***
— Надо же, такой молодой, а Зона тебя уже прокляла… Или, наоборот, полюбила и спасла, — мужчина ловко бинтовал многочисленные царапины на руках Вершинина, обрабатывая их чем-то резко пахнущим спиртом и камфарой. Комната была маленькой, горела одна лампа, но такая яркая, что хотелось зажмуриться. Стены были облицованы голубой плиткой и парень невольно вспомнил, снова вспомнил тот бассейн в Припяти, тёплую воду и Костенко. Паша медленно кивнул, не совсем вникая в суть, но добавил: — Это не та Зона, которую я знал. Здесь слишком много жизни… Скажите, какой сейчас год? Девяностый? Две тысячи тринадцатый? — Паша резко вскинул голову, силясь заметить в светлых мудрых глазах хоть каплю насмешки, но увидел лишь неизбывную тоску. — Девятнадцатый. Две тысячи девятнадцатый, — в голосе мужчины не было никаких эмоций. Он говорил тихо, но отчётливо. Закончил бинтовать царапины и стал внимательно осматривать следы от других, более глубоких ран. Аккуратно снял с парня уже ни на что не похожую куртку, вслед за ней снял футболку. На груди Вершинина красовались жуткие кровоподтеки-отметины, особенно ярко выделявшиеся на фоне болезненно-бледной кожи, словно это был некий шифр, кровавое созвездие. — Это все аномалии… Здесь подобные истории не редкость, даже скорее наоборот. Зона не изучена до сих пор, хотя ученые очень стараются. Она развивается и меняется, а мы приспосабливаемся. Никогда не знаешь, чем закончится день… Паша вдруг почувствовал, что скоро снова отключится, картинка перед глазами поплыла, а раны будто закровоточили с новой силой. И адская боль вернулась в каждую клеточку тела. Вершинин едва смог прошептать что-то неразборчивое, прежде чем почувствовал в своей ладони нечто теплое и пульсирующее, словно сжал в кулаке чужое сердце. Услышал где-то сбоку ещё чьи-то тяжёлые шаги, уловил крепкий запах табака. Тело разом ослабело, не было сил даже открыть глаза. И словно через толщу воды слышал обрывки фраз: — …Снова ушёл куда-то. А я ведь не смогу его вести. Нужно дожидаться Журналиста, либо… — …Не сможет. «Свобода», наверное, примет, но до поры до времени. Рано или поздно они заметят… — …Очень слаб. Чёрная кровь, черные вены, необходимо провести анализ… -…Дима оставил у него в кармане «Ломоть мяса». Если бы хотел убить, то не оставил бы, верно?.. Перед пашиным внутренним взором сверкал антрацитовым лезвием гигантский нож. Если бы хотел убить, то давно уже убил бы, верно?***
Проснулся Паша, как ему казалось, вечность спустя. Впервые за несколько дней, а может и десятков лет, он смог по-настоящему выспаться. И сон его был полон густой темноты, которая поглотила все кошмары предыдущих дней. Тело казалось тяжёлым, как после изматывающей тренировки. Каждая мышца гудела, но остро-рваная боль, преследовавшая его, оставила после себя лишь легкий фантом где-то в самой глубине грудной клетки. Медленно повернув голову, парень увидел стакан воды, стоящий на деревянном табурете, который заменял прикроватную тумбочку. Тут, словно по щелчку, включилась сильнейшая жажда. Паша протянул было руку к стакану, но мышцы слушались плохо, и, едва он смог обхватить гладкие стенки и потянуть на себя, как стакан выскользнул из неловких пальцев и разбился вдребезги. Обессиленно откинувшись на жесткую подушку, парень посмотрел в тёмный потолок, облизнул склеившиеся, словно скотч, губы. Похоже, что сейчас глубокая ночь, а это означает, что придётся все-таки найти в себе силы встать и выйти из комнаты. Жажда все равно никуда не уйдёт, как бы ему ни хотелось. Внезапно дверь в комнату открылась, в проёме виднелся только длинный тощий силуэт против света. Смутно знакомый голос позвал кого-то из другого мира: — Он очнулся, Док. Уже даже стакан разбил. Пару мгновений спустя силуэт подвинула подвижная тень, в руке которой был новый полный стакан. Паша жадно выпил ледяную воду, шумно выдохнул и улыбнулся. Крепко пожал протянутую горячую ладонь и поднялся, дурея от лёгкого головокружения. А секунду спустя посмотрел в светлый коридор, где так и остался стоять первый. Иронии у Зоны точно не занимать. Кулаки у Паши зачесались на чистейшем рефлексе. В дверях стоял живой, невредимый и, похоже, окончательно слетевший с катушек Подкастер. По крайней мере, объяснить такую широченную улыбку среди ночи ничем нормальным Паша не мог.***
Игорь, Док и пока ещё слабый Паша сидели в маленькой кухне в доме на Болотах. Было около двух часов ночи, но сон не шёл ни к кому из них. Выяснилось, что Паша проспал трое суток. Шухов и Семецкий уже закономерно ушли, когда на пороге дома показался истекающий кровью свободовец. Док быстренько поправил его и попросил побыть до утра. В тайне он надеялся, что Паша скоро придёт в себя и Подкастер сможет увести его за собой. Полевой анализ крови, который провёл Болотный Доктор, показал несколько интересных деталей. Во-первых, у Паши была «золотая» кровь, с нулевым резус-фактором, что встречается крайне редко. Его регенерация действительно поражала воображение. Подобное он наблюдал ранее только у одного сталкера, который отреагировал на появление Павла как-то уж слишком агрессивно. Похоже, что Шухов, а это был именно он, увидел в этом парне своего злейшего врага, но только уважение к Доку или ещё Зона знает что, не позволили ему прикончить парня сразу. Также Док понял, что Паша вполне мог стать новой легендой не только из-за способности к регенерации. Вокруг парня постоянно менялось магнитное поле, то уплотняясь, то расширяясь, что могло говорить о каких-то более серьёзных умениях. Однако это станет понятно позднее. А пока свой долг Болотный Доктор выполнил. Оказалось, что Игорь в Зоне уже около пяти лет и приехал сюда не на байке, а автостопом на грузовиках. Он, как и в прошлой жизни, был айтишником, но недостаточно предприимчивым для столицы. Как-то однажды ввязался в многообещающий проект, который быстро выгорел и забрал все его скудные сбережения. А дальше классика — пара кредитов, полный ноль по заказам и закономерно возникшие долги. Ещё и девушка бросила. В общем, в Зону Игорь поехал по двум причинам: А) скрыться от кредиторов; Б) заработать денег, чтобы, вернувшись, покрыть все долги и открыть своё агентство. Однако, Зона не любит чужих планов, особенно, когда люди от неё чего-то ждут. Подкастер в первые месяцы едва выживал в деревне новичков, и пожалуй, его спасло только то, что он вовремя починил компьютер Сидоровичу. Тот понял, что в охоте за мутантами от парня толку ноль, но вот с новомодной техникой тот справится отлично. Поэтому стал закидывать его с вооруженными группами одиночек в разные места, где можно было выудить ценное железо. Однажды они оказались недалеко от территории «Свободы», дело было к ночи, пришлось идти к фрименам на поклон. Тут-то Игорь Подкастер и увидел настоящую сталкерскую жизнь. Конечно, в «Свободе» чётко соблюдалась боевая иерархия, но в остальном условия были просто райскими. Можно работать на себя, делясь лишь фиксированной долей чисто за аренду «крыши» и возможность спокойно пожрать. В остальном — действительно полная свобода. Никакого Сидоровича, который отбирает половину бабла, можно спокойно расширять сознание или путешествовать по рекам загадочного пойла. Ну и девушки там встречались, конечно. Одна ему даже сразу приглянулась, буквально в тот же день. — Меня И-Игорь зовут, Под-д-кастер, — откуда взялось это нелепое заикание? Девушка кривовато ухмыльнулась, перекинув длинную рыжую чёлку набок. — Рэбл. Или Настюха Бунтарка, — чуть лениво представилась она, когда из-за её спины стремительно возникла фигура, резко сжавшаяся до размера крепко сжатого кулака, который в следующую секунду встретился с подкастерской щекой. Игорь вытаращил глаза, рефлекторно хватаясь за горящую огнём щеку. Перед ним уже была не Настя, а хмурый парень в свободовском костюме. И выражение его лица не сулило ничего хорошего. — А я Лёха Горелый, и это моя герла. Так что пиздуй отсюда, пока не прописал ещё, Блохастер. Нравы в «Свободе» тоже весьма свободные. Даже несмотря на такое знакомство, Игорь решил остаться в «Свободе». В конце концов, Горелый не главный в ней, а один из рядовых. А главному компьютерщик, как оказалось, был нужен. Игорь так увлёкся собственным рассказом, что не заметил, как к щекам Вершинина прилила кровь, а глаза загорелись лихорадочным огнём. Поэтому Подкастер опешил, глядя на внезапно оживившегося Пашу. И совсем впал в шок, когда тот заявил тоном, не принимающим никаких возражений: — Я забираю твой ствол и завтра же мы выдвигаемся в «Свободу». С пистолетом же ты дойдёшь?