В Катамарановске полночь

— Вы знаете, к нам такииие люди важные приедут… Прям очень важные, — Инженер понизил голос, — из того самого. Из… Военные. Только вы, пожалуйста, не говорите никому-никому, хорошо, да? А то у меня проблемы будут… Они, кстати, мою разработку изъять хотят, да. Так и сказали: «хорошая у вас разработка, мы её изовъем». Только вы ведь никому… *** На безымянный город Катамарановск опустилась ночь. Где-то вдалеке гудел автоматизированный лес, булькали радиоактивные болота. Жилин поправил фуражку и взглянул в звёздное небо. «До чего же хорошо… — подумал он. — Тихо, спокойно». В последнюю неделю и правда не случалось никаких бедствий, никаких разборок между бандами, а Катамаранов был в уютной камере под присмотром. Чего ещё полковнику желать? Возможно, сегодня он даже сможет нормально выспаться. Родной затхлый аромат подъезда щекотал нос, пока Жилин поднимался по ступенькам на свой этаж. Даже не споткнулся ни разу, хотя вокруг была темень — вечно выбитые лампочки натренировали его, он уже рефлекторно знал, какая ступенька сколота, а какая — непропорционально выше или ниже своих соседок. Насвистывая, полковник провернул ключ в замке и открыл дверь. И тут же подпрыгнул: в коридоре стояла тёмная фигура. Свет от уличных фонарей бил в окна, но фигуру он не освещал, будто обтекая её, как вода обтекает булыжник в ручье. Дрожащей рукой Жилин щёлкнул выключателем. — Эй, п-полковник-ик, кота покорми, а? Пошатываясь и держа на руках большого рыжего котяру, перед ним стоял Катамаранов. — Божечки-кошечки, у меня из-за тебя чуть приступ сердечный не приключился! — Жилин показательно схватился за сердце. — Ты что тут делаешь, чудо-ты чумазое? Я же в камере тебя оставил, спать уложил… — Барсика покормить н-надо. Ир-ириски у тебя есть? — Ты, Игорь, совсем животинку замучаешь. Ну какие ириски-барбариски коту? Ещё бы скипидару ему дал… — Так н-не коту, — опустил глаза Игорь, — мне ир-р-риски. — Ох-хо-хо, — покачал головой Жилин, но взгляд его был пропитан теплотой, — идём на кухню, дорогой мой хороший, будут тебе ириски, может, найду. А Барсику молока нальём. — Вот, присаживайся-располагайся, — полковник подвинул Игорю стул, когда они зашли в тесную кухоньку и повернулся к холодильнику, чтобы взять молока для Барсика. Катамаранов даже не посмотрел на предложенный стул, а с размаху плюхнулся прямо в горшок с красивым фикусом, который Жилин всегда исправно поливал и даже удобрение какое-то особое у знакомого из НИИ взял. Глядя на это полковник лишь пробурчал устало что-то вроде: " ну чего же ты делаешь, поломаешь же, ну…», но не попытался перетащить Игоря на стул. В конце концов, Катамаранов в каком-то смысле дикий (да во всех смыслах): с лисами в норе ночует, по болотам шляется. Может, необходимо ему эту связь с природой чувствовать — так пусть сидит на фикусе, бог с ним. Жилин налил коту молоко и ушёл в комнату, искать в серванте припрятанный пакетик ирисок. Пока его не было, Барсик проглотил молоко вместе с миской и улёгся на полу, довольно вылизываясь. — Повезло тебе, завалялась парочка, — полковник положил ириски на стол и сел напротив Игоря. — Предложил бы чего-нибудь по-существенней, но не предложу. Нет у меня ничего. Пусто! Вон, молоко Барсику ушло, а больше — всё. — Так и н-не надо ни-ничего, — пожал плечами Катамаранов и, откусив одну половину ириски, протянул Жилину вторую, — бушь? — Да ешь уже, кушай, — отмахнулся Жилин. — Чего это ты чешешься, блох у лис своих подхватил? — Фикус твой… Кус-сается, зар-р-аза. — Конечно, ты ж уселся на него — кому такое понравится? Я б тоже кусался. — Нее, — ухмыльнулся Игорь и отхлебнул скипидару из ниоткуда взявшейся бутылки, — ты бы не кусался. Жилин закашлялся, щёки покраснели. — Ты тут это… Заканчивай трапезничать и дрянь эту свою распивать, завтра ещё вставать утром, в тюрьму тебя обратно вести. Так что всё — баиньки. Да-да, идём, не мычи мне тут, уважаемый. Выспаться Жилину так и не удалось нормально. Всю ночь приходилось разнимать Барсика и Фикус, которые отчего-то невзлюбили друг друга и устраивали кровавые бои на кухне. Угомонились лишь когда полковник прочитал им мораль и одарил одним из самых своих осуждающих взглядов. Остаток ночи они сидели в разных углах кухни и только угрожающе шипели друг на друга, клацая зубами. Наутро Катамаранова в квартире не оказалось, постель рядом была одинокая и холодная — значит либо ушёл ещё на рассвете, либо переполз спать на пол. И то, и то Жилин категорически не одобрял. А кота своего оставил. — Безответственный у тебя хозяин, — сказал Жилин, почёсывая Барсика за ушком. Тот издал звук больше похожий на радио-помехи, чем на урчание, но упал на пол и подставил под ласки пузико. — Так, мне некогда тут с вами здесь, понимаешь, развлекаться. Преступники сами себя, знаете ли, не переловят. А вы, — полковник перевёл взгляд с кота на фикус и обратно, — чтобы никаких драк тут — отставить. Дружно жить и всё такое. А то квартиру мне разнесёте, товарищи. *** Настроение окончательно испортилось, на работу возвращаться не хотелось. Полковника ожидал скучный и одинокий день за бумажками. «А Катамаранов там опять, наверное, по болотам своим таскается, не сидится ему, понимаешь ли, на одном месте спокойно» — подумал он, вздыхая. Оказалось, что отделение кишит его коллегами-милиционерами, что было не очень хорошим знаком. — Здравствуйте-здравствуйте, здравия желаю, — приподнял фуражку Жилин. — А что, у нас тут сбор какой-то, собрание милицейское? — У тебя тут преступник из-под стражи ночью сбежал, балда, — не очень дружелюбно глянул на него старший по званию. — Так я поймаю его, сейчас же этим и займусь, — нахмурился Жилин, — он, понимаете, особо бешеный и опасный. — Не утруждайся, — ещё один тяжёлый взгляд, — сами этим займёмся. У нас тут люди важные приехать должны, нельзя, чтобы какой-то алкаш полоумный делов натворил и репутацию нам подпортил. А ты… Ты в отпуск, вроде, хотел? Вот и получай отпуск на недельку, пока все не разъедутся. И под ногами не мешайся, на дачу свою съезди. — Ну какой уж тут отпуск, когда дела такие творятся… Давайте, я останусь, помощь посильную, так сказать, окажу, в такой-же-ж-то важный момент… — Нет, Жилин. Отдохнуть тебе нужно — уж слишком часто ты стал забывать камеру на ключ закрыть. Приказ это. Не обсуждается. Полковник вышел из отделения ещё более упавший духом. Сел прямо на ступеньках у милиции и достал зашитую в подкладку фуражки сигарету. Вообще-то он бросал, но эта резервная сигарета была как раз для таких случаев. Он пошарил по карманам, зажигалки не было. Попробовал было закурить от щелчка пальцев, но быстро одумался — не поймут люди. «Что ж за день…» — пробормотал полковник. И тут он увидел старого знакомого, который спешил куда-то, прижимая к груди портфель. — Уважаемый, спички есть у тебя? Тот даже присел от неожиданности и заозирался вокруг. Когда его взгляд остановился на Жилине, то он напрягся ещё больше и несмело подошёл. — Я…Эээ… Спичек у меня… Есть. Да, вот они, — Инженер протянул коробок дрожащей рукой. — А ты чего дёрганый такой? Опять душить меня бросишься? Ты это дело брось, не надо людей хороших душить, — улыбнулся в усы Жилин. — Да я же… Нееет, ну ты что, — Инженер смутился ещё больше, — я ведь под состоянием аффекта был. Извини… П-пожалуйста. — Да ладно, как грицца: что было, то прошло. Да не трясись ты так, не буду я тебя в тюрьму сажать. Никого не буду сажать, — добавил Жилин грустно, — в отпуск меня отправили. Инженер вздохнул с пониманием и сочувствием. — Катамаранова видел? — И-игоря, да? Так он в подвале, вроде бы. Шуршал там утром, дом весь переразбудил. — В подвале, значит, яяясно… — Жилин затянулся сигаретой. — Ты вот что, передай ему, чтобы пока не чудил и не высовывался, пусть тихо там в своём подвале сидит. А то я же в отпуске, а другие милиционеры не такие добрые-хорошие, как я. Так и передай. — А ты почему не передашь? — А я на него обиделся, — ушёл ведь, гад, утром и даже не попрощался. Инженер как-то странно посмотрел на Жилина, но кивнул. — Я… Хорошо. Мне тут…бежать надо, я занят сильно…но не очень. А Катамаранову передам. — И он побежал, помахав рукой, путая жест приветствия и прощания. «Передай то, передай это — что я вам, почтальон какой-нибудь?» — проворчал Инженер, — «Я, вообще-то занятой, ну, человек. У меня люди важные приехать должны по разработке моей, а я буду за Катамарановым по подвалам бегать? Не буду! Ну… Буду, конечно. Но когда с делами своими разберусь, с особой там… Мне вот кольцо ей нужно купить — хорошее какое-нибудь, она же у меня хорошая. А то я ей картину подарил, но картину на палец ведь не намажешь — нужно кольцо. Вот премию за разработку дадут — и такоооое кольцо ей куплю… Она будет ооочень рада.»