Доводилось им плыть и кормою вперед, Что, по мненью бывалых людей, Характерно в условиях жарких широт Для снаркирующих кораблей. И притом Балабон — говорим не в упрек — полагал, и уверен был даже, Что раз надо, к примеру, ему на восток, То и ветру, конечно, туда же. «Охота на Снарка», Льюис Кэролл — Нет, шалишь, — снова сказал сторож. — Не будут у меня кролики ездить зайцами. Он повернулся, открыл дверь вагона и пинком выбросил Эдварда куда-то во тьму. «Удивительные приключения кролика Эдварда», КейтДиКамилло
— Надёжное противоядие от любой отравы! Лечит мужское бессилие, улучшает остроту зрения, враз избавляет от всех хворей! Только сейчас — две магические вещи по цене одной! Лада задумчиво созерцала белый порошок, ссыпанный в деревянную плошку. — Как, говорите, называется?.. — она приблизила лицо к ёмкости, в надежде рассмотреть крупицы магии. — Толчёный рог единорога, — тут же учтиво отозвались сбоку. — Нет лучше средства от срамных болезней, чем это! Берите, не пожалеете! — Что, прям от всего лечит? От её дыхания со дна миски едким облачком поднялась мелкая пыль. Лада поморщилась и едва не чихнула — пахла смесь ещё хуже, чем выглядела. Мифическая лошадь кощунственной операции явно не пережила. — Разумеется! Если не поможет, я верну деньги. — Э-э-э… Мне, честно говоря, особо не на ком пробовать. Ну и вообще, — Лада, пару раз шмыгнув носом, поспешила отойти к другой части прилавка, — хотелось бы просто какой-нибудь сувенир прикольный, оберег может… Другу подарю, на память. — Речь идёт о возлюбленном? — оживился торговец, следуя за ней. — Могу предложить снадобье для приворота… — Ой. Нет, знаете… Давайте лучше что-нибудь на удачу. Кроличьи лапки есть? Перед ней тут же оказалось разложено с полдюжины оторванных кроличьих конечностей. Лада, едва подавив рвотный рефлекс, воззрилась на представленный ассортимент, раздумывая, как воспримет такой подарок сам Индро. Вполне возможно, что кроликов у него сейчас хватало своих. После вчерашнего происшествия в корчме, Тереза решила не отпускать их больше никуда вдвоём. Несмотря на тщетные уговоры, сын кузнеца отправился выполнять просьбу Алеся о еде для беженцев в одиночку. Лада же, оставшись под зорким надзором племянницы Пешека, должна была сопровождать её в походе на субботний рынок. Сначала вся эта затея казалась дурацкой — помогать маме с пакетами у магазина Лада могла и в жизни, а в таком детализированном сне точно нашлись бы занятия поинтереснее. На пути от мельницы она еле двигалась, ворчала и постоянно жаловалась. Тереза выносила эти капризы стоически, изредка только понукая быстрее переставлять ноги. Однако, когда таким манером они наконец добрались до городской площади, Лада резко воспрянула духом. Вместо обычного унылого пейзажа, тут происходило настоящее буйство: красок, запахов и даже людей. Почти всё свободное место от ратуши и до верхней дороги было занято лавками, навесами и прочими торговыми точками. Отовсюду доносились зазывающие крики и предложения. Люди с корзинами и котомками перемещались от одних лотков к другим, переговаривались, спорили, ругались. Некоторые продавцы, обвешанные товаром, тоже двигались в общем потоке, не найдя очевидно свободного места среди конкурентов. Пахло в гуще всего этого свежим горячим хлебом, какими-то травами и сырой рыбой. Устроившись между лотком с капустой и палаткой с выпечкой, какой-то худощавый паренёк в зелёной кофте задорно тренькал по струнам диковинной не то гитары, не то домры. Лада не успевала восторгаться происходящим. Она тыкала пальцами во все стороны, беспрестанно упрашивала Терезу подойти куда-нибудь и как никогда ощущала потребность в наличии под рукой телефона с камерой или фотоаппарата. Так удачно полученные вчерашним днём деньги жгли карман. Отчаянно хотелось что-нибудь купить. В конце концов, Тереза, утомлённая её внезапным энтузиазмом и огромной очередью в бакалею, разрешила небольшую самостоятельную экскурсию. Так Лада оказалась у лавки магической утвари. Продавец здесь очень сильно смахивал на шарлатана из Сазавы, с той только разницей, что находился почему-то в Ратае. Лада списала это на очередную небольшую вольность своей комы. Если не брать в расчёт локацию, мужик в капюшоне полностью соответствовал облику местного маргинального элемента и держался весьма приветливо. — Что же ещё… Ага. Вот! — после долгих поисков, он протянул ей какой-то золотистый камень. — Крейзенхофский самоцвет! Приносит удачу, помогает очистить разум, избавляет от дурных снов. Лада склонила голову набок. Самоцвет со сложным названием заманчиво переливался на солнце и был похож на кристалл из банки «Вырасти сам», которые ей покупала в детстве мама. То ли дело было в её познаниях химии, то ли в самих кристаллах, но до такого размера они не вырастали никогда. — Прикольно. Сколько стоит? — Лада отцепила с пояса кошелёк. — Тридцать грошей, — радостно известил торговец. — Чего-о?! А скидки у вас тут есть? Самоцвет исчез под полами чужой рясы так же внезапно, как и появился. — Увы, — продавец развёл руками. — Не на данный товар. Лада накуксилась. Торговец заулыбался сильнее. Глаза его, как два уголька, запальчиво сверкали из-под громадного капюшона. Вблизи он был похож на Чеширского кота. Или на Джокера. — Из не очень бьющего по карману, могу предложить прах Святого Фомы, — наконец изрёк шарлатан, понимая, что коса клиентоориентированности вот-вот найдёт на камень неплатёжеспособности. Лада попыталась вообразить, насколько чудодейственным окажется эта вещь и поняла, что, скорее всего, её сбережений не хватит даже на щепотку. Нужно было выбирать что-то менее магическое и более практичное. Она ещё раз пробежалась глазами по рядам разномастных амулетов и склянок, мисочек с чьими-то останками и подозрительных тонких книжек, измазанных в бурой краске. Озарение пришло внезапно. — Точно! — она ткнула пальцем в стопку с бумагами. — У вас карта была в игре. Такая, небольшая. Её ещё могла купить одна девушка в Скалице… — Карта? — торговец, потерявший уже всякую надежду, снова оживился. — Карта, карта… Какого рода, собственно, карта? Утерянного прошлого, вечных богатств?.. — Сокровищ, — кивнула Лада. — Желательно, скалицких. — Так-так… Нужно подумать, — торгаш, как джинн в лампе, проворно скрылся под прилавком и тут же возник опять. — Есть! Он гордо предъявил ей какой-то пожёванный кусок пергамента. Лада потянулась было взять вожделенный предмет, но тот быстро отодвинулся. Торговец улыбнулся совсем уж широко. — Ну и? — она недовольно сложила руки на груди. — Сколько? — Для вас, милая девица, и только сейчас… Двадцать пять грошей. — Какой тут у вас курс вообще, с такими ценами… Лада с тяжёлым вздохом вытрясла на ладонь содержимое кошелька и повертела рукой, вылавливая солнечные блики на серебре. Монеты побольше и потолще внушали уважение. Остальные, сложное название которых она не соизволила запомнить, напоминали скорее привычные глазу рубли, чем деньги из другого мира. Отличие было только в рисунке — на всех без исключения монетках красовался лев, которому, судя по выражению морды и общей его буйности, кто-то наступил на хвост. Лев отлично отражал её нынешние чувства по поводу финансового положения. Мало того, что недавно рухнул вполне реальный фото-бизнес, так ещё и во сне она умудрилась снова остаться у разбитого корыта. Основные траты пришлись, конечно, на Пешека с его претензиями. Мельник припомнил и испорченную её вышивкой рубаху, и еду, и, как заправский директор коммуналки, не преминул стрясти деньги за проживание. С его помощью кошелёк исхудал почти наполовину. Следом шла Тереза. Памятуя своё скверное отношение к чужим вещам и все курсы «молодого бойца», которые ей терпеливо проводила девушка, Лада уже без всяких терзаний отложила ещё четверть. Этого было явно маловато, учитывая общую заботливость Терезы, но на большее пока рассчитывать не приходилось. Лада пообещала себе, что обязательно возместит все убытки и точно купит какое-нибудь шикарное платье заместо того, которое испортила. Нужно было только немного подождать и серьёзней подойти к выполнению квестов. Карта сокровищ уж точно должна была оказаться полезней кроличьей лапки и чудесных останков. Пока она отчаянно пыталась взять верх над своим крохоборством, торговец, заметив очередное сомнение в чужих рядах, решил идти ва-банк. — Думаю, могу предложить в довесок к карте вот этот замечательный… Хм. Медальон. Он протянул ей выточенную деревянную фигурку, привязанную к плотной кожаной тесёмке. Округлый силуэт какого-то зверя смотрел на неё антрацитовой крапинкой глаза. Фигурка мёртво болталась на своей верёвочке, но было в ней что-то манящее. — Ух ты! Это морской котик? — Лада трепетно переняла из чужих рук медальон. — А что он делает? Это как у ведьмаков, да? Чует магию, определяет чудовищ? — Насколько мне известно, нет, — сдержанно усмехнулся торгаш. — Он абсолютно бесполезен в магическом смысле. Но и его предназначение, полагаю, отнюдь не в этом. — А в чём? — с затаённым восхищением отозвалась Лада. — Он типа помогает что-то делать? Между мирами перемещаться можно? — Думаю, можно при случае растопить им костёр. Разумеется, такую вещь просто нельзя было не купить. Оказалось к тому же, что в кошельке всего-то и было двадцать пять грошей. Торговец любезно выдал ей пустой мешочек из-под денег, сложенный вчетверо пергамент и ведьмачий кулон. Лада тут же распихала всю немногочисленную утварь по закромам: карта легла за пазуху, кошелёк пристроился у пояса. Медальон с морским котиком она гордо навесила на шею. — Собрались покорять забытые Богом места? — радушно осведомился торговец, ставший её усилиями немного богаче и, судя по всему, много счастливее. — Конечно, — серьёзно ответила Лада, пытаясь найти зеркало или на худой конец лужу, чтобы осмотреть свой новый аксессуар. — У меня тут столько дел ещё. Я ж, знаете, того и гляди могу проснуться, когда меня из комы выведут. Ну или меня кто из крестьян тут тюкнет сгоряча… Надо до этого успеть хоть немного поиграть. А вы вот разве не должны быть в Сазаве? У вас же там квест. — В Сазаве? — торговец взглянул на неё с любопытством. — Хм… А это, знаете, неплохая мысль. Ратае мне поднадоел. Достойных покупателей всё меньше, а я не могу раскидываться чудесами налево и направо. Тем более, местные нравы меня выводят из душевного равновесия. Вы слышали, сегодня опять будет казнь? — Казнь? — она отвлеклась от разглядывания медальона. — А кого казнят? — Того, кто имел неосторожность попасться, — снова широко улыбнулся торговец. — Во всяком случае, не меня. В толпе неподалёку мелькнула голова Терезы. Лада задумчиво проследила, как племянница Пешека подходит к лотку с рыбой и начинает выбирать ту, что получше. Сегодня состоится казнь. Слова эти прокатились в голове эхом. Судя по всему, намечался новый побочный квест. — Думаете помочь бедолаге залезть в петлю? — весело крикнул торговец, когда Лада, увлёкшись своими мыслями, почти собралась уйти. — Кстати об этом! — она быстро обернулась. — Когда будете в Сазаве искать артефакты, попросите помочь одного паренька, из Скалицы. Он знает, что делать. И когда за вами придут… Убегайте сразу через окно. Иначе даже волшебный прах не спасёт. При последних словах улыбка сошла с чужого лица, как шелуха. Шарлатан сбледнул.***
— Здравствуйте. Как пройти к виселице? Миновать рыночную площадь удалось без потерь. Пока Тереза была занята разговором с торговкой, Лада, как настоящая шпионка, растворилась в толпе: толкнула нерасторопную бабку, наступила на ногу мужику с коробкой подмышкой, споткнулась о чью-то собаку. Наугад нырнула в переулок — тот самый, где ещё недавно билась с Кунешем, — алконавта не нашлось, зато обнаружился короткий путь. Теперь она находилась ровно там, откуда начиналось путешествие любого героя — у городской черты. С холма открывался вид на огромный и неизведанный мир. На шее гордо качался деревянный медальон, платье, как изорванная боевая туника, шелестело на ветру. Не хватало только меча за спиной и какого-нибудь разноцветного магического пламени в руке. Лада горделиво вскинула подбородок, стараясь как можно больше походить на суровую странницу-чародейку. — Как пройти к виселице? Стражник у ворот абсолютно не впечатлился. Равнодушно почесал зад. Глянул на небо, поправил кольчужный воротник. Наконец, обратил сумрачный взор на её нелепую персону, всё это время нервно маячившую рядом. — Я похож на столб придорожный? О придорожных столбах Лада имела крайне смутное представление. Она задумалась. Процесс, судя по всему, живо отразился на её лице, потому что стражник поспешно сменил гнев на милость. — Через деревню и на гору, — он нехотя кивнул головой куда-то на зеленеющий вдали лес. — Там не пропустить. — Ага, спасибо, — Лада попыталась вспомнить карту игрового мира, попутно представляя, как бы не нарваться по пути на Пешека. — А вы не знаете, кого хоть казнят-то? А то у меня там одно дело… — Вот ты пойди да спроси, — куда менее учтиво порекомендовал воинственный мужик, сжимая в руке алебарду. — Чего прицепилась-то, как репей к гузну? У меня тоже дело. — Ну и пожалуйста. Поборов желание обидеться, она развернулась на пятках в противоположную от ворот сторону и решительно зашагала вниз по дороге. Времени разбираться с непослушными иллюзиями не было, нужно было успеть всё закончить до того момента, пока Тереза хватится её долгого отсутствия. Ко всему прочему, на плечи начали падать первые мелкие капли дождя. Лада поёжилась, вспоминая, что зонтиков в этом мире ещё никто не изобрёл. Пришлось ускорить шаг. Где-то за рекой короткий высверк молнии взрезал тучи. Тяжёлый порыв ветра ударил в спину.***
— Пообещай, что не станешь встревать в неприятности, ведунья. — Кто бы говорил. Не я иду тырить чужих кроликов для какого-то оборванца. — Ты сказала, что я уже делал это. В твоей игре. — Так и есть. Просто не попадайся егерю. И стражникам. И разбойникам. И половцам. И… — Что-то ещё? — Берегись свиней, Индро. Первый гром прокатился по лесу далёким эхом. Индро перешагнул через трухлявое дерево и остановился, подняв голову наверх, к широким кронам елей. Лес вокруг шумел, призывно маня травянистой хмарью. Ветер нёс с собой запахи мха, смолы и цветущей вербены. Где-то неподалёку протяжно и печально свистела иволга. Индро крепче сжал в руке лук, ступая на мелкую лисью тропку, ведущую сквозь бурелом. Алесь не обманул — у ручья действительно было полно кроличьих нор, и за один раз здесь можно было набить дичи на несколько панских пиров. Однако, то ли лук, который он после поединка с Птачеком тайно вынес со стрельбища, был негоден, то ли в местных зверей вселился сам Дьявол. Раз за разом, ему попадался один и тот же кролик. Кролик, постоянно избегавший смерти. В зарослях ковыля мелькнула шкура, сливавшаяся с прошлогодней хвоей. Нетерпеливо наложив стрелу на лук, Индро сделал шаг вправо, за широкий ствол ели. Дёрн под ногой податливо умялся. Собственное дыхание начало казаться нестерпимо громким. Он медленно поднял оружие, стараясь не упускать ничего из поля зрения — кролик, прижав уши, выискивал что-то в траве. Тетива захрустела, набирая силу. Стрела сошла с лёгким шелестом, как змея, метнувшись к чужой шее железными клыками. Индро был уверен, что на этот раз не мог промахнуться, однако, в последний момент зверёк поднял голову и одним широким прыжком нырнул в ближайшие кусты. Стрела бестолково вспахала землю. — Курва! Более не таясь, Индро вскочил и подбежал к тому месту, где только что пасся кролик. Четвёртая за день стрела оказалась сломанной. Он с нарастающей злобой поднял её и отломил наконечник, упрятав его в мешок на поясе. За кустом, в котором скрылся неуловимый зверь, примятая только что трава выдавала его путь. С каждым часом всё больше хотелось развернуться и пойти прочь. Он вспоминал разговоры с ведуньей, увещевания Алеся и наставления Пешека, однако какое-то смутное предчувствие несмотря ни на что на когтило изнутри. За каждым третьим деревом мерещился то Гануш, то ратаевский ловчий, то Радциг, выехавший на дневную охоту. Индро, переложив лук в правую руку, с усталым вздохом двинулся по по следу. Отступать было уже поздно. — Ты хочешь сказать, мне придётся спасать пана Птачека?! — Конечно придётся. Или ты хочешь прийти потом к Ганушу и сказать типа: «Ой, знаете, вашего племянника в лесу сожрали половцы, даже не знаю, как это вышло, но я теперь могу стать и вашим родственником тоже». — Родственником?.. — Да не о родственниках, блин, речь! Просто надо будет сделать это, потому что иначе сюжет дальше не пойдёт. У тебя Индро, понимаешь, здесь слишком много вариантов проиграть. А нам некогда проигрывать. Тьфу, блин, ну и гадость… Ведунья, всё это время старательно державшая во рту палец, наконец вытащила его и направилась к ковшу с водой. Рот её был весь в саже. С минуту зачем-то набирая воду и выплёвывая, она наконец быстро умылась и начала ощупью искать что-то рядом с собой. Индро наблюдал за эти странными ритуалами от двери, прислонившись к ней плечом, стараясь не нарушить своим вмешательством какую-нибудь важную деталь. — Короче, — ведунья утёрла лицо льняной тряпицей и отбросила ту на кровать. — Пока что план такой: ты просто идёшь по сюжету и обо всём рассказываешь мне. Как только происходит что-то важное, начинаем использовать мои… Хм, магические способности. — Что в твоём понимании «важное»? — Индро нахмурился. — Ну, вдруг ты наткнёшься на какого-нибудь разбойника… А он расскажет тебе про лагерь других разбойников… А тот… — А почему бы тебе самой не рассказать мне всё это? Ведунья замерла, едва не выронив из рук гребень. Живое лицо её затенилось смутным сомнением. Она задумалась. — Вообще-то, наверное, можно. Но! — она вдруг резво соскочила с кровати и подбежала к нему. — Во-первых, это мы сделаем завтра. Во-вторых, не всё так просто, как кажется — тут надо как следует подумать. А в-третьих, мне давно надо вымыть голову! Ты вообще видел мою голову?! Ведунья аккуратно взяла его под локоть и вывела в коридор. Индро, опешив, почти не сопротивлялся. — Ваш сеанс астральной магии на сегодня, увы, закончен, — она отпустила его руку и быстро шмыгнула обратно в комнату, закрывая за собой дверь. — Приходите к нам завтра! И постарайтесь выполнить свой квест хорошо! В грязи отчётливо виднелись следы конских копыт. Индро, едва не прошедший мимо, рассматривал их с суеверным ужасом, медленно нащупывая в колчане стрелу. Он поднял голову, как затравленный зверь вслушиваясь в тишину леса вокруг. Страх быть пойманным сковал все мысли. Ему вдруг почудились совсем близко чужие шаги. Вскинув заряженный лук, Индро слепо отступил на пару шагов назад, едва не скатываясь во внезапно раскинувшийся за спиной овраг. Он отпрыгнул, и шорох раздался уже с другой стороны. Индро лихорадочно обернулся, готовый выпустить стрелу, встречаясь с испуганным золотистым взглядом. Лисица, застигнутая врасплох, прижала уши, не выпуская из пасти добычу — упитанного кролика, на это раз не сумевшего убежать.***
— Та-ак. Ну и которая из них Элишка?.. Лада, упёршись руками в бока, скептически осмотрела царящее вокруг оживление. Опуская подробности того, как она шла через запутанные одинаковые дома в деревне и взбиралась на нужный холм, показавшийся настоящей Голгофой, путь до виселицы оказался не таким уж и трудным. Самым запоминающимся моментом стала собака, которая встретила её у калитки дома палача. Надеясь найти там квестовых персонажей, Лада без всякой опаски шагнула на двор, за что тут же поплатилась ещё одной пачкой не подлежавших восстановлению нервных клеток — огромная псина с плешивой мордой кинулась на неё без всякого предупреждения. Лада отвернулась, готовая безвременно очнуться где-нибудь в палате девятой горбольницы, но боли и смерти не последовало. Собаку дёрнуло назад слишком короткой цепью, и она захлебнулась яростным лаем, наглядно показывая, что в этом мире есть кое-что даже пострашнее свиней. Лада, оклемавшись от быстрого испуга, покладисто покинула охраняемую территорию и направилась непосредственно к виселице. Там обнаружилась немалая толпа. Создавалось впечатление, что она пришла в кинотеатр на новый фильм про супергероев. Билеты были распроданы, попкорн куплен, и крестьяне вперемешку с горожанами, толпившиеся на поляне вокруг помоста, ждали начала рекламы. За спинами стражников, окружавших помост, Лада выцепила взглядом какого-то подозрительно сосредоточенного мужика в перчатках, беседовавшего с франтом в синей расшитой жилетке. Лица его было отсюда не рассмотреть, но, судя по всему, это был палач. Как выглядит второй нужный ей элемент задания в своей «живой» версии, Лада не представляла. То ли Элишки среди всей этой массы не было, то ли она её просто не узнавала. Квест, не успев начаться, норовил завершиться провалом. Лада решила действовать по наитию. — Изв… Извините! Простите. Извините. Я пройду?.. Спасибо. Извините! Народ перед ней неохотно, но без лишних свар расступался. Лада старалась всматриваться в каждую более-менее молодую женщину на пути, пытаясь различить хоть какие-то знакомые черты. Заметив неподалёку какую-то болезную крестьянку в тусклом зелёном платье, Лада начала усиленно грести в её сторону. — Извиняюсь, вы случайно не Элишка? — впопыхах выдала она, протискиваясь между людскими спинами. Крестьянка, обернувшись, смерила её презрительным взглядом. — Чирий тебе на язык, девочка, — с гнусной медлительностью ответила она. — Я что, похожа на эту воровку? — Кто вас знает-то… — Лада, слегка опешив от такой открытой враждебности, поспешила ретироваться. — Ладно, извините. Женщина снова стрельнула глазами. Эффект был почти такой же, как от броска тухлой капустой. Скорее всего, про чирий крестьянка не шутила. Лада, спиной ощущая ненавистный взгляд, продолжила путь сквозь людской гомон, изрядно усилившийся. В первых рядах начало что-то происходить. Она поднялась на цыпочки, стараясь через чужие макушки понять, что именно. Откуда-то привели осуждённого. Невзрачный мужичок с плешивой бородкой шёл, глядя под ноги, сопровождаемый конвоем из стражников и ещё одной небольшой толпой зевак. Вид у него был донельзя заморенный. На правой щеке багровела давнишняя ссадина, одежда была порвана и измазана в грязи. Преступник, когда его доставили ближе, поднял землистое лицо к небу, вглядываясь в сизые облака над холмом. Лада виновато отвела глаза. Почему-то общей весёлости по поводу происходящего она не разделяла, и смотреть, что именно произойдёт дальше, не особенно-то хотелось. Впору было перемотать кат-сцену и вернуться к диалогам с местными жителями, сбору травок, завязыванию узлов на мучных мешках… С неба начал крапать первый дождь. Стало прохладнее, и Лада, обхватив себя за плечи, шагнула в просвет между двумя старухами. — Вы не видели тут Элишку?.. — Кого? — Ну, Элишку… — Не путайся под ногами, — вместо ответа порекомендовал ей усатый гражданин в капюшоне. — Затопчут. Тихое отчаяние начинало овладевать мыслями. Содействовать её шпионско-спасательной операции никто из присутствующих явно не собирался. Лада, натыкаясь то на молчаливую угрюмость, то на пространные, ни к чему не ведущие ответы, сама того не заметив, добрела до края столпотворения и оказалась на открытом пространстве между полем и эшафотом. Дождь косыми нитями опускался на некошеную траву. Лиричность момента нарушала только чья-то псина, с высунутым языком рыскающая неподалёку. Лада, памятуя о недавней встрече с «другом человека», на всякий случай попятилась. Место оказалось занято. Лада столкнулась с кем-то плечом, тут же отскакивая, опасаясь новых проклятий в свой адрес. — Ой. Извините, я случайно. Я вообще не… Она растерянно смолкла. Никакой ответной реакции не следовало. Стоявшая рядом женщина остекленевшим взглядом смотрела ровно перед собой, совершенно не интересуясь её словами. Лада скептически оглядела её сгорбленный силуэт. Шерстяной плащ на ветру лип к худым ногам, растрёпанные волосы неровно пушились у плеч, и сама женщина походила скорее на скорбную древнюю статую, чем на человека. Лада поджала губы, исподтишка разглядывая чужое лицо. Терять было уже нечего. — А вы тут ждёте кого? — несмело обратилась она к женщине. — Или просто так… Посмотреть? Статуя не ответила. Лада решила, что, возможно, она просто не расслышала вопроса, потому что именно в этот момент пижон в синем взобрался на помост и начал громко зачитывать что-то с листа, мешая деловому разговору. — Извините, уважаемая панна! — она повысила голос, стараясь перекричать горлопанистого глашатая. — Я ищу тут одну девушку, её зовут Элишка. Может, вы её знаете? На неё тут же злобно обернулись все близстоящие крестьяне. — Цыц, деваха! — Не слышно ничего, что там судят! — Топайте гутарить в другое место! Лада показала какому-то смерду язык. Тот отмахнулся, не считая нужным тратить на неё слова. — Да, — внезапным тоскливым эхом прозвучал голос рядом. — Я её знаю. — Чего? — Лада шквалисто обернулась, не веря своему счастью. — Вы знаете Элишку? — Да. — О, круто! То есть… Дивно! А где её можно найти? — Она перед тобой. Лада нахмурилась, пытаясь осмыслить только что прозвучавшее. Женщина явно не шутила — лицо её не изменило траурного выражения. — Ой… Вы… Так. А давно вы тут стоите? — С полудня, — монотонно отозвалась Элишка. — Так мало? — хмыкнула Лада, прикидывая, что сын кузнеца точно не успел ещё здесь пробежать со своей свадебной компанией. — Ну тогда всё нормально. Давайте начнём всё заново. Позвольте представиться: ведунья Лада из Саратова, ваш личный проводник в мир счастливой любви. На платье не смотрите, я просто недавно усмиряла местных пропойц. Она кокетливо улыбнулась, стараясь выставить свою персону в выгодном свете. По возможности, не светить выдранным из верхней юбки лоскутом и не обращать чужого внимания на грязные разводы у подола. Элишка непонимающе сморгнула капли воды с ресниц. — Что? — девушка с видимым усилием вернула взгляду осмысленность. — О чём ты пытаешься мне сказать? — О вашей будущей свадьбе с палачом, разумеется. Вон, видите, он как раз по лестнице поднимается, — Лада ткнула пальцем на эшафот позади себя, в тяжёлую тёмную фигуру. — Герман же вроде, да? Я просто знаю, что вы, когда вашего мужа казнили… Несостоявшаяся невеста вдруг повернулась к ней всем телом, сжав бледные губы в тонкую, почти невидимую линию. В прозрачных глазах её читался гнев, пробирающий своей лютостью до костей. — Мой муж ещё жив, — с расстановкой произнесла Элишка, плотнее кутаясь в промокший плащ. Где-то в городе забил колокол. Блёклый отголосок звука донёсся до холма, разлетевшись от взлеска до поля холодным, унылым эхом. Ему вторил долгий раскат грома. Все звуки сошлись в одной точке и стихли. Ладе показалось, что её оглушило. — А где… — она мутновато сощурилась, закусывая изнутри щёку. — Где он тогда? Только не говорите, что это… Ну нет. Нет… Элишка бессильно отвернулась. Лада в испуге замотала головой. Кусочки событий внезапно сложились в цельную картину, и картина эта была неприглядной, как грязная лужа под ногами. По всему выходило, что если Индро ещё не брался за квест, его события попросту не случились. Она пришла слишком рано. Мужа Элишки должны были казнить, и происходило это прямо сейчас. За её спиной. Она отшатнулась, как в бреду оборачиваясь на тёмную конструкцию виселицы. Глашатай недавно закончил читать приговор, уступив место той самой мёртвой тишине. Палач крепил на чужой шее верёвку. Люд, предвкушённо улыбаясь, замер в ожидании зрелища.***
— Стоять! — Индро вскинул лук, напряжённо вглядываясь в чужое лицо напротив. — Ни шагу дальше! Кролик замирает, вжимаясь телом в прошлогоднюю хвою. Он не успевает сорваться с места, как стрела прошивает его насквозь, словно набитую соломой детскую игрушку. Задние лапы его дёргаются в предсмертной судороге, длинные уши обмякают в траве. После встречи с лисицей, кролики попадаются совершенно обычные — из плоти и крови, с глупыми бусинками блестящих глаз, не ведающие об опасности до последнего момента. Зверёк уже не двигается, когда Индро подходит ближе. Он отбрасывает очередное сломанное древко стрелы в ближайшие кусты и берёт тушку в руки. Мокрая шерсть красится багрянцем. Индро притуливает добычу к поясу и, вешая лук на плечо, осматривается: в лесу начинает вечереть, дождь, до этого почти не проникавший сквозь сводчатые кроны деревьев, усиливается, крупными долгими каплями падает на плечи. Охота окончена. Индро, размяв шею, начинает двигаться вперёд, вверх по склону. Под ногами шелестит мох. Усталость накатывает лёгкими волнами. Хочется верить, что Алесь сдержит обещание и в ответ на пять свежих кроличьих тушек поговорит со скалицкими о работе. Индро хочется верить, что всё образуется. Ещё больше ему хочется есть. Вместо того чтобы внимательно прислушиваться к лесу, он полностью уходит в малодушные помыслы о горячем питье и похлёбке. Именно в этот момент его застают врасплох. Как он сумел пропустить чужие шаги? Как не отличил шорох одежды от шума листьев? Индро не знал. Он очнулся в последний момент, когда тёмный ворох чьих-то одежд преградил ему дорогу. Очнулся и, испугавшись, шарахнулся назад, едва не скатываясь кубарем по склону. Возможно, это его спасло. Он успел перехватить лук и наложить стрелу. — Брось, парень. Чего взъелся? Кто ты такой будешь? Незнакомец говорил спокойно, вкрадчиво, как с молодой лошадью под седлом. Индро, чувствуя себя едва ли не хуже, чем мёртвый кролик на поясе, лихорадочно метался взглядом по чужой фигуре. Чёрный плащ с капюшоном выдавал в чужаке не то монаха, не то какого-то странного вельможу. Держался он не слишком прямо, не слишком грубо — смотрел из-под капюшона с мягкой улыбкой, держал руки у карманов и ждал ответа. Отвечать Индро не спешил. Чужак стоял выше по склону, и полунатянутый лук был единственным, что удерживало расстояние между ними пустующим. — Немой, что ли? — фыркнул незнакомец, собравшись сделать шаг вперёд. — Я сказал, — Индро мгновенно натянул тетиву почти до упора, — ни шагу! На бенедиктинца незнакомец похож всё-таки не был. — Значит, глухой, — усмехнулся чужак, послушно застыв, и лицо его приобрело какой-то волчий вид. — Что, тоже избавляешь местного борова-пана от части кушаний? Так мы в этом с тобой друзья. Я остановился вон там, за пригорком. Пошёл собрать растопку к костру… Чужак в монашьей рясе говорил. Говорил что-то про оленей, что сами выбегают иногда перед конём — хочешь не хочешь, а приходится их добивать, чтоб не мучились с переломанными ногами. Говорил про стоимость шкур на рынке, про стаи волков в лесу, которых Гануш не может извести уже несколько лет, про окрестных землепашцев, потерявших всякую надежду на мирную жизнь. Дождь превращался в ливень. Сверкнула длинная ветвистая молния, и прямо над лесом небо раскололось от грома. Индро не двигался с места. Мышцы правой руки от напряжения давно задубели, на каждое мгновение отзываясь колючей болью, но он всё ещё не опускал оружия, глядя незнакомцу в глаза. В голове, как мошки, крутились обрывки мыслей. Доложит Радцигу. Он знает о браконьерстве. Видит, что на поясе кролик. Догадывается, что где-то есть ещё. Доложит Радцигу. Место воров — на виселице. — Трусишь ведь, — неожиданно жёстко сказал незнакомец, так, что даже за шумом падающей с неба воды Индро услышал сталь в его голосе. — Вижу, что трусишь, парень. Опусти лук. Не дури. Поговорим по-людски, выпьем у костра да разойдёмся, забыв обо всём. Индро стиснул зубы почти до скрежета, отрицательно замотав головой. Такое не забывается. Прав был отец, когда говорил про глупую смерть. Что толку будет от лука и меча, когда его вздёрнут на холме под Ратае? Что толку от всех премудростей воровского дела, если он уже пойман? И знает ли ведунья, как благородные разбойники заканчивают жизнь в его мире?.. Новая белёсая вспышка накрыла лес. В этот миг, когда стволы деревьев сначала словно объялись пламенем, а потом потонули в резкой тьме, в этот самый момент Индро заметил движение. Быстрое, как укус зверя. Плавное и едва-едва — нервное. Незнакомец вытащил руки из-за спины. В его крепко сжатой ладони сверкнул металл. Индро помнил, как вздрогнул. Страх пробежал по телу ледяной ящерицей, и пальцы, из последней силы удерживающие тетиву, вдруг соскользнули. В сумраке дождя он помнил застывший на лице чужака оскал, помнил, как искренне желал провалиться сквозь сырую землю, быть на месте убитым молнией. Помнил, как хотел промахнуться. Помнил, как стрела с кратким шорохом рассекла воздух и на этот раз пошла точно в цель.***
— Нет! Больно так, словно кто-то вогнал ей под лопатку стрелу. Камень — всего лишь камень — отскочив, с глухим стуком катится по деревянным доскам. Лада, отрезвлённая новой волной страха, вдруг осознаёт себя стоящей на середине лестницы, ведущей на эшафот. Кто-то удерживает её за руки и пытается оттащить прочь. С неба хлещут упругие плети воды, волосы в косе давно растрепались и теперь липнут к лицу. Она не знает, как пробилась через сгустившуюся, гудящую толпу, как оказалась так близко, непозволительно близко к тому несчастному, которого обрекли на смерть. Лада слышит кипящий людской гнев за своей спиной, изредка вздрагивает, когда мимо пролетают комки грязи и мелкие камни. — Пошла прочь, пошла! — Между потаскушкой и верёвкой раньше надо было выбирать! Гнать её! — Суду Божьему мешать вздумала! — Лада! Пропустите! Лада! Последний голос кажется знакомым. Лада через силу изворачивается в чужой хватке, стараясь высмотреть в толпе говорящего. Натыкается только на перекошенную злостью морду стражника, что тщетно пытается её уволочь. — Пустите! — она не узнаёт собственный голос. — Пустите меня! Так нельзя! Он нужен! — Уймись, бешеная! — гаркает мужик над ухом, намереваясь заломить ей руки к лопаткам. — Вы не понимаете! Так не должно быть! В звуке ливня она ясно различает какой-то скрежет. Ей вдруг думается, что это хрустят переломленные шейные позвонки. Что падает с высоты тело, хрипит умирающий человек. Откуда у неё берутся силы, Лада не знает. В один момент она дёргается вбок, едва ли не подпрыгивая, цепляясь за гнусное мокрое дерево виселицы и подтягиваясь всем телом, как раненая кошка. Такой прыти не ожидает, видимо, никто — даже она сама. Стражник, крякнув, неловко выпускает её руки. Лада по инерции пролетает последние ступеньки и вываливается на помост, оскальзываясь на собравшихся мелких лужах. Перед ней раскидывается серая картина неизбежности происходящего. Палач стоит на дальней стороне эшафота. Рука в кожаной тёмной перчатке замирает у навершия рычага и вдруг плавно опускается. Рычаг тихо двигается. Лада понимает, что на этот раз опоздала. Она видит, как мелькает тень страха в глазах повешенного. Он открывает рот, силясь выкрикнуть что-то, но слова застревают в сдавленной глотке. Лада отводит взгляд. — Ну и что? Что теперь? Упавшие капли расходились по лужам долгими кругами. Грязные ручьи текли вниз по дороге, забирая с собой листья и сломанные ветки. Гроза довольно быстро скрылась за лесом, а дождь остался. Дождь барабанил по плечам, впитывался под ещё сухой воротник и оседал на коже холодом. Ладу била мелкая дрожь. Она чувствовала себя водяным, которого зачем-то вытащили из болота и заставили сидеть рядом. Вода была везде — она стекала по волосам, капала с кончика носа в небольшую лужу на вымокшей насквозь юбке. При желании, Лада могла бы умываться не сходя с места. Но желания не было. — Хотите сказать, это всё зря было? Она сидела на том самом месте, где в игре нужно было впервые найти рыдающую Элишку — на скамейке за забором дома палача, почти у самых ворот. Вид открывался замечательный: поникшие грязные кусты и заваленная перегноем канава. Впрочем, это было лучше, чем виселица. В ту сторону Лада смотреть не желала, тем более что вынимать тело несчастного вора из петли никто не собирался. Он покачивался в такт с ветром, и на плече его сидела громадная ворона, изредка каркающая на пролетающих сородичей. — Нет, так не может быть. Что-то должно было поменяться. Значит, я что-то не так сделала. Или, может, это всё-таки какая-то фиксированная вещь в сюжете… Но ведь как-то он тут появился. С тех пор как усилиями двух потных стражников её отволокли в этот закуток и оставили отдыхать, любезно обругав на чём свет стоит, Лада говорила. Молчать было невмоготу. От молчания словно разъедало всё внутри, и она, стараясь не прикусить ненароком язык, беседовала то ли сама с собой, то ли всё-таки с Элишкой, которая находилась здесь же, но старательно изображала пленного половца. Неподалёку хлопотала Тереза. Сначала она пыталась накинуть на неё плащ, потом спрашивала что-то про случившееся, теперь почти так же мило беседовала в воротах с самим палачом и каким-то ещё стражником. Лада не слышала, о чём именно, но догадывалась, что её персону разговор затрагивал непосредственно. Нехотя оставив созерцание жимолостного куста, она покосилась в их сторону. Элишка рядом начала тихо всхлипывать. — Да ладно вам, — снова подала голос Лада, совершенно не понимая, кого она пытается успокоить. — Ну, подумаешь, вором был… Женщина вздрогнула, как будто мимо пролетела стрела. Разом перестав прятать лицо в ладонях, она подняла на неё красные глаза. Видимо, отрицание её перешло в стадию гнева. — Да мне наплевать, кем он был! — неожиданно громко выкрикнула Элишка. — Кем теперь буду я? Куда мне идти?! — К нему вон идите, — буркнула Лада, кивая на сутулые широкие плечи палача. — Надо было сразу по сюжету так и делать. Я просто думала… — Ты! — женщина словно только что её заметила, вскакивая со скамейки и нависая рядом скорбной тенью. — Кто ты такая?! Что тебе вообще нужно? Почему ты преследуешь меня, почему лезешь, куда не следует? — Лезу и лезу, — Лада шмыгнула носом, чувствуя, как на смену опустошению приходит злоба. — А вы чего на меня орёте? Я, между прочим, вам пыталась помочь! — Помочь?! — Элишка сжала кулаки, словно намереваясь её ударить. — Не хватало мне помощи деревенской сумасшедшей! Лада через силу поднялась на ноги, оказываясь с Элишкой лицом к лицу. Теперь они были похожи на двух лишайных кошек, не поделивших рыбью голову, и по дороге, предвкушая скорое представление, уже начинали спускаться запоздавшие с казни зеваки. — Знаете что? — Лада сложила руки на груди, стараясь не выдать своего побитого состояния. — Мне на самом деле наплевать. Да, именно! Наплевать. Делайте, что хотите. Пусть вас выгонят отсюда, если вы не слушаете! — Не слушаю твой сумасшедший бред, девочка? — Не слушаете нормальные советы! — Лада скривилась. — А вообще, не надо. Любовь зла — полюбишь и козла, да? Вот идите и любите. И нечего тут рыдать! Тоже мне, жертва случая! Это не я должна была на амбразуру кидаться, а вы! Мне там чуть руки не поломали из-за вас! — Казнь была законной, — Элишка побледнела ещё сильнее, чем прежде. — Ага, и муж был законный! — Не смей… — Да вы просто обычная трусливая дура! Перепалка их начинала приобретать массовый характер. На истошные крики всё больше проходящих мимо останавливались и начинали прислушиваться. Кто-то вставал за спиной Лады, кто-то — по бокам от Элишки. Люди посмеивались, изредка кто-то удручённо вздыхал и качал головой, называя их вздорными бабами. Своего апогея сцена достигла при очередном появлении Терезы, которая ворвалась в гущу толпы, как настоящая кавалерийская подмога. Видимо, на этот раз племянница Пешека была серьёзно настроена не допустить сюжетных вольностей. В зелёных глазах горела решимость. — Лада, пойдём, — Тереза взяла её за руку, намереваясь увести, как плачущего ребёнка от магазина игрушек. — Нам пора. Расступитесь! Увы, было слишком поздно. Лада отскочила в сторону, злобно оглядывая собравшихся зрителей. Элишка как соперник временно была в нокауте — хлопая глазами, она копила силы и слёзы для новых обвинений. Зато, в середину их воображаемого ринга протиснулся сам палач. Тереза не смогла ничего сделать — новая жертва была зафиксирована. Народ радостно ахнул. — А вы! — Лада ткнула карающим перстом в палача, смерившего её культю равнодушным взглядом. — Вы вообще урод! Вы его убили! Человека убили! И ещё вы стрёмный… И… — Лада, всё! Прекрати! — Тереза снова возникла рядом, оттесняя её себе за спину. — Извините, у бедняжки проблемы с головой. Она не хотела никого оскорбить! — Чего?! Лада раскрыла рот, как вышвырнутая на берег плотва, стараясь осмыслить только что прозвучавшее. Такого удара в спину она не ожидала. — Это… Это у меня проблемы? — Лада, послушай… — Я вам, сука, сейчас всем тут покажу сумасшедшую девочку! У вас щас такие проблемы будут, вы охереете! — Лада! — Мужики, глядите! Энтож девка вчерашняя. Ворожейка! Ишь как собачится. Лада, застыв на месте, медленно обернулась, стараясь придать взгляду как можно больше убийственной силы. Лица знакомых мужиков слегка перекосило. — Глаза злющие! — констатировал рыжий, с синяком на половину морды. — Пришла на беду, как мор ко двору, — у Якуба была разбита губа. — Мало одной, так вторая взялась! — Гнать их из города! И потаскуху эту! — веско закончил тощий и говорливый, который держался прямее всех. — Чё ты там сейчас бзднул?.. — грозно переспросила Лада. — Говорю: пошла к Дьяволу, шлюха! — любезно повторил ей Якуб. — А тебе вчера не хватило, а, мудак? Ещё хочешь, чтоб отвесили?! В жопу себе засунь свои эпитеты! Обстановка накалилась до предела. Последние порции адреналина подпитывали злость, как бумага костёр. Лада уже почти не разбирала, что происходит вокруг. На этот раз Индро не было рядом. Где-то была Тереза, но Лада не видела её — в толпе началась какая-то своя потасовка, и всё смешалось. Весь мир снова свернулся до одного орущего, мокрого людского кома. Она заметила, как к ней, пользуясь неразберихой, движется Якуб. Лицо его было перекошено. Лада, повинуясь какой-то тоскливой ярости, шагнула ему навстречу. — Ну давай, сука, давай! — она развела руки. — Бей меня до синяков, брось волкам! Давай, блять, попробуй, ударь! Или ты только орать можешь, а, говнюк деревенский?! Давай, что ты… Её ударили.***
Отломанная сосновая ветка свистнула, разодрав густой влажный воздух. Упругие иглы пришлись на поджарый лошадиный бок. Конь, злобно взбрыкнув, угнул голову и понёсся вперёд длинными рваными прыжками. Индро едва удержался в седле. Негнущиеся замёрзшие пальцы запоздало впились в поводья. Его замотало, как полевое чучело на зимнем ветру. Чувствуя, что уже не может сидеть прямо, он прильнул к шее коня, утыкаясь лицом в потную гриву, и из последних сил ударил пятками по бокам животного. Страх разливался по телу ядом. Он не бежал так, кажется, даже от орды татар Сигизмунда. Хотя, наверное, бежал. Бежал в глухом беспамятстве, словно во сне, не разбирая ничего на пути и упрямо не желая верить в случившееся. Вся вереница событий — дом, горящая Скалица, крики половецких воинов, темнота вечернего Тальмберга, разбойники и мельница под Ратае — всё это затянуло его, как течение реки, заставило задохнуться. И теперь река безжалостно несла его к острым камням. Конь всрахпнул, слепо шарахаясь от какого-то шума. В кустах у обочины Индро почудились чьи-то лица. Он тут же снова замахнулся веткой, понукая лошадь продолжить нахрапистый бег. За спиной долгий день остывал в ночь, и небо расчищалось от утихшего и позабытого дождя, смазываясь яркими, цветастыми, как василёк и шалфей отражениями в долгих дорожных лужах. Где-то за взмётанной копытами грязью, за поломанными нижними ветками мелких деревьев, в стоптанном мхе остывала чужая жизнь. Где-то там, в лесу, Индро из Скалицы — сын честного кузнеца Мартина, будущий оруженосец пана Радцига, — он убил человека ворованной стрелой из ворованного лука и испугался. Не самого себя, не греховности поступка, нет. Он испугался наказания. Он не хотел, не мог оказаться на шибенице так скоро, и теперь оставалось снова только пытаться бежать, как бегут крысы из горящего амбара, барахтаться в омуте, ожидая неминуемой боли. Он поднял голову, когда мимо уже начали проноситься знакомые плетни. В последний момент, влетая на задний двор мельницы, он дёрнул поводья и кое-как затормозил распалённого скачкой коня. Индро сполз с лошади, чувствуя, как болят с непривычки мышцы. Чужой караковый жеребец — невысокий, взмокший от быстрого бега — переступал с ноги на ногу, заметно нервничая и прижимая уши к затылку. Седло было запачкано грязью, чепрак в некоторых местах просвечивал дырами. Кого он всё-таки убил? Браконьера? Монаха-паломника, сошедшего вдруг с ума? Разбойника? Но если крыса сжирает крысу, от этого её природа не меняется. Индро взял жеребца под уздцы и повёл к дальнему сараю, где Пешек хранил мешки с зерном. Сейчас, до новой жатвы, здесь было почти пусто, и, чтобы спрятать коня, места было достаточно. Караковый неохотно втиснулся в проход и тут же принялся жевать солому с пола. Индро ослабил подпруги и вышел, затворив за собой дверь. Бежать дальше ему не давала усталость. Он крался по двору в сумерках, как учили мельники — стараясь держаться в тени построек, не задевать ничего второпях и не звенеть пряжками. Нужно было найти ведунью, узнать хоть что-то и как можно скорее собираться в путь. Тереза сейчас должна была быть занята вечерней работой, Пешек наверняка следил за ходом мельницы, чтобы после недавнего дождя на ночь глядя ничего не сломалось. Индро почти без опаски завернул за угол дома и замер. У входа в дом собрались все трое. Пешек, сложив руки на груди, стоял у бадьи с дождевой водой и что-то негромко ворчал. Тереза сидела на коленях возле скамейки. В руке её была зажата небольшая тряпка, которую она то и дело прикладывала к чужому лбу. На самой скамье, не шевелясь, лежала ведунья, с лицом бледным, как у покойницы. Индро бездумно шагнул вперёд. Пешек обернулся, как кот на мышиный шорох. В глазах его сверкнуло негодование, быстро однако сменившееся беспокойством. — Не смей говорить, что и ты успел нажить неприятностей, парень, — тихо произнёс мельник, стягивая зачем-то с себя колпак. — Выглядишь, будто тебя псы потаскали. — Что… — Индро прокашлялся, обнаружив, что собственный голос звучит как несмазанное колесо подводы. — Что с ней? — А что с ней сделается? — Пешек мрачно перекрестился, обращая взор на скамейку. — Лежит вот. Всех на уши подняла, а сама лежит. Да не переводи ты тряпки, Тереза, много чести этой ветрогонке. Сама оклемается. — Дядя, пожалуйста… — Тереза обернулась. — Ладно, — сжалился Пешек. — Вот дурень этот пришёл, пусть с ней мается. Сам выловил, сам пусть и обратно кидает, помилуй Господь его недалёкую душу. Мне-то что за дело… Мельник, ещё немного потоптавшись рядом, снова надел колпак и тяжёлым шагом направился в дом. Индро, с трудом дождавшись его ухода, метнулся к ведунье. Она дышала. Медленно и тихо, почти спокойно. Странное украшение в виде птицы поблёскивало на свету, качаясь в такт этому дыханию, и только изредка мелкая дрожь пробегала по телу ведуньи. — Что случилось? — Индро неуверенно коснулся кончиками пальцев чужой горячей шеи, оставляя на коже грязные следы. Ведунья, не просыпаясь, скривилась, словно от боли. Индро поспешно отодвинулся. Она снова была похожа на ту «русалку», которую он спас из Сазавы в грозу — в насквозь вымокшей одежде, с посиневшими, плотно сжатыми губами. — Случилось всё то же, что и раньше, Индро, — Тереза рядом вздохнула, поднимая на него усталый взгляд. — Она едва не погибла, пытаясь сорвать казнь. Спорила, ругалась, говорила что-то про сон, про тебя… Она запуталась, Индро. Я не знаю, что вы там придумали с ней, но лучше забудь. Она запуталась в своих же фантазиях, потерялась, понимаешь? Может быть, правда стоит показать её аптекарю в Ратае. Сегодня Маришка на рынке сказала, что он сумел излечить одну девушку, к которой приходил Дьявол… — Я верю ей. Тереза, смолкнув, глянула на него с судорожным беспокойством. — Она ведь просто ребёнок. Ты должен понять… — Нет, — он качнул головой, вспоминая их первый разговор. — Она знает слишком много для ребёнка. Для любого из нас. — Индро… Тереза попыталась мягко взять его за руку, но он вдруг лихорадочно дёрнулся прочь, вскакивая на ноги. В груди словно сдвинулся нож. Он ещё не успел отомстить. Не успел стать тем, кем должен был. Эти мысли пришли в голову так неожиданно и быстро, что Индро задохнулся от их осознания. Он с отчаянием загнанного в угол зверя глянул на небо над головой, уже почти совсем тёмное и странно-беззвёздное, а потом на ведунью. Она вдруг очнулась. На мгновение открыла глаза, безошибочно выискав его взгляд среди темноты, словно всё это время только притворялась спящей, и в широких её зрачках Индро увидел отражение собственной боли. В этот момент он словно выныривает из-под толщи воды. В последний миг, когда сколы камей уже почти приходятся на рёбра, ломая и отбрасывая, он вдруг находит в себе силы и, делая последний неистовый рывок, вместо колючей смерти снова обретает спасительный берег.