому показалось, что эта история была шита белыми нитками, но в тот момент ничего более правдоподобного я не придумал. - Избили!.. - рявкнул босс. – И что мне теперь делать? Она единственная официантка! - Тогда предлагаю вам надеть фартук и приняться за работу, - когда я это сказал, то довольно реалистично представил себе эту картину и из моих губ вырвался смешок. Это разозлило доктора Гангла, он покраснел от злости и всунул мне в руки меню: - Отличная идея! Можешь приниматься за работу! Что? Я? Официант? Да он издевается! - Я отказываюсь! Я пианист, а не официант! - Меня это не волнует! – отчеканил доктор Гангл. - Если ты хочешь к концу недели получить зарплату - иди и принимай заказы, Деслер! - Но я не могу работать с людьми! - Ты хочешь остаться без зарплаты? Иди и обслуживай столики! Я затрясся от гнева. Я – великий Призрак оперы – теперь буду служить официантом?! До чего же я дошел! Но спорить уже было не с кем, так как хозяин ушел в свой кабинет, поэтому я сжал зубы и побрел к указанному столику, где сидели четверо мужчин и две женщины. Руки дрожали, когда я вытаскивал из кармана блокнот и ручку, которые мне так же всучил доктор Гангл. Официант. Как противно и гадко... - Я... Я Эрик, - нервно сказал я, немного заикаясь. - Я... Я буду вашим официантом сегодня... Давайте начнем с напитков, что будете заказывать? Я ждал, пока кто-то из них что-нибудь скажет, но все молчали, уставившись на мою маску. Шли минуты, а они все еще не сводили с меня глаз. Я переминался с ноги на ногу: - Так что? Может, взглянете на меню и закажете что-нибудь? - спросил я, покраснев. Они смотрели на меня как на идиота! - Боже милостивый, как тебя сюда взяли? - спросил один из мужчин, а другой негромко рассмеялся. Я же внутренне сжался. - То есть? - Твоя маска... Это сейчас модно, или под ней уродство?.. Когда он сказал эти слова, одна из женщин вдруг звонко рассмеялась и ее смех вскоре подхватили другие. - Я... Я должен проверить кое-что на кухне, - резко повернувшись, я быстро ушел как можно дальше от их столика. Я был похож на дурака... Они посмеялись надо мной, как над клоуном. Я влетел на кухню и привалился спиной к стене. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались, казалось, что вот-вот - и я упаду в обморок. Не будь тряпкой, Эрик, соберись и продолжай работать! Эти люди видят тебя в первый и последний раз в жизни... Глубоко вдохнув, я выпрямился, и вернулся в зал. Нужно вести себя так, как будто ничего не случилось. - Ну, так что? Вы определились с напитками? – холодно осведомился я. - Спасибо, нам уже разлили напитки, - сказала женщина. Я в недоумении оглядел их стол. Действительно, в стаканах был апельсиновый сок... Я в ужасе поднял на посетителей глаза: - Владелец? – о Боже, да он же сейчас меня точно уволит!.. - Нет, - улыбнулась дама, и я недоуменно нахмурился, - милый маленький мальчик... - Мальчик?! - Да, с такими темными волосами. Он не старше пяти лет, а такой умница... - Ага, - кивнул мужчина, - вон он. Странно, я раньше не видел его здесь. Я обернулся и увидел Густава, который ходил между столов с двумя кувшинами: в одном была вода, а в другом сок. Что он делает? Почему не послушался меня? Я же просил! «Не стоит так кричать, - миролюбиво сказал мне внутренний голос, - он же выручил тебя, разве ты этого не понимаешь?..» - Не желаете сока или воды, мэм? – как раз спросил Густав у одной пожилой дамы. Та улыбнулась: - Да, конечно, не откажусь от стакана воды. Какой миленький мальчик! – восторженно воскликнула она, пока Густав наливал ей воду. Я извинился перед людьми, которых я недавно обслуживал, и, быстро преодолев расстояние между мной и мальчиком, взял его за руку и отвел в сторону. Затем сел перед ним на корточки и сердито сказал: - Я велел тебе оставаться там! Ты хочешь, чтобы меня уволили? – мальчик виновато взглянул на меня, но не успел ничего сказать в свое оправдание, так как уставился на кого-то за моей спиной. - Эрик! Я обернулся и увидел, что к нам приближается доктор Гангл. Ну вот, всё пропало. Он вышвырнет меня с работы... - Почему ты не работаешь, Эрик? И... И кто это? - босс недоуменно посмотрел на мальчика, а потом перевел взгляд на меня. - Это сын Кристин, Густав, - вздохнул я, опустив голову. - Пока Кристин в больнице, ему некуда пойти. Мне пришлось взять его с собой на работу. Я посадил его в кладовку, чтобы его никто не видел... Доктор Гангл покачал головой: - Иди домой, Эрик, я доработаю за тебя, - что? Я не ослышался? Кажется, нет… - И еще... – Хозяин немного насмешливо посмотрел на меня: - Ты ужасный официант, - сказано это было дружелюбно, и я не стал обижаться, так как он был прав. – И держи меня в курсе состояния Кристин, - добавил он. Я облегченно кивнул, передал директору меню и, взяв Густава за руку, пошел домой. - Мне не понравилось быть официантом, мистер Эрик... – но я перебил его, так как все еще был на него сердит. - Меня могли уволить! Я просил тебя оставаться в кладовке, почему ты вышел? - Там было одиноко... Мне не понравилось там, поэтому я решил вам помочь... Я закатил глаза. Хотел помочь… И ведь помог! Когда мы уже были возле моего дома, я поднял мальчика на руки и подошел к закрытой двери. - Тебе повезло, что ты милый и симпатичный, - проворчал я, - иначе беды было бы не избежать... Это сейчас так, а когда ты станешь старше - никто не будет относиться к тебе со снисхождением. И знаешь почему? – я посмотрел на мальчика, а он в ответ только пожал плечами: - Потому что жизнь очень жестока. Открыв дверь, я спустил Густава на пол. Тот сразу же побежал к пианино. - Когда мы пойдем навестить маму, мистер Эрик? - Когда она почувствует себя лучше. - Мне грустно, я скучаю по ней... - А ты знаешь, что я делаю, когда мне грустно? - Что? - Я играю. Я сел рядом с ним на скамейку у пианино, и мои пальцы заскользили по клавишам, изливая такую красивую, но в то же время очень грустную музыку. Вся та боль, которую я испытал, глядя на израненную Кристин, вырвалась наружу. Она больше не могла таиться у меня в душе, ведь была заперта там целый день и томилась, словно в тюрьме. Моя Кристин сейчас в больнице и неизвестно, выживет ли она... Господи, за что ей это всё? За что? Если она чем-то провинилась перед тобой, Господи, то в следующий раз накажи меня. Меня, а не ее! Она должна жить, жить ради себя и ради своего сына. А я вытерплю все, если буду знать, что она счастлива. Вдруг мне в голову пришла одна мысль: если она поправится – а я был уверен, что так и будет - то между нами все наладится. Такой преграды как Рауль больше нет, ведь он ушел, и, надеюсь, навсегда... Но сможет ли Кристин полюбить меня? Значительный перевес был в сторону отрицательного ответа, но в душе все еще теплилась надежда. Я чувствовал себя отвратительно, ведь когда я лежал в больнице - она часто приходила и навещала меня. А я что? Сижу на своем складе и играю на пианино... Если бы она знала, что я все отдал бы, чтобы она жила, отдал бы даже свою жизнь... Я взглянул на Густава, он сидел, закрыв глаза, и наслаждался музыкой. Странно, но этот мальчик любил музыку, он пропускал ее через свою душу, так, как и я...