"Селестина"

Баркер Дж., 33. День 2.       — Здравствуйте, Джейк, это наша вторая встреча, поэтому сегодня мы перейдем к конкретным вопросам. Что вы ощущаете, покинув станцию, которая стала вам домом на четыре года?       — Как будто я переехал.       — А конкретнее?       — Том, перед вами лежит мое досье, и вы прекрасно знаете, что за последние двадцать лет я сменил семь стран. «Селестина» стала одним из таких этапов, и я по этому поводу ничего особенного не ощущаю.       — Хорошо. Соответственно указанным здесь данным, далее вы направляетесь в Йоханнесбург. Такая контрастная смена места обитания — связана ли она с тем, что Антарктика вам более не по душе?       — Я решил, что пора немного подзагореть. И да, конечно же, я больше не хочу видеть снег и лед. Мне кажется, это вполне логично и не стоит такого уж внимания.       — Джейк, я здесь именно для того, чтобы думать, что стоит внимания, а что — нет. Сегодня вы напряжены больше обычного. Это как-то связано с некими событиями на станции? Я знаю, что два дня назад с вами связывались с «Селестины».       — Вам как всегда все известно, да? Что ж, это был простой дружеский звонок. Как я уже говорил в прошлую беседу, у меня сложились отличные отношения с командой. Не только с теми, с кем я проработал весь срок, но и с новичками, присоединявшимися к нам позже.       — Особенно с мистером… ммм… Гайду?       — Даниэль отличный специалист и хороший человек, я могу сказать, что он действительно стал мне другом.       — Мистер Гайду отвечает за связь с материком. Насколько я знаю, сейчас на станции только он технически способен на подобное безрассудство — связаться по личному вопросу с сотрудником, уже вышедшим из проекта, хотя это запрещено и отдельно оговорено в контрактах. Джейк, этот отчет есть только у меня, и я не стану подшивать его к делу, а взамен прошу лишь честности. Как врач, я связан обязательствами и никому не стану докладывать о ваших личных тайнах, но и без этого бы не стал. Мне нужен материал для общего отчета моему начальству. Расскажите о том, как вы познакомились и общались с мистером Гайду, и я обещаю, что подробности никогда не выйдут из этой комнаты.       Странная настойчивость Тома меня порядком взволновала, и, несмотря на обратную разницу в возрасте, я почти ощущал себя провинившимся школьником перед учителем, хотя, вроде бы, само нарушение протокола его волновало не так сильно, как причина. Почему — я не понимал.       — Что ж, в нашем знакомстве нет никаких секретов, все-таки вокруг нас всегда было еще полтора десятка человек — вы можете расспросить об этом любого.       Они прибыли в последний год, сразу семь человек, только парни, и там был Лэнс — его я первым запомнил, потому что он каким-то чудом протащил на станцию личную гитару. Вообще было бы здорово, если б каждый прибывающий мог привозить что-то такое знаковое, что его отличало бы от остальных. Помню, когда сам прибыл на «Селестину», от количества имен, лиц и информации кружилась голова. А еще немного от самой станции, конечно же. И от того, насколько я теперь крут. Нас ведь, работавших там, и полсотни не наберется, да? Мой номер тридцать восемь — так значится в деле, — а сколько новичков прибыло в этом году? Ни одного. Том, тебе бы стоило тоже там побывать…       — Джейк, я очень польщен, что ты столь высокого обо мне мнения, но я всего лишь лабораторная крыса, и моя работа здесь меня полностью устраивает. А вот ты отвлекаешься.       — Прости, я просто представил тебя на месте Андре. У него отличное чувство юмора, но, да простит меня мой любимый доктор, на тебя смотреть чуточку приятнее. Впрочем, да, я же собирался рассказать о другом…       Дэн — не самый общительный человек, и он не старался влиться в компанию как можно скорее, так что первый раз после вечера знакомств я столкнулся с ним, когда он день на третий-четвертый вскрыл распределительный щит за переговорной.       «Какого черта!» — только и мог выпалить я, напрочь забыв, кто этот наглый новичок и откуда. Знал только наверняка, что его профиль работы никак не мог совпадать с моим.       «Прошу прощения, я только смотрел», — сразу извинился он, тактично отошел в сторону и опустил руки: типа, не трогаю.       На самом деле он действительно ничего не тронул, но я все равно захлопнул дверцу перед его носом. Это было мое королевство, и впускать в него какого-то диверсанта, чтобы потом исправлять косяки, я не собирался. Да, наше знакомство нельзя назвать романтичным... Думаю, он тогда решил, что я какой-то диковатый придурок.       Но этих деталей я рассказывать Тому не стал, решил не подпитывать его странные подозрения.       — В тот раз я, признаться, решил, что он англичанин — этот выговор и какое-то рафинированное джентльменство — на фоне привычных уже, своих в доску коллег он выглядел чужеродно.       Но тем не менее, все мы — долгожители «Селестины» — изучали новеньких с особенным вниманием. Даниэль и Маттиас были станционными «первокурсниками», а остальные приехали повторно и знали, что тут и как устроено, не хуже нас, им и адаптации-то не требовалось. Я сам на второй год уже почувствовал себя опытным бойцом и даже подумывал взять шефство над новичками тогда, но меня оттеснили настоящие ветераны.       А в этом году уже я был ветераном, но Дэн ни у меня, ни у кого-либо еще не вызвал желания над ним пошефствовать. Он, как это говорят, вещь-в-себе. Серьезный, рассудительный, всегда корректный, за весь год я ни разу не услышал, чтобы он повысил голос или поспорил с кем-то. И вообще, оказалось, он чертовски образованный тип, постепенно мы стали больше общаться, и я, честно сказать, был чудовищно рад, что наконец-то нашелся человек, с которым можно обсудить и греческую поэзию, и собственные наработки по СПСР, причем практически одновременно.       Вот я сказал это и внезапно понял: если Том не зацепится за эти слова, то я вообще его неверно понял, и тогда я остаюсь в абсолютном замешательстве, о чем и зачем была вся наша сегодняшняя беседа. Может, кто-то еще рассказал ему что-то о нас? Я знал о своей «проблеме» в общении с людьми, хотя разве дружелюбие — это беда? Стоило попробовать сыграть на опережение.       — Мы проводили достаточно много времени вместе, и, возможно, местами я несколько вольно обращался со знаками внимания в отношении мистера Гайду, не знаю, кто и что вам там наговорил, но что бы они ни видели, между нами никогда не было ничего более близкого и личного, нежели просто дружба.       — Спасибо, Джейк, я ценю твою честность. На сегодня этого достаточно, до встречи.