Проклятый Девятью

Народу в таверне «Гарцующая кобыла» набралось не особо много, но и не мало. Места на галерке пустовали. Норды не страдали «синдромом двоечника» — подсаживались поближе, чтобы лучше слышать своих любимых исполнителей. Особое место себе застолбили босмеры — меров двадцать, если не больше собрались поближе к центральному очагу, к жарящемуся мясу. А импровизированная сцена находилась под стенкой слева от двери. Когда Гайдар с Фендалом зашли, там уже настраивали цитры два высоких эльфа. Точнее эльф и эльфийка. Вот это было интересно, как поют местные самые благородные из «эльдар», Гайдар еще ни разу не слышал. К тому же исполнение дуэтом — большая редкость. Норды любят своих бардов именно за индивидуальность и неповторимость, как у слепых кобзарей Украины, в свое время бывших единственным носителями народной культуры. Ну, или как у немецких миннезангов. Присели, стали слушать. Текст был очень лирическим, но максимально непонятным для стороннего слушателя. Его отсылки не читались вообще. А мелодия была рваной, нещадно эксплуатирующей удвоение гласных, чтобы срастить разной длинны строфы в кучу. Встань, мой незнакомец, встань со мною, встань… Черный цвет твоих доспехов — се моя вуаль, Я позволю, знай, всего лишь раз поднять вуаль, Ту, где на гербе журавли летят вдаль… Одним лишь им ведомо, где сокрыта твоя, Где сокрыта моя глубокая печаль… Начертано судьбой мне следовать и быть ведомой Тобой Я стану тенью, а ты будь светом, черным светом врагов, Надежды рассветом для душ, что мечтают увидеться вновь… Если бы Гайдар знал хотя бы крупицу контекста, то, возможно, проникся бы, а так — претенциозная ерунда. Единственно, что действительно радовало, так это вокал эльфиечки. Тоненькие колокольчики и игра обертонами — м-м-м. Наградой дуэту были жиденькие хлопки и недоумевающие переглядывания в зале — что это было? Затем дуэт исполнил парочку более ритмичных песен на наречии эльфов Саммерсета, он чутка отличался от всеимперского, но в целом было ясно, что речь там о верном коне, быстром ветре и прочих таких штуках. Это публике зашло куда как лучше. Под конец и Гайдар аплодировал смелым бардам. А нужно иметь смелость, чтобы представителям Альдмерского доминиона, захватчикам, выступать перед взбудораженными войной нордами. Но эту парочку, очевидно, знали давно, поэтому свистов и криков «бу-у-у» ни разу не последовало. В роли конферансье была одна из разносчиц напитков, принаряженная для такого случая в платье с украшениями, расшитое геометрическими узорами. Она объявила, что сейчас выступит некий Хаггарт из Данстара, а потом — все желающие. Эдакий «открытый микрофон». Гайдар переглянулся с Фендалом. У эльфа был небольшой мандраж. Вот уж удивительно, медведей и великанов он пулять не боится, а публики — боится. Хульды, хозяйки таверны, нигде не было видно, так что, когда девчушка ушла со сцены, Гайдар перехватил ее, чтобы попросить объявить их с Фендалом дуэт. Он решил, что название «In Extremo» им подойдет. «На краю», «На изломе» — это, собственно, про них. Ну и что, что была на Земле такая группа? Норды «Скайрима» про это ни слухом, ни духом (хотя отсылки к «Herr Mannelig» намекают на обратное). Вот только будут они «verehrt» или «angespien» (*почитаемы или оплеваны), как пелось в немецкой песне, это зависит от вкусов публики… Песня может быть тысячу раз отличной, но если звезды не сойдутся, то… Хотя что это он? Неужто настрой Фендала передался? Хаггарт был типичным нордом во всем, кроме цвета волос — смоляные черные патлы ниже плеч он держал распущенными, только на лбу тесемочкой перевязал. Исполнял он любопытно, с подвываниями, иногда даже оперным вокалом. Но вот слух — не его сильное место. Коль брался за более-менее сложные мелодии, то фальшивил безбожно, даже музыкантом не надо было быть, чтобы услышать это. Фендал вон кривился, как ребенок от рыбьего жира. Ну, на его фоне они точно будут олимпийцами. Этого парня публика тоже знала, пусть и мастерство как исполнителя оставляло желать лучшего, но тематика его баллад — про старину, про великих нордов прошлого — находила весьма живой отклик, так что аплодировали ему искренне. И вот настал тот момент. Девушка-ведущая объявила их, как договорились, дала знак выходить, а еще двум кандидатам, которые подсели с инструментом поближе к сцене — подождать (до них позже даже очередь не дошла). Гайдар с одолженной цитрой вышел на сцену, сел на стульчик, Фендал взял с собой из зала и присел рядом с ним держа свой барабан, как утопающий — спасательный круг. Вместо приветствия Гайдар наиграл простенькую мелодию с переработанным текстом знаменитых метал-фолк немцев прошлого века, что переводилась приблизительно так: «Послушайте истории двух скитальцев, Которые нашли свое счастье в невзгодах, И пусть поют они как две собаки», — Тут сразу же послышались смешки в зале, потому что Гайдар переигрывал и тянул ноты, как выступавший только что Хаггарт. — «Что скулят, ища тепла и сухости в грозу, О, они умею петь и веселиться, Доколе не придет их час… Не сеют и не пашут, Их урожай — хлопки да плевки, Известные на всю страну Под именем «На краю». Опять же из-за условностей игры, все поняли немецкий текст, как будто он говорил на своем родном языке. В первом ряду возле сцены сидел Микаэль, он надел непонятного назначения маску (не бывает ведь у нордов маскарадов, как в Венеции? И на боевую точно не похожа), но Гайдар его узнал по фирменным ужимкам, с которыми он беседовал с некоей пышнотелой девицей. Очевидно, его добыча на эту ночь… Пока выступали другие претенденты на звание лучшего барда Вайтрана в текущем сезоне, он лишь окидывал их взором, когда те выходили на сцену, кивал, да и игнорил до конца выступления, все свои чары направляя на грудастую телочку с копной рыжих волос. Гайдар понимал выбор ловеласа: девка хоть и не была писаной красавицей, но очень умело использовала все доступные методы, чтобы подчеркнуть свое очарование «рыжей бестии». Но вот при появлении их с Фендалом на сцене, бард наконец-то прекратил ворковать с прелестницей и обратил внимание на то, что происходит у него под носом. Гайдар активно жестикулировал, исполняя интро, добавляя немножечко буффонадного стиля, задавая несерьезный тон эдакого разудалого гуляки, который им сейчас поведает о своей простой, но «экстремальной» (от названия их дуэта) жизни. В конце он даже урвал пару подбадривающих криков и свистов со стороны не только «босмерского лобби», но и от незнакомцев в зале. Микаэль заоглядывался. Очевидно, не привык, чтобы кого-то, кто едва появился на сцене, так встречали. Ну, то ли еще будет, птичка певчая. — Вечер в хату, господа! — сказал-прокричал, добавляя немного рыка в голос, Гайдар. — У всех полны бокалы и кружки? Всем тепло и уютно в этом прекрасном месте? Аплодисменты гостеприимству Хульды, которая, как мне известно, уже в пятый раз устраивает в этих стенах такое певчее состязание на радость всем вам! У Гайдара хоть и не большой опыт выступлений, но поспекулировать там, где нормальные люди не откажутся поаплодировать, он научился. Для старта выступления любой надежный «айсбрейкер» подойдет. Хульду действительно уважали. Раздались крики и улюлюкания. В конце концов публика — везде публика. Даже если на две трети состоит из жестких, как наждак, нордских бородачей да воительниц-валькирий. Тестер решил развивать успех: — Как поживает ваше пиво? Не скисло от тягостных воздыханий и грустных баллад? Если так, то обновите! Никто в этот вечер не должен сидеть грустным или унылым. Ведь перед вами — первейшие претенденты назваться лучшими бардами Вайтрана! — у сидящих в ярком круге света брови поползли вверх от такого нахальства, знающие люди даже заоглядывались на Микаэля, мол, что эти выскочки себе позволяют? — О, не удивляйтесь, мы те еще самохвалы, но дайте нам пару минуток, и вы уже будете подпевать и танцевать под нашу дудку… — тут Гайдар сделал театральную паузу, оглянулся на Фендала, сделал утрированно удивленное и сердитое лицо: — Ох, вот блин, а дудку мы с собой сегодня и не взяли… — снова смешки в зале. Непритязательная публика велась на провокации, как детишки малые. — Мой друг Фендал — не только забывчивая ослиная голова, но и мастер подыграть на ударных, так что я думаю, мы ему простим… на этот раз, — Гайдар, образно говоря, расправил «павлиний хвост» — осанка горделивая, но не спесивая, плечи разведены по максимуму (что при его статуре недо-босмера весьма нелишний прием), походочка с покачиванием на носочках, жесты широкие, но без шутовских ужимок, чтобы не копировать Микаэля. Плюс, у Фендаловых друзей-босмеров отобрали самую лучшую одежду со всякими украшениями и вышивками. Короче говоря, ставка была двойной: дамам — эдакого худого красавца Лютика, мужикам — отвязный стиль и юмор. — Без лишних слов встречайте нашу первую песню! Фендал, который до сих пор не знал, куда девать руки и как не краснеть, не робеть перед таким количеством внимательных глаз, с радостью приступил к своей миссии: давать качовый бит. Гайдар даже решил дать ему дважды проиграть вступление, почувствовать инструмент и свой собственный ритм. Эльф действительно был не дурак в плане звукоподражания, улавливания ритмов, с отличной памятью (пять абсолютно неизвестных песен за пару репетиций усвоить — это вам не хухры-мухры даже для профессионального музыканта). Что такое цитра и ударные? Херовая замена рок-гитаре, вот что это! Но Гайдар применил весь недюжинный талант музыканта, который так и не довелось в себе развить на профессиональной основе, чтобы адаптировать дикий рваный ритм к этому инструменту, а Фендал очень выручал громким ритмом, да тем, что к барабану приделали еще какие-то трещетки, боле-менее приемлемо (в некоторых моментах и просто «не-омерзительно» было достаточно) заменявшие эффект удара по «тарелкам». «Эй, оу! Летс гоу!» — бессмысленные, но абсолютно беспощадные в плане заразительности ритма и желания качать головой в такт «Рамонес» пошли, как торпеда, в зал. Как и сами панки это любили делать, Гайдар и Фендал только взвинчивали ритм, доходя до двухсот битов в минуту. «Они взвинчены и готовы идти» — вот такого эффекта добивался приключенец, и — о слава яйцам! — зал проняло. Микаэль с открытым ртом наблюдал за развитием событий и скачками настроения публики — от удивления и даже легкого неприятия до полного восторга от простоты и вирусности мелодии, да и исполнением Гайдар не подкачал. С этой его босмерской худобой он стал похож на Билли Айдола, разве что без безумной сценической прически. А уж как гость из другого мира вел себя с инструментом… Скайрим не знал, что такое рок-н-ролл, но вот теперь, похоже, узнает. Момент с подыгрыванием подсадных босмеров, которые стали подпевать, когда их дуэт зашел на третий круг припева, тоже «выстрелил». «Эй, а это кто такие? Чего они хотят? Я не знаю! Может, пристрелить от греха подальше? А то они на взводе и готовы на все». К счастью, шуточный тон всего дела дошел до публики, и никто не схватился за кинжалы (хотя был один увалень, который зенки настолько залил, что не совсем улавливал, к чему все это, то и дела проверяя свою булаву, лежащую на полу. Благодарение Маре, персонал «Гарцующей кобылы» вовремя обратил на него внимание и подлил вина, объяснил, что это прикол. Хульда хорошо дрессирует своих девок). К счастью, это тебе не Виндхельм, где пышным цветом цветет расизм, а норды то и дело задирают данмеров (еще одно громадное упущение политики Ульфрика, который избрал этот город в качестве ставки своего генштаба). Вайтран все-таки на деле был торговой столицей всего Скайрима, а ксенофобия только вредила бизнесу. Под конец песни зал был покорён. «На взводе и готовы на все». Гайдар, образно говоря, «почуял кровь», как акула, и без всяких перерывов дал знак Фендалу перейти на ритм поспокойней, чтобы вдарить по женской аудитории с помощью старины Джексона. Перед началом, чтобы переключить восприятие публики, сказал нечто вроде: «В сердце каждого норда живет главная его любовь — родина. Наш Скайрим, друзья! — ура-патриотичная нотка — тоже беспроигрышная карта. — Сегодня мы много слышали песен об этой любви. Но как же другие женщины, разве они не стоят нашего горячего внимания? Разве в этом самом зале мало красавиц, из-за которых наши сердца бьются чаще? О вас и для вас, самые прекрасные создания во всем Мундусе, — следующая песня!» «Билли Джин» — получите, распишитесь! Амплуа Джексона подходило к новой внешности Гайдара даже сильнее, чем припанкованый рок. Перед самым выходом из «Пьяного охотника», Гайдар наконец-то посмотрел на свое отражение в бадье с водой. Волосы немного кучерявились, были темными, а кожа — смуглой, достаточно, чтобы в купе с острыми скулами создавать похожий сценический образ. А для валенвудца настал ответственный момент: играть основной бит одной рукой, а во вторую взять маленький тимпан, чтобы заполнить пробел в высоких частотах перкуссии. В самом начале Фендал слегка сбился, но быстро исправился. Публика просто подумала, что парень настраивается. Ну, а уж Гайдар разошёлся, исполняя элементы из хореографии короля всея попсы. Элементы он выбирал самые «безопасные», чтобы не сойти за голубочка (да и не захватишь промежность, как Джексон, играя при том на цитре), а уж взглядами, которыми он кидал в сидящих в первых-вторых рядах дам, можно было светильники разжигать. Мужчины, которые не просто поют, а еще и танцуют и при том не выглядят глупо — это просто офигеть какая находка для любой девушки; валькирии Скайрима тоже оттаяли буквально ко второму припеву. На взгляды и телодвижения Гайдара стали отвечать не менее пылкими трепыханиями ресниц, а одна блондинка свою косу, а ля «Брунхильда» даже стала закусывать уголком рта, вымащивая бюст так, чтобы бард-выскочка мог его хорошо рассмотреть с возвышения сцены. Ох, тля, что тут может начаться, если не выдержать дозу дурашливости! Доля Микаэля, которого заказали «громиле по вызову», покажется просто медом! Самое главное для Гайдара было сосредоточится на ощущении легкости, не уходить в пафос и постоянно играть со зрителем и слушателем. И он справлялся! Черт побери, да такого кайфа от выступления он не получал со школы, когда он с друзьями пытался играть «гаражный рок». Причина, почему он вообще бросил все это дело — то, что он всегда был «второй скрипкой» у их солиста Антона, друга его старшего брата. Типа, малой ты еще брать соло, малой девок кадрить, малой с нами после выступления бухать… А потом стало не до того. Дальше Гайдар постарался переключить всех на романтическую ноту, ведь дальше — неподражаемые «Битлы». Он спокойненько подошел к столику Микаэля и взял его кубок — промочить горло. Тот плюнул на свое непонятное желание оставаться инкогнито, и в голос произнес нечто вроде «Эй, что это ты себе позволяешь?». С невозмутимостью слона, на которого лает моська, Гайдар посмотрел на него с высоты своего роста и сказал: — Ой, простите, а я и не заметил, что бывший лучший бард Вайтрана сегодня в этом зале! Как тебе наше выступление? Микаэль, кто его знает, кого он хотел обмануть своей маской, тем не менее был озабочен деанонимизацией. Очевидно, из-за девушки рядом. — Э-э, да, это я… и я действующий лучший бард! — гордость взяла верх над другими его мотивами. Микаэль встал во весь рост и снял маску. — Ты… — бард полсекунды искал подходящие слова, — неплохо поешь. Но ужимки у тебя, как у шута, пра-слово. — Ох, чья бы корова мычала! — Гайдар закатил глаза, имитируя манеру держаться своего оппонента. Зал ответил смешками. Соревнование наконец-то начало приобретать формат «батла», как ему и положено. — Пока что я слышал только пьяное блеяния, а не песни, достойные настоящего барда! — чувак решил «лезть в бутылку» до конца. Быть посему! — О, ну вот сейчас зрители и рассудят. У меня есть еще две песни, так кажется, госпожа Хульда? — Гайдар плыл по течению и не знал, что скажет в следующую секунду, но тут заметил, что хозяйка говорит с какой-то из своих девиц, стоя в тени неподалеку от двери в подсобку. Все обратили внимание на распорядительницу этого конкурса. Та даже умолкла, забыв, что хотела сказать своей девице. Потом нашлась и произнесла во всеуслышание: — Э-э-э, ну, это неписанное правило. Просто чтобы не утомлять слушателей… — Оу, чудесно! Эй, народ, здесь есть люди, которые устали и хотят спать? Подогретая публика взревела «не-е-ет!». — Вечер только начинается, не так ли? Многоголосый хор вторил: «Да-а-а!». — Вы хотите еще послушать, что мы припасли с другом Фендалом для вас? Тут уж никто не стал стесняться реагировать эмоционально (особенно девушки): — Да, хоти-и-им! — Видишь, Микаэль, публика дает мне шанс, — Гайдар наконец-то отпил из кубка, поставил его обратно на стол подопущенного барда. Развернулся к Фендалу: — Заводи, друг. Босмер вступил правильно, медленно и лирично. Гайдар с цитрой подключились тоже, а бессмертные хиты ливерпульского квартета с первых же строчек пленили слушающих. Микаэль не знал, что делать или что говорить, формат настоящего батла с провокациями и вызывающим поведением был для него в новинку, как и для всех остальных в этом зале. Ошеломленный противник просто плюхнулся на свой табурет. Его дама, которая в первую секунду была польщена тем, что все наконец увидели, с кем она пришла, теперь тоже транслировала своей миной крайнюю озадаченность: а может, этот «соловей» — просто добыча в когтях у настоящего «кота», Гайдара? Две песни «Битлз» оказались крышкой в гроб в открытую униженного оппонента. Но самое главное, что все было очень культурно, без совсем уж задиристых приемов, как на рэп-батлах: никто не поминал ничью мамку, Гайдар не юзал совсем уж уничижающих панчей в своем спиче, как в напрямую адресованном Микаэлю, так и в «подводках» к песням. Когда Гайдар закончил, то в зале на несколько секунд повисла тишина. Сила музыки была такой, что против нее не хотелось возбухать, не хотелось переводить все в настоящий баттл, да и публика, которая эмоционально переживала каждый куплет и просто открыто наслаждалась припевами, не приняла бы от Микаэля сейчас каких-то попыток взять реванш. Победителя на конкурсе определяли древним, как все эти конкурсы и смотры, методом: за кого публика сильней ревет, тот и победил. Народное вече — во всей красе. Вышла та девушка-ведущая. Ее резюме было коротким и исчерпывающим: — Вы все слышали, дорогие гости. Вы знаете, какие у нас правила. Голосуйте, кто вам люб! Мне кажется все настолько очевидным, что и кричать не нужно, так что за каждого отдельно и не спрашиваю. Давайте так: эти двое, что называются «Ин Экстремо» или же кто из предыдущих выступавших? Ваш голос за дуэт! — смело разрулила ведущая. Интересно будет потом узнать, кто она такая (неужто просто пивко тут разносит? Как-то не верится), да и вообще, какой статус имеют соревнования. Может, Гайдару потом действительно открытые двери в Коллегию Бардов Скайрима? От рева крыша в «Гарцующей кобыле» тоже стала гарцевать, даже на головы сидящих пара-тройка соломинок упала. — За остальных? За остальных покричали что-то лишь с десяток людей. — В первый день вы выбрали Микаэля, как самого лучшего. И до сего момента никто не мог даже сомневаться, что наш чемпион в прошлом победит и сейчас, — жест в сторону молчаливого барда. — Но что вы скажете теперь? Давайте, кто за… И тут Микаэль решил, что сидя на попе ровно, он просто потеряет свою репутацию, статус и деньги. Он выкрикнул: — Постойте! Дайте людям определиться наверняка! — тут он поднялся и встал рядом с ведущей (ее звали Герта, как потом выяснилось). — Дайте мне возможность выступить соло. А то нечестно отдавать победу дуэту, разве нет? Пусть этот, как его там… — Гайдар, — подсказала ведущая, и сама глянувшая в листок, чтобы произнести незнакомое имя. — Да, вот он, — бард, не стесняясь, тыкнул пальцем прямо в грудь Гайдара. Быстро ловит суть парень! — пусть он исполнит свою лучшую песню, а потом я исполню свою. Вот тогда все и решится! Тут в зале раздались шепотки и даже возгласы, мол, не по правилам! Что за нововведения? Герта не выказала ни малейшего волнения. Наверное, и не такое повидала на соревнованиях. — Люди! Харе вам судачить и спорить! Вам ли быть в печали, если двое лучших певцов выкладутся по полной, чтобы порадовать вас своими талантами? Пусть споют оба! Аргумент был железобетонный. У Гайдара тем временем возник небольшой когнитивный диссонанс. Норды, драконы, песенный конкурс… Не вязалось все в общую картину. Возможно, виной тому, что он посмотрел слишком много всякого в интернете про оригинальную игру. Однако сейчас у него появилось чувство, будто он до сих пор или окаменевший труп, и это ему видения в голове, или никак не проспится от той пьянки с Фендалом, с которой все это безобразие началось… Даже голова на секунду закружилась, так что столп решил подпереть. Фендал только обеспокоенно посмотрел на товарища. Но приключенец лишь отмахнулся успокаивающе. Но с другой стороны, а почему нет? Это пришелец из другого мира тут «пургу несет» и рок играет… А в целом, почему норды в древние бородатые времена не могли устраивать ярмарки, а скоморохи соревноваться, кто горластей да удалей? Форма того, что это не народные гуляния, а тусовка, пусть и в самом большом в Вайтране, но все же трактире (даже не при дворце ярла!), — вот единственное, что реально смущает. А уж диалект ведущей, которая смело могла ввернуть и крепкое словцо, вообще добавлял делу аутентичности. Это ему потом живописал Фендал, который на самом деле не раз и не два бывал в Вайтране, когда здесь перед ярмаркой устраивали такие конкурсы. А в скорости (через день или два) в Вайтране должна была начаться ярмарка, куда стекались торговцы лошадьми не только из Скайрима, но и из других провинций. Это было фишкой города, иначе почему бы на гербе красоваться конской голове? «Торговые ворота юга» действительно пропускали через себя столько товаропотоков, что ярмарка, где главный товар — лошади, транспортное средство как обычных людей, крестьян, так и богатеев, — просто необходимый атрибут успешного торгового узла не последней провинции в Империи! А пока народ ходит да смотрит себе скакунов, кто их будет развлекать да отвлекать от ненужных размышлений по поводу экономии? Правильно! Барды да скоморохи. А как отсеять неумех, которые только распугают клиентов, от нормальных исполнителей? Да конкурсом же! Все это Гайдар потом прочитал и в «Путеводителе по Скайриму». Но пока что он стоял и тупил, срочно придумывая, что бы такого исполнить, да так, чтобы самому, без какой-то подготовки… Не придумал, решил и сам подавить харизмой. — Ты хочешь сразиться со мной, Микаэль? На поле не мечей и секир, а голоса? Знаешь ли, я не был на первом дне этих состязаний, не слышал, как ты поешь вообще, — врет Гайдар и не краснеет. — Может, уважишь соперника и выступишь первым? Тебе ли бояться проиграть, ты ж ведь вроде самый лучший? Докажи же это! Ох, спесивец, ох гордец! Барда действительно проняло от такого панча. — Я и вправду лучший. И сейчас ты в этом убедишься! Хлоя, подай мне мою лютню! — это адресовано той рыжей бестии. Девица моментом достала инструмент из чехла, что незаметненько стоял у стены. Толпа, которая между прочим разрослась до такого состояния, что действительно яблоку негде упасть, пока Гайдар выступал, заревела от счастья. Еще бы, два по цене одного! Эпический батл! — Запомни, босмер, бард — это не только тот, кто развлекает. На такое и скоморохов хватит. Бард — это сердце Скайрима, человек, который знает легенды и бережет память предков. Который умеет так преподнести старые саги и сказания, что и дети малые, и старики слушают, затаив дыхание. Кто и развеселит в процессе, и даст слезу пустить, кто умеет говорить с душой каждого слушателя. Ты же — просто клоун, выскочка! Ого! Такой пламенной и серьезной речи Гайдар вообще не ожидал. Микаэль казался ему кем угодно, кроме «хранителя традиций» и сторонника старых укладов… Но вот поди ж ты, человек все-таки учился в Коллегии Бардов, умеет, небось, фольклор собирать. Решил разыграть эту карту. Но что же исполнит? «Сказание о Талосе Могучем». Вот это хрень! Это же запрещено делать! Альдмеры беленятся не только от исправления обрядов религиозного культа, но и любых упоминаний о Девятом боге пантеона. Альдмерский доминион хочет стереть с лица Тамриэля любое упоминание о шезаррине, хотя случаи обожествления смертных — не такая уж и новая практика под двумя лунами Мундуса… Эту карту будет очень сложно побить, ведь большинство собравшихся в зале — норды. А стараниями Балгруфа в торговом городе царит особая либеральная атмосфера, талморцы тут гоголем не расхаживают, как в том же Солитюде. Вот же лисица этот Микаэль! Гайдар сошел со сцены в зал, Фендал это сделал давно, как только поднялась ведущая. Стали слушать. И слушать было что. Гайдар впервые слышал такое исполнение вообще, не то что от Микаэля. Эту вещь он играл, наверное, только тогда, когда нужна была безоговорочная победа или на большие праздники. Уж точно не каждый день. Эпично, монументально, трогательно, на почти двенадцать минут. Очень слабая метафора, но все, что пел ранее Гайдар, и эта песня — это как детские стишки, «тили-тили, трали-вали» поставить рядом с «What about us» того же Джексона. Есть отличный вокал, есть острая социальная тема, есть мощные образы в тексте, есть гигантский пласт народной культуры (ну, тут даже короля попсы тоже в ряд ставить не получится). Это как песня, которая сочетала бы в себе основу от, например, боевой «Вышла на берег Катюша», щепотку тоски от «Черного ворона», да в оболочке самого крутого симфо-фолк-металла, который вы только можете себе представить, да умножить это на вокальный талант исполнителя, что воистину блистает не хуже любой звезды первой величины, которую ни школоте не зашкварно послушать, ни мамочкам-бабушкам (если такое вообще возможно представить). Вот что такое «Сказание о Талосе могучем». А Микаэль еще и прерывался на реплики речитативом, взывая к своему общему со слушателями бекграунду. Против такого просто нечего и переть. Гайдар проиграл… Свинство! Что творилось в зрительском зале, сложно и описать. У баб глаза на мокром месте, мужики сжимают рукоятки топоров и топорщат бороды, когда легендарный правитель раздает лящей всем врагам. И все притопывают, отбивая ритм, когда идет припев. Искатель приключений только и того, что переглянулся с Фендалом. Поражение он признает, коли что, но и отступать не собирается. Гайдар понял, что нужно сыграть. Если не для победы, то для красивого поражения, на высокой ноте, так сказать. Все, что он играл до этого на цитре, совсем не подходило этому инструменту, но вот эта штука — она будет резонировать. Вообще, инструмент лишь очень, ОЧЕНЬ отдаленно напоминает гитару. Но тем не менее Гайдар каким-то образом играл на ней так, будто всю жизнь занимался звукоизвлечением из древних реконструированных инструментов. Это еще одна фича, которую в принципе даже анонсировали разработчики. Типа, если вы в реале умеете плавать на яхте, то и яликами и драккарами в играх справитесь, если умеете верхом на коне, то и на экзотических скакунах родом из Морровинда — не составит труда. По аналогии и с музыкальным инструментами. Гайдар понимал, что хочет сыграть, а искин игры на ходу адаптировал все его движения, добиваясь аутентичного звучания. Опять же, все настраивается. Если бы Гайдар больше уделил внимания изучению возможностей игры, то сейчас не страдал бы от многих штук, которые он творил по незнанию, по глупости. А сыграть он решил вошедшую в книгу рекордов Гиннеса как самую популярную (до определенного года, конечно, пока не появились другие) русскую народную песню за бугром. Не то чтобы народную на самом деле, скорее, романс. И не то чтобы именно тот вариант, который на русском. Все же, какие бы ни были крутые искины, а адаптировать все-все тысячи оттенков значения и весь культурный код, который заложен в песне, не под силу ни одной машине. А мозги у каждого искина, что не говори, а форматированны все-таки западными людьми — местные норды не поймут. Так что Гайдар выбрал английский перевод, который и прославил песню «Дорогой длинною». Что думает русский человек, когда слышит про «тройку с бубенцами», «да с песней той, что вдаль летит звеня», это сложно передать. А вот понять ностальгию и светлую печаль, что вот были деньки, друг мой, когда мы пели и танцевали ночи напролет, это да, это можно. Песню, которую на русском исполняли, как правило, мужчины, на английском пели в основном женщины. Тоже фактор успеха, наверное. Но трогательный вокал Мэри Хопкин, которой едва исполнилось восемнадцать, — самый подходящий для такой лирики. Подражать он ей не станет. У него есть своя манера для этой песни. И Гайдар без вступлений и лишних реплик, просто начала петь: «Once upon a time there was a tavern» Да уж, хорошее начало для песни в средневековом сеттинге. Where we used to raise a glass or two Remember how we laughed away the hours And dreamed of all the great things we would do» Тут Гайдар условно салютовал Фендалу, с которым буквально недавно на эмоциях проводил алкогольные сессии в такой вот типичной таверне. Эльф улыбнулся и салютовал в ответ своим бокалом. Выглядел он при этом смущенным (еще бы, все посмотрели на него в этот момент!). Гайдар решил не переводить сразу на припев, а сделал проигрыш, будто вот на том и хотел бы завершить, эдакое «хокку» от эстрады, но потом продолжил вторым куплетом: «Then the busy years went rushing by us We lost our starry notions on the way If by chance I'd see you in the tavern We'd smile at one another and we'd say» Ну, здесь уже и он сам, и слушающие его почувствовали ритм и очарование песни, поэтому дальше лирика полилась сама собой, от души, без участия «рацио» мозга: Those were the days, my friend We thought they'd never end We'd sing and dance forever and a day We'd live the life we choose We'd fight and never lose Those were the days, oh yes, those were the days La la la la… Вообще-то всякий раз в сердце Гайдара ворочалось и что-то свое, личное. Он тоже был молод, тоже имел множество друзей, с которыми пел и танцевал ночи напролет, пробовал кислоту и расширял сознание другими легальными веществами (а когда-то они все были нелегальными), целовал девчонок под лунным светом. Он думал, что будет жить жизнью, которую сам для себя изберет, что будет сражаться за свое счастье и никогда не проиграет, он мечтал о многом на широкую ногу… хотел найти лекарство от рака, полететь в космос, основать свою мега-корпорацию, которая изменила бы рынок вирт-развлечений к лучшему, и еще много чего. В результате, лекарство нашел какой-то китаец, рынок игр завалили коммерческим дерьмом, а его держава окончательно профукала шанс стать гегемоном в космосе, и он так и не заработал даже на орбитальный туризм, не говоря уж о лунном или марсианском. Вообще, слишком много разочарований и подлых ударов судьбы, как это можно было бы назвать художественным языком. А проще говоря, Гайдар поел говна за свою жизнь. Но оставались в ней несколько светлых пятнышек. В частности, людей, которых он хотел бы встретить в такой вот таверне. С которыми он бы тянул это незамысловатое «ла-ла-ла-лай-ла-ла» на русский манер, не на западный… И вот теперь он пел о них, видел их перед собой, как будто они и в самом деле сейчас в этом зале. Да и в целом, он — сторонник позитивизма. Фиг ли унывать, если можно не унывать? Вот сейчас он мог бы месить грязюку где-то в горах на безнадежной миссии по убийству дракона, один или в лучшем случае с друзякой-Фендалом, а вместо этого кайфует, откопав свой практически полностью забытый талант и увлечение музыкой, он нравится людям, блондинка с косой до пояса так вообще на него, очевидно, всерьез глаз положила. Он обретает социальные связи, наслаждается общением. Что с того, что все эти люди, все личности — искусственно созданные компьютерами? В общении они практически неотличимы от настоящих. По крайней мере, могут дарить такие ощущения. Настолько хорошо, что он чуть было не влюбился в одну такую кремниево-пиксельную красавицу, хоть и сам себе отчета не отдавал. Так что пофиг, мы не грустим, мы наоборот веселимся. Как и всякий русский — с затаенной тоской, на самом донышке зениц. Но веселимся так, что чертям в аду тошно! «Ла-ла-ла-лай-ла-ла, ла-ла-ла-лай-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-л-ла-ли-ла-ли-ла-ла!» Гайдар только на четвертый раз понял, что добрая треть, а потом половина, а потом и весь зал повторяет вместе с ним. Вот так вот! Вот что значит, пропускать через сердце! Очень странное ощущение. Кто никогда не стоял на сцене перед ну хотя бы парой сотен человек, тот не поймет, что это за эйфория, когда ты достучался до них, когда они смеются вместе с тобой, когда они плачут вместе с тобой, кричат, подпевают, танцуют. Когда ты можешь сказать «Э-о!» — и эхо их голосов вторит «э-о!». Сейчас в таверне было человек сто пятьдесят или чуть больше. Но Гайдар чувствовал, будто пред ним стадион. Впервые за много лет ему стало очень легко на душе, будто пропали все проблемы, исчезли невзгоды не только этого Мундуса, но и Земли тоже. Его понимали. Его принимали. Разве не ради этого долбанного чувства и делают люди вообще все в своей жизни? Чтобы их кто-то заметил, чтобы быть для кого-то важными, значимыми. Гайдар не видел перед собой «долбанные чипы», не чувствовал, что ему «мошонку нанотрубки щекочут». Они видел живых людей. Иллюзия стала полной. Пропала наконец-то последняя шероховатость, которая и вызывает ощущения «uncanny valley». Опять же, как в фильмах и книгах говорят: чтобы волшебство получилось, ты должен в него поверить. Он давно не одиннадцатилетний мальчик, и в Хогвартс его не возьмут, но вот здесь и сейчас он сотворил свое волшебство — и картинка ожила. Они пели в единстве, Фендал вновь будто плачет даже, дурачина. А Микаэль улыбается блаженной улыбкой, не злится, не расстраивается, хотя вроде бы очевидную победу опять у него из-под носа выводят каким-то дебильным припевом «ла-ла-ла-лай-ла-ла»… Как такое вообще возможно? Последнее «хэй!» Все, Гайдар закончил. Закрыл глаза, чтобы насладиться тишиной. Пофиг, что там с конкурсом. Он получил удовольствие. Долбанный шквал аплодисментов. Он их не ждал и не выцыганивал при помощи НЛП, наработанных приемов шоу-бизнеса в его мире. Он просто пел. Пел от сердца, как мог. Он не накручивал себя, не искал экстаза, как делали некоторые популярные ныне звезды. Да и исполнение, по правде говоря, не безгрешное. Но аудитория его услышала. Сердцем. Первой ему на шею бросилась та незнакомка с косой, поцеловала даже в щечку, потом и Фендал обхватил крепко, но без «телячьих» ноток, быстро отпустил. Объявлять победителя ведущая не стала. Просто сделала приглашающий жест Микаэлю. Он поднялся на сцену и тоже распахнул объятия. Гайдар, не понимая, что происходит, обнимашки так обнимашки, ответил адекватно. А потом бард поднял его руку, будто они боксеры, что только что отмахали двенадцать раундов. Оба дышат тяжело, оба выдали лучшее, на что способны. Победитель по очкам — Микаэль. Все же Гайдар не может стать родным и близким для людей, которые по-другому мыслят, по-другому видят мир. Норды списаны с викингов, скандинавов, германцев, полувымышленных киммерийцев-славян, они русскую душу могут почувствовать, распознать, проникнуться, но не понять до конца. И все-таки, благодаря некой магии места, времени и своего рода душевного стриптиза, который неизбежен для каждого творца, Гайдар наносит нокаутирующий удар, что тонет в общем эмоциональном цунами, когда победители уже не важны, важны личности участников. И Микаэль это признает. Мировой он мужик, однако. Зря на него наговаривают. Заносит парня маленько, но это же поправимо, необязательно «ноги ломать» или «зубы выбивать» — это ведь его инструмент, среди прочего. Как в театре, оба глубоко поклонились залу. До земли, с уважением. Думается, не каждый раз даже такой профессионал, как Микаэль, способен такой перфоманс выдавать. Далеко не каждый. Он тоже что-то получил. Небось, сплагиатит потом пару приемов. Но да и бог с ним. Без этого не бывает творчества. Тут и Хульда подоспела с объявлением: — Наш конкурс закончен официальной ничьей. Выступать перед ярлом и его двором во время ярмарки теперь имеют право оба артиста. Однако приз в этот раз отойдет не Микаэлю, а… Гайдару и его другу Фендалу. Думаю, так будет честно. Поддерживаете? Толпа дружно заревела. Гайдар, все еще немножечко в эйфорической прострации, решил уточнить: — А что за приз? — Бочка… а точнее две бочки — вас же двое — нашего лучшего меда! — Хульда не пойми с чего решила расщедриться. — И месячный абонемент в «Гарцующей кобыле» — ешь-пей и живи у нас бесплатно! — Ого! Какая халява. Тогда нужно бы проставиться. Эй, Микаэль, я угощаю, будешь? — при желании в фразу можно было бы вложить каплю яда, но Гайдар не стал. Микаэль по-доброму улыбнулся. — Еще бы! Да хоть на брудершафт! Гайдар аж икнул от ощущения «дежавю». Черт, напиваться нельзя. Иначе этот праздник жизни может для него снова плохо кончиться. Чтобы не было соблазна, пусть лучше народ порадуется предстоящему празднику, традиционному осеннему ярмарку. — Народ! Я угощаю! Обе бочки — угощение для всех и каждого в этом зале! Ну тут вообще счастью публики предела не было. Халява льется рекой! Девки как раз выкатили бочки. — Ур-ра! Ур-ра Гайдару! — завопил какой-то забулдыга (наверное, Бренуин), первым подставляя кружку под струю. Другие подхватили клич, так что новоиспеченный бард аж покраснел от неловкости. Будто он тут прямо триумфатор какой-то. К нему подошли еще несколько людей, чтобы пожать руку (ого! Это у нордов для незнакомца высочайшая честь!). Сели выпить с Микаэлем да его пассией. Быстро подтянулась еще какие-то люди. Гайдар сказал Фендалу: — Что бы ни случилось, не позволяй мне смешивать выпивку и вежливо гони тех, кто захочет мне подлить пойла или что-то вроде того. Фендал ехидно улыбался: — Не волнуйся, быть твоим личным охранником — это теперь моя работа и святая обязанность. Уж теперь я сам пить не буду, и тебе не дам! И пошел кутеж. Дамочки в самом деле построились в очередь, чтобы познакомиться с новым бардом. Было классно, весело и непринужденно. Фендал выполнял роль «живого щита» намного качественней, чем когда-либо до этого, так что был неиллюзорный шанс проснуться относительно трезвым. Микаэль без дураков оказался мировым чуваком, так и сыпал шутейками, яркими эпитетами для всех участников соревнования. Порасспрашивал и самого Гайдара, кто, что да откуда, мол, такой талантище? Гайдар опять включил дурачка, типа, южанин, типа, искатель приключений. Выпили умеренно, но было очень хорошо и приятно на душе, «самый зайчик», как говорится. То и дело их прерывали жаждущие услышать еще что-то, но Микаэль отнекивался, мол, и так голос очень устал. Тогда стрелки перевели на Гайдара. Особенно настаивали двое редгардов, которых, кажется, Гайдар запомнил еще с той попойки в таверне «Клык хоркера» братьев-реслеров. В трактире к финалу соревнований, от которых люди не ждали особо сюрпризов, собралось очень много люду, потому что молва разнесла, что в «Гарцующей кобыле» снова выступает тот самый бард-самоучка, что поразил всех месяц назад своим неожиданным появлением в заведении братьев Снорки. Основательно промочив горло и закусив, как полагается, Гайдар вышел «на бис» с тем репертуаром, что так понравился людям — саундтреками к советским комедиям. Все же в душе он больше скоморох, нежели бард, развлекать ему нравилось сильнее. Народ пищал от восторга. Та настырная нордка с косой и большим бюстом после пары-тройки песен, когда Гайдар взял тайм-аут, напросилась и подсела к их столику. Звали ее Геневра, прямо как какую-то неписанную красавицу из цикла артурианских легенд (или там была Гвиневра?). И язык ее тела говорил об одном: она очень сильно хочет Гайдара. Вот и что тут поделать? Не то, чтобы женщина немного «в теле» была в его вкусе, но он уже так долго страдает от своего спермотоксикоза, что ONS (*one night stand — секс на одну ночь) — вопрос практически решенный. Когда Микаэль со своей пассией стали раскланиваться, Гайдар тоже решил не задерживаться. Но прежде отозвал любвеобильного мужичка «на два слова». — Слушай, дружище, тут такой вопрос к тебе нарисовался. Некая Карла жалуется, что ты ее очень донимаешь… Бард изобразил на лице крайнюю степень недоумения. — Карла? Я девиц стараюсь запоминать, чтобы потом имена не путать. А то знаешь, как оно бывает… Гайдар не был таким уж дамским угодником, чтобы реально знать, как попадают в просак в таких случаях, но для виду понимающе кивнул. — Так вот, никакой Карлы вообще не припоминаю. — Карла Валенсия? — Гайдар даже бровь приподнял. Ну, вспоминай же, ловелас хренов! — А-а-а! — норд даже палец вверх поднял. — Это тебя кто-то дезинформировал. Не было ничего у нас. Девицу звать на самом деле Карлотта Валентия, имперка. Торгует тут всяким съестным на рынке. Я ей просто комплименты делаю, когда выхожу на рынок по мелкой необходимости. Она пару раз язвила мне в ответ, уж не знаю, почему. — Ну, не мое дело это — вмешиваться в твои амурные дела, пусть тебе сопутствует Дибелла лучше в этом, — говоря это, Гайдар сам аж встрепенулся. Упоминание имени Дибеллы вызвало странное сосущее ощущение под ложечкой. Его самого прокляли именем этой богини, теперь он лишен ее благодати, разных бонусов веры. Правда лишь «светлой» ипостаси. Что это значит, до конца непонятно, но религия в новом издании Скайрима уж точно теперь была не просто для красоты и лора прикручена. С этим точно связаны некие игровые механики, бонусы и дебаффы. Какие — книги надо читать, чтобы понять. — С ней самолично я не говорил. Но что я могу тебе наверняка сказать: девка оскорбилась настолько основательно, что попросила Соратников об услуге: чтобы у тебя стало на пару целых суставов в организме меньше. Ты понимаешь, о чем я толкую? Бард удивленно посмотрел на Гайдара, даже автоматическим движением проверил, где там его кинжал заткнут. Но потом расслабленно ответил: — Ты же не хочешь сказать, что ты в конкурсе для этого принял участие — чтобы меня унизить и отвадить от какой-то там девки? Слишком сложная многоходовочка для такой цели. — Нет, я тут исключительно ради собственного удовольствия, — Гайдар не соврал. Квест на мордобой был всего лишь первым шагом, а сейчас он практически и забыл, зачем ему это все оригинально нужно было. — Но при оказии вспомнил вот. Я что хочу сказать: я тебя уважаю, ты — классный бард. Может быть, у тебя у самого хватит ума уладить этот вопрос, чтобы кто-то из Соратников реально не поломал тебе руки-ноги, а? Микаэль пьяненько нахмурился: — Это каким же образом? — Ну, поизвиняйся перед дамой. Ты, мол, не хотел, Шеогорат тебя за язык дернул… Пару десятков раз, кхе… А еще лучше пришли заочно гонца с небольшим подарком и запиской, что, мол, так и так, я, Микаэль, хочу извиниться, больше никаких подкатов не будет, прости за неудобства. — Хэх! Эва, что удумал! Уж если Микаэль шлет гонцов, то не с извинениями о том, чего даже не случилось, — бард прыснул со смеху. Вот же самолюбивый пентюх! Даже говорит о себе в третьем лице! Зачем все усложнять? — Слушай, дружище, я хочу, чтобы ты понял одну штуку: если не я тебя сейчас убедительно попрошу не делать предосудительных вещей и поползновений в сторону этой Карлы-Карлотты, то некий… гм… человек более грубой душевной организации оторвет тебе яйца, ты этого хочешь? Хочешь в дальнейшем петь исключительно высокими нотами? — Гайдар как бы невзначай провел рукой по лацканам одежды певчего, а на том месте, где про членовредительство, имитируя поведение гипотетического громилы, взял его за барки, приблизил свое лицо к осоловевшей от вина физиономии барда. — Представляешь, как тогда к тебе женщины будут относится? К счастью, они стояли в тени под дальней стеной трактира, где располагались ниши для тех, кто хотел уединения. Гайдар даже перед началом разговора заглянул в ближайшие две — никого там не было, так что вероятность подслушивания исключена, репутацию «соловья Вайтрана» он этим не уронит. Тут донжуана проняло. Он сглотнул, посмотрел на Гайдара более серьезно. Потом провел рукой по волосам, шумно выдохнул. — Вот же чертовка! Я понял, к чему ты клонишь… И спасибо, что поясняешь, как товарищу, а не… как это водится у Соратников — с хука по морде. «Ну, вот, методика хорошего полицейского в кои-то веки сработала!» — обрадовался про себя Гайдар. — «Вот она, сила мужской солидарности!» — Я тоже так подумал. Дружеский совет ведь никогда не повредит, так ведь? — и Гайдар уже вполне дружелюбно хлопнул легкомысленного ловеласа по плечу. Перебравший волокита лишь нервно хихикнул да икнул в ответ. Кстати, мужик он был не из худосочных. В теле босмера вряд ли Гайдар запросто мог ему навалять. В этом смысле он был далек от образа Лютика. Разве что если поймать на хитрый прием, как с той же Ньядой… Но Гайдар был уверен в своем красноречии (хоть игромеханически он его всего лишь на единичку или двоечку прокачал) и благоразумии этого малого, так что вариант потасовки по результатам их диалога даже не рассматривал. — Так, так, — бард-обольститель отстранился от новообретенного «товарища». — Ладно, Гайдар. Карлотту я оставлю в покое. В конце концов в Вайтране еще полным-полно рыбы. Тут даже на двоих таких, как мы, хватит, — он лукаво осклабился. — Ты, кстати, не читал мою книгу «Вайтран: путеводитель для джентльменов»? Гайдар лишь покачал головой. Пока что он такой даже не встречал ни у кого в библиотеке (а из осмотренных хоть мельком только Фаренгарова, Кумара да жрицы Даники). И что значит «таких, как мы»? За кого этот трахаль его принимает? — Ты почитай-почитай. Я там много распространяюсь по поводу местных девиц. У них самый распространенный типаж — это такая себе скромница, трудяжка, но под этой маской на самом деле, как правило, таится настоящий вулкан страсти, который стоит лишь только разбудить. Поверь, они такое в постели вытворяют — ух! Наш герой на это лишь хмыкнул: — Но вот на полсотни таких находится и по одной Карле… тьфу, Карлотте, которые действительно в гробу видали твои комплименты и мнимое очарование. Так что, будь осторожен, друг. Особенно с замужними! — Ох, они-то как раз самые сочные и горячие! Одна Адрианна Авениччи чего стоит! Вот это кобылка, скажу я тебе! Все думаю, как бы ее окучить, ведь и батя у нее богатый, и бизнес свой есть — кузня, что прямо у ворот Вайтрана, ты видел, небось… Хотя что это я? Болтаю тут языком всякое-разное непотребное! Пьян я, друг мой, весьма пьян. Так что пойду, пока моя «синица в руках» не упорхнула. С журавлями в небе разберемся позже… — женолюб снова пьяно икнул, хлопнул Гайдара в ответ по плечу, и направился к пассии, что нервно дожидалась его уже у входа в таверну. Насколько Гайдар мог припомнить, эту самую Авениччи можно было сделать своей женой, партия она и вправду выгодная. Только вот лучше сразу отправить ее в поместье, а то таская за собой неопытную в боях «валькирию», можно было потерять ее в первом же подземелье с фалмерами или другой грозной вражиной в ассортименте. Фух, квест официально выполнен. Да еще с какими бонусами! Халявно жить в таверне целый месяц! А что еще от Соратников перепадет? Да еще и непонятная возможность выступать перед ярлом… Это зачем в игре? Типа, для тех, у кого контракт на убийство правителя или его приближенных? А что, весьма вероятно. Если ГГ забивает болт на основной квест, а берется за линию «Темного Братства» в самом начале, и не имеет другого способа попасть во дворец. Тут не надо забывать, что время теперь играет против игрока — если не пришел как гонец с вестью о Хелгене, то нужно искать других путей, чтобы попасть на прием к Балгруфу. Че-е-о-орт! А ведь это может означать, что, поскольку в игре прошел месяц (или чуть больше) с того момента, как Алдуин пришел в этот мир, то люди, заинтересованные в смерти Балгруфа, уже скоро могут сделать свой шаг! А его верная телохранительница, хускарл Айрилет валяется в больнице с сильнейшими ожогами… Бляха! Чтобы спасти неудачливого дипломата-ярла, стоит задержаться в Вайтране… А скоро еще и Ульфрик захочет надавить на торговый город, который своим нейтралитетом ему, как кость в горле. Хана мирной спокойной жизни! Гадство! От тягостных дум Гайдара отвлек Фендал, который просек, что разговор с местным казановой окончен. — Ну, что наш сиськолов, угомонился? Гайдар улыбнулся смачному словечку. — Да. В море под названием Вайтран, цитирую, «еще много рыбки», — Гайдар изобразил пьяную мимику барда, — так что неукротимый юбочник внял гласу разума. Тут Фендал хитро так улыбнулся: — Ну, а какому гласу будешь внимать сегодня ты? — В смысле? — Геневра дожидается тебя за нашим столиком. И как по мне, она не прочь послушать твоих сладкоголосых историй и в более уединенном месте. Ах да! Точно! Уже ночь на дворе. К Соратникам завтра следует идти. А то, как любят говорить стражники, «по ночам рыскают лишь воры да вампиры… Ты из которых будешь?» Ночью вероятность получить насколько сантиметров стали в жизненноважный орган увеличивалась в десятки раз даже от миролюбивых граждан, не говоря уж о наемниках. Очередной день не продвинул Гайдара по главному квесту даже на полшажочка, но зато он заполучил хорошую репутацию, перезнакомился — пусть шапочно — с половиной города, а к условной «карме» тоже +2 за согласие помочь со Златолистом и мирное урегулирование конфликта между бардом и той торговкой. А тут еще и девка под бок нарисовалась. К черту высокую мораль! У него слишком давно не было нормального секса. Так что на вопрос босмера приключенец лишь выразительно поиграл бровями. Тот это понял по-своему. — Пойду-ка я спрошу у Хульды, можно ли нам взять раздельные комнаты, но чтобы по соседству… «Кстати! С этой «Мадонны» в возрасте тоже можно что-то дополнительно поиметь. Мы ведь тут с Фендалом круто потрудились над рекламой заведения. И вот еще деталь, забыл…» — куча разрозненных мыслей, как обезумевшие мотыльки, металась по палатам разума искателя приключений. Он был в приподнятом настроении, наконец-то Скайрим повернулся к нему не задом, а передом, что-то начало получаться. Когда Гайдар подошел к их столу, то первым делом многообещающе стрельнул глазами в сторону роскошной девахи с косой. Потом обратился к людям, которые все еще жаждали общения со «звездой»: — Вы вот у меня все спрашивали целый вечер, что за дивный репертуар, где я таких песен понабрался. А я просто книжки читать люблю. Так что и вам всем советую. А Вайтран не только своими конюшнями знаменит. Мне тут одна птичка нашептала, что есть здесь книжный, где не только по истории, по магии да разным искусствам всякого добра почитать можно, но и поэзия да романы присутствуют. Называется «У Кумара». Заходите к ним на огонек. А засим, уж простите, буду откланиваться. Я тоже устал, не только наш златоголосый Микаэль выложился по полной. Из-за соседних столиков раздались шутливые «бу-у-у». Но уж мужчины наверняка понимали, что причина — точно не в усталости. Вон как Геневра его взглядом пожирает! Гайдар с чувством выполненного долга взял даму под руку и порулил в сторону Фендала, который, кажется, уже все порешал с хозяйкой заведения. Две комнаты им выделили, честь по чести. Фендал молчаливой тенью скользнул в свою, тарабаня при этом весь их небогатый багаж. Гайдар, едва попал в свою, без всяких слов бросил сумку и перевязь с кинжалом в угол, притиснул девку к двери и жадно впился в ее губы. У него с полоборота поднялся, а в голове зашумело от желания. Она ответила на поцелуй, ее крепкая, как у Синтии Ротрок, но вполне очаровательная ножка эротично обхватила его за талию. Секунд десять–пятнадцать Гайдар ненасытно терзал губы Геневры, иногда переключаясь на шею и манящую грудь, которую бесстыдно тискал сквозь ткань платья. Красавица отвечала прерывистым дыханием и тихонькими стонами, ее пальцы погружались в шевелюру изголодавшегося любовника, потом набрались смелости и порывисто распахнули его шелковую рубаху на груди (на концерте Гайдар выступал в богатой одежде, одолженной у друзей Фендала, а доспехи и меч были в рюкзаке, что теперь у босмера). Ее коготки впились в его слегка волосатую грудину, похотливая бабеха закусила губу, оттолкнула Гайдара от себя, чтобы наградить истомным плотоядным взглядом, а секундой позже припасть к ней, покрывая ее влажными поцелуями, лаская языком соски, покусывать их. Гайдар был человеком двадцать второго столетия, но к таким ласкам по отношению к себе не привык, потому решил возвращать инициативу в свои руки: схватил очумевшую девку за волосы, снова крепко поцеловал, откинул ее шею, чтобы получше оголить то, что пряталось в декольте. Подобно волку, накинулся на роскошное пиршество. О, да! Все-таки спонтанный страстный секс — самый лучший в мире секс! Параллельно его руки начали ожесточенную борьбу с застежками и тесемками на платье Геневры. — Сейчас. Я помогу тебе… — прошептала женщина. Платье оказалось «с секретом» — разочек что-то клацнуло, и до сего момента неподатливая ткань скользнула вниз. Под платьем у отвязной персоны не было абсолютно ничего. Грудь ее призывно колыхнулась, когда все эти рюшечки скользнули по напряженным сосочкам, а в ложбинке между ног у нее оказались прекрасные райские кущи. Кому как, но Гайдар любил волосы в интимных местах, особенно если они были аккуратно подстрижены. У Геневры были. Он издал протяжный стон от прелести сего видения. Свою рубаху и штаны он скинул за секунду максимум, едва не угодив сжамканными роскошными тряпками в подсвечник, чем мог бы вызвать небольшой пожар. Но пожар у него был внизу, и его срочно нужно было потушить! Он снова привлек эту дикую кошечку к себе, поцеловал, «вертолетом» пройдясь по рту обмякшей от страсти женщины, высунув язык, скользнул по шее — к упругой груди немалого размера. Хоть телочка-фанатка и была немножечко склонна к полноте и «широка в кости», тело ее было атлетичным, без противных жирных складок. Ласкать такое — квинтэссенция удовольствия. А уж как она отвечала на каждое его движение, каждый поцелуй! Трепетная, покорная его воле, но каждым фибром жадно стремящаяся ему навстречу. Если бы он перестал или замер, то она наверняка сама набросилась бы на Гайдара. Ее влажный от неконтролируемо выделяемой слюны ротик так и умолял, чтобы в него погрузился член. Но с этим можно повременить. К тому же Гайдар может моментально кончить, до того сильно возбудился. Вместо этого он с рычанием опустился ниже, как леденец, облизывая живот красавицы, чтобы с чмокающим звуком впиться в ущелье, что скрывалось за треугольничком черного леса («она что, не везде блондинка?» — пришла запоздалая мысль). В это же мгновение приключенец почуял неладное: он ожидал припасть к водопаду, а получил лишь неглубокую лужицу. Прервав поцелуй с максимально дурацким взглядом, наполовину высунув язык, как пес, он поднял глаза на возвышающуюся над ним «Венеру». На лице девушки была написана не страсть, а мрачное торжество, жестокое предвкушение. «Какого хуя??!» — только и успел подумать Гайдар, когда такое великолепное колено такой прекрасной, но и мускулистой ножки средневековой Синтии Ротрак (ну вот любил он сравнивать девушек с известными в прошлом звездами), смачно, с хрустом ломаемых хрящей впечаталось ему прямо в нос. Блядь! Он моментально захлебнулся в своей крови, панически упал на четвереньки, чтобы сплюнуть-выкашлять огромные потоки красной жидкости. Венере, которая внезапно оказалось безжалостной Артемидой, только того и надо было: удар из арсенала тхеквондо — сверху вниз, пяткой по затылку — обрушился на его голову. Последняя мысль в гаснущем сознании была «это, наверное, завораживающе красиво!» — голая амазонка-воительница поражает похотливого «сатира».

***

Придя в сознание, он удивился лишь двум вещам: он жив и даже не связан. Все еще голый (только в ножных обмотках), Гайдар валялся безвольным кулем мяса и костей на широкой кровати. Его сморщенное достоинство тут же запульсировало, когда он приоткрыл глаза — девица не потрудилась одеться. Отсвечивая своими великолепными формами, она копалась в трофейной маленькой сумке, подаренной босмерами вместе с одеждой, что заменила ему его аптекарскую, добытую в Хелгене. Едва Гайдар попытался сделать хоть движение, чтобы подняться и наподдать наглой грабительнице (а кто же она еще? Неужто дура думает, что ему заплатили шикарный гонорар за вечер?), сразу же понял, почему не связан. То ли ядом, то ли магией его обездвижили. Якобы похотливая поклонница свежих талантов бросила мимолетный взгляд назад, заметила метаморфозы с его членом и ехидно сказала: — Ух, какой шустрый! Быстро оклемался! — Что за пиздец тут происходит?! — почему-то едва слышимым шепотом просипел-прогундел Гайдар. Нос все еще забит, хотя кровью он не захлебнулся. Кто его знает, сколько на самом деле в отключке. Знать, дама как-то уняла кровотечение, прежде чем заняться своими делишками. — О, всего лишь небольшое ограбление. — У меня нет денег. Ну, почти, лишь жалкие медяки… — А мне и не нужны деньги. — Вот как? — Гайдар «прозванивал» мускулы тела, пытаясь понять, как же ему побороть паралич. Он свободно дышал, но вот все остальное тело скованно постоянной «длинной» судорогой. Горло сдавило, будто он целый час плакал на похоронах и никак не может отойти. Мышцы напряжены. Четко виден пресс, грудина, бицепсы да трицепсы, ставшие рельефными от пота. Непохоже на действие нервно-паралитического яда. Ну, точнее, какой нехер НПЯ в средневековом Скайриме? Значит, магия. — Что же тебе нужно? — Вот это! — и блядина распрямилась, бросила жалко звякнувшую чем-то сумку в сторону. Вихляя бедрами, наслаждаясь своим превосходством в этот момент, она продемонстрировала маленькую блестяшку, зажатую в руке. Тамга? Зачем ей тамга? Она же на него оформлена. На мужское имя. Непонятно, как она ее будет использовать. — Зачем? — Гайдар хотел спросить гораздо больше, но от новой волны спазмов не справился с голосом. Странно, что такой паралич не сопровождался никакими болезненными или дискомфортными ощущениями. Точнее, тело чувствовалось как через метровый слой ваты, как не его тело вовсе. — О, просто я могу найти ей намного более лучшее применение, чем ты. — Дуреха. Стражники ведь поймут, что ты — не я. — О. Об этом тебе не стоит беспокоиться. Тебе вообще ни о чем не стоит больше беспокоиться, потому что очень скоро ты умрешь, — и сучка очаровательно улыбнулась, наклоняясь над обездвиженным героем. — Ты собираешься меня убить? — Гайдар решил играть тупого, задавая вопросы, типичные для третьесортных боевичков позапрошлого века. — Еще бы! — вот теперь улыбка ее была не просто «плотоядной», а хищной. Тем мерзостным подвидом этого понятия, которое применимо к богомолу или паучихе, что собирается приступить к трапезе обездвиженной мухой. — Но сначала… Псевдограбительница развернулась, подошла к своему платью, ни малейшим образом не стесняясь, наклонилась, чтобы поднять нечто из его складок, оставляя скрещённые для удобства ноги прямыми, как будто утреннюю зарядку делает. Вид ее сладенькой промежности сзади, волнующих волосиков и розовой внутренности «коричневого глаза», что бесстыдно открылся взору Гайдара, сводил с ума. Гайдар все еще безумно хотел секса. Тело парализовано, а хер стоит солдатиком. Курва! Неужто он все-таки умрет ни за что ни про что?.. Тяжело думать о чем-то, кроме этих божественных ножек и — на контрасте — о собственной близкой смерти, но Гайдар сделал нечеловеческое усилие, чтобы проработать внезапную догадку: именной камон давал его владельцу право не только шастать по городу, входить и выходить через ворота, а еще и право на недвижимость. Зачем это может быть кому-то надо? Да и разве не вскроется подмена личности так же быстро, как если бы грабитель пытался проникнуть в Драконий Предел?.. Подождите-ка! А уж не асассинка ли это из Темного Братства? Может, думает воспользоваться тамгой, чтобы зайти во дворец? Точно таким способом, как он подумал сегодня вечером — на празднике, что совмещает в Вайтране нечто вроде Октоберфеста, обычной ярмарки и праздника урожая. Без Айрилет, обладающей некоей запредельной интуицией во всем, что касается грозящих ярлу неприятностей, у наемного убийцы был реальный шанс хоть какое-то время оставаться незамеченным и неузнанным. Достаточно для покушения. Ну пиздец теперь! Стоит только подумать о неприятностях, как они тут же материализуются! Что ж за «везение» у Гайдара такое. Бля-а-а. А если он каким-то чудом выживет, Айрилет узнает, кто нанес удар, и тогда достанет его не то, что «из-под земли», как это сделал Фендал, она весь Совнгард способна перевернуть ради мести! Воскресит и снова жестоко убьет, запытает наиболее изуверскими способами. Ебануться! Ну почему он? Что он сделал этой игре, этим местным «богам» и великому непостижимому рендому, что события разворачиваются именно так?! А ведь десять минут назад он думал, что жизнь налаживается, что его победа в конкурсе, выполнение никчемного стороннего квестика без мордобоя, одной лишь дипломатией — все это к лучшему… Тем временем смертоносная, но все еще прекрасная убийца развернулась. В руке она держала теперь еще и странного вида кинжал. Точнее даже скальпель. Что она собирается с ним делать? Она решила ответить на его немой вопрос до того, как Гайдар нашел в себе силы озвучить. — Видишь эту маленькую штучку? Он утвердительно моргнул — кивнуть не было возможности. — Она очень острая, можешь мне поверить, — сучка в один прыжок заскочила на жалобно скрипнувшую кровать. — Мы с тобой сейчас поиграем в игру. Знаешь игру в доктора? Я буду лекарем, а ты — пациентом, — бешенная сучка наслаждалась процессом. Гайдар с отвращением к самому себе понимал, что и он в какой-то мере тоже. Была в этом всем некая прелесть, доступная только ярому мазохисту: величественная, атлетичная женская фигура возвышается над ним; она покачивает бедрами, проводит рукой по груди, скользит к промежности, касается бедер… — Вот теперь я по-настоящему возбудилась, котик мой! Красавица опустилась на Гайдаровы ноги, заняв позицию «cowgirl», эрегированная плоть пульсирует и почти касается ее пупка, когда она хватает его за корень члена. — На что же жалуетесь? Да у вас тут что-то опухло?! — безжалостная курва сделала большие глаза и глупенький «барби-фейс». Он стала надрачивать, медленно сдавливая член у основания, проводя по всей длине. — Так не больно, пациент? Бессердечная сука! Гайдар стал дергаться, догадываясь, что она может сейчас учинить. Капсула не допустит смерти от болевого шока, но больно будет, это точно. И очень больно! Да лучше мечом прямо в сердце, чем такое! Но как же сексуально колышется ее грудь! Блядь, да он долбанный извращенец! Никогда такого не знал о себе, но странным образом Гайдар получал удовольствие от этого «шоу». Или всему виной крайняя степень спермотоксикоза на фоне «магического» омоложения организма? Будем придерживаться этой версии, ага… — Мужская гордость… Достоинство… Меня всегда забавляла эта фраза. Маленькая, сморщенная висюлька между ног — это ваша гордость. Девяносто семь процентов времени вы ее не показываете, но и в оставшиеся три эта гордость так уязвима… — сумасшедшая сучка стала играть с членом Гайдара, проводя плоской стороной скальпеля от корня к головке. К счастью, тупым боком, а не режущей кромкой кверху, а то бы строгала кожицу, будто рубанком. «Пиздец, философ-мизандрист. Стойте-погодите, а не она ли — тот самый маньяк?! Вот те на те, здрасьте! Маньяк — женщина? Нет, она же вроде как НПС? Как быстро отличить человека от ИИ?» — эти мысли со скоростью монорельса проносились в мозгу Гайдара, когда он внутренне вздрагивал от холодных прикосновений металла — вздрагивать всем телом он не имел возможности. Возможно, и к лучшему, иначе пытка началась бы раньше. — Откуда такой возвышенный слог и любовь к мизандрическим метафорам, сраный ты маньяк? Небось, ты блог ведешь «быт психопата точка ком, где постишь подобную унылую хуйню с великоразумным видом?» — едва просипел недобард и недогерой. Лучшее, что он смог придумать для теста на оговорочку. — Каким метафорам? И почему «маньяк», а не «маньячка»? — не поняла сбрендившая сучка. Или сделала вид, что не поняла. — А, неважно, класть под себя тут будешь сейчас ты, а не я. И Геневра (если это вообще ее настоящее имя) полоснула скальпелем по члену. Гайдар думал, что вот сейчас заорет, захлебнется соплями и слезами от нестерпимой боли… Но ничего не произошло. Он, признаться, зажмурился о ужаса. Открыл один глаз. Плечи оседлавшей его ноги ненормальной содрагались от хохота. Пока что беззвучного, но как и положено умалишенным, ее пробирало с каждой секундой все больше, пока она стала неприлично ржать, словно та кобыла, во весь голос. Ее большие груди тряслись и колыхались, а белобрысые патлы, выбившиеся из тугой косы во время их прелюдии, спутались, скрывая лицо. — Ах-ха-ха-ха-ха! Какой же ты жалкий! Ничтожный мужлан. Пытаешься тянуть время разговорами, думаешь, твой последователь-босмер тебя спасет? Дурак! Он уже кормит жаб в местном пруду неподалеку! Что? Он, признаться, вовсе не вспоминал про Фендала — долбанный стояк мешал сосредоточиться на чем-то, кроме него самого и будущей печальной участи. Но вот когда она это сказала, ему так остро захотелось убить сучку, что просто руки зачесались, физически. Гайдар даже зарычал от бессильной ярости. Вот же тупая пизда! Ты, блядь, пожалеешь, что на свет родилась, дай только срок! — Что, боишься за него? А может, он не просто друг, а? — долбанутая блядина склонилась над лицом Гайдара, царапая его грудь своими стоячими сосками. Ее, по ходу, весьма заводил процесс моральной и физической пытки. — Может, он твой «дружочек»? — она произнесла это настолько омерзительным тоном и интонацией, что захотелось эти слова вогнать ей в глотку, вместе с чем-то тяжелым и металлическим. Вместе с зубами. Да так, чтобы из жопы вышло. Вот же тварь! Босмер ему раз пять уже жизнь спас, может быть, даже посмертием своим валенвудским пожертвовал ради Гайдара, а она про него… Фу! Не прощу! — Он правда мертв? — нашел в себе силы произнести. — Ну, а как ты думаешь, я одна работаю? — Не знаю, на кого ты там работаешь и каковы твои мотивы, но вижу, что подготовка у тебя есть. Значит, ты вряд ли одна. Вряд ли один… — последнюю фразу он прошептал для себя, совсем неслышно. — О-о! Да у тебя не вся кровушка в член ушла! — искренне удивилась фальшивая нордка. Чем больше Гайдар смотрел на это тело, тем очевидней для него становилось, что это лишь морок. Возможно даже, на нем сейчас мужик голый сидит. Не мог он поверить, что женщина может быть настолько извращенной. Да и удары были слишком мощными для женщины. Магия Иллюзии — он в книжке Фаренгара прочитал — была способна создавать обманки достаточно высокой детализации и сложности, чтобы обмануть все органы чувств, даже нюх и тактильные. Сука, он, возможно, минуту назад хотел отпердолить мужика… Ой, до чего же гадко на душе… Такие мысли помогли свести эрекцию на нет за каких-то десять секунд. Захотелось блевать. — Ой, а что это с твоей «гордостью» приключилось? Скукожилась вся? — женщина, либо замаскированный трансвестит-маг-извращенец противно захихикал (-ла/-ло). — Как ты понял, мне твой член без надобности, — существо перед ним подняло чистый скальпель, покрутило в руках. Слава яйцам, его «дружочек» цел и невредим! — Потому что у тебя и свой между ног болтается, не так ли? — прошептал Гайдар. — Ой, фу, все ты свои извращенные фантазии на меня переносишь! — отмахнулся/-лась асассин/ка. — Вы, бретонцы, все немного с прибабахом, да? Владычество айлейдов не прошло для вас даром? — мерзкая личность снова хихикнула. — Нет, просто отрезанный член я страже не покажу…. Разве что они тебя не только на лицо знают, а? — подлая курва ему подмигнула с ехидной миной Саши Грей, потом засмеялась. Сука, за один только этот мерзкий смех эту тварь стоит убить! — А вот твое срезанное смазливое личико босмера-полукровки или кто ты там — очень даже. И тут «девица» без какого-то перехода с силой вонзила скальпель прямо в глаз Гайдара! — А-а-а!!! Сука-блядь!!! — несмотря на паралич, тело тестера задергалось. Руки-ноги все еще недвижимы, но вот живот и седалищные мышцы оказались самыми сильными или просто кровообращение там было получше, эффект яда или магии проходил быстрее. — Тихо-тихо, у меня опыт имеется, уж поверь, я быстро кончу, — лярва акцентировала слово «кончу», играясь со смыслами. От усердия «она» даже язык высунул (-а), усердно водя скальпелем. Это Гайдар видел пока что целым глазом. — Разрез нужно начинать с глаз, тут кожа самая тонкая и требует самого точного подхода. По анатомическим линиям, как Серый Лис заповедал, — чик-чик! Так, а ротик мы закроем, ротик мы потом отрежем, с такими красивыми тонкими губками нужно быть осторожными… Тут этот демон во плоти нанес мощный точный удар пальцами куда-то в точку за ухом. Дышать и кричать моментально стало в десятки раз тяжелее, Гайдар стал задыхаться. Что это было за ниндзюцу? Японский «Хокуто Синкэн»? Старый-добрый шаолиньский «Дин-Мак»? Бить по строго определенным точкам, чтобы парализовать врага, лишить его определенных органов чувств и даже остановить сердце, парализовать другие органы чувств могли только настоящие мастера боевых искусств. Ну, на Земле, конечно, а в фэнтези мире такими скилами кто обладал? Представители Мораг Тонг? Или все же Темное Братство? Эта деталь может многое рассказать об наемнике. Если только Гайдар каким-то чудом выживет, а не отправится «кормить жаб». Минуты две — и дело было закончено: с Гайдара натурально сняли кожу. Маска его лица теперь влажно поблескивала в руках психопата/психопатки. Он не мог кричать, боль была приглушена тонкими настройками капсулы с нанотрубками, но не исчезла совсем. Ощущения были даже любопытными: тестер чувствовал каждый миллиметр холодной стали, что рассекал его плоть, отдельно от самой боли. Боль же была подобна укусу молодой, незрелой пчелы, у которой яд еще не набрал полную силу: действительно очень больно, хочется кричать и материться, но это вовсе не та боль, от которой сходят с ума, от которой при пытках родную мать готовы продать с потрохами, лишь бы это прекратить. В кресле у зубного врача в позапрошлом веке и то посильнее боль люди терпели при несовершенном местном наркозе. Гайдар знал, потому что брат его работал дантистом, был успешным специалистом… Бляха, как же все будет… вот неужто сейчас наступит смерть в обоих мирах? Как же его родные? Неужто Гайдар «доигрался»? — волны паники были страшнее, чем любая боль, они коробили душу, самую суть Гайдара. Он не был верующим, как его мать, вопреки воспитанию, но вот сейчас был бы не прочь уверовать… Во что угодно, лишь бы что-то хорошее. Зла и страданий в мире хватало и без ада с его чертями и сковородками. Проклятая сука любовалась трудом рук своих, держа маску перед собой на вытянутых руках. Редкие капли крови стекали к локтям, парочка попала на ее женскую грудь. Вопреки всему ужасу происходящего Гайдар единственным уцелевшим глазом увидел в этом какую-то извращенную, больную красоту. Сука срезала ему и веки тоже. Кровь мешала смотреть, но не закрывала омерзительное зрелище полностью. Красота сквозь цветофильтр собственной крови… За такими ли экспириенсами люди приходят в подобные жестокие игры? Уж точно не Гайдар! Не хватало ему еще маньяков начать понимать. Тогда уж точно ничего хорошего в посмертии ему не светит. — Ну вот и все, почти не больно, правда ведь? — лярва все еще упорно корчила из себя женщину, кавайненько прижимая уродливый лоскут кожи к своему лицу, будто это была изящная маска для Венецианского бала. Вот же больное чмо! Sick bastard. Хорошее выражение в английском языке есть. Больной ублюдок. Гайдар чувствовал, как потоки крови текут куда-то за шею, под плечи, слышал, как капли падают на пол, просачиваясь сквозь постель. От такой кровопотери не умирают, в принципе. Скорее, он задохнётся от этого непонятного кунг-фу асассина. Или же сейчас его будут добивать… Тряся своими большими сиськами, мразота наконец-то слезла с Гайдара. Даже теперь от этой женской оболочки веяло диким эротизмом. Мастер-иллюзионист, кем бы он ни был, поработал на славу. — Ах да, наш пациент не может ответить! Как жаль, он занят своим собственным дыханием, которое дается с каждым судорожным вдохом все тяжелее. Не так ли? — маньячило издевательски засмеялось. — «Перед смертью не надышишься». Так, кажется, говорят? Черт! А вот это не свидетельство ли, что этот ублюдок — из реала? Да к тому же русский? Или это опять избирательный труд наших локализаторов, которые то топорно рубят по английскому синтаксису все, то выдают странные шедевры переосмысления? Иногда Гайдару казалось благом, что переводчиков заменяют нейросети… Сам игры переводил, знает эту кухню. Тем временем девица взяла шмотки Гайдара, вытерла лицо и груди от крови, которая все-таки изрядно понакапала. — Ох и развела я здесь свинюшник! Хэх, в самый раз для грязного босмера! — больная «баба» обвела жестом комнату. — Ладно, хватит театральных эффектов. Через минуту-две ты должен прекратить дышать. Уж поверь мне, я не допускаю глупых ошибок, пока не буду убеждена, что ты — хладный труп, я из комнаты не выйду. А время использую с толком. Должна же я одеться, в конце концов? Вайтран, веришь или нет, — город ханжей и притворщиков. Жены изменяют мужьям, мужья изменяют женам, да иногда к тому же тоже с чужими мужьями, — тут она снова подмигнула Гайдару, у которого глаза почти полностью заплыли кровью, он скорее догадывался об этом жесте, чем видел его. Сопя, она уже скорее для себя, чем для своего невольного слушателя продолжала в том же духе: — Но каждый ублюдок и похотливая сучка делают вид, что ничего такого не происходит. А если тебе вдруг захочется после чудненькой ночи, когда ты запытала в темном подземелье какого-то бедолагу, вдоволь насладившись его криками, выйти нагишом на балкончик или верандочку — проветриться, ощутить лобком дуновение свежего ветерка, то нет-нет-нет, это же недопустимо. Обязательно какая-то шваль страже донесет. Публичный секс и нагота — под запретом. Чертовы лицемеры! Дальше Гайдар мог полагаться только на свой слух — сморгнуть кровь не было возможности, ведь нет век для этого. Если смотреть, то только в потолок. Шуршало платье, «девка» бормотала какие-то ругательства, очевидно, надевать этот наряд было гораздо тяжелее, чем сбрасывать с себя. Сердце приключенца бухало в груди, отдавалось шумом в ушах, в горле стоял огромный ком, который мешал дыханию все больше и больше. Через минуту каждый вдох действительно стал казался ему маленькой победой. Он не хотел сдаваться. Он мучительно не хотел умирать. Вот только не так, не голым и беспомощным от рук злоебучего трансвестита в каком-то трактире! Но тело продолжало сдавать. Вот наступил момент, когда вздохнуть больше не было никакой возможности… …В студенческие годы Гайдар отдыхал на озере с друзьями. Плавал он, прямо скажем, не очень хорошо. И вот вдали от берега у него судорога. Он научен, что паниковать нельзя, нужно наоборот расслабиться, перевернуться на спину, главное — дышать. Но тренировки и память блекнут, когда подступает ужас… Он стал барахтаться, тянуть руку вверх, чтобы показать друзьям, что он не в порядке. Но они, как назло, смотрели в другую сторону и над чем-то там угорали. Им было чертовски весело в тот день. Весенние каникулы так коротки, а погода так восхитительна! В результате его спас какой-то толстый незнакомец, который катался на катамаране метрах в ста от их плота. Если раньше Гайдар не без оснований считавший себя если не красавчиком, то очень симпатичным парнем, предосудительно относился к толстякам и прочим «боди-позитивным» людям, считая их какими-то неполноценными, то в ту минуту он благодарил небеса з эту огромную плавучую тушу, полную жира, за которую так удобно зацепиться. Незнакомец дотащил студента до плота, на котором во всю гремела вечеринка. А его товарищи заметили, что что-то неладно, только когда утопающий был уже в трех метрах от края плавучей платформы, и незнакомый дядька смог перекричать музыку. Какой же кошмар пережил тогда Гайдар! Ощущение нехватки воздуха в легких — одна из самых ужасных пыток, ужасных смертей. Ведь с рефлексами и инстинктами не поспоришь. Ты становишься беспомощным, хуже ребенка. А судороги могут приобретать систематичный характер, так что отказывает не только нога или рука, но и все тело превращается в тяжеленный топор, который тянет гаснущее сознание на дно, где ил, мрак и вечный холод… И вот сейчас он переживал все то же, только умирал не в воде. Однако ощущение покинутости всеми было таким же острым. Вот только что, час назад или меньше того, он выступал перед сотней людей, ему рукоплескали, незнакомки страстно выкрикивали его имя… А теперь — забвение. Он никому не нужен, он умирает один. А его единственный проверенный друг босмер… Сука, да что ж за несправедливость такая! Меркнущим зрением Гайдар увидел, что маньяк или маньячка склонилась над ним. «Она» уже оделась, а волосы вновь были заплетены в тугую аккуратную косу. Ее глаза выражали острое непосредственное любопытство. Рука «женщины» почти ласково погладила умирающего по голове, прощупала пульс на шее. Он ставал прерывистым; тело дергалось в едва заметных конвульсиях. — Ну, еще совсем чуть-чуть… хочу увидеть твой последний выдох, когда душа покинет бренное тело. Это так поэтично. Говорят «испустить дух»… мне часто доводилось это видеть. И каждый раз завораживает, словно это впервые… — проклятая мразь мечтательно улыбалась. Ох, это лицо он запомнит на веки вечные. Гайдар не мог этого выносить. Он был готов воззвать к любому богу или даэдра, лишь бы получить возможность вернуться к жизни, отомстить, покромсать этого извращенца или извращенку на кусочки. Пол для него теперь вообще не имеет значения. Такая сволочь просто не заслуживает права на существование. Но если у него есть член, то он с удовольствием его отрежет и запихнёт «ей» в глотку, чтобы почувствовал (-ла), каково это — захлебываться, не иметь возможности дышать. Как тот бродяга-бандит говорил? Чтобы вернуться из-за черты смерти, нужны сильные эмоции? Любовь или ненависть? Черт, пусть будет ненависть! За Фендала, за себя, за ярла, которого эта тварь скорее всего теперь беспрепятственно замочит. «Курва, как это работает, пусть я вернусь!!!» — завопил Гайдар куда-то в космическую пустоту. А он теперь снова видел ее. Как тогда, в самом начале игры, у Камней Судьбы. Созвездия танцевали в вечной мерзлоте вокруг. Не звезды… скорее маленькие окошки в другой мир, тот, где все сияет от чистейшего света, где все состоит из него, из «этерия». И эти окна распахиваются для него, стают дверьми, приглашают, зовут… Нет! Мне туда рано! Сука! Не тяните! Рано, я сказал! Душа трепыхается. Она — тоже маленький огонек, напоминающий красивого мотылька. Гайдар снова видит все вокруг на 360° в любом направлении по любой произвольной оси. Сверх того, он обретает на долгую-долгую секунду возможность видеть со стороны собственную душу, что подобно атому, вовсе не однородна, а состоит из электронов, протонов, нейтронов и прочих частиц: ее «Ка», квинтэссенцию разума и личности, узел самой Судьбы (как учили египтяне в «Книге Мертвых»). Ее «Ба» — жизненную энергию, незапятнанные тяжелым жизненным путем эмоции вечного ребенка, которым мы всегда остаемся глубоко внутри, что воплощена в виде красивой райской птицы с длинным цветастым хвостом, как у павлина (это детские светлые мечты, которые он так никогда и не исполнит). Эта часть его самости, будто нижняя ступень у древних ракет, полностью отвалилась, исчезла мерцающими огоньком там, внизу, когда его сознание отделилось от тела и устремилось в черное небо… Ба всегда вселяется в кого-то, кто остается внизу, — в животных, в близких людей, помогая им перенести скорбь от утраты, в других детей. Наконец, «Ах» души — чистейший дух, что у каждого мага способен отделяться от тела, чтобы путешествовать в невидимых мирах. Его «Ах» потеряла целостность, потеряла свой вес и «реальность», как квант энергии в пресупозиции — часть его тут, другая — там. Но вот из этого светлого мерцания разорванной предсмертными страстями триединой человеческой сущности прорастают черные шипастые отростки… они хотят привязаться к чему-то, стать якорем. Это его воплощенная ненависть, это злость и отчаяние. Это его «Шуит». Тень, антипод. Все зло и тьма, которое копит в себе человек, живя на земле. Эта сущность возникает, как паразит, но настолько сильно сливается с оригиналом, что в любой момент может смимикрировать, скопировать его, обмануть даже некоторых «богов», которые не отличаются хорошим зрением. Египтяне верили, что после смерти человек терял свое второе «Я», свою тень — ее пожирали адские чудовища, а в мир богов были вхожи лишь Ах, Ка и Ба, что пребывали в единстве и не отбрасывали тени. Но вот сейчас эта темная сторона внезапно обрела такую силу, что перевешивала стремление души отправиться, куда ей положено. Откуда эти знания о космогониях народов и представлениях о загробном мире? Гайдар никогда не читал книг о магии или чем-то подобном в реальном мире. Вновь мистические подсказки приходят незваными. Но и эти знания были не абсолютными. Они лишь давали хоть какое-то объяснение, хоть какую-то более-менее объемную картину того, что происходит на самом деле. А что происходит? …Одно из длинных щупалец, протянутых вниз — в материальную реальность, смогло за что-то зацепиться. Что это было? Некромант проводит призыв? Ворожеи создают своих мерзких конструктов, что не имеют души, но стремятся заполнить эту лакуну любыми темными сущностями, что витают вокруг? Ловушки душ, построенные айлейдами или псиджиками, что наследовали их путь, внезапно активировались? Или же сами милостивые «боги» этого странного, но почему-то весьма реального мира даруют ему новое тело? Кто его знает. Быстро! Туда! Вниз!