Проклятый Девятью

Фендал занес вещи, устало бросил свои в угол комнаты. Они были тщательно упакованы, он знал, что и где находится, мог в любой момент выудить нужный предмет из котомки. А вот Гайдаров рюкзак — просто куча хлама, собранная вместе. Возможно, его предводителю это покажется своевольным, но босмер решил заменить пол часика здорового сна рациональным перекладыванием вещей. Босмер все думал над вопросом Гайдара, «как так получилось, что он бросил свою размеренную жизнь?» Бросил какое-никакое положение в Ривервуде, мечты о браке с красавицей. Мало ему приключений? Мало он по лесам порешал ублюдков, торговавших людьми и мерами? Решил перейти на драконов?.. Что это — «шилопопие» юности все никак не отгуляет? В шестьдесят восемь можно бы и остепениться уже. По меркам эльфов — не возраст, конечно, особенно для магов и жрецов. Но магом он так и не стал, жрецом тем более — с таким-то количеством крови на руках. Но он вот уже дважды получил подтверждение: Гайдар избран Са-эльвэ. Древняя легенда, которой столько же лет, сколько самому старому древу в Роще, благословенной И’ффре. Он помнил, как в детстве мать учила его Зеленому Пению: «Чернобородый И’ффре, говори через меня. Поведай нам о временах до времени. Позволь истории расти во мне. Позволь моему сердцу эхом отзывать твои шаги вдоль сюжетных линий, костей мира. Я пройду по Твоим шагам, и узнаю Твою историю». Главнейший бог пантеона лесных эльфов всегда был рассказчиком, Он повелевал нитями истории, сплетая их в косы, подобные лианам, что произвольно пересекаются, образуют узлы. Одна нить совершенно неожиданно оказывается сплетена с другой, хотя они не соприкасаются на поверхности. Каждый раз, когда Фендал «Мстящий Дух», как его называли знакомые с ним орсимеры, набирался смелости, чтобы молиться И’ффре, у него бывали странные видения о том, что однажды появится в его жизни некий росток, презренный всеми остальными, который после вырастет в огромное дерево, под которым будут укрываться в том числе и многие его сородичи. Не сразу он понял, о чем милостивый заступник босмеров хотел поведать ему. Десятилетия проходили, Фендал много раз стоял на пороге смерти, но каждый раз, когда избегал ее, то понимал, что его время не пришло не потому, что он заслужил милость Знающего Зеленые Пути, а потому что ему самому предначертано однажды переплести ветви своей судьбы с тем, кто придет в этот мир откуда-то извне, несомый неведомыми ветрами Духов, чья доля — изменить этот мир. Звучит путанно и очень странно, даже если он проговаривает это только в своей голове… Кроме своей матери, босмер за все время так и не встретил действительно могучего мистика, который был бы способен прозревать будущее. Никто не мог дать ему толкования, достойного безоговорочного принятия. А ведь он даже однажды общался с ведьмами одного из Ковенов Скайрима. Правда, о них ходила хорошая слава, никто из них не практиковал жутких обрядов и поклонения даэдра. И уж тем более не было среди них тех, кто стал ворожеями. Но даже могущественные ведьмы так и не дали ему ответ. И тут этот миг, когда он прозрел, когда почувствовал эту самую связь, кожей ощутил дуновение Духов. Видение Алдуина у того придворного мага. И сам Гайдар, и Фаренгар подумали, что простак-босмер, охотник на медведей и прочих зверей, ничего не понял в магии псиджиков, не понял, что сын Акатоша хотел отворить двери возможностей, когда сон превращается в реальность, не почуял, как натянулись невидимые нити Времени, нити Истории, не слышал их натужной песни, будто огромная лира или гусли, гудя всем нутром, издают противоестественные звуки, сулящие гибель всему сущему, тотальное разрушение, бесчисленные смерти… да, это была симфония погибели, исполняемая ужасным драконом. И только одна нота не вписывалась в эту мелодию. Тонкая, слабая нотка. И в тот миг, когда он без раздумий выхватил свой кинжал, сам не зная почему, не зная, что подлый Змей почти взял его под контроль, чтобы он, как ведомая марионетка, подошел сзади и перерезал эту струну, оборвал ее звучание навсегда, когда он уже коснулся Гайдара, через это самое прикосновение он почувствовал то, чего не чувствовал никогда. Резонанс. Его душа, его естество вибрировали вместе с этой тоненькой струной, подобно тому как поет его боевой лук, когда он отпускает тетиву. Это песня достойна самой эпичной битвы, самого значимого сражения, что когда-либо сотрясало земли Тамриэля. И он наконец-то узнал ее. Это та самая, из светлого босоногого детства, та песня, которую мать пела ему, обучая обрядам Священной Рощи. Мелодия помогла ему пробудиться, скинуть оковы магии Алдуина, и помочь очнуться от ужасных видений и самому Гайдару. Эта песнь сулила не только много страданий и бед, но и радости так же, ведь только в этом резонансе откроется и его, Фендала, предназначение, исчезнет та пустота, которая осталась после смерти матери и отца, та пустота, которую он так и не смог заполнить ни вином, ни любовью многих женщин… О, скольких он спас! Сколькие из них из благодарности были готовы ради него на все. Но все они, как ущербные, разбитые сосуды, никак не привлекали босмера. Одна лишь Камилла своей недосягаемой красотой, непревзойденным умом впервые за десятилетия смогла разбудить в нем живой интерес. Но это не было любовью. Той, которая дается богами, Предназначением. И босмер чувствовал себя вором, который берет чужое. Как странно то, что такие эмоции у него вызывает не его поступок, не его обман с письмом, а просто осознание того, что они слишком разные, что их пути никогда не сольются, что никакая страсть не способна срастить ядовитый фу-арх, что произрастает в Валенвуде, и белую лилию, как он в своих фантазиях представлял их обнаженные души — Камиллы и свою собственную. Да, фу-арх тоже красиво цветет, но его яд убивает незаметно. А его семена подобны яйцам кукушки, которые она подбрасывает в чужие гнезда. Фендал с огромной болью и грустью в сердце имел смелость осознать, что он — ядовитый паразит. Он всегда был неполноценным внутри, для гармонии ему был необходим чужой свет, чужое тепло. Но по легенде босмеров, именно в тени листьев фу-арха великий Джофре нашел упокоение в первый день, когда звезды только показали свои лики на небе… Вместо того, чтобы истребить вредное растение навсегда, божественный благословил его и научил первых босмеров-шаманов, как курить его сушеные листья так, чтобы отгонять злых духов… Пусть его яд послужит другой цели, а не погубит невинный цветок. Что это за цель, он так и не понял. Но она еще не исполнена, хотя он уже много раз спас жизнь Гайдару. Единственное, что эльф знал наверняка — их связь должна укрепиться, их звучание должно однажды слиться в унисон, что бы это ни означало. А до тех пор, как сказал однажды сам Гайдар, — кажется, это было вечность тому назад (но для Гайдара, судя по его словам, лишь четыре дня) — его лук, его кинжал, его скудные магические познания всегда будут к услугам того, кто отмечен са-эльэ, кто, по легендам нордов, может однажды стать довакином, тем, кто сразит самого бессмертного владыку древности, Алдуина. Босмер улыбнулся этим своим мыслям, доставая новый меч побратима, надыбанный у старьёвщика в Виндхельме, чтобы очистить о мнимых загрязнений. Похоже, мечи — единственное оружие, которое тот по-настоящему признает. Личность Гайдара была для Фендала полнейшей загадкой. О своем прошлом избранник духов лишь пару раз обмолвился. К чему такая секретность? Эльф пару раз пытался вывести его на откровенный разговор, но постоянно что-то мешало. Босмер надеялся, что та ночь в Драконьем Пределе все изменит, но сиродилец (или кто он на самом деле?) оказался из другого теста и явное приглашение присоединиться к плотским утехам проигнорировал. Кто бы на его месте поступил так же? Фендал таких мог по пальцам пересчитать, и, как правило, это были жрецы кого-либо из Девяти. Гайдар на таковых не походил ни разу. Вообще, вопросы морали, были не чужды названному брату босмера. Судя по всему, он весьма почтительно относился к мертвым товарищам: ни разу не воспользовался возможностью обобрать трупы павших соратников, но при том практически не поминал богов, ни в радости, ни в минуты испытаний. Местами матерился, как золотарь. В бою без всяких заморочек о рыцарском кодексе использовал подлые приемы, умел драться и без оружия, причем весьма недурно. В пути не выказывал усталости или каких-то прихотей, чего можно было бы ожидать от сиродильца. Физически весьма развит и вынослив. Но вот никаких особых навыков, кроме рукопашного боя, вроде бы и нет у него. Странный образ скитальца дополнял недюжинный певчий талант. И при том при всем меллонамин говорил, что занимается «информационными услугами». Не лазутчик, не шпион. Может, член Гильдии Воров? Только не местной, а, например, сиродильской или хаммерфельской? Что могло привести обычно циничных и беспринципных наемников на юг Скайрима? Почему сразу не в Рифтен, где уж наверняка можно найти единомышленников? Или солдаты империи поймали искателя приключений на свой зад как раз во время выполнения некоего задания? Чем же занимался Гайдар до своих злоключений в Скайриме — вот что занимало ум босмера. Если член Гильдии Воров, то это мерзко. Этот народец Фендал презирал, ведь они часто работали с работорговцами… Где же родина Гайдара? Не мог же он всю жизнь скитаться? Семья у него есть, по крайней мере, брат, которым он гордится. Крупицы информации эльф собирал из обмолвок и при помощи обоснованных предположений. Но все равно никак не мог понять, что за человек Гайдар, с кем же свели его духи Судьбы? Его друг отнюдь не добровольный скопец, «за баб» понимает, вот прямо сейчас, судя по едва слышимым звукам из соседней комнаты, развлекается вовсю с этой сексапильной нордкой. Но как понял босмер, «тройнички» на родине у Гайдара считаются чем-то предосудительным или… ну, Мара его знает, что у него в голове. Может, есть возлюбленный «где-то там», с женщинами он может, а с мужчинами — нет… В любом случае, нарываться со своими представлениями об обычном и допустимом Фендал не станет. Скайрим — весьма терпимое место во всех смыслах. Ну, не считая Виндхельма, где расисты совсем уж берега попутали на почве нордского ура-патриотизма, насаждаемого Ульфриком. «Скайрим для нордов!» Ха! Тут эльф насторожился. Обычное плавное течение мыслей прервало чувство тревоги. Причины как будто бы и не было. Все та же возня за стеной, то же тихое потрескивание фитилей светильников, шум ветра за окном. Но что-то изменилось. Словно подул холодный ветер, но не физический, а метафизический. Такое ощущение у Фендала возникало на охоте, когда он долгое время «вёл» зверя, чтобы подыскать идеальную позицию для выстрела, а тут некий другой хищник выходил на арену, его взгляд босмер чувствовал затылком. Охотник становился добычей, если только не применял своих уловок. Фендал едва ли успел осознать ситуацию, тем более увидеть источник опасности, но клинок был у него прямо в руке, так что когда просвистел дротик, полоска стали встретила его в воздухе. С улицы! Прямо сквозь бычий пузырь, что заменял в этой комнате стекло. Тяжелый дротик, скорее даже болт, но не от обычного арбалета, а какого-то сильно мелкого, который, очевидно, удобно прятать под одеждой. Орудие убийц, действующих в ночи. Помяни Гильдии, так они уж тут как тут! Фендал выругался, моментально убираясь с траектории следующего болта, который не замедлит последовать, гибким пружинистым перекатом. В ту же секунду он услышал тоненький «щелк» со стороны двери — его противник был настоящим мастером скрытности, раз смог стоять за дверью так долго, чтобы подобрать отмычку, а он, Фендал, прирожденный охотник, этого не заметил. Дверь распахнулась, темная фигура в плаще и маске бросила в Фендала, пригнувшегося к полу, сразу несколько метательных кинжалов. От всех не увернешься, не отобьешь. Два отлетели от клинка, третий застрял в опорной ноге. Как же больно! И неудобно теперь дальше уходить перекатом. Без подготовки о свитках или другой магии и речи быть не может, разве что кинжал, что в скрытых ножнах на груди, — полетел в ответочку. Противник отбил его своим. Фендал, рискуя буквально головой, быстро приподнялся и снова упал на пол. Расчёт оказался верным — болт невидимого напарника убийцы, что действовал с улицы, влетел через окно и поразил его противника прямо в ногу, чуть выше колена. Ха! Получай! Фендал из весьма неудобной позиции, по сути, лежа на полу, попытался нанести колющий удар мечом — тень очень быстро сократила дистанцию, рассчитывая быстро добить якобы дезориентированного противника. Ассасин отбил его не глядя, но и сам отступил, шипя от боли в ноге. Что дальше? Противники замерли на короткое мгновение в некоем равновесии. Но тут ночной убийца, утыканный потайными устройствами и оружием, как бешенный берсерк — стрелами на поле боя, направил руку открытой ладонью вниз на босмера. Магия или еще что-то? Рука сжалась в кулак, клацнула пружина — из-под складок одежды полетели мелкие то ли сюрикены, то ли шипастые шарики. Черт, и опять не увернуться! Два мелких снаряда впились в руки, когда Фендал пытался отбить опасные игрушки. Проклятье! Конечно же, они смазаны ядом. Фендал хотел крикнуть, предупредить Гайдара, но звуки застряли в горле, а мир стремительно погрузился в чернильную темноту. Последним, что он услышал, был женский голос: «Не надо добивать. Может быть, он еще пригодится. Я слышала, за него есть награда за живого…»

***

Следующее, что мог вспомнить Фендал, — его, связанного в лучших традициях шибари (а точнее в Валенвуде эту науку называли «майхаса»), швыряют на каменный пол в темнице. Помещение полностью оправдывало свое название. Не видно было вообще ни зги. К тому же холодно. Яд, что был в метательных снарядах, которыми его оприходовали, парализовал весьма надежно и на долгий срок. Не оставалось ничего другого, кроме ожидания. Спустя несколько часов босмер окончательно очухался и попытался освободиться. Шибари/майхаса — не обычные узы. Путы были завязаны так, чтобы любая попытка освободиться лишь затягивала петлю на шее пленника. Фендал и сам знал множество узлов, достаточно, чтобы понять — от этого он так просто не освободится, а вот навредить самому себе сможет еще как. Бессилие. Беспомощность. Отсутствие даже малейшего лучика света. Пленители хорошо позаботились о том, чтобы их жертва не дурила. Еще спустя три-пять часов (а время в одиночестве, в условиях, по сути, сенсорной депривации тянулось медленнее. Точнее, искажалось так, что и не скажешь, сколько времени прошло на самом деле) ему принесли еду — тушеные овощи. Перед узником поставили низенький столик, руки-ноги оставили связанными, посадили так, чтобы он, подобно свинье или еще какому низкому животному, мог есть, не разгибаясь, вмокая лицо в съедобную кашицу. С ним никто не говорил, а его возгласы оставались безответными. По звуку Фендал понял, что находится глубоко под землей, в некоей системе пещер или тоннелей. Настолько глубоко, что с поверхности никто не услышит, хоть глотку сорви от воплей. Тягостные мысли донимали эльфа все время, когда он пытался собрать себя в кучу и понять, что происходит. Тюремщики держались нейтрально. Когда Фендал попытался их разговорить, они молча оставляли еду и уходили. С другой стороны, никто его не дубасил, что тоже могло говорить что-то о намерениях неизвестных. Кому Фендал мог понадобиться живым? Кто эти ассасины? Что будет дальше? И самое главное — что произошло с Гайдаром? Неужто его… Нет, даже думать не хочется. Почему именно сейчас? Эти люди слишком организованны, чтобы быть какими-то мстителями-одиночками, у которых они могли не задумываясь случайно утянуть сладкий рулет… Так много вопросов, но все без ответа. Чтобы творить магию, нужны руки, не только речь. Да и не знал Фендал никаких чар, что могли помочь ему сейчас. Единственное спасение — призвать своего питомца, призрачного волка. Но и тут облом, если руки скованные. Неизвестно, сколько времени прошло, но только кормили Фендала еще дважды. Наконец, в его камеру вошли люди в масках странного вида. В неверных отблесках тусклого фонаря казалось, будто это звериные морды. К тому же, перед этим на босмера нацепили повязку. Она была не такой уж и плотной, так что некие черты он все же разглядел. Лиса и кот (каджит?). Лиса была той самой женщиной, чей голос он слышал, когда его схватили. Она держала ответ перед котом: — Этот тот босмер, что был с ним. — Так и не выяснили, чей он агент? — Скорей всего, одиночка. Ничто не указывает на следы организации. — Эй, да что мы вам сделали?! Кто вы такие, даэдра вас раздери?! — подал голос Фендал, надеясь спровоцировать незнакомцев выдать какую-то важную информацию. На его крик не обратили внимания, будто он — пустое место. — Но какой интерес для нашей досточтимой хускарла якшаться с неприкаянным скитальцем? Вы в курсе, какие приказы она отдала касательно этих двоих? Такое впечатление, что они у нее на службе, возможно, как простые наемники, но все же, все же… — Нет, Кот, вряд ли. Это было временное сотрудничество, а потом ребята оказались в нужном месте, в нужное время. «Черт, они не называют друг друга по именам! Только клички» — только и подумал Фендал. — «А возможно, это звания? Какую же организацию представляют эти чертовы скоты? Судя по тщательности исполнения, это не кто иные, как талморцы. Но зачем я или Гайдар альдмерцам? Мы ведь вообще никак не пересекались…» — Фендал и сам не заметил, когда это он стал мыслить, как Айрилет. Кругом заговоры, кругом чьи-то интересы. Ну, что поделать. Он ведь не с кишками наружу валяется в канаве, что было бы понятно, если бы их просто хотели ограбить; его не порезали на кусочки сумасшедшие ведьмы, чтобы угодить даэдрическим покровителям; его не высосали досуха голодные вампиры. Он именно что в очень профессиональных путах сидит прикованным к полу в некоей темнице. — Чьей идеей было вообще нанять Хаггарта? Ты думаешь, у него был шанс? «Что? «Нанять Хаггарта?» Имя такое знакомое… Кто это вообще? Какое отношение имеет к ним с Гайдаром?» — Фендал был в замешательстве. Без каких-то провокаций с его стороны неизвестные (все же талморцы?) допускали непростительные обмолвки. Это может означать, что его сейчас будут пытать или же сразу убьют. Вот же мамонтов помет! Походу, вот его лиана и оборвется. Конец истории. Даже И’ффре не всесилен. — Наши подрядчики… — тут голос женщины замялся, — решили перестраховаться. В ответ тягучее молчание. Потом мужчина сказал: — Не подводи меня, Лиса. Сама знаешь, как я отношусь к тем, кто меня разочаровывает. — Знаю, Кот. Я не подведу. Да и они все сделали чисто. Пока Айрилет валяется в храме Кинарет, все идет по плану. — Вот пусть и дальше так будет. Надолго данмерка вне игры? — Она не может передвигаться, не то что колдовать или как-то наблюдать за объектом. — Ладно. Раз уж пришли сюда, я гляну, что там в ауре этого грязного босмера, — сказал мужской голос. — А может, все-таки применить обычные пытки? — несмело заикнулась Лиса. — И как ты это объяснишь нашим партнерам? Не для наших ножей это мясо. — Но можно осторожненько… — Босмеры — народ упертый, тебе ли не знать. Осторожненько — это по моей части, а не по твоей. — Прости, Кот, — кажется, женская фигура извинительно поклонилась, шурша своей одеждой. Фендал лишь молча слушал, он сразу понял, что его вопли и крики вообще никак не повлияли бы на этих сволочей. Холодные профессионалы. Почему же так в открытую говорят? Ответ он узнает очень скоро. — Наподдай ему, чтобы не говорил, не мешал концентрации, — сказал мужчина Фендал ощутил, как ему со всей дури врезали носком сапога под дых. Потом пара странных точечных ударов по шее. В горле встал ком, стало тяжело дышать, а говорить — и вовсе невозможно. Вот так Лисица! Она у каджитов нахваталась их навыков ручного боя, так напоминающего движения Гайдара, когда он дрался в Йоррваскре с той нордкой? Неужто и Гайдар каким-то образом связан?.. — Фендал не мог нормально сформулировать мысль, но не от боли, а от странных эмоциональных перепадов — с ним что-то делали. Кот начал читать некое заклинание. Фендал инстинктивно распознал нечто из арсенала приемов Мистиков. Надо же! Какая-то слишком уж большая концентрация тех, кто следует этому древнейшему магическому пути, среди встреченных ими за последнее время. Фаренгар, увлеченный псиджиками и их магическим наследием. Его ученик Рэн, как его там. Ведьмы, которые умеют обращаться с душами еще не мертвых. В Анис Фендал почуял большой потенциал… и вот теперь этот Кот. Дальше было лишь бормотание и кряхтение. Кот делал пассы руками над пленником, а он чувствовал себя еще более беспомощным, чем когда-либо до того. Его тело обездвижено, его душу раздевают и роются грязными пальцами в его грязном белье — страхах, желаниях, мечтах. Наконец терпение Лисы лопнуло, и она решила спросить: — Ну что? — Да хоркер его знает. Этот босмер — недоучка «Зеленого Пути». Над ним поработала высокая адептка, понаставила тут всяких защит. «Мама?!» — сердце босмера сжалось. Захотелось плакать. Это скорее неконтролируемая реакция на варварскую магию этого ублюдочного Кота, ведь ситуация вроде бы не располагала. Еще одна весточка с того света от его любящей матери. Она по меркам Валенвуда была действительно не Мастером даже, а продвинутым или «высоким» Адептом Зеленого Пути. Но друидизм босмеров для всех остальных рас был настолько странной магией, что даже адепт мог доставить проблемы кому-то уровнем Мастера в колдовстве и прочих дисциплинах.  — Ты ничего.? — Смеешься? Это дикарское шаманство мне в подметки не годится! — прошипел Кот. Теперь он как никогда до этого напоминал это животное. — Просто нужно чуточку больше времени… Спустя еще минуту, когда босмеру казалось, что черви завелись в его мозгу и мерзостно скребутся о поверхность его черепа, Кот выдохнул и выдал: — Ничего он не знает. Только дурацкие фантазии и забобоны проклятых валенвудцев. К появлению драконов тоже не имеет отношения. Чуть не погиб при первой стычке хускарла с ними. Короче, кусок мяса, в самый раз для потребностей… сама знаешь, кого. — Я поняла, Кот. За ним готовы приехать уже завтра, полежит пока под параличем здесь. — Чудесно… Чувство, будто ушат грязи на себя вылил. Этот кусок дерьма недавно практиковал поедание своих сородичей. Фу, до сих пор мерзко! В глубь даже не хотелось залазить, босмер весь просто пропитан валенвудской заразой! — Кот отрусился, повторяя жесты своего «тотема». — И не говорите. Босмеры — просто жуткие и мерзкие, — поддакнула Лиса. — А еще меры! — что было в интонации Кота в этот миг, Фендал понять не мог. Вроде бы и осуждение, и гадливость, но в то же время он будто одергивал зарвавшуюся Лису, мол, не надо говорить лишнего. Кто же такой этот Кот? Чертов ублюдок был очень сильным магом, разбирался в Мистицизме, и в то же время, очевидно, занимал не последний пост в некоей организации, стоявшей за всем этим. Тут Фендал отчетливо понял, что целью покушения на убийство, а потом похищения был отнюдь не он. Просто они с Гайдаром нежданно-негаданно встали на пути некоей организации. Скорей всего, проклятущего Талмора. И его агенты хотели постфактум разобраться, кто же они такие, почему путаются под ногами. Гайдара, очевидно, убрали сразу, а его решили по какой-то причине оставить в живых, передать кому-то после магического допроса. Убрали — то есть ликвидировали. Убили. Даэдра побери! Все старания и нереальные жертвы ради спасения друга — все псу под хвост. На этот раз он отправился в загробный мир навсегда. А второго Семени Жизни у Фендала нет. Да и не поможет оно, если божество, которому поклоняется Гайдар, приняло его к себе. Правда, Гайдар будто бы и не поклонялся никому, по крайней мере при нем… а единственный, кто откликнулся на астральный зов Фендала — сам Лорхан, мертвый бог Нирна. Даже не его аспект, Шор, который имеет свой загробный план. Как сможет переродиться душа, которая принадлежит пропавшему божеству или как-то связана с Лорханом? Фендал не имел ни малейшего понятия. Скорей всего, никак. Он умер навсегда. Ах, Шеогорат раздери всех этих ублюдков! И’ффре! Где же ты?! Почему оставил своего нерадивого слугу?.. Теперь его, Фендала, душу пожрет предвечная тьма, хаос Ситиса, мрачные безымянные даэдра самых нижних планов Обливиона и отродья Хирсина… Босмера целую вечность будут терзать за его слишком великий долг перед ними. Неизвестно, что будет завтра, но уж точно его не хотят оставлять в живых. Он — «мясо». Звучит страшно и мерзко. Совсем не так, как если бы его плоть хотел съесть сородич. Валенвудцы практикуют каннибализм не потому, что извращенцы, а потому что так они получают доступ к памяти предков, насыщаются их мощью, вступают в контакт с духами. Это честь, если побежденного съедает победитель. Он почитает его достаточно чистым или же непревзойденно сильным для такого обряда, достойным слиться не только с ним самолично, но и его древом предков… «Ты есть то, что ты ешь». Никто не станет есть презираемого врага. А если бы Фендала съел босмер, он продолжил бы жить в древе предков своего победителя… Хермамора и все его мерзеннейшие луркеры! Знать бы сейчас… Неужели Гайдар и вправду мертв?! Фендал отказывался в это верить. Но никому не было дела до его переживаний. Его тело еще пару раз ударили по разным точкам. Теперь паралич продлится подольше. Возможно, даже да завтра. Сознание тоже гаснет. То ли от недостатка кислорода, то ли от магии Кота и Лисы… У Фендала есть последний козырь — Проклятие Леса. Эта магия не требует рук, как и легендарные драконьи крики. Но применить ее можно лишь умирая, лишь на одну цель и потенциально на ее род. Были единичные случаи, когда жрецы Плетущего Зеленые Нити могли применить ее против группы людей. Он попытается. Все же Фендал — ядовитый плющ фу-арх, его имя — производная форма от этого слова. И он выпустит свою отраву, он не станет безвольным жертвенным ягненком. Кто бы ни были его враги, они поплатятся…

***

На улице шел дождь. Один из тех осенних дождей, что лишь предвещает грядущее царство сырости и промозглости, холодных ветров и голых деревьев. Он не вызывал пузырьков на лужах, но серое небо от края до края горизонта ясно давало понять, что непогода затянется. Старики терли колени, как и безымянный стражник, что сейчас попивал крепкий эль, равнодушно поглядывая на занимающийся рассвет сквозь окно небольшой «вспомогательной казармы», что у подножия северо-восточной башни Вайтрана. Отсюда было чудесно видно, что происходит в равнинном районе. На улицах ни души — никому не хочется месить осеннюю грязюку. Днем будет куча работы. Надо присматривать за улицами, пока идет подготовка к ярмарке. Ярл даже подумывал отменить празднество из-за драконов. Но вот начались дожди. Маг Фаренгар обещал в день ярмарки что-то да сделать с небесами, но пока что свинцовые тучи, что нагнулись низко над землей, были только на руку замершему в ожидании городу. Драконов не было видно уже два дня. Так что послов и всяких официалов радушно принимают во дворце, будто ничего и не происходит. Караваны же каждый день прибывают в торговую столицу Скайрима. Война войной, а главное событие осени должно состояться. А значит, стражникам нужно натягивать непромокаемые плащи и полумаршем — в поля под стенами, где главные торговые площади, чтобы коней не украли, чтобы другой крам не расхитили, чтобы бухающий народ не передрался, чтобы дипломаты не пересекались с нищебродами и просто глазеющими гражданами, чтобы «всё было культурно». Вот что вообще Йорг имеет в виду, когда отдает эту команду — ума не приложить. Они стражники, а не гвардейцы! И тут взгляд скучающего стражника привлекли две фигуры в плащах с надвинутыми на лицо капюшонами. Они спешили к таверне, расхлюпывая грязь под сапогами. Ясное дело. Вот только удивительно, что шли они из облачного района в… да, к «Гарцующей кобыле». Это самая большая и престижная таверна их города, но все же не чета тем, что есть в облачном районе. Странное дело. Может, купцы встречу назначили. Зачем только так рано? Едва рассвет занялся. Тень от стены Вайтрана покрывает все, что ниже уровня крыши. Безымянный солдат, ставший стражником из-за стрелы в колене, некогда и сам весьма неплохо стрелял из лука и на зрение даже сейчас не жаловался. Он заметил в руках одного из идущих посох. Длинный такой, с навершием. Значит, маг, не простой путник. И что магу делать в такой час в таверне? Но не приставать же к почтенным гражданам из-за таких мелочей? Патруль на улице в квартале от трактира не обратил на парочку ни малейшего внимания. А уж им повидней будет, кто куда идет и зачем. Эх-х. Как же драгоценны такие моменты перед началом службы: теплый согревающий эль, камин потрескивает, природа за настоящим стеклянным окном завораживает красотой. Дай-то Стендар заступник, чтобы крылатые гады не налетели на город в самый разгар праздника. Сказывают, что талморцев много в этот раз будет. Те все поголовно маги, коли уж что, то и они подвизаются защищать Вайтран и свои драгоценные шкуры. Но все же лучше бы без нападений, а то в народе бурление, что драконы энти совсем не простые противники. Уж коли вдвоем-втроем нападут, то и пожгут весь город к Молаг-Балу! Надо бы арбалет взять, вот что. Арбалет он всяко посподручней против крылатых будет. Тяжелый, с «замагиченными» огненными болтами, как их Йорг называет. Вот уж «батя» у них Крепкая Рука, прямо как комбат у них в Легионе был. Любит просто и доходчиво с подчиненными говорить. Без всяких там красивостей. Если не мы, то кто? Все и так знают, что никто. Они — стража Вайтрана, и их долг Вайтран уберечь. Пусть даже от всесильных драконов… Стражник допил эль, когда двое загадочных граждан уже исчезли в деревянной утробе «Гарцующей кобылы». Пошел к оружейной стойке — собираться. Смена стражи через полчаса.

***

Рэндалфр толкнул двери «Гарцующей кобылы». Они сильно гупнули о стену, всполохнув кунявшую носом девицу за барной стойкой. В зале пусто, только двое ее коллег постарше пытались подметать, а то после вчерашнего вечера тут кругом бутылки да прочие следы разгула. Народ, очевидно, не хотел расходиться до двенадцати, а то и позже, вот и прибираются только сейчас. Магу было не до церемоний. Он целеустремленно двигался к магическому огоньку, что бы виден только ему и Хакону. Элементарнейшее заклинание «Ясновиденья», которое часто использовали даже простые норды, разыскивая что-нибудь или кого-то, они модифицировали, чтобы найти не живого человека, а его труп. Хакон этой же ночью, когда они с другом экспериментировали с заклинаниями Иллюзии, пытаясь найти некоего Гайдара, который, как заявлял Рэн, может быть тем самым довакином из легенд, увидел, что простой, но надежный, как молоток, заговор не работает. Попробовали еще, с разными модификациями, пока не поняли причину: человека, которого они ищут, нет среди живых. Тут Рэндалфр не на шутку заволновался, сказал, что его нужно обязательно найти, вдруг не поздно еще попытаться его воскресить. Хакон терпеть не мог высшую некромантию, которая имела дело с душами, а не простыми зомби, но согласился с тем, что человек, выживший в битве с драконом, точно может быть для них полезен. Хотя эта вот заморочка про то, что этот никому неизвестный воин и есть довакин, горделивого молодого мага сильно бесила. Уж если кто и довакин, то это он да сам Рэндалфр, потому как они единственные, кто завалил дракона. Ну, или почти завалил. Крылатое отродье упало в расщелину и проверить, жив ли он, не было никакой возможности. А те же дальновиденье и ясновиденье не работали в горах из-за сильного магического фона — там было просто не продохнуть от эманаций смерти, от некротической энергии, а она, как известно, горший враг для мистиков. Сам Хакон не был специалистом в этой забытой ныне школе, а вот учитель Рэндалфра — еще как. И молодой нордский маг многое перенял у придворного чародея ярла Балгруфа. Но и он спасовал. Вообще их дуэт был довольно экстравагантным, но очень эффективным. Рэндалфр отвечал за поиски и «наводку» на драконов, а Хакон использовал в бою самые мощные из заклинаний Разрушения, в которых он был признанным Мастером. Молнии и огонь, вот что позволило им одержать победу. К тому же, у парнишки-норда был просто огромный запас маны, он умел делиться своей силой, подпитывать канал самого Хакона, тем и пригодился. Ученик Мирабеллы Эрвин был наполовину редгардом, имел довольно нестандартную и красивую внешность, смуглую шелковистую кожу, роскошные брови, великолепно очерченные полные губы, рельефную развитую мускулатуру и острый интеллект, из-за чего снискал популярность среди женской половины учащихся в Коллегии Винтерхолда. Лучше всего ему удавались заклинания Разрушения и Колдовства, чуть хуже — Иллюзии. А вот Рэндалфр был его антиподом. Белоснежная кожа, мужиковатая внешность, спец по Иллюзии, Восстановлению, древним практикам Мистицизма и немножечко — Изменению. При этом амбициозен. Это Хакону как раз и понравилось. Его достало, что в Коллегии все, кроме преподавателей (а особо Мирабеллы), ему в рот заглядывают. Они подружились, когда Мастер школы Разрушения увидел, что за чудеса творит Рэн, используя Иллюзию, пока его противник пытается достать норда молниями да файерболами. Фаренгар в кои-то веки отпустил своего птенца потренироваться с другими магами в Коллегию, да поручил выполнить его стариковские прихоти исследователя (нужны были книги по драконам да редкие алхимические материалы). Рэн не только вышел невредимым из поединка, даже край его одежды не был опален. Познакомились, выпили пунша, разговорились. Оказалось, парень просто грезит стать героем, победить дракона (а тогда только-только первые слухи о крылатых властителях неба поползли по южным округам Скайрима). Хакон и сам подумывал о чем-то таком, драконы казались ему достойными противниками, оппонентами его сокрушительной мощи. И вот когда пришли подтверждения, когда сама Мирабелла увидала дракона невооруженным взглядом, старые пердуны в Коллегии таки решили, что нужно с ними что-то делать. Послали исследователей. Дурачье! Ну, боевых магов, как это понимают, например, в Легионе (как их готовили в древние времена в элитном Бэтлспайре), в Коллегии, считай, отродясь не водилось, хотя сами по себе члены магического братства Скайрима и были сильны, без дураков сильны. Конечно же, старички едва кости свои унесли, а один так и вовсе сгинул. Потом пришли первые просьбы да челобитные от ярлов Рифтена, а потом и самого Вайтрана, пособите, мол, надо бы гадов истребить, а то ведь житья от них нету. Коллегия, которая держалась нейтралитета в вопросах гражданской войны, против опасности аполитичной не выступить не могла. Как-никак, ярлы и «светская власть» были экономической опорой их существования. И кого послали первым? Конечно же, «выскочку» Хакона. Он бродил несколько недель по горам, но чертовы хироптеры лишь пролетали мимо, игнорируя его молнии и файерболы, которыми он едва ли мог задеть летающие цели. Один или два раза они использовали против мага ту’ум. Этого хватило, чтобы понять, что легенды не врут про полубожественную мощь драконов… И тогда Хакон позвал Рэна, устроив сеанс телепатической связи. Тот отпросился у учителя, они предприняли свой успешный (более-менее) поход. О них все заговорили, а ярл Рифтена на полном серьезе предложила им контракт на истребление драконов. И Хакон даже взял задаток. Деньги никогда не помешают, как и благодарность такой фигуры, как правитель Рифтена, наверное, богатейшего города Скайрима. Хотя это вопрос спорный, ведь есть еще Вайтран с его торговлей, и Солитьюд с выходом к морю. Но вот беря во внимание способы заработка, Рифтен имел неоспоримые преимущества. Как бы то ни было, он с Рэном назвался «истребителями драконов», а подобные заказы от более мелких поселений потекли рекой. На счету же по-прежнему была лишь одна недоказанная до конца победа. Нужны были новые подвиги, а значит, наводки (маги понимали, что победить дракона для них станет возможным только в том случае, если они застанут его врасплох в его же логове). Рэн не справлялся. Говорил, что некий другой маг (а возможно, это был сам легендарный Алдуин) мешает ему находить крылатых ублюдков в астральном плане. Вот тут-то им и мог пособить этот Гайдар, якобы имевший некую связь с драконами. Но вот неприятность, он, похоже умер! Воскресить его как нежить, ревенанта, имеющего сознание и часть воли и памяти настоящего Гайдара, Хакон без обиняков мог (хоть Мирабелла не одобряла его занятий некромантией, но он в последние год-два сильно поднаторел в этом темном искусстве, раздобыв на подпольном рынке в том же Рифтене множество запрещенных черных гримуаров). Это все равно будет нежить со всеми вытекающими последствиями, самое главное из которых — призванный не может навредить призвавшему его в мир живых. Также он будет иметь уязвимости супротив «святой» магии жрецов, на него не будет корректно работать ни одно заклинание Восстановления, призванный физически привязан к своему властелину, не может отходить дальше, чем на определенное расстояние, и еще много всяких пакостей… А вот Рэн мог помочь призванной из Обливиона душе обрести больше самостоятельности при помощи тайн Мистицизма. Зачем им мыслящий и независимый помощник, Хакон, честно сказать, не понимал, но Рэндалфр настаивал. Что ж, пусть его. И вот они здесь, в поисках тела якобы довакина. Кто его убил? За что, почему? Это все неважно. Им нужны его навыки и информация, прошлое же должно остаться в прошлом. С барменшей говорил Рэндалфр, он здесь частый гость. Использовав толику красноречия, и представившись другом нового знаменитого барда (что? После чего это?), маг узнал, что Гайдару и его другу-босмеру предоставили комнаты на втором этаже. Девушка восхищенно отзывалась о певческих способностях гостя. Рэн был удивлен этой информацией не менее Хакона. Этот странный то ли бретонец, то ли сиродилец был настоящим кладезем необычных талантов и способностей. Ученик Коллегии лишь ухмыльнулся. Поющий трэлл? Почему бы и нет — для полноты коллекции. В тайне от Мирабеллы он создал зомби из преждевременно ушедшей из жизни девушки, которая славилась своими умениями певицы и танцовщицы… по ночам он уходил из Коллегии, чтобы полюбоваться своим творением, раз за разом поднимая ту из могилы (алхимия помогала ей оставаться нетленной долгое время). Очень странное увлечение для молодого человека, когда вокруг полно живых теплокровных девиц, которые от него без ума. Но вот поди ж ты, Хакон увидел, что за прелести находили мастера некромантии прошлых веков в своем мрачном Искусстве… Потом неживая марионетка ему наскучила, и он превратил ее в пепел, чтобы наверняка упокоилась, а у деревенских жителей не было причин для мрачных перетолков о призраках или другой нежити на погосте. Само собой, чародеи не сказали, зачем им Гайдар, как и того, что этой «звезде» так и не суждено взойти на певчем горизонте Скайрима. Дверь в комнату Гайдара была незаперта. Зайдя, Рэн, не привыкший к мертвецам, охнул от мерзкого зрелища. Неизвестный убийца снял кожу с лица свой жертвы. К тому же, тело незнакомо выглядящего мужика было полностью голым. Мерзко, но Хакон и не такое повидал. Труп был весьма свежим, при проведении обряда проблем быть не должно. Так что едва Рэн закрыл за ними двери и успокоил свой желудок, что протестовал против такого соседства, Хакон разложил инструменты и начал подготовку. Трэлл такого уровня, как он собирался создать, весьма отличается от обычных зомби. Это будет настоящий ревенант, который не требует энергии на поддержание своей «не-жизни», который не рассыплется в прах от времени или первого же тычка копьем из хладного железа или даже серебра. О, да, Хакон собирался выложиться по полной, а значит, нужны алхимические препараты и специальный ритуал. Для этого он имел небольшую сумку с инструментами и зельями. Рэн лишь помогал свечи разжигать да колбы расставлять. В Колдовстве он полный профан, даже боится мертвяков, будто они могут его за задницу схватить сами по себе, а не по воле некроманта. Но помогал безропотно. Труп они перетащили в центр комнаты, нарисовали пентаграмму, все чин чином. Дальше свечи, ингредиенты внутрь и на кожу… С лицом возникли проблемы. Пришлось попросить Рэна представить себе внешность ныне покойного, чтобы воссоздать все в точности. Норд с омерзением глядел, как на трупе быстренько нарастает кожа. Он не знал, что такое режим ускоренной съемки, но выглядело со стороны это именно так: новый эпидермис вырос, как грибок в темном сыром подвале. Странно, что оттенок кожи получился значительно светлее, чем на шее или груди. Да и вообще, если бы их совместное заклинание поиска не говорило однозначно, что перед ними именно Гайдар, Рэн был готов поклясться, что это какая-то подделка, что тело по какой-то причине подменили каким-то худосочным босмером или альдмером. И вот, подготовка была окончена. Рэн дрожащим голосом спросил: — Можно я просто со стороны посмотрю, пока не придет время заякорить душу? — Неужто для мистиков настолько неприятна некромантия? — недовольно поднял бровь Хакон. — Да не в том дело. Просто Гайдар… Ну, в общем, я не хотел бы вмешиваться в тонкие материи человека, которого предызбрала для великой судьбы сама Кинарет… Хакон удивился: — Неужто ты в самом деле поверил, что он — довакин? — Я тебе с самого начала об этом твержу. — А Айрилет эта ваша, выходит, настолько слепая, что этого не поняла? — Я не знаю настоящих мотивов данмерки. Да и не нашего ума это дело. Я тебе толкую о том, что мы сейчас будем рыться в грязном белье не человеков, а богов. А это опасно. — Эва, как ты запел, Рэндалфр. Что-то я не замечал за тобой подобной набожности ранее, — иронично произнес Хакон. — Ну, это просто предосторожность. — Ага, то есть ты, как и все хитрожопые маги в нашей Коллегии, предпочитаешь загребать жар чужими руками? — яд в речи метиса стал чувствоваться даже без каких-то дополнительных усилий. — Ну, мы с тобой об этом говорили перед тем, как сюда прийти. — Ладно, не переживай. Это я просто из вредности тебя подначиваю. Действуем, как условились: я его поднимаю, а ты чистишь его душу от паразитов Обливиона и делаешь ярмо подчинения достаточно легким, чтобы он мог сам отвечать за себя и действовать разумно. — Да. Как условились, — эхом повторил бывший ученик Фаренгара. И Хакон стал нараспев читать заклинание, что некоторыми своими пассажами отсылало к священным текстам поклонников богини-паучихи Мефалы, было пересыпано шипящими звуками, которые запросто могла издавать глотка аргонианина или никогда невиданной в Скайриме ламии, но вот для человека они звучали чужеродными. Это не просто была некромантия, это была магия, что оперировала жизнью и смертью так же легко, как Дюрневир машет своими крыльями; конкретные техники были почерпнуты из самых различных культур, из самых черных гримуаров сумасшедших аргониан, попавших под влияние Молаг Бала, фолиантов последователей еретической веры Ситиса, тайных инкунабул культа Червя, что на всех землях Тамриэля считаются утраченными… в этих шепчущих звуках, казалось, живет дыхание самой Хладной Гавани и мест, что похуже даже этой чернейшей клоаки Обливиона, если такие вообще могут существовать. Колени Рэна ослабели, едва он зачуял первые звуки этой страшной волшбы. Он сел на корточки, потом скрестил ноги, будто собирался медитировать. Норд хотел бы поставить барьер от той отравленной энергии, что стала сейчас заполнять комнату, подобно змеям, которые возвращаются в свое кубло, полновластно, как хозяева. Хотел бы, но нельзя, потому что тогда он пропустит момент, когда проклятые паразиты Обливиона, мелкие неприкаянные духи попытаются подсесть на этот магический поезд, на поток некротической энергии, что сейчас, будто пуповина, соединяет два плана — реальность Нирна и Обливион. Они всегда это делают, развращая душу, побывавшую на «той стороне», наделяя личность мирного при жизни человека гневливостью, мстительностью, склонностью к яростными припадкам, нашёптывая ему свои мысли, вселяя чужеродные мотивы и даже привычки, модели поведения. Одержимость ревенантов — одна из центральных проблем некромантской науки, просветил его Хакон. Члены культа Червя решали ее по-своему: они поклонялись духу Молаг Бала напрямую, а уж его ярости глупые мелкие духи боялись больше, чем всех светозарных артефактов и приемов Меридии, даже больше, чем амулетов Кинарет и Аркея. Но это не его метод. Зарвавшийся самоучка говорил, что отдаться Молаг Балу — это слабость, это глупость, это грех не только против Джулианоса, аэдрического покровителя всех магов, но против самой магии, главный принцип которой — покорять мистические энергии, заставляя само мироздание плясать под дудку чародея, а не подчиняться путь даже и могущественным духам. Вместо этого Хакон вживлял в своих жертв магический конструкт, что напоминал творения божественного Сота Сила из тех времен, когда Трибунал еще жил и действовал в Тамриэле. Он усмирял пакостных даэдра, сводя их влияние на разум воскрешенного к минимуму. Но уж коли у него есть друг и напарник Рэндалфр, то он куда лучше справится с этой задачей, ведь были у величайших из Мистиков, что назывались «псиджиками», особые приемы, что тончайшим скальпелем отделят душу от скверны. Фаренгар Тайный Огонь ревниво охранял некоторые из манускриптов в своей библиотеке от чужих глаз. Он и не подозревал, что Рэн, которого запретное манило куда больше, чем скучные прописные истины, что преподавал ему придворный маг, нашел к ним ключик… Это была мозголомная писанина псиджиков, но каким-то образ юный мозг Рэндалфра, его неискаженное восприятие смогли воспринять зашифрованные в ней истины намного лучше, чем его многомудрый учитель. Когда молодой норд прочитал их все и смог осознать написанное, то понял, что делать ему в подмастерьях Фаренгара нечего. А тут и приглашение от Хакона подоспело. Драконы, магия Судьбы, Древние Свитки — вот что теперь занимало ум амбициозного исследователя. Он постоянно был склонен преуменьшать свои знания, силы и заслуги. Хвастуны, гордецы и ослепленные кажущимся могуществом, что дарует им магия, гибнут первыми. Этот урок парень усвоил еще когда ему было двенадцать, когда его дядя, прославленный маг, обучавшийся не только в Коллегии Винтерхолда, но и в лучших заведениях Сиродила, пал в сражении с обычными вампирами где-то в южных горах Скайрима, на границе с Сиродилом. Эта история стала притчей во языцех во всем Рифтене. А его отец, скромный специалист по зачарованию, не хотел, чтобы его наследник повторил долю его брата, поэтому и не отдал обучаться в Коллегию, а послал к своему другу юности, Фаренгару, известному консерватору, который в истории древности разбирался куда лучше, чем в метании файерболов… Все время, пока потомственный нордский маг валял дурака на «уроках» придворного чародея, он на самом деле не терял время. Каждый свободный вечер тратил на изучение мистических писаний, на собственные опыты, на тренировки в тайне от своего учителя. К чести Фаренгара, старик не был профаном и уж тем более не был дураком. Он действительно разбирался во многих магических школах, его практические занятия были весьма полезны. Но настоящей страстью старого волшебника были драконы. Из-за него Рэндалфр и подсел на эту тему… И вот этот путь мага-самоучки привел его к знакомству с Айрилет еще за три года до возвращения драконов, а потом и с этим непростым бретонцем, Гайдаром. Все, что они с Фаренгаром накопали той памятной бессонной ночью о драконорожденных и пророчестве о довакине, не просто интриговало. Это давало ощущение, будто он, Рэндалфр, приобщился к некоей глобальной тайне, к силе, что почище любой магии, — к самой Судьбе, чьи агенты и творят историю Нирна. Был ли Гайдар выдумщиком, хвастуном, хитрым манипулятором? Вполне возможно. Но его история полна странностей (о них ему доверительно поведала сама хускарл, чьи шпионы постоянно следили за всеми более-менее важными фигурами, что появлялись в Вайтране), и Рэн очень хотел докопаться до истины, что же стоит за этой его удачливостью и странной связью с драконами, которую прозрел его учитель уже постфактум, после их первой встречи с бретонцем. Рэндалфр иногда думал, что он ввязался в слишком взрослые игры, что разинул рот на слишком большой кусок пирога, но уже не мог остановиться. К тому же, Хакона мог заинтересовать только такой человек, фантазёр, экспериментатор, визионер. А без его помощи Рэн не сможет достичь ничего, так что их сотрудничество взаимовыгодное во всех смыслах. И вот он здесь. Занят воскрешением несостоявшегося героя. Стал пассивным участником богомерзкого ритуала некроманта. Остается надеяться, что их усилия того стоят. Тем временем, тени, невидимые глазу простого смертного, поползли по полу, стремясь влиться в ноздри покойника. «Мой выход», — подумал Рэн. Он воздел палец в воздух, чертя руны, что с полсекунды оставались светящимися линиями в воздухе. Как трудолюбивые муравьи (кто его знает почему, но Рэн любил визуализировать своих магических конструктов именно в этом виде), они поползли по телу Гайдара, окутали его целиком, бесконечно повторяя сами себя. Защита заставляла потустороннюю мерзость корчиться, будто пиявок, которых жгут каленым железом. Самое главное — не переборщить и распознать так называемую «Тень» самого мертвеца. Если ее повредить, воскрешённый может лишиться многих воспоминаний, а это для их с Хаконом целей весьма нежелательно. Здесь нужна максимальная концентрация. Хорошо, что Хакон походя создал мощный барьер, чтобы никто не смог войти в комнату в процессе их совместной волшбы. Все же он очень могущественный практик. В Легион бы такого взяли с руками и ногами. Какое-то время все шло, как по маслу. Но игры с Судьбой не бывают подобны безопасной прогулочке. Какая-то пакость обязательно да случится. Тень Гайдара явилась не одна. Она практически слилась с неким большущим мерзким червем, что намертво присосался к ее аморфной «голове». Что тут поделать? Хакон тут же подключился, опутал тень некими призванными тентаклями, что брызнули из черных свечей, которые до этого стояли без дела, коптили потолок вонючим дымом (при их изготовлении использовался жир черных петухов, личинки грязекраба и еще много весьма мерзостных ингредиентов). Шеогорат! Это будет посложнее хирургической операции, ведь «пациент» не зафиксирован на кровати, а мечется, как дикая лань, которую хватанул за круп медведь… К «пению» Хакона теперь прибавился хриплый речитатив Рэндалфра, а его пальцы мелькали в воздухе, как ножницы цирюльника — вжих, вжих — куски проклятой сущности отваливались, падали на линии защитной пентаграммы, шкварчали, как жир на сковородке, рассеивались темно-фиолетовым дымом. Обряд длился минут пять-семь, а оба чародея взмокли так, будто мешки с песком разгружали. Смрад алхимических ингредиентов и специальных благовоний, что были призваны его маскировать и подавлять, смешались в одну густую дымчатую массу, от которой слезы на глаза наворачивались. И тут Хакон подал голос, срочно замешивая некое дополнительное зелье, а точнее порошок, в переносной ступочке: — Мерзкие даэдра! Похоже, мы имеем дело с непростым духом, а слугой Идеальных Повелителей. — Тьфу, бездна! — чертыхнулся Рэн. — Видать, душа твоего приятеля настолько вкусная, что заинтересовала этих мерзких тварей Обливиона. Неужто он не поклонялся вообще ни одному из богов? Как иначе они могли так прочно впиться в свою добычу? — Возможно. Почему бы нам не призвать милость богов себе на помощь? — поинтересовался Рэндалфр. — Я не признаю никого, кроме Джулианоса и Дибеллы, — отвечал Хакон, сцепив зубы. Его концентрация тоже была весьма высокой, ведь наступал ответственный момент для всего ритуала. — Ну и? — Джулианоса я совсем недавно молил о помощи, чтобы усилить свой канал для этой волшбы. — А чем плоха Дибелла? Не совсем та ситуация, когда ее домен может нам помочь, но лучше, чем ничего. — А ты сам, норд, ты чтишь богов? — В моем доме всегда почитали Шора, Кин и Дибеллу, хотя сам я тоже поклоняюсь в основном Джуналу. Но я не могу отвлечься на что-то, кроме этого треклятого духа. Он как худшая из лярв, вновь и вновь восстанавливается из тонких усиков, что проникли в самое сердце Тени Гайдара. — О, Шалидор, за что мне все это! — Хакон телекинезом поставил полученный порошок в острый конец северного луча пентаграммы. Мастер Разрушения быстренько вытер грязные после возни со ступкой руки о свою мантию, коснулся амулета у себя на шее. — Пресветлая Дева! Даруй свое благословение для своих верных… Что там хотел сказать Хакон божественной покровительнице, останется неизвестным. В комнате вдруг будто бы заиграла светлая музыка, словно серебристые колокольчики, но потом она прервалась, подул холодный ветер, задувший сразу несколько свечей. Хакон грязно матюкнулся, помянув Шеогората. Богиня не хотела презреть на его мольбу, даже наоборот! Полунорд такое вообще видел впервые. Целостность магической структуры, которая заставляла пентаграмму работать, как надо, была нарушена. Так они и сами могут стать жертвами потусторонних сущностей. Да что там, теперь в комнате мог запросто материализоваться один из Идеальных Повелителей. Обряд надо заканчивать, пусть даже как есть, иначе быть беде. Хакон яростно зарычал. Несложная для его навыков волшба превращалась в борьбу за выживание. — Проклятье! Я заканчиваю! — Погоди, а как же… — Рэн пытался возразить, хоть и сам видел недобрые завихрения, что шныряли по комнате. Вот-вот тут образуется Темный Портал. Хакон сплюнул, шваркнул зачарованным кинжалом в череп, что он водрузил в центр пентаграммы, да так, что клинок застрял, войдя в темечко на половину длинны лезвия. Брызги фиолетовой энергии выстрелили во все стороны, не позволяя жгутам черного потустороннего колдовства свиться вместе, образовать портал, одновременно заставляя мелкие артефакты в вершинах лучей пентаграммы вибрировать и отдавать всю накопленную силу разом, так что вокруг заплясали крохотные молнии и затанцевали «огоньки святого Эльма», как их назвали бы на Земле. Ступка с новым порошком на конце луча, что указывал на север, вместе со своим содержимым вспыхнула красно-оранжевым пламенем, что разлилось по контуру пентаграммы, чтобы та продержалась еще хоть чуть-чуть. Тело покойника взмыло в воздух. В его рот, видимый даже на самом грубом плане реальности, стал вливаться темный вихрь. Труп задергался, будто его били электрическим током. В некотором смысле так и было. Этот вид трэллов отличается от обычных зомби тем, что его сердце бьется, ему нужно есть, и он даже может справлять нужду. Скандинавы из мира Гайдара могли бы назвать этот тип нежити «эйхнерием», «прославленным». Так описывали тех воинов, которых возвращают в Мидгард для некоей великой миссии сами Валькирии, исполняя волю бога воинов Тора или даже Всеотца Одина. А в Рагнарёк в таком виде, согласно пророчеству Эдды, возродились бы все герои, когда-либо вознесенные Валькириями к небесному трону короля Асов. Ни тлен, ни окоченение, ни другие силы Хель над такими не властны. Самое же главное для Хакона, да и для Рэна — такого ревенанта невозможно взять под контроль. Ни один другой маг не сможет разрушить эти чары, перехватить бразды правления над неживой марионеткой. Мощные вспомогательные реликвии, чертова прорва магической энергии — все это летело сейчас в тар-тарары, чтобы ускорить процесс преобразования мертвеца в «не-живого». Что там с тонкой душой и разумом будет — уже не так важно. Главное, воспоминания не повредить. Громкий хлопок, небольшая взрывная волна возвестили о том, что чародейство окончено. Пентаграмма вся разом вспыхнула темным пламенем, даже погасшие свечи выдали целый фейерверк разноцветных искр. А воскрешённый еще раз выгнулся дугой, как от электрического разряда, и кулем упал на пол. В комнате к тому времени было уже несколько темных узелков из черной магической энергии, что по форме напоминали веретено — зародыши черных порталов. Они тут же схлопнулись внутрь самих себя. Идеальные Повелители решили не гневить богов понапрасну. Тем более, что за окном уже вовсю начинало светать. — У нас получилось! — крикнул Хакон. — Он живой! Он ожил! — вторил ему радостный Рэндалфр. Ему было невдомек, насколько они крипово выглядят со стороны. Как два сумасшедших ученых из ретро фильмов ужасов. Но тело Гайдара, что резко приняло сидячее положение, не преминуло им об этом сообщить скрипучим голосом только что ожившего трупа.

***

«Чертовы ублюдки! Сука, всех поубиваю!» — мысли Гайдара путались. Он будто был под властью сна, никак не мог очнуться от кошмара, в котором он видел ужасных созданий, которые хотели растерзать его душу. Его руки непроизвольно дергались, суматошно ища что-то длинное и острое. «Дайте только меч! Я вам покажу!» — эти слова застряли у приключенца в горле. Странно, почему не автомат или базуку? Пить хотелось со страшной силой. А тут еще эти двое. Что за херню они тут творят? Сегодня что, Хэллоуин уже? Черепа всякие, кровь, пентаграмма… — Вы двое дебилов! Хуясе вы тут вырядились! Вы похожи на двух яйцеголовых ебанатов-ученых, Франкенштейны вы, блядь! Это были первые слова воскресшего из мертвых. Не самое лучшее начало знакомства. Тот, что покрупнее да попроще лицом, вдруг истерически заржал, повторяя предыдущую фразу уже совсем другим тоном: — Он… ожил?! — в конце скорее вопрос, чем утверждение. — Какой нахуй «ожил», ушлепан ты! У меня такой похмельный синдром, что я любого готов ушатать за стакан воды. — Гайдар потянулся всем телом, суставы ломило, будто у него грипп. А шея вообще чугунная. Спал на полу, судя по всему. А эти поцы решили пошутить над ним, пентаграмму нарисовали и ржут втихаря. — Что за ебанина тут творится? — обратился он к худосочному, тот показался ему заводилой. — Да как ты смеешь так говорить со своим повелителем? — опешил чурка. «Повелителем?» Гайдар прищурился, склонил голову набок. Ему было слишком паршиво на душе и в теле, чтобы реагировать на такие шутки адекватно. — Тебя въебать? Тут «снежок», как моментально окрестил его про себя Гайдар, неприлично заржал, тыкая пальцем в товарища в такой же дурацкой одежде, как и у него самого. Ишь, клоуны ряженные! Тем временем арабской внешности мужлан ловко вскочил на ноги прямо из своей идиотской позы (намаз у него, что ли? Да нет, они не так делают). Он напыщенно выкатил губу, ткнул пальцем в грудь Гайдара и произнес: — Повинуйся мне, трэлл! — Значит, въебать, — сам себе под нос пробормотал Гайдар. Захват кисти, дуралей открылся — мощный джеб прямо по носу. Мало? Хуяк по яйцам! Чурка скукожился в позе зародыша. Так, а что «снежок»? Ага, ведет себя смирно, буркалами хлопает. — Повторяю вопрос… — Нет-нет, бить не надо, — с дебильной улыбкой произнес тот. — Тьфу, имбецил! Я не про то. Я про то, что за говно тут происходит? Где я вообще? — Гайдару не впервой было просыпаться неизвестно где. Видать, перебрал вчера. Много херни происходит в его жизни в последнее время. Линда в очередной раз бросила, бабло кончается, за обучение уже просрочено, хуй знает, что дальше делать. Может, в Россию-матушку обратно возвращаться придется? Парнишка примирительно помахал своими граблями. — Ты в Вайтране, в таверне… — Ты, короче, прекращай этот свой средневековый базар, окей? Шутка ваша затянулась, — Гайдара штормило, пришлось опереться о стенку, чтобы не упасть рядом с чуркой. Скорее для себя он пробормотал вдобавок: — Чтоб я еще сел пить с толкиенистами, ну нахуй… Пойло у вас, видать, самопальное, говенное. — Нам не до шуток, Гайдар. Только ты и можешь нам сейчас помочь. Мы с Хаконом, — «снежок» указал на павшего товарища, — для того тебя и подняли, чтобы ты помог нам с поиском мест нахождения драконов… — Я, блядь, что тебе сказал? Заканчивай про драконов, единорогов и всю эту бубуйню! — Гайдар начал реально раздражаться. — Короче, неси опохмел, а потом расскажешь… Ёбушки-воробушки! — тут взгляд воскрешенного упал на вид за окном. Гайдар спешно подошел к проему. Деревянная рама, стекло паршивого качества, довольно непрозрачное. Мебель калечная какая-то, стилизованная под средневековье. А на улице — полный фарш! Целый город такой же, старинный. Он в Голливуде что ли, на студии какой-то? — Понастроили вы тут знатно… А небо — голограмма? Качественно работаете, ребятки! — Гайдар развернулся, чтобы похвалить фаната или актера, кто там этот паренек. Тот помогал поваленному чурке подняться. — Вас как звать, недоразумения природы? — Я — Рэндалфр. А это — Хакон, ты его не знаешь, — снежок лучился благодушием и жизнерадостным настроем. Америкосы, они все такие. Улыбчивые лицемеры. К тому же ебаньки. Кто по «Звездным войнам» угорает. Эти вот по Толкиену. У Линды было много таких друзей. Она постоянно ходила на кастинги в какие-то дебильные сериалы, в основном на фэнтези тематику или про космос чего-то там. Любила она фантастику. Ее друзья-задроты были безобидными в основном, попадались среди них и перекачанные жополюбы, вот как эти двое. С такими Гайдар всегда конфликтовал, когда доебывались. Даже дрался. К счастью, берегущие свою маскулинность педики ни разу в суд еще не подали, а то со штатовских станется. Все тут стукачи и мрази. Но с некоторыми получалось и подружиться. Одного из таких звали Кэвин, вот он-то и зазвал его к себе в Калифорнию на каникулы, да. Так что он точно в Голливуде. Но вот какого хуя именно тут и где все знакомые лица? Ладно, разберемся… — Я и тебя не знаю, чучело! Вы друзья Линды? Как я тут вообще оказался? — Мы не знаем… Линду, — потомок шведских или немецких колонистов был в недоумении. — Но мы знаем, что все мы в большой опасности! Ну вот зачем этот пафос, зачем продолжать розыгрыш? — Ебать, ты лох! Щас твоя жопа будет в опасности! — Гайдар напустил на себя грозный вид, чтобы попугать нёрдов. Эти долбанные аутисты-кинестетики только так и понимают. — Неси уже пиво, что ли? Или водки уж лучше. Без опохмела я в вашей белиберде не пойму нифига… К тому моменту араб уже оклемался от боли, даже будто бы порывался в драку полезть, но его дружок-снежок что-то зашептал тому на ушко. В результате чумазый отправился за двери, бросая на Гайдара странные взгляды. Перед тем как выйти, наконец, он поводил зачем-то руками по косяку да по ручке двери, будто мух там гонял. Кислоты они нажрались, что ли? — Да, и чипсы, если есть, не забудь! Гайдар плюхнулся на жесткую кровать со следами искусственной крови. Голливуд, мля! Она даже воняет, как настоящая. И только тут до него дошло, что он все это время голый расхаживает, пипиркой размахивает. Из одежды — только носки, да и то странные какие-то, без рисунка или даже просто лейбла. Ебанный стыд! — Эй, как там тебя, одежда моя где? Что ж за угар вы тут замутили? Почему я вообще голый? — половину фразы Гайдар сказал на инглише, половину на русском. Бывает, что у него автопилот выключается, как выпьет. Парнишка глядел на него вроде бы чистыми глазенками, не похоже, что он на веществах или на измене от абсента. Но вот выражение его лица прям говорило — дебил перед ним. Не понимает ни бельмеса, что ему говорят. Может, реально, немец? Надо ему попробовать на его языке. — Hey! Sprichst du Deutsch? Was ist letzte Nacht hier passiert? — дойчик Гайдар основательно подзабыл, каждый день общаясь с аборигенами на английском. Утырок опешил еще больше. Не понимает. Да, Гайдар с таким акцентом и сам бы себя не понял на месте немца. Пришлось жестами показывать: — Дай, чем прикрыться, ёптыть! Ага, дошло. Снежок забегал по комнате, нашел какие-то вещи под кроватью, но они были безнадежно испорчены «кровью». В конце концов разыскал маленькую сумку, достал оттуда какую-то хламиду. Как ее туда запихнул? На вид вовсе не из шелка или хлопка. Скорей всего, конопля, с подвязками да украшениями, как у какого-то жреца или священника. Реквизит к фильму, наверняка. — Ебать, а шо, другого ничего нету? Как ты себе представляешь, я буду в этом выглядеть? — Гайдар был в ахтунге. Это что тут, сквот непризнанных творцов собрался на обломках старой студии? Студенческий проектик какой-то снимают? Кэвин вроде бы упоминал что-то такое… Но деваться-то куда, пришлось натягивать. Гайдар попрыгал. Яйца болтались свободно, проветривались. А что, удобно. Поясок опять же в дополнение. Вот только где его, Гайдаровы вещи? — Слышь, как там тебя, Рэн, да? — Именно! — А куда вы подевали мои вещи? У меня ж ни денег, ни кредитки, ни одежды запасной, вапще голяк! — О… — качок выглядел озадаченным. — Увы, не могу ничего об этом знать. В комнате, сам видишь, нет ничего такого. — Ага, вы тут засрали все своими игрушками, фетишисты ебучие, — Гайдар даже цыкнул зубом недовольно. Радовало, что хоть неизвестный ступор отпустил его бедолагу-собеседника, речь он понимает, на вопросы отвечает. — Вы фильм про зомби и черную магию снимаете, да? — Э-э-э, я не знаю, что такое «фильм» и как его «снимать», но черную магию я лично не практикую, это все Хакон… Бляха, ну что за стремные ребята?.. Не практикует он! — А Кэвин где? — Я не знаком ни с каким Кэвином… Ой, мать же ж вашу, и куда его нелегкая занесла… — А Линду, Линду знаешь? — последняя отчаянная попытка. — Линду?.. Да вроде бы нет. В личном отряде хускарла, правда, служит некая Лидия… имя похожее, ты уверен, что тебе нужна именно «Линда»? — этот тугодум Рэн яростно шевелил бровями, что-то вспоминая, но на лице было написано искреннее желание помочь. — Нафиг Лиду! — Гайдар замер, уставившись в одну точку. До чего жутко! Он от бати знал, что можно допиться абсентом до состояния амнезии, но вот сам переживал такое впервые. Блядь! Надо как-то отсюда выбираться и найти Кэвина. Падлюка, наверняка, это он его подставил с этими своими корешами. Хорошо, хоть жопа не болит, значит, до него сладкая разноцветная парочка «Твикс» не добралась. Все окончилось на прелюдии с «магическим» обрядом. — Хотя если она красивая, то можно и поболтать о всяком-разном… — тут Гайдар явно переигрывал с образом пьяного мачо. Рэн нервно улыбнулся, хотел было что-то сказать, но тут вернулся его цветной приятель. — Пиво! — только и вымолвил Гайдар, с трепетной благодарностью принимая большую деревянную кружку с напитком из его рук. Божественный вкус! Наверно, крафтовое. Умеют устроиться эти толкиенисты! Пока Гайдар хлестал напиток богов, эти двое только переглядывались да шептались о чем-то. Когда Гайдар почти закончил, отдуваясь и вытирая усы перед последним рывком, чтобы осушить 0,7-литровую посудину до дна, Рэн спросил, тактично переминаясь с ноги на ногу: — Э-э-э, Гайдар, а как у тебя с памятью? Ты не помнишь, как здесь оказался? Гайдар, хлестая пойло, помотал запрокинутой головой вместе с кружкой у рта — до чего же хорошо идет! Двое в непонятных рясах выразительно переглянулись. Потом арабчик стал ерепениться, как баба, пра-слово. — Рэндалфр, как такое могло произойти?! Ты же удерживал Тень, неужели ты отсек вместе с ненужным и что-то нужное? — Я не виноват! Это все твои даэдрические тентакли! Они мне мешали! Гайдар из всей их речи понял только слово «тентакли», от чего глупо заржал, прерываясь на икоту и отрыжку. — Так вы еще и анимешники, да? Двое голубков всерьез решили поссориться, так что не обратили внимания на колкость. — Ты знаешь, чего мне стоил этот обряд?! Я не часто обращаюсь к Джулианосу, потому что он не благоволит к некромантам, а ты слил все наши усилия в помойную яму? — А мне чего? Я ненавижу это черное колдовство! Да я теперь вовек не отмоюсь от смрада мертвечины, от этого дыхания Хладной Гавани! А ты не потрудился подумать о том, что за душу язычника или кто он там, могут ухватиться Идеальные Повелители, для которых он — что младенец, легкая добыча! — Да что ты понимаешь в Темном Искусстве! Если бы не… — В том-то и дело, что ничего, это была твоя сторона! Ты должен бы все предугадать! — Рэн только и того, что слюнями не брызгал. — Ты — ослиная голова, Рэн, вот что! Ты инициировал всю нашу затею. Ты лучше знаешь этого мертвяка, тебе и нужно было открыть мне все детали его биографии, что тебе известны! — произнося это, Хакон раз за разом тыкал беляша в его широкую грудину напряженным пальцем. — В том числе и явный атеизм! «Эй! Это кто тут мертвяк?» — Гайдар снова икнул, отставил кружку в сторону. — «И что не так с атеизмом? Это не порок!» Надо бы прервать голубков, а то помощи от них, если разойдутся по углам, чтобы дуться друг на дружку, не дождешься. — Эй-эй-эй, девочки, не надо царапок и громких слов, — он поднял руки вверх, а потом опустил между бранящимися, чтобы мягко развести их в стороны. — Вы мне сначала помогите найти Кэвина или Линду, а там — хоть целуйтесь, хоть бранитесь, мне насрать! От таких речей араб возмутился до глубины души, его брови поползли вверх, а рот открылся, кривясь в гримасе. — Да за кого ты нас принимаешь?! Мерзкий трэлл, ты совсем ополоумел? Да я тебя сейчас испепелю ко всем даэдра за такие слова! Тут уж Рэн обеспокоился и сделал страшное лицо, шикая на своего дружка: — Тихо-тихо-тихо! Не надо тут ничего жечь! Оставь свои файерболы для драконов! Гайдара пробрало на ржачку: — Да, правильно, оставь свои файерболы! — он выразительно схватился за промежность, как Майкл Джексон, потрусил причиндалами, имитируя его движения. — К Шеогорату! — зарычал цветной парень. — Эта мертвечина надо мной издевается!!! Мерзкий трэлл вышел из-под контроля окончательно! Рэн, ты порезал мои порабощающие чары ко всем даэдра?! — при этом Хакон закатывал рукава, очевидно, нарываясь на драку. — Ой, да что ж ты никак не уймешься?! — Гайдар схватил имбецила за руки, которые он пытался скрутить в какую-то кракозябру (а может, это экзотическая стойка такая?), по-айкидошному протащил его через полкомнаты, используя инерцию, выкрутил руку на обратном движении, и ряженный Дамблдор красиво, как на тренировках, хряпнулся на пол, взбрыкнув ногами. На этом Гайдар не закончил, заломил руку традиционным приемом из хапкидо «весло». Понахватался он у брата всякого. Тот был чемпионом по тхэквондо, практиковал немножечко у-шу, хапкидо и айкидо. А тренер по самообороне учил еще и борьбе да джиу-джитсу. Гайдар так и остался профессиональным дилетантом, нигде не поднялся выше коричневого пояса, пока ходил с братом на татами в разные залы, но вот понтоваться он любил. Особенно, если противник вообще нулячий. Только на таких приемы и получаются как надо… Хакон, или как там его, взвыл: — А-а-ай! Отпусти меня, ничтожество! Я тебя в жабу превращу, в гниль, в компост! Гайдара забавляло, что даже сейчас эти додики не выходили из роли. — А палочку свою ты не забыл начистить, Гарри? — Я не Гарри, я — Хакон, и клянусь, ты запомнишь мое имя до конца вечности, мучаясь в одном из царств Обливиона! — и скрученный в бараний рог цветной парень стал пытаться брыкаться. Гайдар легко пресекал эти поползновения. — Рэн, вот скажи, что с твоим приятелем не так, почему он такой дикий? Чувак с лицом простачка (сколько ж ему лет? Семнадцать-двадцать, где-то так?) сокрушенно помотал головой: — Наш обряд прошел совсем не так, как мы рассчитывали. Ты потерял память, Гайдар. Теперь мы не сможем победить дракона… — Про память я и сам знаю-понимаю, не дурак. Ничего, за день, может, два она восстановится. Мы ж только абсент бухали, без наркоты? — Гайдар хмурился. Что-что, а вот потеря памяти — это звоночек. Пора завязывать с бухлом и веществами. Как они еще в полицайку не загремели? — И прекращай, бинарных алгоритмов ради, эти ваши ролевые игры. Тут на душе кошки скребутся, меня девушка бросила — опять! — я где-то в Залупенске с вами тут застрял, а ты мне про драконов втираешь. — Этот город называется Вайтран, Гайдар. Ты даже этого не помнишь? — Рэн сокрушенно покачал головой. — Для обряда мы намазали тебя гнилью Намиры, в рот положили корень Мандрагоры, что, кстати не растет в этих краях… А вот никакого абсента я не помню. — Ха! Так у тебя тоже амнезия, лол! — Это у тебя амнезия, паскудный трэлл! Ты должен подчиняться мне, я тебя воскресил! — снова подал голос сбрендивший арабчик, сплевывая пыль и грязь, попавшую ему в рот. — Ой, да заткнись ты, неадекватный! — рявкнул Гайдар, еще сильнее выворачивая руку. Потом снова обратился к Рэну: — А что за бодяга эта ваша «гниль Намирры»? А то у меня ощущение, что в комнате и правда гнильцой попахивает. — О, это такой гриб. — Гриб? Вот только галлюциногенов мне не хватало. Он сильно штырит? — Гайдар опасливо стал поглядывать по сторонам, не лезут ли где барабашки или драконы? С такими штуками шутить нельзя, как накроет, то может долго не отпускать. — Штырит? — снова не понял этот Рэн. — Ну, действует на сознание? — разжевал Гайдар. — А, в этом смысле… Не волнуйся, от него бывают панические атаки, но в целом гриб действует как средство восстановления жизненных сил и защита от плохих эманаций, он их впитывает. Тебе бы по хорошему помыться сейчас, а то метаболизм постепенно восстанавливается, нехорошо, если в кровь попадет… — Про метаболизм ты правду говоришь — жрать охота, капец! Вот только ты сказал, так я сразу и понял, — Гайдар даже сглотнул слюну. — А душ у вас тут есть? — опять взгляд непонимающий. — Ну, ванная? — Ванная есть, но ее надо заранее заказывать, — отвечал Рэн. Тем временем Хакон простонал жалобным голосом: — Пусти меня, проклятый мертвяк… я не буду тебя заколдовывать, все равно ты какой-то неправильный, все чары на тебя не так действовали, как должны были. «Да что ж он все «мертвяк» да «мертвяк»? Когда ж вас попустит, господа ролевики?» — думал пробудившийся пьяница. Пил он, кстати, только когда у них с Линдой не ладилось. — Ага, голубчик, опомнился? — Гайдар ослабил хватку. — Гляди мне, я такое кунг-фу знаю, что башку могу оторвать, не только руки, ясно? — Яс-сно, — бессильно просипел несчастный. Гайдар отпустил хлюпика. Хорошо, что Рэн адекватный, а то такую тушу, как он, забороть было бы проблематично. Хакон молча встал, отряхнулся, пытаясь сохранять достоинство, забормотал что-то на своем, на арабском, стал разрабатывать руку. Маг и волшебник, блин. — Так, я понимаю, что начали мы знакомство не с той ноги, но в общем, я буду обязан вам, ребятки, если организуете мне ванну и пожрать, — Гайдар выдал самую свою приветливую и безневинную улыбку, хоть и понимал, что не к месту после всего, что только что произошло. — На самом деле мы знакомы, Гайдар. Хорошо. Раз уж мы провели этот обряд, то теперь в ответе за тебя… — последнюю фразу белобрысый качок промямлил скорее для себя, чем для собеседника, но Гайдар расслышал. Вот же ролевики-затейники, все гнут свою линию. — Да ну! Я бы твою морду белобрысую запомнил. Это ж когда мы познакомились? На вписке у Кэвина? — Нет, Кэвина я не знаю, уж который раз повторяю. А «вписка», что бы это не было, происходила на Ветреном пике месяц назад. А, это забегаловка такая? Ясно. Ох, и будет ему должен Кэвин за это приключение на жопу! — Месяц, говоришь? И что ж я… погоди. По этой вашей голограмме ничего не поймешь. Какой сегодня день недели и какой месяц? — у Гайдара возникло страшное предчувствие, что ответ на эти его простые вопросы типичного забулдыги его сильно не порадует. — Сегодня восьмой день Огня очага, фредас, — сказал Рэн, пошевелив бровями, будто пытался извилины простимулировать, чтобы мысля поскорей сформулировалась. — Ой, ну, опять за свое! Нормально же общались! — Гайдар расстроенно всплеснул руками. — По Григорианскому календарю какой день? — Не знаем мы такого календаря, чужестранец, — буркнул Хакон, заканчивая свою ахинею с «магией». Так или иначе, а рукой он шевелил уже исправно. Может, виду не подает специально, что болит? — а по нашему, что на всем Тамриэле принят, — тут он тоже странно задвигал бровями, о чем-то сигнализируя своему дружку, — это девятый месяц, шестой день недели, восьмое число. — Ох ты ж матка боска! Я правильно понял, что осень уже? — синхронный кивок от обоих «сумасшедших ученых». — У меня в универе уже пары начались! Кр-р-ва! — коверкая слово, по-польски выругался Гайдар. — Что ж не звонит ни одна собака? — тут парень со всей дури ляснул себя по лбу. — То-о-очно! Телефон! Братцы, дайте телефон! Это прям жизненно важно! — в мобиле вся его долбанная жизнь. Слава Богу, диапазон паролей к своему облаку и процедуру восстановления аккаунта в случае утраты физического телефона он помнит назубок. — Телефон? — оба додика прям синхронно наклонили головы набок, будто пробуя новое слово на вкус. — Ой, та ебать вас через коромысло, хватит вам прикалываться! Я про телефон, который звонит, понимаете? Мне позвонить надо! — Гайдар опять ощутил, что эти двое его страшно бесят. — Позвони-и-ить, — максимально тупорыло протянул Рэн. — В таком случае «телефон, который звонит», есть разве что в башне стражи, где Йорг Крепкая Рука сидит. — Блядь, да что ж у вас за средневековье тут?! — Гайдар в ужасе схватился за голову, начал ходить по комнате. — Пф-ф-ф, ну вы, блин, даете. У вас тут секта своя, что ли? Онанисты-луддиты-сатанисты или кто вы такие? Оба были настолько тупы, что ни одно из обидных слов не восприняли как обидное. — Уж не знаю, за кого ты нас принимаешь, но мы нордские… — Рэн оглянулся на кореша, — точнее, скайримские маги. А ты, Гайдар, сейчас в Вайтране, главном торговом городе этой провинции великой Сиродильской империи. Та-а-ак. Кое-что, кажется, стало проясняться. Гайдар вспомнил: когда-то давно, пока еще не было у них дома вирт-капсулы, запускал под эмулятором на компе старенькую игрушку — «The Elder Scrolls VI» с каким-то там еще дебильным подназванием. Так вот, там упоминался Скайрим, Тамриэль и еще много всякой всячины, созвучной тому бреду, что несут ребятки, ряженные в магов. Эти двое, значит, упоролись по какой-то древней игрухе от разорившейся ныне студии, про которую и не помнит никто сейчас. — Ага, — Гайдар снова присел, взяв лицо в сложенные пригоршней руки. Провел по морде, ощущая неестественную для многонедельного тяжелого запоя (и зачем так пить? Они с Линдой и раньше «били горшки», расставались «навсегда»…) гладкость своих щек, потом по волосам — он же вроде налысо стригся месяц с чем-то назад? И снова глубокомысленно повторил: — Ага… Похуй, давайте поедим, а то мозги без калорий не работают. Двое ролевиков безропотно подчинились. — Пойдем вниз, — предложил Рэн. Пошли. Скрипучая лестница вывела их в аутентично убранный зал, косящий под настоящую средневековую таверну, вот только с якинику и почему-то витражами в окнах. Еду подали быстро. Мяско, овощи, сыр, Гайдар хотел бы омлет, но что это такое, местные сделали вид, что не понимают. Идиоты! Заигрались тут совсем. Жуя, Гайдар устроил новым знакомцам допрос. Они были не против, хотя по виду Хакона было ясно, что тот хочет то же самое провернуть и с Гайдаром. — Так мы на съемочной площадке или это у вас слет ролевиков? Почему все морозятся, почему ни у кого нет телефонов? Это реалити-шоу? Тут где-то камеры попрятаны? Ответы были туманными и непонятными, будто тусовщики и не поняли, о чем он. А вот камеры у них только в подземельях, где «холодная» для преступников. Евпат-Коловрат! Они будто сговорились его доконать тем, что все услышанное переводят в плоскость своего средневекового восприятия. Ну словно НПС в игре какой-то. В вирте сейчас такие стают очень популярными — целые вселенные по разным фендомам клепают каждый год. Ухватив последнюю мысль за хвост, Гайдар даже икнул от неожиданной догадки. Может, он в игре, в капсуле отсыпается? Да не-е-е. Ахинея. Нет таких игр, с такой детализацией. Да и там, где картинка идеальная, остальные чувства все же быстро рушат восприятие. Гайдар лишь пару раз так чтобы подолгу играл в какую-то лабуду про зомби вместе с друзьями Линды (Кэвин, один из ее дружков, был тестером и имел дома шикарную капсулу). Было прикольно, но зомбаки тупили непростительно даже как для безмозглых тварей, порой сыпались текстуры, а самое главное — вестибулярный аппарат выдавал весьма нетипичные крендели, когда «аватар» пытался нарушить законы игровых механик. Короче, игру всегда можно отличить от реальности, как ни старайся разработчики. Проглотив еду, Гайдар даже решил проэкспериментировать: сделал стойку на руках, как Джеки Чан, отжался в таком положении от пола раз-два, с кряхтением и три раза. Не, башка хоть и кружится, но это от похмелья, не как в вирте, а руки — не железные, очень быстро устают. Да еще и блевать захотелось. Такое точно в играх не могут реализовать. Тьфу, успокоился. Двое «магов» смотрели на эти упражнения с живым интересом, а деваха, что шла мимо с подносом, споткнулась, чуть не уронив посуду. Бляха, Гайдар и забыл, что у него под хитоном нифига не надето. Вон как удаляется, поправляя волосы, чтобы скрыть румянец. Лолка вообще. — Ты привык к своему телу? — наконец выдал Хакон с безумным огоньком в глазах. — Еще как, ты не поверишь, двадцать второй годик в нем живу, и мне все нравится, — отвечал Гайдар, снова набрасываясь на еду. — Тогда к чему сейчас были вот эти упражнения? — А чтоб ты спросил, лолик, — знойный красавчик не понял оборота, но и пофиг. — Просто мерещится разное от ваших грибов долбанных, вот и решил проверить. — Гайдар, а тебе не кажется, что ты выглядишь иначе, чем обычно? — это Рэн спрашивает. — В смысле? — Гайдар осмотрел себя. — Я похудел вроде бы. Но не удивительно, если бухать беспробудно или наркотой закидываться. Единственно, что у меня в голове не укладывается, что я целый месяц этим занимаюсь, судя по твоим словам. Мне бы за ум браться, а то в Бостонском универе, знаешь ли, не то что в МГУ, тут не пофилонишь на третьем курсе. А телефона и нет. Меня ж, наверное, сто-двести человек уже разыскивают. Снова эти двое переглядываются с видом профессоров психиатрии на консилиуме. А Гайдар думает, что надо бы срочно найти зеркало. Ага, в средневековом антураже — это тот еще квест. — Погоди, Гайдар, а что последнее ты помнишь твердо? — этому Рэну очков не хватает для стереотипного вида задрота-ученого. — Что я пришел на вписку к Кэвину на его флэт в Лос-Анджелесе, он меня знакомит с друзьями своими, а потом мы бухаем абсент и танцуем. Я какую-то деваху зажимаю и пытаюсь не думать о Линде… — тут Гайдар не удержался от тяжкого вздоха. Линда… Самое «чумачечее» существо, которое он знал в своей жизни. И самые больные, и самые прекрасные отношения, которые у него были. Ей бы родиться рыжей, а то характер у девки такой взрывной, что ну его нафиг… — Да. Это вроде бы все. Потом провал, кошмары какие-то, демоны ебучие, а тут вы еще со своим антуражем черных магов. Опять «маги» долго смотрят друг на друга молча, будто телепатически пытаются общаться. Вид у них при том такой дебильный, ну, точно голубки. — То есть ты ничего не помнишь про Айрилет, знакомство с ярлом, про Ветреный пик, драугров, про битву с драконами? Гайдар, прежде чем отвечать, собрался с силами, чтобы не псешить и не хохотать истерично. — Знаешь, вот ты говоришь эту всю чушь, а меня одолевает желание бить тебя головой об стол, пока ты не прекратишь страдать херней и не скажешь по чесноку, что это за развод такой, розыгрыш идиотский, или пока не сдохнешь нахрен, — студент по иностранному обмену, всегда такой вежливый, дружелюбный, преуспевающий во всем отличник, будущий программист выдавил из себя вымученную улыбочку, изо всех сил стараясь сохранять цивилизованный вид. Его собеседники упорствовали до последнего, реальный мир двадцать второго столетия для них не существовал. Дебилы! — Может, не будем до этого доводить, и ты расскажешь мне все, как есть, или не отведешь туда, где есть грёбанный телефон, и я смогу наконец позвонить, кому надо, а? — Хорошо. Мы исполним твои желания. Сейчас же направимся к Йоргу — звонить, — опять максимально миролюбиво произнес «снежок». Тем временем, пока они тут болтали, в трактире стало весьма людно, а с улицы доносился все более усиливающийся гул многих голосов. — А что за движняк? — спросил Гайдар, когда они направились к двери. Хакон при этом прихватил длинную кривую палку, которая должна была изображать магический посох, наверное, повесил ее на плечо в специальную петлю. Он бы, блин, еще широкополую шляпу натянул, лолик. — Что за оживление на улице? — все-то этим непонимашкам надо пояснять, будто сленга не слышали никогда. — Сегодня первый день ярмарки, что устраивают каждую осень. В Вайтран съезжаются со всех земель, чтобы торговать лошадьми, скотом, да и всяким другим крамом, — пояснил Рэн. — Ага. Понятно. Статистов выгуливаете. Ладно, показывай, где этот ваш комендант или кто он там. Мобилки, небось, в сейфе держит, чтобы не нарушать вашу средневековую идиллию? И снова вопрос не поняли. Ребятки лишь начали говорить на каком-то другом языке, коротко и яростно жестикулируя. Филологический навык Гайдару ничего не подсказывал — сильно много шипящих и переднеязыковых согласных, будто помесь арабского с корейским. Потом, когда парочка закончила, Хакон осторожно переспросил: — Ты ведь не знаешь наречий Йокуды? — Нет. А это где? В Йемене где-то? — «маги» лишь удовлетворенно промолчали. Опять угар какой-то замышляют? На улице был полный треш и антисанитария. Вроде бы прошел дождь, небо было серым и грозило еще одним заходом осеннего ливня чуть позже. Народ увлеченно месил грязь страшненькими мештами (*татарское слово для легких туфель, нарядной кожаной обуви) и сапогами. Что характерно, ни у кого не было кед или нормальных ботинок под одеждой. Массовка в фэнтези-сериалах часто этим грешила, особенно если съемки были в непогоду, Гайдар это уяснил, таскаясь за Линдой по разным студиям. Так и плодятся «киногрехи». Могут даже в средневековом трактире пластиковый стаканчик из «Старбакса» забыть, история знала такие случаи. Но тут люди будто бы задались целью во что бы то ни стало добиться полного погружения, у всех костюмы были исправны, на вид даже ношены-переношены. Костюмерам — премию! Возле многих зданий были деревянные тротуары, чтобы народ совсем уж не погряз в серо-коричневой каше, в которую превратилась улица. По ним и передвигались. Людям в костюмах магов уступали дорогу, что приятно (вот только Гайдар быстро стал замерзать, ведь исподнего ему так и не дали, а про свое желание искупаться и найти свои вещи он впопыхах забыл). Да и большая же тут локация, почти как настоящий город! И сделана весьма добротно. В районе повыше была каменная мостовая, даже примитивная плитка. Самодеятельные ролевики вряд ли смогли бы такое организовать, даже при всем их фанатизме. Прям реально студийное, павильонное качество! Гайдар забыл про свой скептицизм и враждебность и наслаждался атмосферой. Тем более что некий праздник. Народ принарядился в самое лучшее, кругом детишки бегают, играют, торговцы на рынке нахваливают свой товар. Мимо торжища, что всасывало в себя люд со всех окрестных улиц, шли окольным путем, но звуки и запахи все равно долетали. Зачем так стараться? Что это за проект? Какой-то большой сериал? Новый «Ведьмак» или итерация «Песни льда и пламени», «Жизни Эндорила» (*фэнтезийный сериал, что в ХХII веке побил рекорды «Властелина колец» по глубине проработки мира, масштабности событий и вообще все другим показателям)? На какой-то площади стал виден возвышающийся над всем городом дворец. Гайдар ткнул в него пальцем: — Это что такое? — Дворец ярла, Драконий Предел, — просветил Рэн. — Красиво. Вы реально целый город отгрохали, маньяки хреновы. Только почему так холодно? Мы же в Калифорнии вроде бы? — Скайрим — северная провинция, — сухо отрезал Рэн. Эти двое, по ходу, решили, что показывать лучше, чем рассказывать или убеждать. Кто его знает, чего они добивались — окончательно запудрить Гайдару мозги, разве что? Чувствуя себя немножечко Дороти Гейл, парень по пути заглядывал в витрины, подслушивал разговоры людей. Никто не обсуждал инстаграмм, поп-певцов или политику реального мира. Для такого действа был специальный термин — «иммерсивный театр». Актеры действительно жили своими ролями, своим миром, предложенными обстоятельствами, настолько свыкаясь с его реалиями, что внешний мир для них реально переставал существовать. Очень редкое явление в условиях студий, когда практически все можно нарисовать на компьютере. Студенту постоянно хотелось ущипнуть себя. Последней каплей для него стал бездомный пес, лохматый такой двор-терьер, который бесстрашно подошел к ряженным магам, уткнулся Гайдару в ладонь, обнюхал, повилял хвостом, искательно заглядывая в глаза, — нет ли чего вкусненького у этого двуногого? Никакого ошейника, грязный (и это в Америке, где к животным относятся лучше, чем к людям!), но такой милашный, что просто хоть бросай все и лохмать его кудлатую башку. Линда очень любила собак… — Оставь пса в покое, мы почти пришли! — сказал беляшик. Мимо, громыхая тяжелыми латами, прошел стражник с настоящей алебардой (Гайдар впервые видел, как держат эту штуку, при том не выглядя тупо), за ним еще двое с арбалетами. Надо же! Парень протянул руку сидящему пёселю, тот похлопал хвостом по грязи и подал лапу. Умняшка! Вот только дать ему нечего. — Тото, а мы ведь нихрена больше не в Канзасе! — глубокомысленно обронил Гайдар, встал, потрепал напоследок четвероногого дружка по загривку. От новых впечатлений, подаренных праздничным ярким городом, голова шла кругом. Что-то кардинально не сходится. Неправильно что-то. Но слов для этой «неправильности» Гайдар не мог подыскать. И вот их трио подошло к башне неподалеку от высоченных, как и годится для средневековых крепостей, ворот. — Северо-восточная башня, — сухо прокомментировал Рэн, указывая на нее рукой. — Вижу, что не ротонда дружбы народов, — буркнул Гайдар. — Показывайте, где ваш великий и ужасный Джуфрин. — Йорг, — поправил его блонди-кудесник. — Ой, да пофиг! Дорогу им заступил стражник с копьем. Типичный северянин, настоящий викинг. — Вам чего, уважаемые? — спросил вежливо. — Мы к Йоргу. Есть разговор, — вышел наперед Рэн. Стражник его узнал. — Ого! Да это же малыш Рэндалфр! Что, волчонок, уже вырос и покидаешь родное логово? Слышал, ты больше не ученик нашего Фаренгара. — Да, длинная история, — Рэну не понравилась фамильярность служивого. — И прекрати звать меня «малышом» перед чужими людьми. Мне шестнадцать зим исполнилось. — Ладно тебе. Я же шуткую. — А надо вообще-то службу нести, — одернул знакомца маг. — Угу. Скучно тут. Но вам повезло. Йорг наводит марафет, его тоже хотят на церемонии открытия видеть, хотя на кой нам еще целый Кай нужен, кроме как надзирать за пленниками и наградным кинжалом императора на приемах отсвечивать, а? — усатый бородатый детина подмигнул чародею. — Не говори. Так пустишь в казармы? — Дык, не положено. — Кончай уже, Матс! — Рэн проявил нетерпение. — Ой-ой-ой, важная птица, важная птица! Ладно. Эти с тобой? Кто такие? Я для проформы запишу, — латник взял с полки какую-то худосочную книженцию, вроде бы эдакий «журнал посещений». — Что, без этого никак? — А никак. Ты ж сам сказал, я тут службу несу, а не в носу ковыряюсь. Рэн закатил глаза к условному потолку. — Это мой друг из Рифтена Хакон, а это — Гайдар из… в общем, не местный. Гайдар же тем временем понял, что не так. Слишком много деталей. Вот эти двое дурачатся, будто реально знают друг друга чуть ли не с детства, город поражает своей реалистичностью, люди в нем действительно живут и действуют по законам средневековья. Розыгрыш, реалити-шоу — нет, это не могло зайти так далеко… вот если прямо сейчас откуда-то не выскочит шут, клоун, оператор с камерой или дрон, то все, остается только поверить, что он или все еще бредит под влиянием грибочков, или же… ну, хрен знает. В другой мир попал, как в тех книгах, что так любит Линда. — Гайда-ар, — протянул его имя вояка. — Знакомое что-то… А, да вот же! Приметочка в журнале — пускать в любое время, Йорг хочет общаться лично. — Да ну! — хором удивились Хакон и Рэн. — Ну да! — не менее удивленно отвечал копейщик. — Видишь, мы тут все важные птицы, — резюмировал качок в дурацком хитоне мага. — Ясно, проходите, Стендар с вами! Зашли внутрь. На стенах горели факелы, все пропахло мужским потом и железом. Солдаты уже высыпали наружу, как закованные в сталь горошины из каменного стручка казармы, остались только вещи и запахи… Рэн знал дорогу: по винтовой лестнице вверх, вторая дверь направо. Для формальности «маг» («или лучше без кавычек?» — в полном ступоре размышлял Гайдар) постучался за миг до того как отворил двери. — Кого там Шеогорат принес?.. — огромный дядька, мускулатуре которого позавидовал бы любой культурист, как раз надевал пояс с оружием. Весь такой нарядный, доспех блестит. — Приветствую, Йорг! — сказал Рэн, а Гайдар и подумал «ну кто так говорит в наше время? Как же это все странно». — Я в гости забрел вот. Да не сам, а с товарищами. Детина, на котором парадный доспех сидел, как на медведе смокинг, развернулся всем телом и тут же расплылся в широченной улыбке. — Ай да чертяка, Рэн! Ты мне прям подарок сделал. Гайдара, эту «птичку певчую», я давно хотел увидеть, — тут все еще не совсем пришедший в себя парень икнул «Что? Меня? Зачем?» Эти вопросы так и остались неозвученными. — Но вот не к месту… Точнее, не ко времени… Меня на короткий первый прием ждут, сейчас дипломатов ярлу представлять будут… Досада. Но к спригганам эти формальности, пошлю-ка я Фрея, — тут воин гаркнул командным голосом: — Фрей, отрыжка кабанья, где ты там? — Я здесь, милорд, — голос из-за спины. В проеме двери моментально нарисовался молодой безусый паренек с длинными белыми волосами оттенка несозревшей пшеницы. Если бы не отсутствие острых ушей, можно было бы подумать, что смазливый ролевик косит под эльфа. — Бери мой шлем с этим дурацким имперским плюмажем и дуй на встречу с дипломатами вместо меня, — безапелляционно заявил Йорг. — Но, командир, не положено… — Да я клал на имперские уложения. Мы дети Скайрима прежде всего! И раз я говорю, что ты можешь представлять Стражу на встрече, значит так тому и быть! Я ж тебе не зря сержанта дал после того боя с драконами. Дипломатом все равно, что там за тушка в доспехах, ярлу откровенно начхать на чины и звания, а Авениччи пусть поцелует мой нордский зад, прощелыга хренов! Он мне по гроб жизни должен за поставку бракованных доспехов из Солитьюда, будто у нас в Вайтране своих кузнецов нету! Так ему и скажешь, если спросит! «Ребята так самоотверженно отыгрывают свои роли перед незнакомцем, что просто жуть!» — думал тем временем Гайдар, наблюдая за сценой. — «Как будто мне есть дело до всего этого… Как будто я их знаю, а они — меня… Да что ж за театр абсурда тут происходит? Когда мне наконец-то все объяснят?» Парнишка, названный Фреем, молча козырнул. Зыркнул мимоходом странным взглядом на Гайдара, да и был таков. Только еще полминуты его сапоги грохотали по винтовой лестнице, пока он не вышел из опустевшего здания. А чел, названный Йоргом, вытянул откуда-то пару табуретов, а у стола, который условно можно было назвать письменным, стоял нормальный стул. — Звиняйте, больше нету. Я не привык к наплыву гостей. — Да мы постоим, — заикнулся Хакон. — Ну, это как сами знаете, — сказал грубоватый мужик, сам седлая стул, будто это пони. Потом обратился непосредственно к Гайдару, указывая на табуреты: — А ты присаживайся, Гайдар. Слыхал, ты в барды подался, значит? Не мог и предположить, что тебе такое по нутру. Гайдар опешил. Все тут его знают, что ли? Он — как пришелец из космоса в этом маленьком средневековом селе с крепостью? — Уважаемый, кто ты там есть, я ваще без понятки, о чем речь. Я зашел, потому что эти двое говорят, у тебя тут телефон есть, и ты типа большая шишка, без тебя никак вопрос не решить. — Что есть? — в свою очередь удивился простак-вояка. Гайдар измученно закатил глаза к потолку. Что ж за дебилы кругом! — Ну, телефон. Хреновина такая, чтобы звонить, понимаешь? — Звонить? Куда? В рынду что ли? — верзила тоже, как и все, включил средневекового дурачка. — Что? Какую, нафиг, «рынду»? Это что вообще? — Гайдар вновь начинал заводиться. Цирковое представление затянулось. — Те-ле-фон, сотовый, спутниковый, да хоть проводной, любой вообще, ясно тебе это? Зво-нить! — как дебилу объяснял, по слогам. — Ты его прости, Йорг. Парень малость не в себе. Башкой ушибся, — примирительно сказал Рэн. Он со своим дружком вообще вели себя странно, как будто самоустранились от ситуации и просто наблюдают за ним с интересом психиатров, перед которыми сложный пациент. Гайдар на этих словах и вправду почувствовал головную боль. Эдакий эффект «ноцебо». А может, и правда, во время попойки в драку с кем-то полез, с него станется. — Да это вы тут все ушибленные. Хватит со мной дурака валять! — Гайдар бессильно сжимал кулаки. Его душил гнев. Причем даже ему самому казалось это странным. Ну, нёрды-фанбои отыгрывают тут что-то свое, а он не в теме. Кэвин его бросил под танк с этими имбецилами, а сам скрылся в неизвестном направлении (это разумное объяснение. Реалистичные глюки, тотальное сумасшествие и параллельные миры пока в расчёт не будем брать)… Можно же спокойно договориться, но вот эмоции были неадекватно сильными. Хотелось рвать и метать, бить рожи, крошить мебель, будто он истеричный ребенок, которому мамка не хочет игрушку покупать. Вот только ему не десять лет. Неужто «вещества» ему кукуху повредили? — Тпр-ру-у! Харош, Гайдар, мы тебя поняли, — Йорг тоже странно поглядел на собеседника. — Хочешь «позвонить», сейчас позвонишь. Только тихонько. Я вот свиток тишины сейчас найду, и пойдем звонить, — брутальный дядька и вправду встал, подошел к какой-то тумбе, стал рыться в поиске неведомой фэнтезийной фигни. Чертов цирк был в каждой детали поведения местных. Бесит! Одергивая себя от гневного рычания, Гайдар промямлил: — Что ж за глушь у вас тут, что надо на крышу идти, чтобы звонить? Капец, блин, ребята! Кумарите вы меня. Его пассаж как будто никто не понял, по крайней мере лица у всех были каменные, как стены этой самой комнаты. Что вообще странно. Для декораций хоть к фильму, хоть к сериалу все сделано настолько добротно, что не по себе становится, сколько ж бабла вбухали во все это. Неужто в Голливуде все настолько плохо, что взялись экранизировать компьютерную игру почти столетней давности? — Мы думаем, что у Гайдара память отшибло, в общем-то, — ляпнул вдруг Хакон. — Он не помнит, как оказался в Вайтране. Вообще ничего не помнит про Скайрим. Ищет каких-то друзей, про которых мы ни слухом ни духом. — Да ну? — через плечо мугыкнул вояка, продолжая рыться в тумбе. — А я настраивался послушать его историю, как так он пережил стычки и с драконами, и с великаном, а потом вроде бы и с драуграми… «Да етить-колотить! Что они все несут?» — Гайдар, мыча, схватился за голову. — «Почему никто не хочет прекратить этот фарс и балаган?» — У тебя, Гайдар, постоянно какие-то неприятности с лицом. То в кровище, а вот сейчас у тебя вроде кожу с задницы содрали, да на лицо приклеили, — заметил Йорг, хохотнув. Он достал наконец некий пыльный рулон бумаги из своей тумбочки. Нахрена? Лучше бы телефон он там нашел. Где он его вообще держит? Тоже на крыше? — Бедолага. Ты голову береги-то, воину она не только для того, чтобы в нее есть, — новый дебильный смешок. Гайдар не реагировал не колкие реплики, он просто хотел побыстрее позвонить и вырваться из этого сумасшедшего дома. Тогда солдафон продолжил: — Я вон Фрея тоже долго не мог научить шлем носить, больно он гордится своей шевелюрой. А как по башке чуть не схлопотал каменюкой, так теперь все по уставу делает… Но ничего, сходишь в храм Кинарет, там тебя починят, — дядька хлопнул Гайдара по плечу, будто с ног хотел свалить. Да, такому не накостыляешь, надо себя сдерживать… Йорг не дождался внятного ответа, пожал плечами и поманил всех прочь из комнаты — еще выше по винтовой лестнице. Открыли люк, вышли на плоскую крышу с зубцами, как и положено для средневековой крепости. Тут Рэн сказал: — Я мог бы и без свитка… — Да пускай. Все равно в комоде пылью припадают, — благодушно отмахнулся Йорг. — Ты ж вроде остаешься на прием вечером? Будешь там свои Иллюзии показывать, да? Вот и побереги ману. «Ману? Он сказал «ману»? Они передо мной опять будут циркачить с «магией?» — подумал Гайдар. Закралось нехорошее предчувствие, что телефона у этих ряженных дебилов может и не оказаться, а его просто опять зачем-то наёбывают. Латник сломал печать, пробормотал что-то на латыни или похожем языке и… ничего не произошло. Само собой. А Гайдар уж было ожидал худшего: доводилось видеть, как друзья Линды друг в друга красными тряпками кидались, крича «я кастую файербол!» Дебилы, блядь! Одно дело в вирте во что-то рубиться, а зачем в реал все переносить, да еще на серьезных щах? Никогда не понимал ролевиков. — Все, можешь звонить! — сказал Йорг, глядя на Гайдара своими тупыми зенками, отыгрывая идиота-вояку на все сто-пяццот. Браво, мать твою! — Э-э-э? — Гайдар из последних сил сдерживался, чтобы не начать кричать. — Как звонить? Где телефон-то? — Ты меня за дурака не держи уж совсем. Я это твое сиродильское наречие раскусил, — самодовольно сказал Йорг, упирая руки в боки. — «Теле-фон» — это ж типа «дальний звук». Так вы колокол называете? Ну, или рынду, по-нашему. Дык вон же стоит, — и громила указал на большущую плоскую прямоугольную железяку, прикрепленную к двум цепям. На Руси в древность и вправду такие использовали на ряду с колоколами. Звук у них низкий, басовитый, так что слышно гул далеко. Гайдар наконец дал волю чувствам и заорал в голос: — А-а-а, сука, да что ж такое?! Вы ёбнулись совсем?! Как я в это буду звонить? Мне Линда нужна и университет наш, он в другом городе, в другом штате даже, курва ты! Понимаешь-нет? Хватит! Хватит! Прекратите немедленно! — Гайдар, слабо себя контролируя, подбежал к «рынде», схватил большущую деревянную колотушку с круглым навершием, что стояла тут же рядом, и со всей накопленной яростью вдарил по железяке, вымещая таким образом злобу и обиду на весь мир, что решил с утра пораньше свести его с ума. БО-О-ОМ!!! Все поморщились от громкого звука, даже брутальный бородач Йорг. Получилось очень громко. Гайдар вдарил еще — «БО-О-ОМ!!!». — Мне нужен те-ле-су-ка-фон!!! — тут уж парень совсем потерял над собой контроль, с губ натурально потекла пена, как у бешенной собаки. — Мне, блядь, позвонить нужно! Ваши приколы заебали просто! Кончайте это! — грудь Гайдара ходила ходуном. В глазах потемнело. Стало даже страшно, что у него припадок какой-то. Тут Рэн, как более располагающий персонаж из всей их троицы, попытался успокоить Гайдара: — Успокойся, друг. Мы тебе помочь хотим. Просто не понимаем, что тебе нужно. Может, пойдем и правда в храм Кинарет? Там должны знать, как помочь, если у человека… э-э-э, такой недуг, как у тебя. — Заткнись, Рэн, а то я тебе эту колотушку в жопу засуну! Ты думаешь, я тут ненормальный? — Гайдар не осознавал уже, что он говорит, что может сделать в следующую секунду. Его просто переполняла безумная ярость, а грудь пекло огнем. Как бы не инфаркт на нервной почве. Надо дать этим чувствам выход. И Гайдар решил побить неживой предмет, чтобы ему самому не пришлось в нос словить от этого Йорга, который, кажется, все больше и больше склонялся к мысли, что перед ним сумасшедший или контуженный на голову. Бо-о-ом! Бо-о-ом! Бо-о-ом!!! Все трое опять скривились от звука, в растерянности наблюдая за неадекватным поведением. Параллельно Гайдар орал: — Это вы, бляха, ненормальные! Вы все — крейзи! Инсейн мазафаказ! — он перешел на какой-то англо-русский пиджин, все меньше понимая, что происходит вокруг, что он делает и зачем. Хотелось бить людей, а не этот гонг. Хотелось видеть их кровь и страдания. Вот чтобы эта благожелательная морда Рэна умылась кровью, чтобы его гееватый смазливый дружок своими кишками харкал. А этого детину можно с крыши сбросить… Да. Хорошая мысль! Гайдар замер с колотушкой в руках, мысленно прицеливаясь, как бы это сподручней сделать. Перед ним не друзья. Они не знают Линду, они прячут от него Кэвина. Да! Они над ним в открытую издеваются. Перед ним — враги! Их нужно убить. А то убьют его. Они все тут ополоумели. Они все сошли с ума, а потому опасны — такие мысли яркими сполохами-искрами пролетали в голове парня, что поддался необъяснимому всплеску эмоций. Однако даже до его измененного сознания дошло вдруг, что эти трое вовсе не на него в этот момент смотрят, а в их глазах не глумление, а… страх. Но не перед ним, а перед чем-то другим, что на много порядков ужасней, чем сумасшедший с дубиной в руках. Их взгляды были обращены ему за спину. Ха! Это уловка такая? Гайдар на нее не купится! — Мамонтов помёт! Пожаловали-таки, скампово отродье… — мрачно протянул Йорг Крепкая Рука. — Помоги нам, Кинарет! — это прошептал Рэндалфр. Хакон тоже имел шокированный вид, но быстро сменил его на высокомерную мину, одергивая рукава своего идиотского хитона прежним жестом, как и до этого, в той «таверне», когда Гайдар подумал, что он в драку сейчас полезет. Руки выше кистей у него были покрыты какими-то руническими татуировками. Это глюк от перенапряжения или они сейчас засветились?.. — Вот сейчас и поглядим, чего они стоят, когда вдвоем… — тут араб прищурился и сглотнул. — Ну, или, точнее, втроем… Все еще в угаре, Гайдар тем не менее решил бросить быстрый взгляд себе за спину, одновременно делая шаг в сторону, чтобы на него не набросились. То, что он увидел… Он не поверил своим глазам. Три огромных птеродактиля. Ну, или других ящера. С такого расстояния трудно оценить реальный размер. Но это точно не птицы. У них длиннющие змеиные хвосты. Как у… — Драконы! Даэдра их побери, драконы!!! — во всю мощь своих легких заорал стражник. Тут он спохватился и гаркнул на нёрдов: — Что стоите столпом?! Уберите тишину! И сварганьте что-то для защиты на первые минуты! Гайдар отошел еще на шаг вбок, опуская руки с колотушкой. Он никак не мог совладать с эмоциями, одновременно не мог поверить в то, что видел собственными глазами. Ебучие драконы?! Это спецэффекты? Сразу три асинхронно двигающихся голографических комплекса? Что за бред! Да такой рисовки он даже на день Независимости не видел, а уж там штатовцы не экономили денег на шоу. Они как живые! Тем временем Рэн тоже забормотал на неведомом языке, как Йорг пару минут назад, одновременно махая руками. Между его ладоней на этот раз плясали явные огоньки. Гайдар, глядя на это, подумал: «Ну, все, приехали… Я, кажется, официально свихнулся. Здравствуй, шиза!» Тут Йорг сделал пару размашистых шагов и с силой выхватил из рук Гайдара тяжелую колотушку, так что парень даже мяукнуть не успел. — Дай сюда! Воин подошел к «рынде» и сильными движениями через равномерные промежутки времени стал лупить по ней, издавая тревожный неприятный звук, от которого внутренности гадко вибрировали, а колени сами по себе начинали дрожать: «БА-А-АМ!» «БА-А-АМ!» «БА-А-АМ!» Гайдар ощутил, что он проваливается в какой-то ступор, а головная боль, которая до сих пор была где-то далеко, на фоне, усилилась и тисками сдавила голову. Ебучие драконы, реальные или голографические, пугали каждым движением крыльев. Это как впервые в детстве увидеть ксеноморфа в кино. Жуткие, чужеродные. Величественные твари… Кто его знает, как выглядели на самом деле летающие динозавры в полете. Компьютерное моделирование не способно дать окончательный ответ. Но вот сейчас Гайдару казалось, что это самые настоящие птеродактили — опасные, смертоносные хищники. Голодные. Яростные. И кажется, каждый из них размером как классический двухэтажный британский автобус, на котором ему довелось колесить на экскурсии по Лондону. И это без хвоста и соразмерной ему длинной шеи. Бре-е-ед… Драконы приближались. На фоне серого неба их было прекрасно видно. Снизу, с улицы, что была на вскидку на расстоянии шести-семи стандартных этажей, тоже послышались вопли. А потом тревогу подхватили и на других башнях, что высились в южной стороне города, а также на территории местного дворца. Гайдар оперся о заграждение, сполз по каменной поверхности на пол. — Разбудите меня, а? — произнес он в пространство, не рассчитывая, что его услышат, просто желая вдруг очнуться в своей съемной квартирке в Бостоне, где он жил с Линдой. Заварить кофеек и пойти на пары. Слушать тупую болтовню американских друзей, а главное — ловить на себе дурашливый игривый взгляд девушки, которую он искренне любил. Сесть в метро, вставить в ухо наушник, разделив второй с Линдой, как они всегда это любили делать, и до самой своей конечной станции слушать музыку или аудиокнигу. Кайфовать от прикосновений ее мягких ладоней, вдыхать ее аромат… Вместо этого он слышал тревожные литавры, вой боевых труб, а потом и крик драконов. И вот от этого звука хотелось лечь и умереть. Он нес с собой бескомпромиссные смерть и разрушение. Никогда в реальной жизни он не слышал ничего подобного, не знал, чему уподобить их рев. Ни слон, ни кашалот, ни любой крупный хищник Земли не мог издавать подобные мерзеннейшие звуки. Они весьма отдаленно напоминали какафоническую музыку свирелей, которую он однажды слышал в джаз-клубе в Новом Орлеане. Кажется, композиция называлась «A Walk to the Peak» от Gaspare Di Lieto Quintet. Ужасная музыка, наполняющая душу отчаянием и безысходностью. И вот, крылатые твари разделились, один из них направился ко дворцу, двое — в разные стороны над городом. Они снова кричали и на этот раз из их пастей лился огонь. Фантасмагорическая картина впечатывалась в мозг Гайдара, вызывая странное ощущение «дежавю». Слишком реалистично, чтобы быть голограммой… В проем между каменными зубцами Гайдар видел, как к башне бежали солдаты, а оглянувшись, он мог наблюдать, как Йорг, сыпля проклятиями, собственноручно ворочает огромной то ли рогаткой, то ли баллистой — кто его знает, как называется эта хреновина. Тщедушный Хакон из снопа коротких копий или гарпунов, что годились бы и для охоты на кита, достал одно и подал воину в блестящих латах. Начинался бой за Вайтран, и эти полоумные ролевики или же «дети Скайрима», как горделиво сказал бородач, не собирались сдаваться кошмару с небес.