***
Брайан без малейшего сожаления захлопнул дверь питтсбургской квартиры — всего лишь одной из тех, что уже были и еще будут. И эта ничем не отличалась от безликих пространств, в которых ему приходилось жить во время расследований. Последние два дня прошли в каком-то едва ли не лихорадочном бреду — перед глазами до сих пор мелькают буквы и цифры. Вчера постарался лечь пораньше, и даже удалось проснуться попозже, но все равно пришлось поехать в главное полицейское управление и вернуться сюда. Хорошо, что сейчас он чувствует себя отдохнувшим. И готовым ко всему… У «всего» самые голубые в мире глаза и настолько выразительное лицо, что Брайан едва ли не тонул в блаженстве, считывая малейшие оттенки эмоций в свой адрес. От детских обид до взрослой разрывающей боли. Она рикошетом возвращалась к нему самому, взрываясь желанием прокусить язык насквозь, не давая вырваться роковым «прости, я не хотел». Хотел. Его. Впиваться в губы, чувствовать в руках, оплетать собой, не давая вырваться… И знать, что придется с кровью отрывать свои нервы от его, умолять губы позабыть его вкус, и зомбировать себя фразой: «это был всего лишь трах». Только хотелось обманывать себя и успокаивать банальным «это все будет потом». Но теперь «потом» — сейчас… Брайан мог ехать быстрее, тем более что в седьмом часу вечера дорога на Питтсбург была почти пустынной: все, кому надо, с работы уже вернулись. Но Тейлор наверняка сейчас еще в библиотеке. Вдруг почувствовалось необъяснимое желание оказаться там, где все начиналось — круг, не имеющий начала и конца, должен замкнуться. А Тейлор должен понять, что жертвы во имя сопливой романтики, в которую так верит, не приведут ни к чему хорошему. К хорошему приводят свобода и вера в себя — может быть, пизденыш в силу возраста пока этого не понимает? И, похоже, Брайану придется объяснять — не раз выручавшая интуиция подсказывала, что без тяжелого разговора не обойтись. Что ж, он не готов. И никогда готов не будет. Но сделает это. Только сначала сделает кое-что другое, о чем мечталось несколько месяцев…***
«Кого там черти принесли?» — возмущенно подумал Джастин, услышав звук открывающейся двери библиотеки. Он выключил свет, внимательно все проверил — пора запирать библиотеку и уходить. В мыслях он был уже не здесь: впереди два выходных, хотелось отдохнуть. И почему-то казалось, что Брайан в ближайшее время обязательно появится. Об этом думалось последние несколько часов, когда он остался один — Тэд отправился в комьюнити-центр, а после на совещание в мэрию — несмотря на необходимость сразу и книги выдавать, и документы заполнять, и с читателями разговаривать. Только как-то автоматически и бездушно все это делалось, не отзывалось и не интересовало. Джастин вышел в коридор, чтобы проверить, кому срочно понадобилось читать, и едва не выронил ключи, которые держал в руке. — Брайан? — Уроборос, — вместо приветствия странно буркнул тот. — Что, прости? — замешкался Джастин, сводя брови к переносице. — Змея, пожирающая свой хвост, не имеющая ни начала, ни конца. Там, кажется, и книга была подходящая, в седьмом ряду на средней полке. — Я могу завтра тебе её выдать, если нужно… — Сейчас. Пройдемся? — Я рассчитывал на другой способ провести вечер. Брайан дёрнул нетерпеливо плечом, нервно изогнул губы в ухмылке и шагнул к ряду со стеллажами, от которых так необыкновенно пахло книгами. И описать невозможно: смешанные запахи бумаги и кожаных обложек, клея, который постепенно рассыхался на корешках старых томов и крошился на пальцы пылью… Вся романтика библиотеки… Мелкий, несмотря на его намеки о смене вида деятельности, смотрелся здесь все-таки органично. Джастин шел следом, робкий и настороженный — Брайан был уверен, что сбил его с толку, хотя ясно же, что пизденыш соскучился. Но не было привычных обжиманий и поцелуев от желанной встречи, громких ненужных слов и всей ерунды, которая оказалась вдруг такой банальной и заезженной. Скрип половиц паркета, дыхание Джастина и книги словно существовали с ними в унисон. Джастин спрятал руки в карманах джинсов, ссутулился, и, когда Брайан вскинул на него взгляд, лишь сверкнул глазами в полутьме пространства, утыканного прямоугольниками грузных стеллажей. Может, хотел первый что-то предпринять? Или всё ещё ждал от него действий? Пауза немного затянулась, но Брайан почему-то не спешил, сам притормаживал отчаянные порывы, посматривая на корешки книг. Ни черта ж не видно! Тоже читатель, ага. — Забавно, — Джастин нарушил молчание первым, приблизился на шаг и облизал губы. Не показушно, а естественно, быстро мелькнув языком. — Этери Чаландзия написала роман «Уроборос», который ты сейчас вспомнил, о любви и ее испытаниях. О расставаниях и горечи потерь. Умышленно? — Нет. Просто нравится аналогия со змеёй. Думал, миф. — Запишу на тебя дамскую книжку завтра, мы не в том ряду. А сейчас пойдем домой? Брайан не ответил. Вытянул руку вперёд и пригладил твердые переплеты торчащих книг, пристукивая ногтями по особенно толстому тому, а потом без предисловий развернулся к Джастину, разорвал оставшееся расстояние между ними и сгреб его в охапку. Прижал к себе крепко, притискивая его руки к бокам и вплавляясь грудью в его грудь. Джастин охнул, но с готовностью подставил рот под напористый поцелуй и выкрутил из крепкой хватки предплечья, хватаясь за бедра Брайана. И так тихо и глухо, как под водой… Лишь прерывистое дыхание Джастина рядом и едва слышный шорох одежды. Брайану словно крышу снесло, он до этого момента ещё крепко был уверен, что лишь чуть-чуть увяз в Джастине, имея возможность в любую секунду вынырнуть из омута чувств. Не тут-то было. Джастин шлифовал свое мастерство поцелуев, отвечая с рвением и энтузиазмом, дрался за ведущую роль и мял ягодицы Брайана через брюки. Но тот отстранился, напоследок прикусив жадный рот за нижнюю губу, цапнул зубами за гладко выбритый подбородок и присел на корточки перед поплывшим Джастином. Он неловко взмахнул освободившимися руками, качнулся без крепкой поддержки и охнул, когда Брайан сдавил напряженный член через джинсы, грубо проезжаясь ширинкой по чувствительной коже. — Дамский роман, говоришь? — Слезливый, но правдивый и чувственный, — выдохнул Джастин одновременно со вжикнувшей молнией ширинки. Брайан не ответил — опять одни романтические бредни в голове Джастина — взглянул снизу вверх, похабно облизывая губы и ухмыляясь, а потом рывком спустил джинсы с бельем до колен, заставляя потяжелевший член Джастина выпрыгнуть и качнуться перед лицом Брайана. На корне языка скопилась слюна, внезапно захотелось грубого и необузданного секса. Чтобы выбить дурь и ненормальную, непривычную тягу к мальчишке. Но сначала облизать, взять сколько получиться, и насладиться безумным видом Джастина, офигевающего от его талантов. «И тут сам себя похвалил…». Стоны Джастина были сладкой музыкой для ушей. Непривычная поза заводила — словно в «Вавилоне» махнулся ролями со смазливым парнишкой! Брайан медленно растянул губы вокруг гладкой упругой головки, старательно вылизывая ее по кругу. — Когда ты так делаешь… Ты так классно это делаешь… — сбился Джастин, молол чепуху и дрожал бёдрами. До последнего не мог себя отпустить, вколотиться в рот грубо и до гланд, всё любовался и щадил. «Ведь правда, почти всегда был нежнее, чем порой требовалось», — Брайан от этих мыслей даже глаза закатил, хмыкнул громко и сам стремительно натянулся на член ртом. Поперхнулся, когда головка коснулась задней стенки горла, но сглотнул и расслабился, смаргивая рефлекторные слёзы и пуская Джастина запредельно глубоко. Прокатывал пульсирующую вену по языку, вибрируя спонтанным стоном на его члене. — Брайан, Брайан… Я же… Джастин не сдержался, качнулся вперёд, перекрывая кислород, ухватился за волосы, прижимая голову к паху немилосердно близко и ошалело всматриваясь в Брайана. Руки с затылка пришлось убрать самому, выкручивая кисти и сдавливая пальцы, чтобы удержать Джастина и дать себе свободу. Брайан выпустил член до половины, затем снова вобрал, контролируя движения и частоту: от садистски медленной до постепенно возрастающей. Джастин стонал, всхлипывая тихо и жалобно. Яйца поджались, он дышал приоткрытыми губами и дрожал, кажется, всем телом, сдерживаясь. Такая уступчивость и открытость сносила крышу круче чего-либо! При этом собственное желание грубости било контрастом, разрывая между противоречивыми ощущениями. Брайан отшатнулся от вылизанного паха, пошло причмокнув на вершине головки губами, и вскинул высоко подбородок, рассматривая Джастина, которого закоротило, повело и расплавило. Брайан и сам был близок к перегреву. Член неудобно изогнулся в брюках, пачкая смазкой трусы. Хотелось переиграть, воспользоваться ситуацией, нарушить почти церковную тишину библиотеки громкими шлепками кожи о кожу и взвизгиваниями Джастина. Не ограничиваться только минетом в темноте стеллажей, как подросткам. Секунды утекали, а Брайан всё не мог решиться двинуться дальше, сидел на корточках, разведя руки в стороны и зажимая в них пальцы Джастина. И смотрел, смотрел на такое ставшее родным лицо. «Ну, уж нет!» — Хочу тебя на столе, — нагло заявил Брайан и поднялся, запечатлев на гордо торчащем члене горячий поцелуй. Джастин охнул и дёрнул бёдрами, трахая воздух. — Идём! — Я о тебе и так постоянно думаю, теперь ещё и работать станет невозможно, — поделился вдруг Джастин вполне твердым голосом и ухватил Брайана за рукав пиджака. «Невозможно, но смиришься. Опять вот эта воскрыленная хрень», — промелькнула непрошеная мысль. — Хватит трепаться, — быстро бросил Брайан и обвил ладонь вокруг члена Джастина, двигая кулаком вверх вниз и отвлекая на то, что важно сейчас. Джастин сдался и пошел следом в кабинет директора, наступая на Брайана, который двигался боком, смешно утягивая стреноженного джинсами Джастина за член. — Я дверь не закрыл… — Я закрыл. Не ссы, малыш, я о тебе позабочусь. — Фу, как пошло. На столе Тэд успел разложить кучу бумажек и пару стопок книг: всегда работал в полную силу, чего не было замечено за Брайаном, играющим роль руководителя. Брайан усмехнулся. Сдвинул всё в сторону и мягко толкнул Джастина к столешнице, наблюдая, как тот безропотно подсаживается и дёргает ногами, пытаясь спихнуть джинсы на пол. — Я не буду сдерживаться, — предупредил Брайан, расправляясь со своими брюками. Сбросил поспешно пиджак, чтобы тот не мешал, и задрал рубашку, демонстративно поглаживая себя между ног. — Хорошо, — Джастин глухо сглотнул, и выражение его лица можно было только угадать в слабом свете уличных фонарей, проникающих через не задернутые до конца жалюзи. И не пугается, не бежит. Брайан смотрел, как Джастин, не отрывая от него взгляд, улегся на стол, опираясь на локти и задрал ноги вверх, сгибая в коленях и упираясь голыми пятками в край. Когда только обувь сбросил, сорванец! Брайан хмыкнул, зубами распечатал презерватив, поспешно надел, и не сдержался: лизнул языком вытянутую линию члена, лежащего на животе Джастина, задерживаясь кончиком под головкой. Пальцами пробрался к сжавшемуся отверстию и покружил сухо вокруг. Смазки с презерватива однозначно не хватало, пришлось сплевывать на пальцы, прерывая ласки члена, тянуть на фалангах тугую плоть и пытаться не сдаться преждевременно, не вернуться к первоначальному сценарию — трахнуться по-быстрому. Джастин стал неожиданно молчаливым и тихим, лишь задышал чаще, когда Брайан воткнул в него два обслюнявленных пальца и пригладил простату изнутри, одновременно втягивая в рот член. — Брайан… — дрогнул голос Джастина спустя пару долгих минут. — Стой… Я… Брайан послушался, отпустил Джастина, отпрянул и решил уже не медлить. Собственное тело подводило, глупые мурашки волнами прошлись по коже, когда он задрал ноги Джастина себе на плечи и направил в него член, поглаживая головкой по кругу. Он видел шальной взгляд голубых глаз, неумышленные облизывание приоткрытых губ, немые просьбы, вопросы и прочую ерунду, которая не вовремя, незачем, ни к чему. Джастин упал на стол полностью, освобождая руки, потянулся к Брайану и схватил его за голую задницу, сминая пальцами кожу. И тот решился: толкнулся медленно, вламываясь до середины члена одним слитным движением, выбивая тихий возглас с губ Джастина. Сколько бы они ни трахались, Джастин всё так же оставался невозможно тугим и тесным, что двинуться было страшно поначалу, но хотелось до дрожи в коленях. Брайан заставил себя притормозить лишь на пару секунд, погладил кончиками пальцев открытое лицо, смахнул со лба светлую прядь волос и вошёл до конца, шлепая о прохладные ягодицы разгоряченными яйцами. Сразу взял быстрый ритм, пару раз на пробу качнувшись внутри. Прочь нежности и розовых пони. Сегодня так! — У меня под головой книжка по психологии и администрированию, — простонал Джастин под напором сильных толчков проезжаясь по столу то дальше, то ближе к Брайану, который ухватил его под бёдра. Смех прорезался через тяжелое дыхание, через пошлые громкие шлепки и хлюпающие звуки. Прямо как мечталось несколько минут назад… Брайан усмехался, но не сбавлял темп, стирая веселое настроение с лица Джастина близкой разрядкой. Но того отпустило, он стал отзывчивее, не таким настороженно-тихим. Подмахивал, цеплялся за Брайана, тянул его ногами к себе ниже и срывал с губ быстрые поцелуи-щепки, пока не задрожал в руках, перехватывая себя внизу, дергая кулаком быстро и отчаянно. Брайану запачкало рубашку, Джастину — футболку. Сперма осела на одежде тяжелыми каплями, и Брайан расслабился, влип пахом в задницу Джастина, покрываясь мурашками и изливаясь долго и тягуче, до ярких всполохов под закрывающимися веками. — Хорошо потрахались, — изрек Брайан как можно небрежнее, старательно придерживая презерватив и покидая изнеженное оргазмом тело. — Надеюсь, будешь вспоминать ещё долго. — Ага, потрахались, — как-то скис Джастин и скатился со стола боком, поднял неловко свои джинсы с пола и вытряхнул из них трусы. — Тебе обязательно быть грубым? — Раньше тебя не смущало. Найди нежного парня, если что-то не нравится, — пожал плечами Брайан, заправляя испачканную рубашку в брюки. Пофиг, под пиджаком в машине ничего не видно. — Ты чего это? — Джастин так и замер с трусами в вытянутой руке посреди беспорядка, учиненного их стараниями. Книги съехали на пол и стопки ополовинились, равно как и бумажные горки. — А чего это я? Поедем? — Я только уберу здесь. Брайан кивнул и вышел из кабинета, нашаривая на ходу в кармане пиджака начатую пачку сигарет и зажигалку. Играть подонка нужно до конца, отрывать пластырь с открытой раны рывком и быстро. Перестрадает и забудет, они смогут двигаться дальше порознь. Только вот недоуменный и растерянный взгляд до сих пор маячил укором…