«Ты перестарался»

Знаете, я живу хорошо и семья у меня замечательная. Три младших брата и прекрасный отец: примерный семьянин, красавец-комсомолец, трудяга и просто молодец. В общем идеал мужчины для всех женщин, что может самостоятельно поднять четырёх детей без помощи женской ручки, занимаясь домашними делами и в то же время ходить на работу. Конечно же, я с братьями помогаем ему, выполняя сначала мелкие домашние дела, а с возрастом полностью занявшись домом, пока отец стал полностью погружаться в работу. Папе же надо на что-то кормить себя и ещё четыре голодных рта за спиной. В общем, наша жизнь не так идеальна, но живём мы дружно, пусть и с некоторыми нюансами, в виде ссор и драк между мной и Украиной, но как же без разногласий? Без этого любая семья не обойдётся. Да и если быть честным — мне нравится выводить людей, а Укропа тем более. Чуть слово и тот сразу превращается в красный помидор, что вот-вот взорвётся от переизбытка гнева, забрызгав нас всех слюной, как бешеная псина. Он будто бешеная чихуахуа, которую мы вместе с ним увидели на улице, когда ходили за продуктами в ларёк. Вы бы видели, как его лицо перекосило, когда я показал на ту собачку со словами: «Это ты». Тогда он и вправду затявкал как та эпилептическая собачка и я получил кулаком в живот. Жаль, что он не умеет правильно бить и его удар для меня был, как укус комарика. Но как бы мы не ссорились и не дрались с ним, мы всегда приходили к миру, пусть и к короткому, но миру. И, конечно же, Украина не был единственным, кого я всегда выводил из себя, нет, были ещё люди. Учителя, продавщицы, гопники, да и просто те, кто находились рядом со мной. Мне нравится выводить их всех из себя, получая в свою сторону крики старых бабок и училок, да весёлое просиживание уроков в кабинете директора, а так же кулак в нос или же красивейший фингал под глаз. Но даже последствия в виде телесных повреждений, никак не разочаровывают меня, наоборот, это даже забавляет. И, естественно, мои братья не одобряют моих забав, особенно Беларусь. Он самый младший в семье, но если что-то да случится, то каждый из нас пойдёт к нему за утешением и советом. Обычно этими услугами пользуется Казахстан, что вечно пытается расцепить нас с Укропом и, на пару с Беларусью, пытается образумить меня, чтоб я перестал лезть на рожон со своим острым языком. Жаль, что у них ничего так и не выходит. Может, когда-нибудь, и получится образумить меня, но только не сегодня и не сейчас. В какой-то момент я даже создал себе воображаемый список, где мысленно отмечаю людей, которых ещё никто не смог довести до белого каления или же просто побоялся. В этом списке были почти все бабки двух дворов, учителя и даже завуч школы с директором. Особенно мне нравится злить математичку, она так брызжет слюной, когда я начинаю ей перечить, что иногда я даже подумываю о том, что не родственница ли она моему братцу. Уж больно похожи они. И однажды этот список пополнился еще одним человеком. Я думал, что не смогу довести его, вывести на эмоции, заставить злиться, но у меня получилось.

***

Это произошло в вечер пятницы. Мы всей семьёй сидели на кухне и ели приготовленный отцом ужин. Каждый из нас рассказывал, что у него произошло на этой неделе. Конечно же я тоже участвовал в этом разговоре, повествуя о том, как из личной неприятности сама святая Ольга Васильевна, учительница по истории, несправедливо поставила мне тройку за мой ответ по Великой Отечественной войне, а именно военных построений на карте. Мне тогда пришлось целый урок стоять около доски и спорить с ней и доказывать то, что она не права. Это представление видел даже следующий, после моего 10А, пятый класс, смотря на злющую Ольгу Васильевну, исправляющая мне оценку. — Не выводил бы ты их из себя и не было таких проблем с учителями, — с укоризненным взглядом в мою сторону, прервал мой рассказ Беларусь, — вот они тебе и мстят за все потраченные нервы. — Не только я трачу их нервы, но ещё и другие классы, — лёгким движение, я протянул вилкой кусок котлеты и отправил его прямиком себе в рот, — так что не надо скидывать всё на меня, дружок. — Таких, как ты надо ещё поискать, — раздался голос чихуахуа-переростка, а точнее Укропа, режущего котлету. — Естественно, ведь я только в одном экземпляре, — с хитрой ухмылкой произнёс я, повернув голову прямо на Украину, — а вот твои копии можно найти во всех дворах на поводках и жирных тётенек с дешёвой бижутерией на шее. Реакцию со стороны долго ждать не пришлось, ибо она проявилась моментально. — Естественно! Ведь только у нас в семье такой урод живёт! — не выпуская из рук ножа и вилку, стукнул по столу Украина, с теми самыми визгливыми нотками в голосе. Моё лицо начало расплываться в довольно-язвительной улыбке, а в голове формироваться ответ, вот только, к сожалению, ему не суждено было вырваться из моего рта, заглушив его басистым голосом отца. — А ну заткнулись оба, уже сил терпеть ваши перепалки больше нет, — слегка стукнув по столу, грозно произнёс отец, смотря на нас и задержав свой взгляд на меня, — Россия, хватит провоцировать его, а ты, — тот повернул голову в сторону пыхтевшего в недовольстве Укропа, — хватит поддаваться на провокации. Одному семнадцать, другому шестнадцать, а ведёте себя, как дети малые. — Но мы и есть дети, пап, — отложив приборы, ответил я, взглянув на отца, — ещё не совершеннолетние — значит дети. — Не умничай, — отмахнулся рукой, Союз, немного нахмурившись, а после внимательно взглянув мне в глаза, — лучше скажи мне, когда, наконец-то, уже закончатся мои каждодневные свидания с директором школы, сынок? — Когда закончу школу, тогда и закончатся, папочка, — с ухмылкой ответил я, сложив руки в замок и уперевшись подбородком в них. — Россия, я серьёзно, — всё так же смотря мне в глаза говорил отец, — если так всё продолжится и дальше, то я вскоре буду лежать в могиле. — Папа! — возмутился Казахстан, нахмурившись смотря на отца. — Что папа? Я папа четырёх детей уже как семнадцать лет, — подняв брови, ответил Казахстану отец, выпрямившими в спине, пока я молча глядел и ждал его дальнейшие слова. — Россия, — он вновь повернул голову ко мне, — ты же понимаешь, что я сильно устаю на работе, где мне и так… — Ну так возьми отпуск, в чём проблема? — поняв о чем он хочет сказать, я даже не стал дослушивать его, перебив и сложив руки на груди. —Я ещё не закончил, — нахмурившись, сердито проговорил Союз. — А так зачем начинать? — с пренебрежением спросил я, смотря, как лицо отца становилось мрачнее, — Ты эту тему кучу раз поднимал, достало уже. Если ты устаёшь то возьми себе наконец-то отпуск и не приходи в школу, если уже достало слушать визги учителей. Что в этом сложного? — Ты никак не хочешь меня услышать, — тяжело вздохнул отец, потирая переносицу, собираясь снова что-то сказать, но снова был мною перебит. — Вообще-то я всё слышу и слух у меня хороший, — закатил глаза я, желая поскорее закончить этот разговор и доесть свою порцию макарон. — Ты как со мной вообще разговариваешь?! — впервые за долгое время, крикнул Союз, ударив своим большим кулаком по столу, что даже посуда звякнула. От столь громкого удара, я на мгновение растерялся, смотря как облупленный на взбесившегося отца. Впервые я увидел, как его спокойное, красивое лицо, искажалось в разъярённую гримасу, что даже страшно смотреть. Я даже не успел открыть рот, чтобы сказать что-нибудь, как меня заткнул свирепый голос отца: — Твоё наглое поведение уже ни в какие ворота не лезет, разве так я тебя воспитывал, Россия?! — повышая голос и яростно смотря на меня, гремел отец, — Ты хоть знаешь, знаешь, как я устаю, работаю сразу на двух сменах, чтобы обеспечить вас всех и самому с рваными штанами не остаться! И единственное, что я хочу после работы, так это отдохнуть, а не сидеть с директором, выслушивая, как ты в очередной раз довёл учительницу до истерики! Посуда на столе вновь заверещала, пока один из моих братьев, с бледным лицом, не разлил компот на стол от очередного удара по столу. Все мы впервые видели отца в таком состоянии. Братья были шокированы, как и я, ведь ещё никогда такого не происходило и можно считать, будто сейчас я выиграл в лотерее! — Пап, — воспользовавшись заминкой отца и придя не него в себя, я решил вставить свои три копейки, — если у тебя какие-либо проблемы на работе, то не стоит срываться на мне. После таких слов, он будто бы озверел! Его глаза будто вспыхнули яростью, а губы сжались и искривились в злостном выражении. Было ясно, что я довёл его до точки кипения. — Да как ты… — сквозь зубы, процедил отец, резко встав из-за стола, чуть не опрокинув свой стакан с компотом, и указав пальцем на выход с кухни, тот рыкнул: — Марш в комнату, сейчас же! — Но я же ещё не доел, — я вскинул на него глаза, проводя вилкой по полупустой тарелке. — Живо, пока я ремень не достал! — прикрикнул папенька, вновь ударив по столу. На кухне воцарилась тишина, что прерывалась тихим жужжанием холодильника и тиканьем часов над дверью. Немного посидев, я отложил вилку, а после и встал из-за стола, протискиваясь через Укропа к двери. Всё в той же тишине, я вышел с кухни и ушёл в нашу с Беларусью общую комнату, с тихим скрипом, закрыв дверь. Прошло какое-то время и я лежал в своей кровати, читая учебник по истории. Со стороны входа снова заскрипело и в комнату зашёл Беларусь. Не поднимая на него взгляд, я заметил, как он проходит к столу. Мне даже смотреть на него не пришлось, чтобы понять, что он расстроен. Решив оторваться от текста и всё же посмотреть на него, я встретился с тем самым разочарованным лицом и укоризненным взглядом зелёных глаз. Я немного посмотрел на него, а после вновь вернулся к историческим событиям прошлого. — Россия, ты перестарался, — через несколько секунд услышал я со стороны брата, что перестал буравить меня взглядом и занялся своими делами.