***
Своды пещеры, что находилась довольно высоко в горах где-то у даэдра на куличках, опасно вибрировали. Трещал камень, крошился гранит. В ход пошли не только кирки с лопатами, но и магия. Хмурые мужики в серо-сине-чёрных хламидах, что напоминали некую униформу, наравне с шахтёрами в серых лохмотьях копали, кололи и выковыривали большие камни, разбирая древний завал. Руководил процессом Адалвальд. Учёный приложил немыслимые усилия, чтобы убедить братьев дозорных ввязаться в авантюру. Раскопки древних курганов или храмов – дело недешевое. Сиродильские учёные горазды вбухивать сотни и тысячи талеров в землекопство, эльфы иногда тоже неплохо платят (вспомнить того же помешанного на двемерах Колсельмо, про которого каждый землекоп в Скайриме слыхал), но вот сами по себе норды никогда с бухты-барахты не торопились рыть землю, да ещё почти за просто так (заплатить рабочим обещали полную цену, но потом, а сейчас просто кормили и всё). Однако Адалвальд что-то нашептал Хранителю Каркетте, главной Дозорной во всём Скайриме, – и вот немалочисленный отряд братьев в купе с землекопами уже считай третий день заставляют скалы Каменных Холмов сотрясаться. Номинально эта местность никак не называлась, но шахтёры из тех самых Каменных Холмов, которых наняли для самой тяжёлой работы, всю близлежащую гряду относили именно к ним. «Что ищем? Зачем роем-то земельку, камни трощим?» – спросил старшой среди шахтёров некто «старик» Мирт в первый день работ. – «Здесь должна находиться некая то ли Крипта, то ли захоронение, то ли даже Храм. В моих источниках он называется «обителью Ночной Пустоты», – отвечал учёный, не отрываясь от своих записей. Исследователь вёл подробный дневник и постоянно справлялся о ходе работ, даже если прошло всего несколько часов. И куда торопится? Молодой ещё, зелёный, – решил про себя Мирт. Открытие сделать ему в заднице загорелось. Как и все любопытные землеройки (слова «археолог» Мирт просто не знал, потому называл таких чудаков именно так), Адалвальд казался ему немного сумасшедшим. Ну, а как ещё назвать людей, которые тратят денежки на то, чтобы перебирать камни, даже не для добычи полезных металлов иль ещё чего, а просто чтобы поглазеть на какие-то фрески? Да ещё приходят в такой экстатический восторг, когда их находят, будто ему жена тройню родила? Хотя что там, этот даром что статен и бородат, наверное, ещё и не женат даже. Чудилы, в общем, эти учёные да и только. Шахтёры Мирта – славные ребята, дело своё знали туго. Сказано «копать» – будут копать, не спрашивая зачем. А вот сам старик как их прораб был вынужден зачастую общаться с такими вот сумасшедшими заказчиками, выслушивать их теории и доводы о том, насколько ценная та или иная находка. «Кладезь знаний о древней нордской цивилизации!» – всё талдычил этот Адалвальд. Как по мнению Мирта, кладом здесь и не пахло. Скорее уж храм какой-то, чем усыпальница, куда обычно драгоценности и кладут. Опытный старик-шахтёр уж не впервые принимал участие в раскопках и такие фрески, какие его ребятам довелось отрыть, уже видывал. Ну, ладно, не такие (нордской культурой те, к слову, даже не пахли), но они ему все на одно лицо. Пусть милуют светлые боги тех, у кого такие вкусы в живописи – Мирту и его ребятам всё равно, вот только изображения неких чудовищ всё же напрягали чутка. Учёный их называл непонятным словом «гаргульи» и просто кипятком мочился, когда лопатники откопали первую такую хренотень. Чего тешиться? Не поставишь же у себя дома десятипудовую каменную глыбу – миловаться ею? Шахтёру доводилось пару раз бывать в столичном Солитьюде. Там бы такая диковинка и то не ко двору пришлась бы. Это разве что эльфам впарить можно. Те падкие на всякое такое, эдакое... Извращённое и жуткое. Мирт только сплюнул в сердцах, как увидел ту погань. Там какие-то чудища изображены были, они клали голых людей на алтари, проливали их кровь. Жуть! Суеверные мужики побросали бы кирки после такого, да и позабыв про обещанные деньги, сбежали бы от нанимателей, которые такими вещами интересуются. Но тут случай непростой. Адалвальд этот сотоварищи был самым настоящим братом ордена Дозорных, даром что учёный. А уж братчики как раз со всякой поганью и даэдра призваны бороться. В детали учёный шахтёра не посвящал, само собой, но пару раз обмолвился, что их находка не только «архиважна для исторической науки», но и может помочь раз и навсегда расправиться с вампирами в Скайриме. Хо! Благое дело! Святое! Уж про этих монстров камнетёсы были наслышаны. Не приведи Мара кому увидеть лицом к морде этих проклятых тварей, бывших некогда людьми. Поговаривают, эти клыкастые – убивцы почище тех же ледяных призраков. А самая жуть, что если даже от них спасёшься, но тебя когтями поцарапают, сам таким же станешь, оголодаешь и за собственной родней можешь прийти в ночи, чтобы кровь ихнюю высосать! Только маги да знахари могли помочь хворь мертвяцкую из тела выжить, но обратиться к ним нужно сразу, а то не заметишь царапины, а на третий день и поздно будет... Ходила в народе байка, что не так давно в Морфале объявился один такой неживой душегубец: мороки наводит, детей похищает. Даже тамошний маг, настоящий, из Коллегии, а не недоучка какой, – даже он не может управы на чудище найти, вот оно чё!.. М-да, но уж братьям-то верить можно, Дозорные светлого аэдра Стендарра-заступника простых работяг в обиду не дадут! Каждую ночь Дозорные разжигали особые светильники, пели что-то богословское, от чего на душе становилось тихо и спокойно. Работали в две смены (и чего опять же спешка?!), дак те, которые спали, они привычные даже от грохота пород глаз не разлеплять, но говорили, что от обрядов Стендарра спалось ещё слаще обычного. Вот сейчас бы и проверить, а то дело за полночь, а Мирт всё на ногах... Ну, вот эту глыбу сейчас сковырнём, тогда уж и опочивать... Адалвальд отложил перо, вытерев ветошью остатки чернил. Уже второй томик дневника исписал. Но теперь уж они близко! Открытие всей его жизни близко! Пока не нашли те фрески с гаргульями, братья были настроены скептически. Маги стенали, что ману понапрасну жгут, что ничего тут нет, никаких эманаций зла никто не чует... а вот поди ж ты! Первая же каменная табличка привела всех в трепет. Гаргульи! А потом картина некоего жертвоприношения. Учёный много времени угробил, пытаясь расшифровать, что же именно могут изображать эти фрески. Обряд погребения? Но зачем он? Кого хоронили? Человека? Тогда при чем здесь вампиры? А если вампира, то что это за бред, с каких пор вампиры нуждаются в погребении? Или же... Кто-то запечатал здесь очень сильного «сородича», как вампиры друг друга называют. И опять вопрос: зачем? Этот сородич провинился, и ему возвели эдакую тюрьму... или же это «схрон» до лучших времён? Или самому вампиру наскучило бессмертие, тот погрузился здесь в спячку добровольно... Или он, Адалвальд, вообще не в ту сторону думает? От размышлений ученого дозорного оторвал крик: «Светлые боги! Здесь драугры!!» Кричал кто-то из шахтёров. К счастью, один из парочки магов, которые пошли с братьями для подстраховки, всегда был рядом. Он испустил волну света, что заставила умертвий упасть, а некоторых даже воспламениться на несколько секунд. Да, храмовая магия Дозорных Стендарра – это тебе не шутки, против мертвяков самое то! Пока Адалвальд нёсся к месту событий, вешая на себя обереги, оказалось, что драугров тут не два-три, а целая дюжина. Они пёрли из дыры, рукотворного шурфа, что предположительно должен был привести к воротам вглубь найденного комплекса. Братья воспряли духом. Битва! Присутствие умертвий указывает, что они на верном пути! В ход пошли и молитвы, и просто заклинания. Пещера наполнилась чудесным светом высших сфер, огненными протуберанцами заклинаний школы Разрушения и лязгом зачарованной стали. У оживших трупов не было шансов против настолько подготовленных противников. Да и не было среди драугров никого в особых доспехах или с особыми умениями, как то иногда бывает в особо глубоких подземельях. Неупокоенные были вооружены такими же кирками да лопатами, как у рабочих Мирта. Только древними. Хм. Это наталкивало на определённые мысли... Когда с нечестивыми кадаврами было покончено, обнаружилось, что копали то в правильном направлении. Дальше освободился проход в некий предбанник с брамой. И там просто уйма новых фресок и даже статуй! Адалвальд был готов плясать от радости, но переть туда напролом не решились. Один из магов коротко и ёмко сказал: «ловушки». Магические и механические смертоносные приспособления были густо разбросаны по всему помещению. Людям Мирта сказали держаться подальше (чему они были откровенно рады), да и вообще можно всем лечь спать, а вот дозорные стали обезвреживать всё это «добро». Издали было плохо видно рисунки, так что учёный заставил себя «закусить удила» и делать, что должно. Пока не обезвредят всё-всё, ни один рабочий сюда и ногой не ступит, это их миссия сейчас. Но как же манили его статуи гаргулий! Вот они, настоящие, в полный размер! Таких он только на картинках и видел... Трезвый ум! Трезвый ум, вот что ему сейчас нужно...***
Все знают, что каджиты неимоверно ловкие создания. Но вот этот был даже для своих собратьев довольно уникальным… Фендал не мог наглядеться на то, как играют мускулы под шкурой До’Джо, когда он совершал очередной акробатический кульбит. Обычно это другие спутники пытались поспеть за босмером, когда он был в своей родной стихии – на лесных тропах, в балках, оврагах и прочей пересечённой местности, на которую так богат рельеф Скайрима. Но теперь он – ведомый. Оказывается, До’Джо не просто наёмник, а именно охотник за головами. Кошак преследовал преступников, за которых платили золотом магистраты и купцы. Он доставал самых удачливых, тех, кто поднимался к вершинам, сколачивал большие банды. Но прежде чем стать очередными «Сумрачными дельцами», «Непримиримыми», «Зимородами», «Судьболомами» (шутки шутками, но за каждым из этих звучных названий стоит самая настоящая банда, с кучей действующих членов, своими обычаями, целями и предпочтениями в оружии и тактике боя), многие из таковых напарывались на клинок этого каджита, умирали безвестными искателями лёгкой наживы. До’Джо не без хвастовства заявил, что не так давно с одной из банд под названием «Обдиралы» он покончил полностью, вырезав чуть ли не пол сотни человек. Его навыки не только обращения с клинками, но и выживания в дикой природе Скайрима были выше всяких похвал. А за годы жизни на севере шкура кошколюда заимела естественный «подшубок», так что он мог обходиться практически без одежды и совсем не издавать шума, подкрадываясь к своим жертвам. Выслушав историю Фендала (немного искажённую, без упоминаний Гайдара, «духов водоворота» саэль-вэ и прочих сильно высоких материй), каджит с радостью согласился помочь добраться до загадочных пещер, где по слухам против воли удерживают многих его собратьев из Эльсвейра. Откуда такие слухи? Да вот та самая хозяйка Тильда поведала, что ей рассказали, что от одного человека на рынке слышали, будто бы… В общем, цепочка длинная. Но сутай-рат возмутила сама возможность того, что его собратьев кто-то может пленить. Каджиты – вольный народ и за свою свободу всегда готовы платить кровью. Так сказал До’Джо, а Фендал, само собой, не стал лезть в политику и спрашивать, как же так они сдались без боя Талмору после всем известных событий, когда с неба Нирна пропали его луны – Мессер и Секунда. На какое-то время – они союзники. А что ещё и любовники, так одно другому не мешает. Кажется, даже помогает. Фендал-Фу’Арх описал, где те пещеры, сверились с картой и двинулись в путь. За целый день встретили лишь несколько путников. Народ был в меру шуганный, но вид босмера и каджита, которые идут вместе, многих вводил в ступор. Некоторые даже принимали До’Джо за того самого Кус-Куса, что с одной стороны льстило кошаку, а с другой било по самомнению. Он сам хотел однажды стать таким же знаменитым и уважаемым, как Кус-Кус, но пока что на весь Скайрим тот был один такой. Ну, здорово уже то, что не принимают за воришку по умолчанию, а то Фендал насмотрелся на то, как женщины прячут серьги, едва завидев какого-то сутай. А дальше начались горы. И вот они карабкаются по почти отвесной стене. Фендалу тоже не привыкать, но кошак – во всех смыслах на высоте. Благодаря умению находиться с подветренной стороны и отличной маскировке их обоих не спалили патрули. Да, они тут имелись. На вид – обычные бандиты. Вот только вооружённые до зубов, да к тому же зачарованным оружием, которое обычные головорезы вряд ли смогли бы себе позволить. В маршрутах патрулей так же чувствовалась организация, продуманный подход. – С кем же ты умудрился связаться, босмер? – прошептал каджит, вжимаясь в карниз, на котором они засели, чтобы понаблюдать за тропками, что вели к той самой пещере. – На вид ребята – серьёзней некуда. – Сам не знаю. Моя миссия как раз узнать, кто они, чего хотят, что здесь делают. – Ты так и не ответил, для кого разнюхиваешь. Байки про мать или «Мать», как ты её с пиететом называешь, мог бы оставить для других. Не доверяешь, хоть не раз постель делили… – промурчал недовольно зверолюд. – Ничего я не… – босмер прервал себя, сделал паузу, потому что караульный просто под ними задумчиво поднял голову к небесам, будто желая убедиться, что луны все ещё над ними. Караульный был каджитом. Потом продолжил: – Да и вообще не время сейчас. – А когда время? Когда мы окажемся внутри и придётся сражаться неведомо с кем и неведомо ради чего? – Ты пошёл со мной ради своих братьев в плену, разве нет? Сутай-рат прижал уши, морда лица сделалась у него крайне расстроенная. – Не похоже, что их держат против их воли. Это обычный сброд, которые ради монетки или дозы скумы на любое дело подпишутся. Видал я таких и на родине. Я не вижу, ради кого тут рисковать. – Ого, как запел. Ты понял это всего за тысячу ударов сердца, пока мы наблюдали? – голос босмера стал язвительным. – Откуда тебе знать, может, они все одурманены. И не скумой, а чарами. Не находишь, что они слишком трезво двигаются, говорят и действуют? – Как по мне, ещё хуже, если мои собратья подаются в разбойники на трезвую голову. Значит, у них совести нет, – с нотками злого урчания произнёс сутай-рат. А потом добавил: – Так этот твой «Неспящий» – могучий чародей? – А разве не очевидно? – удивился Фендал. – Да из твоего рассказа вообще мало что очевидно. Нет, чтобы по существу все излагать. – Хватит урчать, кошачья твоя морда. Ты со мной или нет? В любом случае, если они разбойники, в чем ты сам как будто полностью уверен, то для тебя это будет просто ещё один подвиг в послужном списке. А если нет, и это какая-то то ли секта, то ли… не знаю, что и думать… То просто помоги мне не умереть на этом задании. – Мало чести, своих сородичей убивать. Даже если они разбойники… – начал задумчиво каджит, но босмер его перебил. – Ага, при том вообще никто из близлежащих сёл не жаловался ни на каких разбойников-каджитов. А для нордов первое дело вообще обвинить в своих бедах кого-то другого, если не заметил, живя в Скайриме. Каджит лишь недовольно дёрнул ушами. – …Спасать кого и от чего, ты мне не говоришь… А прикрыть тебя… Эх, босмер-босмер, втягиваешь меня в авантюру, да ещё бесплатно, за здорово живёшь. Так не пойдёт! «Надо же, наёмничья жилка прорезалась!» – с кривой усмешкой подумал эльф. – «Это у каджитов в крови. Всегда и во всем поиметь какую-то выгоду. Не даром их брат – самые отчаянные, но также и преуспевающие торговцы». – Ещё сегодня утром ты был не против… пока нежились в постели, обсуждая план. На заигрывающий тон напарника сутай лишь растерянно ответил: – Тогда я не знал, что каждый второй потенциальный враг – мой сородич. А уж поверь мне, пройти мимо них у нас не получится так же легко, как сейчас, снаружи. В пещерах свои потоки воздуха, наши запахи выдадут нас в два счета, даже если успешно пройдём под невидимостью (зелья у меня долгоиграющие) мимо первого и второго кольца охраны. А её, как видишь, тоже не дурак ставил. Фендал видел. Не признать правоту аргументов союзника было тяжело. Цель его скитаний, та самая пещера из сна-воспоминания просто-таки манила своей близостью. Висит груша – нельзя скушать. Так, кажется, говорят в Сиродиле. Хм… А вот в лесах Валенвуда народ «лесного сока» так говорит про совсем другой плод. И по другой причине. «Висит би’йук, а есть его нельзя». Потому что этот орех не для еды, а чтобы его маслом намазываться, чтобы след не взяли. Это самое масло часто использовали разведчики босмеры, когда ходили в рейды на землях Эльсвейра. Даже самых лучших нюхачей среди кошколюдов с его помощью можно было обвести вокруг пальца. В Скайриме этот орех, конечно же, не растёт, но внезапное воспоминание навело Фендала на мысль. Он, может, и не силён в познании Зеленого Пути, но уж заклинание, которое сымитирует действие масла би’йука, ему под силу. Нужно просто немножечко времени, концентрация и возможность петь-читать речитативы без опасности быть услышанным. – Тогда отступаем, – решительно сказал Фендал. Каджит был удивлён. – Что, вот так просто? – Вот так просто. Мне нужно будет поколдовать маленько. – Так ты тоже колдун? А зачем голову мне тогда морочил? – кошак выразительно обвёл взором зону предстоящей вылазки. – Если сам можешь справиться? – Не колдун, а шаман. И на самом деле нет, не смогу. Я ликвидирую наши запахи, но вот заклятие невидимости мне неподвластно. Это как минимум мастером Иллюзии надо быть! Сам всегда зельями пользуюсь, хоть они и бешено дорогие! – Ну, хорошо. Мы с тобой условились до пещеры добраться, но внутрь я не полезу… у меня почему-то мурашки от этого места, – проворчал каджит, снимаясь с позиции. Когда оказались подальше, чтобы их не могли услышать, а возможное сияние или магические блики при использовании заклинаний – увидеть, продолжили разговор. – Так что, бросишь друга в беде? – с хитрым прищуром сказал лесной эльф, садясь в позу лотоса, чтобы подготовиться к сеансу шаманства. Без бубна или колотушки сосредоточиться будет сложновато. – Я думал, ты не из таких. Или я не друг тебе? – Босмер-босмер, что ж ты яйца крутишь мне… – каджит между делом не спускал глаз с очередного патруля, всего в двух полётах стрелы от расщелины, где они оказались. – Тебе нравится? – снова неуместно влепил скабрёзность эльф. – Не таким способом, не при таких условиях, – вяло огрызнулся кошколюд. – А если серьёзно, не понимаю тебя. Я не осуждаю поклонение даэдра, тёмным духам и все такое, ведь и сам не святой, но лезть в петлю ради не пойми чего… Это для меня слишком странно. – Вот как? А что, кстати, говорят ваши старейшины о моей Госпоже, о той, кого называют Прядильщица… – Фу, не призывай её имя!.. – возмущенно зашипел кошколюд. Фендал смолк. За неимением колотушки он достал самодельные чётки из дуба и камней. Двадцать четыре. По числу Джа-Ха’Джай и по числу изменчивых духов Великого Леса. Все-таки соседство с Эльсвейром наложило мощный отпечаток на их культуру. Даже такие вот понятия у них весьма похожи. – Что, что… Потерянная Дочь… Её дух не принадлежит ни одному из небесных помётов. Она родилась из страха Фадомай потерять своих детей. Неприкаянная, вечно ищущая и ненаходящая… Ненасытная. Азурра убила этого темного духа в Подземном Мире, поэтому она не имеет власти над джа-ка’джи в нашем мире, только лишь во снах, куда приползает ядовитой змеёй, чтобы заставить испытывать страх, заставить свернуть с Пути. Но пока Луны сияют в небе, Королева Кошмаров не сможет навредить ни одному джа-ка’джи даже во сне. По крайней мере по-настоящему. – Ого! Да ты прямо поэт! – искренне удивился Фендал такому красноречию. – Я почти буквально цитировал один из наших священных текстов. – Вот как? Не знал, что ты набожен. – А каджиты никогда демонстративно не молятся в храмах. У нас свой Путь. – Наслышан, – Фендал начал перебирать чётки, проговаривая в уме имена Духов Великого Леса. Он синхронизировал перебор с биением сердца – один раз на четыре удара. Число, кратное двадцати четырем. В магии леса нет «неважных» факторов. – Как и я про ваш «Зеленый Путь» или как там. Ты, получается, владеешь вашей особой валенвудской магией? – Моя мать владела, – при воспоминании о настоящей матери на чело лесного эльфа легла выразительная складка. – Знатная леди Валенвуда… Кем же она была? Наверное, Прядильщицей Костей Земли? – как бы невзначай, для поддержания беседы, обронил сутай-рат. Фендала же эта фраза почему-то смутила. Он даже с ритма чуть не сбился. В постели они не раз заводили личные разговоры. Нет ничего необычного, что твой партнер хочет знать, кто ты и что ты, спрашивает о семье, детстве и всяких таких вещах. Другое дело, что босмер почти ничего не помнил из того периода, когда они жили в Валенвуде. Только вечные бега. От кого? Просто от войны так не бегают, пришла ему однажды мысль. Так – обрывая все связи, забывая всех и вся, благодаря кому ты звался босмером, будто его мать старалась, чтобы они максимально, насколько это возможно, слились с нордскими одинокими охотниками, вели их образ жизни, уподобились им во всем. К этим странным дедкам и бабкам в народе было почтение почти такое же, как, говорят, к Седобородым имеют. Они ведь тоже следуют древнему пути Кин. По-своему. М-да… Фу’Арх часто отвечал на все вопросы любовника «не помню». Тот даже подметил, что это весьма странно – не помнить детство, родные края. Ведь это та память, что нас определяет. Фендал привык быть перекати-полем. Так легче жить. Не страдать и не тешить себя иллюзиями. Лакуна в воспоминаниях ему обычно не мешала, даже помогала сохранять душевное равновесие. Только вспоминая мать, босмер вспоминал и о том, что он чужак без роду и племени, а все его усилия по социализации среди нордов – ну, не то, чтобы «пшик», но всё же не делают его полностью «своим». Для жителей Ривервуда, да, он таки стал своим, спасая детей из зубов животных, отбивая девиц у подпольных работорговцев. Норды умели помнить добро и чувствовали себя обязанным ему. Принимали, пили с ним, мирно гутарили… Хотя вот на день рождения Камиллы его так и не позвали, хотя как уж напрашивался. Хм… Камилла. Прошлая жизнь – все как в тумане теперь. И вспоминать больно… А этот кошак будто специально просоленными пальцами да в старую рану… Странный повышенный интерес. И вот сейчас тоже. – Историй она знала много, это да… Но как ты и сказал однажды, «все босмеры любят сказки». Прядильщицей она не была. Ведь кто такие Прядильщики? Священники и историки, которые записывают былины и сказания своего народа — прошлое, настоящее и даже будущее… У нас же было только настоящее. Дорога. И выживание… Последние слова босмер уже практически шептал, закрыв глаза, погрузившись в транс, потому что перед ним открылся Лесной Путь, двадцать четыре тропинки для его сознания. И эльф сделал первый шаг по той, что приведёт его к «ик’ясса», «пустоте запахов».***
Кувалда и Маркурио тяжело переводили дух. Здорово, что почти все остальные в ту проклятую ночь погнались за Хеммингом. Тяжело в это поверить. Столько славных ребят положили, будто все их мастерство обращения с клинком вообще ничего не стоит. Проклятые вампиры! Кувалда знал, как крушить черепа врагов, своих и госпожи Мавен. Да он чуть ли не всю жизнь этим занимается! Но сражаться с упырями – нет, это не по его профилю. Тут нужны «братья» Дозорные. Вот к ним они и помчались (поначалу вообще наобум, лишь бы в другую сторону от Хемминга, за которым увязалась целая орава, потом хвастливому колдунишке пришла в голову спасительная идея). Пришлось загнать лошадей (а Маркурио еще и чары свои применил, чтобы преодолеть большое расстояние до Зала Дозорных всего за одну ночь), но иначе от вампиров нельзя было оторваться. И вот она, обитель дозорных, знаменитых борцов со злом, с проявлениями даэдра и жуткими монстрами, братьев Стендарра. Занимался рассвет, упыри отстали. Значит, право поверье: при свете дня не стает сил у порождений ночи, не могут они за конем угнаться так же легко, как это делали при свете лун. Подумать только! Лиг десять бежали за ними и не отставали. И хоть бы патруль братьев бури, хоть другие путники какие-то пособили. Маркурио ляпнул, что даже легионеров он был бы рад видеть. Но нет – весь путь только ржание и храпение коней, обезумевших от близости этих зверей в человечьем обличии, отделял двух путников от верной гибели. Потом кони пали. Но два беглеца были слишком близко к обители. А их преследователи, видать, отлично знали, что при свете солнца братчики порубят кровососов в капусту. Светило ещё скрывалось за холмом, едва доставая лучами до вершины самого высокого здания в обители дозорных. На робкий стук трясущимися руками в мощных дверях открылось маленькое зарешеченное окошко. – Кто такие? Хорошее приветствие! Дозорные славились своим фанатизмом, а не гостеприимством, так что Кувалда подавил гнев в груди и желание быковать с порога. Им нужна помощь, а не уважительное отношение с поклонами. – Путники. На нас напали вампиры. Еле оторвались. Вон, глядите, наши лошади пали, на дороге валяются, – и воин махнул рукой, демонстрируя, что все так и есть. Негостеприимный бородач по ту сторону двери не спешил переводить взгляд и все буравил взором двоих компаньонов. – Положите руку на символ Стендарра на двери, – приказал сухо. Кувалда сделал, что велено, без раздумий, а вот маг почему-то заозирался в нерешительности. – Оба! Положили. Кувалде хоть бы хны – его от гнева и кары богов защищал гейс служения госпоже, даром что руки по локоть в крови. А вот наёмника-мага чуток шарахнуло, но у того лишь самую малость губы дрогнули. – Ясно с вами все. «Путники»… – лицо скрылось в глубине помещения. Окошко с лязгом захлопнулось. Минуту не было слышно никакого движения или лишнего звука. Маг даже занервничал – а что если видя такую ситуацию, упыри, что скрывались за холмом, все же решат напасть? – Терпение. Я с этими святошами не первый раз дело имею, – Кувалда смог удивить Маркурио. Головорез имеет дела с храмовниками? Чудеса! В конце концов снова позвенело, пощёлкало, двери открылись. Встречали их всего двое братчиков. Один суровый и бородатый, второй – совсем юнец. Первый вооружён большой секирой, второй, очевидно, клирик-волшебник, иль как оно там у них в ордене называется. Как только дверь открылась, ощущение чужого взгляда на затылке пропало. Кровососы окончательно убедились, что им тут нечего делать и подались восвояси. – Оружие? – не вполне вопросительной интонацией произнёс бородатый. – Вот, – Кувалда смиренно вынул меч и кинжал (боевой молот бросил ещё той ночью). – Ты? – все так же без церемоний обратился старший к магу. Маркурио лишь развел руками, между которыми треснула искра электрического разряда. Посох и прочие приблуды тоже выбросил, чтобы сподручней было удирать. – Поклоняешься Джулианосу? – внезапно вступил в диалог юнец-дозорный. – А то как же! – смуглявый маг улыбнулся белозубой улыбкой. Бог-покровитель магии не одобрял кражи, грабежи, убийства и вообще преступный путь, хотя в отличии от чрез всякой меры сурового Стендарра был склонен прощать своих поклонников, если они не попадались с поличным представителям власти. Маги-наемники поэтому старались всячески дистанцироваться от откровенно тёмных дел. Но вот Маркурио был исключением из этого правила. Не раз и не два он сотрудничал уже с Кувалдой и Гильдией Воров. Однако, как правило, только в тех делах, где не надо было напрямую участвовать в чём-то откровенно преступном. В заповедях Джулианоса, например, ничего не сказано о лжи, шпионаже и подставах… Благодаря этому склонный выпить лишнего редгард-полукровка всегда имел «лишние» монеты для своих заседаний по тавернам. Дозорные переглянулись. – Хорошо, можете остаться. Дозорные Стендарра не отказывают набожным путникам, попавшим в беду… – нехотя, будто делая им одолжение, промолвил бородач. – Если у них чиста совесть и за их головы не назначена награда официальных властей того или иного холда, – улыбаясь во все тридцать два, уточнил юный клирик. – Вы прошли испытание Печатью Стендарра. Так что добро пожаловать. Кувалда тоже заулыбался и дал знак магу – «можно выдохнуть». Оружие наёмника осмотрели, поводили над ним руками, хмыкнули, да и вернули обратно. Нордам нельзя без оружия, это и в святой обители понимали. В чем тогда смысл их проверки? Мечем Кувалда пользовался редко. В его руках куда лучше проявлял себя молот или секира. А они утеряны. Ну, что ж, святошам можно и простить некоторые странности, Кувалда не собирался выяснять, что это за проверки. – Так что вы говорите, вампиры? Всамделишные? – задал давно уже крутившийся на языке вопрос молодой. Теперь-то можно, ведь странники подтвердили в их глазах свой статус жертв несчастья, а не тех, кто это самое несчастье склонен приносить в дома других людей. – Самые настоящие, – подтвердил Кувалда. И тут же добавил, не давая юноше развить тему: – А водички не найдётся для путников? А может и чего покрепче, так, знаете ли скачка утомляет, когда упыри у тебя на хвосте. Наглость – второе счастье, Кувалда этот урок усвоил на зубок. – Проходите, – старший поманил за собой во внутренний двор то ли поместья, то ли монастыря. В небольшом внутреннем дворике имелся колодец, черпачок, ведро. Бородач сделал приглашающий жест – мол, ни в чем себе не отказывайте. Кувалда, раскатавший губу на тёплый грог или нечто вроде, закатал её обратно. Улыбаясь, будто и вправду они только что из пустынного Эльсвейра прибыли, набрал воды и, смачно громко глотая, выдудлил полный ковш. Магу набрал половинку. Редгард тоже не отказался бы от чего покрепче. Но это все равно лучше, чем снег есть. – Как они выглядели? – все не терпелось узнать молодому, в то время как старший присел на крыльце и стал привычными движениями точить свою грозную секиру. Пока маг хлебал водичку, Кувалда без обиняков выложил: – Да как все упыри, наверное. Вот, как, знаете, в сказках бают, и старики рассказывают: морда в морщинах странных, рот похож на розовую пасть волчью, клыки торчат – жуть. А глазищи у кого желтые, у кого красные, ну, вот как у данмеров, только не раскосые, а человечьи по виду, ежели вампир человеком был при жизни. Только оттенок ещё более мерзкий, чтобы страху наводить на жертву, думается мне. – Они сверкают в ночи? – воодушевлённо спросил клирик. Странно, что свиток не достал, чтобы записывать. «Неужто братья Стендарра никогда упырей не бороли?» – удивился про себя маг. Уж сколько слухов в последнее время, что кровососы активизировались, на людей стали нападать, порой даже средь бела дня. – Ещё как сверкают, насмотрелись мы! – подтвердил Кувалда, потирая руки. Наёмник Мавен всем своим видом демонстрировал удивление и растерянность, ожидание некоего чуть более гостеприимного подхода к жертвам нападения. – А что ж вы, одни обитель сторожите что ли? Где все остальные? – спросил воин. Ответил тот угрюмый: – Кто на молениях, а кто делом всяким во святилище занят. Не до гостей им. Ага. Обитель братчиков этих состояла из нескольких зданий. Одно – деревянный сруб, скорей всего там нечто вроде казармы, где все спят. Другое – часовня или храм, где службы правят, а третье, самое большое – холл для всяких встреч, ну, и «административных» дел, если такое можно применить к этим религиозным фанатикам. Казармы имели ещё и пристройку-кухню, откуда раздавались разные звуки. Видать, дозорные и сами пока не завтракали, там только-только начали греть воду, нарезать, шинковать и все такое. За время бешеной скачки обое оголодали, но Кувалда не стал совсем уж наглеть и спрашивать за кормёжку. Маг тоже осмотрелся и сообразил, что к чему. – А что ж вы даже не глянули в сторону тех упырей? Я думал, братья Стендарра в любой момент готовы встать на защиту невинных от сил зла? – задал вполне очевидный вопрос рифтенский чародей. – Всё так. Да только ситуация эта подозрительная. А вы – незнакомцы. Сначала проверка, потом помощь, – невозмутимо ответил бородач. – И? – все так же напористо произнёс маг, намекая, что проверить проверили, а где помощь? – О! Не волнуйтесь! Про вампиров мы слышали и знаем. Наши старейшины как раз молятся в часовне, чтобы получить виденье, как лучше с супостатами справиться. Без божественного Провидения мы можем лишь навредить, а не помочь, – смиренно сложил лапки молодой. – Хм… А как же ваша клятва? – задумчиво протянул Кувалда. – Помогать всегда и везде, каждому, кто попросит помощи против сил тьмы? Не оставлять в беде и все такое..? Волшебник опять удивлённо воззрился на спутника. Казалось, что тот чуть ли не цитирует некий устав, со знанием дела говорит. – Ну, мы же вам помогли? – улыбнулся клирик. Кувалда смотрел на него мрачно, затягивая паузу. – А… если вы думали, что они могут напасть даже так близко к святой обители, то напрасно. Земля, на которой вы стоите сейчас, освящена. Сам Стендарр своей рукою покрывает нашу обитель. Сюда не может войти никакое зло, если его не пригласит тот, кто внутри. Затем и нужна проверка, что вы – не зло или не рабы зла, – юнец говорил выспренно, кажется, воодушевляясь от собственных слов, будто проповедь читал. Кувалде такие зелёные энтузиасты были не по вкусу. В это время маг чуть по лбу себя не хлопнул. А ведь точно! Он ведь слыхал про похожие жреческие техники. У них на рынке в Рифтене даже дядька какой-то всегда стоит, весь в лохмотьях, но очень аккуратный. Послушник из рядов тех, кому по той или иной причине нельзя приносить обет Стендарра, ставать одним из братьев-дозорных. Так вот он всегда амулеты продавал. Причём крам свой не нахваливал, но если кто останавливался и спрашивал, то рассказывал, что это из самой обители, что освящённые и действуют так-то и так-то. И разочек Маркуцио выпало подслушать такой диалог. Те амулеты действовали похожим образом: в освящённый простой молитвой и обрядом дом ставили статуэтку, вешали оберег – и никакой упырь или раб даэдра или даже даэдрот во плоти не может туда войти. Закавыка в том, что хозяин дома должен быть верующим, соблюдать заповеди, иначе вся защита развеется, благословение сурового Стендарра пропадёт. Этот бог был среди всех из официального пантеона самым требовательным к моральному облику своих последователей. Именно потому в народе куда более популярным средством против любого супостата и магических тварей было так называемое «проклятие порога»: если положить при пороге прах своего покойного предка, умершего желательно своей смертью или в честном бою с мечем в руках (не от рук тайного душегубца какого и не от когтей зверя, не от магии и ещё куча других «не»), как и велит Шор, да с правильным наговором, то враг и супостат лишается своих сил. Говорят, даже против татей такое средство действенно: предок спящего хозяина дома сбудит, не допустит, чтобы его потомка обворовал какой-то негодяй. Вот только у ворья есть свои заговоры-наговоры и прочие штучки, чтобы защиту эту обойти. Да и не ходят они обычно через порог, а в окно залезают. Кроме того, многие среди рифтенского отребья крепко верят в воровскую удачу, поминают Ноктюрнал. Потому и отношение в народе к этим, из Гильдии, такое: в тёмных делах не обходится без покровительства даэдра, ну, или худой волшбы какой-то. Маркуцио как выпускник Коллегии все эти басни считал если не выдумкой, то преувеличением. Но вот поди ж ты. Упырей настоящих сам видел, а теперь вот они спасаются в святой обители Стендарра. Маг потихоньку стал жалеть о том, что не прислушивался к тому, что на лекциях говорили про «святую магию» клириков. Он всегда уповал на свои силы. Но той ночью почти всю ману сжег, поразив едва полдюжины кровососов, когда же драпали, жалкие крохи оставшейся магической силы вливал в коней, чтобы те не сдохли, донесли их сюда… такая вот история. А Джулианос? Заступился бы он за такого, как Маркурио? Ну, если бы он хотя бы молился почаще… – Так или иначе, а зло от Дозорных не уйдёт. Мы черпаем силу напрямую от связи с нашим Заступником. Он видит всё и доносит цели нашим старейшинам. В его руках не только чаша милосердия, но и молот гнева, – последние слова молодой произносил воодушевлённо, чтобы не сказать экзальтированно. Поэтому его решил прервать опытный бородач. – Вампиров ваших мы отыщем. Только мы работаем по-своему. Не исчадия зла к нам приходят. Наоборот, они бегут от лика Стендарра. Но мы их ловим или находим спящими и – бам! – хлопнул здоровяк кулаком по ладони, – давим их, как червей, коими они и являются. Кувалда хохотнул. Этот верзила ему определённо нравился. С такими вот простыми, приземлёнными людьми наёмнику было любо иметь дело. – Так что так: после молебна у нас завтрак. Вас тоже приглашаем, так и быть. А потом в деталях старейшинам свою историю ещё раз расскажете, да без утайки, чего же это вампиры за вами, как вы сказывали, полночи гонялись, не отставали. А там они и решат, как тварей ловчее прищучить. – Вот спасибо! Просто и доступно изложил, правда ведь, Маркурио? – Кувалда выразительно взглянул на мага, мол, не лезь в бутылку, помогли им, дык, и слава всем богам. – Чего ж неясного, – кисло ответил тот. – А сколько ждать-то? – Да как петух наш заорёт, то ещё полгодинушки, – пренебрежительно протянул старший из дозорных. Только он это сказал, как и петух заорал – лучи рассвета как раз добрались до курятника. Тени ночи отступали, начинался новый день.***
– Вот где был великий ярл! – и седеющий красавец-норд отставил пустую пинтовую кружку с медом. – Дык, а я тебе про что толкую! – с осоловевшим лицом согласно пробурчал Баран, опрокидывая и свой остаток ещё большей кружки в бездонную глотку. – Не те битвы, не те и воины, что раньше. Где смелость и отвага? Где отчаянные, но великие поступки? Компаньйоном воина по пинтоболу был не кто иной как тан Гудрёд. Жизнь при дворце, казалось бы, должна была приучить к роскоши и неге, но нет, это все ещё был статный крепкий мужик, который запросто и тычком в нос может образумить, если сладкие правильные речи не помогают. Эти таланты распорядитель празднеств давно не применял, но с мечом и кинжалом часок-другой потренироваться находил. Во время такой вот утренней тренировки тана и подкараулил Баран. На улице едва рассвело – другого свободного окна у такого необычайно занятого человека, каким был дворцовый распорядитель, и быть не могло. Купил Гудрёда знаменитый берсеркер фразой «давно у тебя был стоящий противник? А то сдаётся мне, соломенные манекены не дают сдачи». Схлестнулись. Меч против секиры оказался не так уж малоэффективен, особенно, если владеет им пусть не мастер, но весьма опытный воин. Баран оценил по достоинству, пригласил опосля выпить. Тан стал было отнекиваться, мол, рано пить, да и дела... но помощник Хронгара не слушал аргументов. «С детьми по утрам бабы сидят, мероприятий нету до самого вечера, кухарки и без тебя справятся. Какие могут быть дела? Свитки перебирать в одиночестве? Ты книжный червь или норд?» Оказалось, норд, пусть и часто в сиродильском платье. Пропустили по одной, по второй, а на третьей разговорились как следует. Баран умел быть душой компании. Громкий, весёлый, шебутной, но и тактичный, умеющий послушать. Короче, применил весь шарм, который имел. А Гудрёд и рад по ушам поездить. Тем более новым, ещё не заезженным. А тема идеальная – великие подвиги предков, на кого каждый воин должен ориентироваться. Кому, как не Барану, такие речи толкать, кому, как не рубаке воину, всласть про такое послушать? И началось. От Исграмора и дальше. Всем великим кости перемыли, взялись за современных. И вот незадача, не те они стали, не чтут память предков. И даже взять Балгруфа – вот за что оба собутыльника его уважают, но разве ж дело было с эльфами дружбу водить? Разве дело юстициаров в город пустить? Беда... Гудрёд был сама тактичность, про пока живого, но не действующего как надо ярла отзывался с максимальной почтительностью, но нет-нет, да и сожалением, что вот, мол, обмельчал «Великий». ...Баран взялся за дело «раскрутить» тана на откровенный разговор после долгих сомнений. То, что Хронгар доверил Айрилет пароль, ещё ни о чем не говорило. Мало ли какие пытки она могла применить. Брат ярла? Хм, Баран сомневался, что бешеную данмерку это остановило бы. Но вместо убедительных уговоров, аргументов и хитростей, железная дева Вайтрана имела хмурый равнодушный вид, а глаза на мокром месте – будто плакала недавно. Он прокрутил в голове ещё раз некоторые детали их диалога. «Не захочешь, так и ладно. У меня шпиков полно, сам знаешь. И получше уж, чем у вас в Легионе». Тут притворный рубака опешил. Хронгар рассказал и про это?? Страница из прошлого была связана с кучей драмы, мрачных дел и последствий этих дел. Пытки оно конечно да, но Баран не верил, что у Айрилет был мотив и желание выспрашивать про него, а не про заговоры. А значит, у этих двоих состоялся и вправду откровенный разговор, шеф ей доверился. Доверился, хоть и не сделал этого ни разу, пока играл в двойного агента с заговорщиками, пока «танцевал» с Маладетом, который всячески пытался его купить. У них свой путь. Путь Талоса, который данмерке не понять. Но Баран про себя всегда думал, что вот если бы они нашли общий язык с Айрилет, то их борьба имела бы совершенно другой размах и результат. Но пока что имеем то, что имеем. И вдруг Айрилет приходит к нему. Не с ультиматумом, а с просьбой. И к своему удивлению Баран понимает, что это ему не просто по силам, но и по душе. Предателя надо вычислить, устранить сомнения и двузначность. И если детям Балгруфа что-то угрожает, то будь то хоть старина Гудрёд, хоть молочная кормилица, кто угодно, но угрозу нужно устранить. Хронгар бы тоже этого хотел. Ведь именно племяши стали тем инструментом, благодаря которому брата ярла втянули в эту подковёрную игру. Так что он ответил согласием, почти не колеблясь. И вот они с таном упились до того состояния, что язык уж быстрее отвечает, чем мозги соображают. Гудрёд тренированный боец, на возлияниях тоже собаку съел. С ним было сложно сохранять концентрацию. К тому же распорядитель не хотел напиваться (вечером же «суд танов»!), но аргумент «а вот у меня скляночка с настойкой от Каисы, сам знаешь, её средством даже гвардейцы не брезгуют －мигом хмель выветривает, когда нужно», – этот аргумент было сложно оспорить. Даже такому кремню, как всегда невозмутимый Гудрёд, нужно сбросить стресс и хорошенько выпить, время от времени так точно. Почему же не сейчас? Не заподозрит ли тан чего (если он вообще действительно замешан так глубоко, как думает херсир)? Баран эксплуатировал свой имидж простачка, норда из нордов, когда дело доходит до вопросов веры, традиций и всего такого. Да кто вообще во всём Вайтране может быть собутыльником Гудрёда, кроме него, простого (чтобы не сказать туповатого) талосопоклонника? А что они раньше не особо общались, дык, а как, если Гудрёд всё время при дворце, а Баран – всё время в казармах или на поле брани? Но сейчас все звёзды сошлись! Ждать пришлось долго, прежде чем «рыбку» можно было «подсекать». И Баран всё сделал с деликатностью. Айрилет соврала: даже лучшие её шпики не справились бы с этим так, как Баран. Тан «поплыл»; четвертую пинту они уж раздавили в обнимку, только и того, что без песен. Баран уже был «брат», а Гудрёд «ты мне как кровный, понимаешь?». Так алкоголь вновь стал лучшим ключом к сердцу и мыслям, нежели любые пытки и хитрости. Гудрёд выложил всё. Как он копил недовольство (горе от ума, слишком много книг о старине читал – всё, как сказала Айрилет). Как его вербовали. Как согласился помогать, но «ничего такого». А на вопрос о детях чуть было не протрезвел раньше времени, но Баран сумел облечь всё так, что через ещё один круг взаимных откровенностей про то и не вспомнилось. Нет, детей бы он никогда не тронул. Максимум, мог смотреть в другую сторону, когда что-то происходило не по протоколу. В случае с покушением на празднестве этого оказалось достаточно... А кто же пришёл к нему с пламенными речами о великих предках? Старый друг Торальд. Где Баран слышал это имя?.. Тот, из Серых Грив, который пропал недавно? Он самый! Юнец с горящими глазами, идейный, выспренный, эмоциональный. Славный боец, силач, красавец, истово верующий в Талоса, в возрождение Скайрима под рукой мудрого и сильного правителя. Норд из нордов! Ага, а какого правителя? Не Ульфрика ли? «Да при чём здесь Ульфрик!? – возмутился пьяный Гудрёд, сдерживая икоту. – Вайтран не зря был однажды столицей Скайрима, он способен стать ей вновь! Мы можем выдвинуть своего достойного претендента в верховные короли! Элисиф не место на троне!» Ого! И кто же этот «достойный»? А вот тут, несмотря на алкоголь, Гудрёд прикусил язык. Ясно, тему не будем развивать. Баран поподдакивал, повосхищался правильными речами, грамотно свернул пьяную болтовню, дал отвара (Каиса к нему отношения не имела, купил в «Котелке Аркадии», что значило, качество так себе), пообнимались, да разошлись – трезветь и думать о сказанном и недосказанном, что читалось между строк. Айрилет результаты и понравятся, и не понравятся. Есть ли в её представлениях о политике понятие «предатель поневоле»? Эх, несдобровать старине Гудрёду. Болт в груди Балгруфа – и его вина в том числе, выходит. Но тан, по всему выходило, не думал, что ярл реально пострадает. Думал, старейшины хотят тому преподнести урок, показать настоящее лицо эльфов, что разрушило бы его иллюзии о возможности союза и мирного сосуществования. А получилось почти успешное покушение. И ещё одно, к которому распорядитель отношения уже не имел совершенно никакого. Деваху, про которую поведала Барану Айрилет, все проворонили, все оказались «профнепригодны»... Вот только что Айрилет собирается делать со всей этой информацией? Каков будет её следующий ход? Железная хускарл, как показалось Барану, что-то совсем расклеилась в последнее время. Уборщицы и гридни Драконьего Предела совсем сбились с ног. Только отгремел Риксдаг, а тут уже и суд танов. И опять открывай залы, которыми пользуются раз в год, а то и раз в десятилетие, убирай, мой, свечи зажигай, мебель натирай, закуски готовь. Ад кромешный! А тут ещё и Гудрёд сердитый, будто с похмелья. Неужто не было время к Каисе заскочить? Да и зачем пить, если тут такие события? Но ты попробуй заикнись с возражениями – мигом голову откусит! В своей сфере тан был профессионалом незаменимым, к тому же весьма требовательным, что к себе, что к подчиненным. Потому и драили все с остервенением, потому и свечей не щадили. Зато порядок был – в кратчайшие сроки. Когда последние слуги и другие потенциальные ротозеи вышли, осталась лишь гвардия, таны, хускарлы, свидетели и приглашённые лица, и, собственно, подсудимый, начался суд. Гудрёд объявил всех, объявил повестку и скромно спрятался за какой-то мебелью. Хм, а будь у него побольше амбиций, то и правда сошёл бы за интригана-заговорщика. Айрилет могла только наблюдать, херсира права присутствовать при разбирательстве не могли лишить, но вот права выступать без спросу у неё не было. Нордские традиции, мать их перетак! До начала Аксель с Айрилет имели любопытный разговор. Тан и сам понимал, что ситуация аховая: когда враг у ворот, карать брата правителя по всей строгости – безумие. К тому же никто среди старейшин не хотел бы тем самым дать ещё больше власти самой херсиру. Ведь без Хронгара кто ещё возглавит оборону?? Ранее власть балансировала меж этими тремя: совет старейшин кланов; ярл и его хускарлы, таны, херсир; объединение торговцев и ремесленников. Причём даже эти фракции неоднородны, взаимопроникаемы, и не всегда во всем единогласны. А теперь вот полный бред: таны должны судить брата ярла... В итоге Аксель лишь пообещал быть ещё более здравомыслящим и непредвзятым, нежели когда либо до этого. Ну да, а что он мог сказать сверх того? Речь обвинителей держал... кто бы вы думали? Ловар, гласный и негласный глава мастеровых Вайтрана. Ещё одно подтверждение слов Хронгара! Бла-бла-бла, «священный» Риксдаг, бла-бла-бла, убийство невинного «дитя» (семнадцати зим отроду), бла-бла-бла, долг крови, бла-бла-бла, долг чести и ещё много бла-бла-бла, бла-бла-бла, бла-бла-бла... Айрилет не слушала речь, она читала лица собравшихся. Кто-то злорадствовал. Серые Гривы упивались моментом. Неужто Вигнар себя видит преемником Балгруфа? Ополоумел старый? И кого имел в виду Торальд, говоря, что в Вайтране найдётся и свой достойный верховный король Скайрима?.. Некоторые недоумевали, другие злились, скорбили (прямые родственники пацана, которому свернули шею), лишь немногие были возмущены самим фактом, что под судом воевода и брат ярла – против традиций не попрёшь. А вот выражение лица Фаренгара показалось странным, будто он предвкушает что-то... – Кто выступит в защиту Хронгара? －обратился в зал Аксель с церемониальной фразой. Произошла заминка, Айрилет забыла проконтролировать этот момент. Вот ведь... Проклятые расшатанные нервы. В результате слово взял Гудрёд, глазами попросив прощения за наглость у херсира. – Я был там и всё видел. Юнец... – Назови его имя, тан, что ж ты тушуешься! Назови имя жертвы, малолетнего... – Полнолетнего, – поправил зарвавшуюся мамашу распорядитель. – Болли был совершеннолетним нордом, полноправным участником собрания. Иначе бы я его на порог не пустил. Гудрёд при этих словах излучал такую харизму и уязвлённое самолюбие, как же, чтобы он, привратник, распорядитель, пропустил на такое событие несовершеннолетнего – это немыслимо! Айрилет позволила себе улыбнуться. Глупая маленькая победа в словесных баталиях. – Так вот, юный Болли Серая Грива сам, без подстрекательства с чьей-либо стороны... Опять Фаренгар дёргает щекой. Да что с ним такое?.. – ...вынул нож, а точнее церемониальный кинжал, полагавшийся ему, как и всем совершеннолетним членам собрания, – опять подчеркнул очевидное Гудрёд, – и пырнул почтенного Хронгара, брата Балгруфа Великого, сзади, сполна воспользовавшись преимуществом неожиданной атаки. Жёны некоторых членов заседания, которые пришли сюда, но не были на Риксдаге, выдали возмущённое «бу-у-у!». Немыслимая подлость! – Его разум помутился! – выкрикнула какая-то из кумушек Ольфины Серой Гривы, матери мальчика. – К порядку! – рявкнул тан Колль, правая рука Акселя в зале суда. Гудрёд возвёл очи горе, на дай светлые боги превратить судилище в балаган. Кумушки под ледяными взглядами всех остальных стушевались и заткнулись. – Об этом, возможно, ещё скажет отдельно Фаренгар, ведь он смотрел на мистическую сторону всего, ловил эфир или как там оно называется... – пробормотал Гудрёд. – Но факт очевиден: мальчик напал на брата правителя! Тот защищался. Его удар был хлёстким, но не в полную силу. Просто ответная реакция. – Да разве ж... – только разинула было рот Ольфина, но Фаренгар быстренько наложил на неё заклятие тишины. Аксель вздохнул, наблюдая это. – Если ещё раз кто-то будет выступать, пока ему не дали слово, выгоню из зала суда! – и сурово нахмурил брови. Так и сделает. Это все понимали, потому что нрав тана был всем известен. Многие женщины прикрыли рты ладошками. Это был не жест манерных дам, а необходимость, ведь эмоции солидарных с пострадавшей мамашей женщин бушевали, как вулканы подо льдом. – С Ольфины не снимать заклятия до особого моего распоряжения! – ещё более ледяным тоном добавил судья. Придворный маг кивнул. Чудесно, балаган пресекли в зародыше. Когда пришла очередь Айрилет говорить, она тоже сказала без обиняков: – Я тоже там была и видела все чудесно: удар со спины, ничем не мотивированная агрессия. Хронгар ответил, даже не рассмотрев, кто там перед ним, не рассчитал силу удара. – Что ж, это обстоятельство мы все уяснили, я думаю, возражений от других танов не последует, что это была самозащита? Таны, все, как один, согласно покивали. Ольфина беззвучно залилась слезами. – Позвольте сказать! Тан Аксель, можно сказать? － малознакомый голос кого-то из торгашей, тоже свидетеля. – Это относится к вопросу, что мы обсуждаем ныне? – непреклонности тана позавидовал бы дрейфующий айсберг. – И да, и нет... поскольку... – Тогда мой ответ «нет»! – прерывая возможные дальнейшие возражения, судья продолжил: – Теперь рассмотрим другой аспект. Долг крови. Он должен быть уплачен в любом случае. Но только после того, как правитель на престоле будет восстановлен, то есть когда либо выздоровеет Балгруф, либо его место займёт... эм-м-м, Нелкир, либо другой потомок, как установит процесс престолонаследия. Хронгар не может быть на престоле и отвечать в этом деле, это противоречит и духу, и букве свода законов, что писался ещё при сынах Исграмора. И не нам их нарушать! Ведь так поступают норды? – Так поступают норды! – хором рявкнули все таны. Айрилет закатила глаза. Спасите её от пафоса этих бородачей! Однако хорошо, что такие вещи прописаны хоть в каких-то законах... – Будут ли Серые Гривы требовать дуэли, или же остановятся на вире? –спросил Колль. Ольфина вновь забилась в немой истерике. Какая «вира» может быть за жизнь её сына? Отвечал Вигнар. – Все знают, что в кошельках Серых Грив иногда гуляет ветер... Слушающие замерли и непонимающе уставились на деда. – Но будь я проклят, если возьму хоть ломанный грош от мерзавца, что убил моего внука!! Ответом был рёв всех представителей клана и неконтролируемое улюлюканье остальных сочувствующих. Фаренгар хлопнул в ладоши – моментально стало тихо. Вслед за магическим воздействием настала очередь включиться и мозгам. Воцарилась обычная тишина. – Порядок дуэли будет установлен отдельно, когда разберёмся с угрозой Ульфрика, – резюмировал Аксель. Хорошо, что Фаренгар контролировал толпу, иначе бы не все удовлетворились бы таким скорым решением суда без препирательств, криков и прочего... – Что же до долга чести... － начал Колль после паузы. А продолжил Джерард: – Мы как таны не можем игнорировать попрание порядка священного Риксдага! Мы обязаны наложить... – Особый гейс на Хронгара, согласно обычаю боевого братства, – завершил тан Йоран. Вот тут все и подобрались. Что же такого придумали таны? Что может быть хоть сколько-то соразмерно такому преступлению? – Именем Талоса! – сказал Гудрёд, вставая рядом с председателями. Ну, ещё бы, он ведь тоже тан. – И именем всех Девяти Богов! – вторил ему Джерард. – Мы, таны Балгруфа, его руки, его глаза, его голос... – это Йоран. – Его честь и совесть, когда он не может говорить за себя, – пафосно надымаясь, рёк Колль. – Мы говорим тебе, Хронгар, младший брат Балгруфа, примешь ли ты наш суд сейчас, или будешь искать суда Богов? – вопросил Аксель. Эй, а что, так можно? – Айрилет сделала для себя открытие. Она читала книги из библиотеки Гудрёда, но про такое там не было ни слова. Не только она одна. Серые Гривы тоже нахмурились. Наконец, Хронгар мог говорить. Защищать себя самого и как-то оправдываться на суде танов он не мог (очень странные у них традиции). Айрилет прошипела Фаренгару на ухо, молнией проскользнув тому за спину, хоть это было не по протоколу: – Что ещё за «суд богов»? Вроде же установили, что все дуэли потом? Маг сильно вздрогнул от выходки херсира. Но ответил внятно, хоть и тоже тихонько: – Всего-то нужно съесть по угольку с алтаря каждого из Девяти. Если не падёшь от боли или смертельных повреждений внутренностей (и такое бывало), то считаешься оправданным, в чём бы тебя не обвиняли. – Ого! Так это же... – Нет, госпожа херсир, если сопроводить это все церемониальным гейсом, то Боги откликаются, с Ними никаких уловок не прокатит. – Ты это серьёзно говоришь? – А вы совсем уж разуверились в аэдра, госпожа Айрилет? – и маг взглянул на неё со странной полуулыбкой. Колкость, готовая сорваться с языка хускарла, застряла где-то в горле. Данмерка в один миг почувствовала себя песчинкой, что холодный северный ветер бросает по безлюдному пляжу моря бесконечного времени и пространства. Тело пропало. Зрение, слух и все прочие чувства тоже. Откуда же аналогия с песчинкой? Ну, разум любит играть в игры и искать аналогии там, где их нет. Ощущение пустоты, куда более жуткое по своей сути, чем даже когда она чувствовала присутствие Мефалы. Боги! Неужели... Боги?.. Однако наваждение длилось совсем недолго. Недостаточно, чтобы Айрилет вспомнила собственные бдения в храмах и безуспешный опыт богоискания. Херсир просто рассеянно кивнула, утирая холодный пот, позабыв, а что же она спрашивала у мага. Тем временем произошло вот что: Хронгар стоял на коленях и повторял клятву гейса: – Я преклоню колено перед младшим меня противником и не нанесу удара, пока он не ударит первый. Свидетели мне небо, звёзды и все вы! – Что за ерунда? Что за смешной гейс? Это всё, что ли? – раздавались шепотки в зале. Хронгар сделал порез на груди, кровь скрепила гейс. Причём ему вновь дали тот маленький клинок, которым его пырнул покойный Болли. Иронично. Аколит Йенссен, который «ассистировал» воеводе в этой процедуре, сказал торжественно: – Кровь не перестанет течь в день, когда ты умышленно нарушишь гейс. Ты умрёшь в позоре, никакая магия не спасёт тебя от смерти, и никто из Девяти не примет твоего духа в посмертии. Этот гейс не снять и не разрушить, свидетели нам боги! – Свидетели нам боги! – подтвердил хор голосов. Тем всё и закончилось. Многие ворчали, особенно родственники Болли, но некоторые седые старцы лишь кивали: «да, хороший гейс», «справедливый суд!». Аксель по-другому просто не умеет. Лучший судья за десятки лет, сколько памяти хватает у людей. Убивший мальца всегда будет кланяться тем, кто младше, примет удар, любой удар, и только потом сможет ответить. Кто знает о гейсе, имеет огромное преимущество, даже опасного бойца и берсеркера можно одолеть одним ударом, если он подставится. Не будет ни блокировать, ни уклоняться, наоборот склонится перед врагом. Для понимающих людей это всё равно, что Хронгар подписал себе смертный приговор. Вот только никаких дуэлей с воеводой, пока война... А там уж Вигнар найдёт, кому можно будет поручить месть. И даже если дуэль будет проиграна, гейс с их врагом – до конца жизни. Можно попробовать и другие пути... Айрилет тупо смотрела на утиравшегося от крови Хронгара. Она ожидала чего-то другого: взрыва негодования, провокаций, новой поножовщины. Но нет, все довольны решением Акселя, вот расходятся мирно, улыбаются. – Что ж, Айрилет, доложишь ситуацию, что по обороне нашего общего дома? – как ни в чем ни бывало обратился к ней воевода, принимая из рук гридня свои регалии и броню для облачения. – Что там разведка говорит, близко ли войско Ульфрика? Таны выстроились вокруг Хронгара, ожидая приказов. Три минуты назад －осуждённый преступник, а ныне －военачальник обороняющегося города. Какие же норды странные! – Они... – Айрилет запнулась, прокручивая свои мысли и ожидания в голове, пытаясь приспособиться к ситуации. – Они медлят. Насколько мне известно, даже из Виндхельма не вышли. – Что ж, это хорошо, мы успеем перегруппироваться. Подайте мне сюда Йорга и кто там пришёл на замену командиру Каю... Устроим свой военный совет! И все сопричастные направились в кабинет Балгруфа. Теперь это штаб его брата.