*** больше чем три года назад ***
Взрыв был настолько чудовищным, что осколки долетали до потолка. Даша упала, пуля сидела внутри крепко. Девушка нашла в себе силы застонать. Она еле держала голову и понимала: ещё немного и будет пожар. И она вот-вот потеряет сознание. Сие Дарье Павловне не нужно было. Она не была уверена, что сможет выжить. Да уж, огонь, взрыв и дыра в груди. Она тогда не сказала главного. И не собиралась, ждала когда они закончат последнее дело. Сердце подвох чувствовало. Говорило не идти… Но Даша всегда пойдёт за своими в огонь и воду. Её вырвало, голова гудела и волчком вертела девушку, но та упрямо держась, в перчатках благо, медленно доползла до дыры в здании, которая вела в лес, вдохнула, выдохнула, пошла. Пуля шаталась, кровь ещё немного и захлещет… Шатова умной была. Держала пулю. Думала о Петре Степановиче, о домике том в горах, в Швейцарии, что у них ещё есть шанс быть. С каждым шагом он таял, как и её силы… Лес казался бесконечным, как всё шатается, как она сама еле держится за каждую корягу, лишь бы… А что лишь бы? Всё уже стало бессмысленно. Дорога петляла. Он вёл Дашу далеко от всего мира и мешал получить столь нужную помощь. И вот озерце. Далеко от Скворечников, очевидно. И она столь устала… Перед глазами темнело, пуля всё же вылетела, начала течь кровь. Даша упала. Мир перестал существовать. Она очнулась на кровати и явно помытая. Пулю извлекли. Одели бедную. Даша схватилась за живот, пытаясь понять, что же происходит… Кажется, ребёнок в порядке, она чувствовала всем сердцем и молилась. Комнатка была милой и красивой: кружева, явно сплетённые хозяйкой, самовар, который вскипел, кровать была удивительно мягкой, хозяйка явно выбирала мягкую перинку. Пахло хлебом горячим. Вскоре вошла и сама милая старушка. Она была красивой, глаза зелёные, морщинок мало, губы были словно бант, а брови черны. В общем, Дарья Павловна тогда подумала, что вот такой бы хозяйкой хотела стать. — Яхонтовая, очнулась? Ты ж откуда такая ползла-то… Вся в крови, с пулей… Боже мой… — Случайно поранило, бабушка, бандиты и полицейские стреляли друг в друга, вот шальная и… Прилетела… Даша вздохнула. — Выкидышей не было ли? — Нет, моя бриллиантовая, дитё твоё Богом спасено, помолись ему, раз такое чудо он сотворил, что тебя живой оставил, и ребёнка. И Даша правда молилась. Как начала вставать, стала выполнять мелкие поручения, после и вообще занялась хозяйством. Вещи ценные с квартиры, выяснила, Петенька забрал, а остальное и неважно. Пусть. Не сейчас. Постепенно подходил срок. Даша Марьей назвалась, сказала, что муж у неё в Петербурге, она переедет как родит к нему, уехала к родителям на воздух свежий для ребёнка полезный, да не доехала: перестрелка. Складно рассказала в другой деревне, не Скворечниках, как пачпорт утерян был при той же ситуации, получила свой новый. И вот, наконец, настал день, когда Даша рожать стала. Это было мучительно и трудно. Она часов двенадцать ходила, тужилась, ложилась, снова вставала, пока, наконец, не показалась головка, а повитуха пуповину не перерезала и не шлёпнула по попе младенца. Он был похож на Петеньку, чему Даша была несказанно рада. Вот оно — маленькое счастье и частичка любви. Подумав, назвала его Колей. Вскоре от Антонины Петровны, той женщины, Даша уехала. Стала искать работу, чтобы Коленька хорошо кормлен был да жильё имелось. Навестила матушку Ставрогина, тайно. Конечно, она не держала ни обид, ни зла. Варвара Петровна поцеловала её на прощание в щёки и отправила с Богом в Петербург, где как раз нужна была гувернантка в одно семейство, написав рекомендации. И Шатова справлялась прекрасно, откладывая деньги на билеты. Наконец, всё сложилось. Коленьке уже три года, он хочет видеть папеньку тоже. Они едут в Швейцарию. *** Фигура приближалась, оказывалась всё ближе и ближе. Вскорести черты её начали обрисовываться, но прежде стало ясно: это женщина, несёт кого-то на руках. И тут Петя вскрикнул, кажется, чуть не падая в обморок. Он всегда узнал бы эти глаза, эти губы, столь часто целованные, нос… Это несомненно Даша. А Шатов, столь побледневший, лучшее доказательство. Все вскоре вышли из оцепенения и побежали к ней с распросами, как, почему и что ж так долго. Даша попросила чаю, представила Николя и начала свой рассказ. А Петя обнимал свою жену крепко и на коленях у них сидел сынишка. Ставрогин с Эркелем смеялись, играя с ребёнком и его игрушкой лошадкой, а Ваня и Лёша счастливо смотрели на их Дашеньку, живую, с племянником их, рядом с Верховенским, как полагается.Именно так закончилась эта история.