Свет. Камера. Мотор.

      – Ацуши, тебя Айкава зовёт для…       – Грёбанные линзы, – раздраженно раздается в ответ.       Акутагава замирает на пороге в гримёрку, замолчав на полуслове, и с интересом взирает на замершего перед зеркалом юношу. Накаджима, прилипнув к зеркалу почти вплотную и изогнув руки под немыслимым углом, пытается вставить в глаз линзу, меняющую цвет радужки. Вроде уже несколько месяцев он носит это адское изобретение для глаз, придуманное самим дьяволом в лице личного гримёра, да только каждый раз испытывает пытки всех кругов ада, пытаясь нацепить их правильно.       Ещё ни разу не получилось сделать это с первого раза.       – Ацуши? – юноша вздрагивает, и Рюноскэ догадывается, что Накаджима ранее не заметил его присутствие рядом. Линза соскальзывает с пальца и медленно оседает на пол. Ацуши трагично выдыхает: за сегодняшнее утро он испортил третью.       – Порой мне кажется, что проще изменить цвет глаз через компьютерную графику, чем вставить эти штуки, – недовольно жалуется актёр, не скрывая в голосе нарастающего раздражения. – Я на площадке столько не косячу, сколько за утро порчу линз.       – Помочь? – предлагает Акутагава и, не дожидаясь ответа, подходит ближе к светловолосому юноше, забирая из дрожащих от напряжения рук маленький футляр для линз.       – А ты умеешь?       – Да, я сам ими нередко пользовался в прошлых проектах, – повернув немного Ацуши за плечо, как ему удобнее, Рюноскэ попросил его замереть. Осторожно, действуя как можно аккуратнее, актер прикоснулся одной рукой к порозовевшей от смущения щеке.       Ацуши, затаив дыхание, наслаждается мягкими прикосновениями Акутагавы, пока тот помогает ему с линзами. И правда, так намного лучше. И быстрее. Накаджима моргает на пробу, как только Акутагава отстраняется от него, давая свободу.       – Ого, – восхищенно выдыхает Ацуши. – Спасибо, Рюноскэ.       – Если снова возникнут трудности, – кивает на коробочку для линз Акутагава, – всегда можешь обратиться ко мне за помощью.       – Правда? – неверяще переспросил Накаджима. И, получив в ответ утвердительный кивок, счастливо улыбнулся. – Было бы здорово.       Переполненный эмоциями Ацуши делает шаг назад и неуклюже запинается о собственные ноги. Потеряв равновесие, юноша, взмахнув руками, начинает падать, в растерянности стараясь ухватиться за что-нибудь. Спасение приходит в лице Акутагавы: он быстро хватает Ацуши за плечи и помогает ему вернуть равновесие.       – С-спасибо, – тихо произносит Ацуши, – я такой неуклюжий.       Юноша поднимает взгляд и замирает. Акутагава смотрит на него так пристально, что в груди приятным теплом отзывается сердце. Он сейчас так близко, держит за плечи, согревая ладонями, вселяет уверенность в ответных чувствах, сдерживать которые с каждым днём становится всё труднее.       Это ли не подходящий момент?       Рюноскэ считает, что он самый. Сейчас, или никогда.       Акутагава медленно склоняется к желанным губам возлюбленного. Ацуши почти ощущает его дыхание на своей коже. Готовится к желанному поцелую, поддаваясь навстречу, но…       Дверь в гримёрку с грохотом распахивается, с громкими воплями впуская в помещение Дазая:       – А чем это вы тут занимаетесь вдвоём?       Ацуши резко разворачивается в сторону двери, ненароком ударив Акутагаву по носу макушкой.       – Прости, – снова бормочет невнятные извинения, окончательно теряясь и не зная, за что хвататься: за пострадавший нос Рюноскэ, или же поприветствовать ворвавшегося друга.       Акутагава выпрямляется, мысленно костеря Дазая за нежданный визит.       – Не страшно, – потёр кончик носа пальцем. И обратился к Дазаю. – Не надоело людей пугать.       – Фи, какие мы боязливые, – взмахнул руками мужчина. – Неужто прервал на чём-то важном? – смотрит на младших друзей с насмешливой улыбкой, заигрывая бровями.       – Именно, – подтверждает Рюноскэ. – Ацуши долго не мог справиться с линзами, пришлось помочь. Если бы ты ворвался с такими криками в тот момент, когда он пытался вставить их себе в глаза, он бы себе глаза выдавил от неожиданности. Думай головой, прежде чем творить, что вздумается.       Дазай обводит друзей взглядом, переводит внимание на столик около зеркала: и правда, четыре вскрытые упаковки цветных линз и сами линзы, покорёженные неаккуратными попытками Ацуши, подтверждают слова Акутагавы.       «Нет бы перейти к решительным действиям, а он линзы ему вставить помогает, – удручённо думает Дазай. – Подсказать ему что ли, что и куда вставлять нужно…»       – Скучные вы, – недовольно произносит Осаму и уходит, оставляя после себя открытую настежь дверь.       Переглянувшись с Рюноскэ, Ацуши недоумённо пожимает плечами. А после, вспомнив, от чего их прервал Дазай, смущенно ссылается на дела и сбегает с гримёрки, не в силах оставаться рядом с Акутагавой наедине.       ***       Дазай стоит в стороне, рядом с Айкавой, наблюдая за съемочной площадкой и наслаждаясь игрой своих коллег. Вот Ацуши провожает зачарованным взглядом прошедшую мимо него таинственную девушку в красном кимоно; вот он столкнулся от невнимательности с обычным прохожим, уронив при этом все покупки Йосано на пол и упав сам. А дальше…       Дальше превосходная игра несравненной Акико.       – …Эй, ты где работаешь? – вопрошает незнакомец, с которым столкнулся персонаж Ацуши. Мужчина зол, и намеренно выплескивает своё недовольство на подоспевшей к младшему товарищу Акико. – Секретарша? Или, может быть, что-то поинтереснее? – мужчина склоняется к девушке и поднимает её голову, коснувшись своими пальцами женского подбородка, заставляя посмотреть на себя.       И сразу же жалеет об этом.       – Ха, – надменный женских смешок заглушает хруст костей. Йосано со всей силы сжимает кисть мужчины, поднимаясь с колен.       – Б-больно! – не своим голосом вопит актёр. Но девушка не слышит.       – Я врач, извращенец чертов, – выпрямляясь, произносит Акико, сильнее сжимая чужую кисть, и смотрит мужчине в глаза. – Ух ты! У тебя две руки. А не слишком ли много?       Устрашающий женский взгляд, нестерпимая боль: бедный мужчина забывает о всех своих репликах. Да и подобных слов актрисы в этой сцене не припоминает.       – Ого, – восхищенно произносит Танака, выглядывая из-за камеры, чтобы вживую посмотреть на невероятную, по его мнению, девушку. – А она круто играет.       – Боюсь, – усмехается Айкава, – в данную минуту она не совсем играет. Йосано и в самом деле такая в жизни, если задеть её.       На площадке, тем временем, продолжается самая настоящая пытка.       – Не против, – испытывая явное наслаждение ситуацией, произносит Акико, – если я возьму одну их них.       Дикий мужской вопль, уже совсем не игры, заставляет Айкаву прервать съёмку.       – Стоп!       Помощница режиссера мчится к актёрам, по пути махнув рукой стажерам, чтобы помогли. Оказывается, Акико слишком сильно сжала руку напарника по съёмкам, из-за чего мужчину пришлось увести в медпункт, чтобы наложить холодный компресс.       – Прошу прощения, – виновато произносит Йосано, однако во взгляде о раскаянье и речи нет, – перестаралась немного.       «Страшная женщина» – проносится в головах всех присутствующих на площадке.       – Откуда в тебе столько силы? – пораженно интересуется Танака.       – Я с десяти лет увлекаюсь борьбой. Да и как медработнику, – дьявольская улыбка, – мне положено иметь крепкую хватку рук.       – На сегодня всё, – объявляет Акико, вернувшись с медпункта одна. – Все свободны.       ***

Новый день

      День Осаму не задался с самого утра: проспал и не успел позавтракать; не успел облапать любимого мужа, потому что Чуя свинтил на работу перед пробуждением Дазая, даже не подумав чмокнуть супруга на дорожку. Затем длиннущая пробка и, как издевательство над голодным и недолюбленным мужчиной, несколько минут проторчал в застрявшем лифте офиса, прежде, чем наконец-то добраться до злополучной работы. О чём он, к слову, и написал Чуе, пока терял время в тесном закрытом помещении в гордом одиночестве.       Проигнорировав всех присутствующих, не удостоив их взглядом и приветствием, Дазай скрылся в гримёрке, громко хлопнув дверью.       – Чего это с ним? – проводив коллегу удивленным взглядом, поинтересовался у остальных Танизаки.       – Чуя на развод подал, – флегматично отозвался Акутагава, не отрывая взгляда от созерцания сценария на будущие серии.       – Серьёзно? – в один голос воскликнули Джуничиро и Ацуши. Последний так и вовсе едва не свалился с дивана, слишком резво подпрыгнув от нахлынувших эмоций.       «Как же так? – пронеслось в голосе Накаджимы. – Они ведь такая прекрасная пара»       Оценив искаженные в неверии лица друзей, Рюноскэ усмехнулся:       – Нет.       – Зачем так пугать, Рю, – возмущению Ацуши не было предела, – я почти поверил.       – Вот уж точно, – смеясь, проговорил Джуничиро. – Скорее вы двое встречаться начнете, чем они расстанутся.       Воцарившаяся тишина не предвещала ничего хорошего. Танизаки запоздало сообразил, что сморозил, однако произнести что-то ещё не получалось. Две пары глаз, недобро уставившиеся на него, разом прогнали из головы любые слова.       – Я тут вспомнил, – подскочив на ноги с кресла, затараторил юноша, – что забыл уточнить некоторые детали.       Танизаки спешно бросается к выходу с комнаты отдыха. Резкий разворот в сторону двери и резкий удар в кого-то – Куникида открыл дверь за мгновенье до того, как к ней подскочил Джуничиро. Рядом с Доппо остановилась и Айкава.       – Смотри под ноги, пока не покалечил себя и других, – назидательно произносит Куникида, помогая Танизаки восстановить равновесие.       Тот, кивнув и бегло извинившись, продолжил свой побег. Вдогонку лишь донеслось напоминание от Айкавы, что:       – Сьёмки начинаются через 5 минут!       ***       Первая половина дня прошла уныло для Дазая. Он устало опустился в кресло и проверил телефон: ответа от Чуи по-прежнему не было.       – Ты ведь в курсе, что он тоже работает? – поинтересовался у него Куникида. Мужчина присел рядом и протянул горячий стаканчик с кофе. – Перестань вести себя, как одержимый идиот. На маньяка смахиваешь.       Приняв кофе и сделав глоток, Дазай почувствовал себя немного лучше. И почему он раньше не додумался сгонять за спасительной порцией кофеина?       – Ощущение, что я где-то облажался, – честно признаётся Дазай. Доппо вопросительно смотрит на друга, мол, продолжай, я выслушаю. Такая поддержка льстит, и Осаму решает не сдерживать свой порыв поговорить. – Не получается свести Рюноскэ и Ацуши, – начинает перечислять Осаму, загибая пальцы одной руки, – так и не узнал имя твоей супруги, – загибает второй палец, не обращая внимание на нервный тик Доппо, – Чуя меня с самого утра игнорирует во всех смыслах, – театральный вздох, подобный скорбному стону. – Чувствую, что теряю сноровку.       Куникида не знает, что ответить. Он то решил, что у Дазай в самом деле душевные терзания, а в итоге очередная придурь прёт. Как к такому человеку можно относиться серьезно? Он же по призванию клоун, а не только по профессии.       – Дазай, ты…       Звонкий писк привлёк внимание двух мужчин к телефону Дазая, на экране которого высветилось входящее сообщение от Чуи.       Дазай быстро теряет весь интерес к беседе с Доппо и, более не слушая ворчания друга, торопится прочитать ответ от супруга.       «Скумбрия, ты – ходячая катастрофа. Я ведь говорил тебе вчера, что у меня с утра важная встреча, на которую нельзя опоздать.»       «Я уже освободился и еду домой. Если твоё настроение до сих пор не поднялось, то может это фото тебе его поднимет.»       Ко второму сообщению была прикреплена фотография, которую Накахара сделал во время первой примерки костюма своего персонажа в сериале. Он долго хранил ту фотографию и скрывал ее от Дазая, чтобы однажды порадовать любимого мужа, и вот, размышляя над сегодняшним днём Осаму, Чуя понял, что время пришло.       От взгляда на фотографию из рук Осаму выпал стаканчик, расплескав остатки кофе по гладкому паркету. Где-то со стороны послышалось ругательство Куникиды, но Дазай и не думал вникать в его слова. Всё, что стояло перед глазами – это изображение полуобнаженного супруга, на голое тело которого была надета портупея.       Осаму кажется, что от этого фото поднимется у него не только настроение…       Мужчина подвисает, откровенно залипая на фото мужа. В этот момент, мимо проходящий Кенджи с любопытством заглядывает в экран телефона, по достоинству оценивая красоту Чуи:       – Господин Накахара такой спортивный, – восхищенно комментирует юноша, возвращая Дазая с небес на землю.       – Очень, – соглашается Осаму и мгновенно блокирует экран телефона, ревностно пряча изображение супруга от посторонних глаз.       Дазая настолько окрыляет фотография Чуи, что он сваливает с работы раньше времени.       Где-то раздаётся недовольный вопль Айкавы.       ***       Несмотря на ранний побег Дазая, съёмки продолжались полным ходом.       Сцена в поезде, где задействованы Ацуши и Йосано.       – …Какая чудесная нога…       Забыв об остывающем кофе в своих руках, Акутагава ревностно следит, как Йосано гладит ногу Ацуши, проверяя ее на наличие шрамов или иных следов. Лицо парня хмурое и недовольное, словно в этот момент он играет свою роль, о чём ему и сообщает Кёка.       – От тебя так и веет кровожадностью, как от истинного мафиози, – делится своим мнением девушка, любовно обнимая ладонями горячий стаканчик с какао, – а ведь твои дубли на сегодня закончились.       – И?       Кёка непринужденно пожимает плечами.       – Слишком бросается в глаза, – спустя пару минут произносит она и уходит, выбросив пустой стаканчик в мусорку.       Айкава объявила пятиминутный перерыв для решения рядя вопросов, что возникли в процессе съемок. К ней девушка и направилась, ведь скоро её очередь появляться в кадре.       – На твоём месте я бы уже поговорил с булочкой, – как бы невзначай намекает Танака, когда Акутагава, наблюдая за мило беседующими Ацуши и Акико, нечаянно сжимает в руках стакан с кофе, выливая всё на себя.       В итоге Айкава отправляет его в гримёрку.       «Что ж, – думает Рюноскэ, покидая съёмочную площадку, – поговорить, так поговорить»       Вечером, дождавшись, когда все уйдут, Акутагава задерживается с Ацуши в комнате отдыха и спрашивает, что тот думает о Йосано.       – Я думаю, что она потрясающая, – с восхищением отзывается Накаджима, окончательно вгоняя Акутагаву в депрессию. – Мне нравится её игра так же сильно, как игра Дазая и Куникиды.       – А я? – Акутагава не планировал спрашивать это вслух. Но что-то в нём в этот момент перемкнуло, так некстати подкинув слова Танаки и намёки Дазая и Гин. И теперь было поздно отступать.       – Твоя игра? Или?..       Ацуши с недоумением смотрит на замершего Акутагаву. И очень удачно вспоминает слова Йосано, сказанные днём: «Он съедает тебя глазами. Откройся ему». Юноша видит тот самый блеск в тёмных глазах и, улыбаясь, протягивает руку, хватаясь за ворот рубашки парня. Не дожидаясь ответа от Рюноскэ, Ацуши тянет его на себя и целует.       – Такой ответ тебя устроит? – отстранившись, интересуется Ацуши.       Вместо лишних слов, Акутагава сам целует Ацуши:       «Более чем»       ***

Новый день

      Воодушевлённый вчерашним признанием, Ацуши с самого утра пребывает в прекрасном настроении, оттого и на работу приходит чуть ли не одним из первых. И даже треклятые линзы не в состоянии ему испортить настрой на грядущий день.       – Я помогу, – Акутагава с готовностью забирает из рук Накаджимы коробочку с линзами. И Ацуши чувствует себя по настоящему счастливым.       Вчера, перед тем, как разойтись по домам, оба актёра договорились, что не станут признаваться друзьям в том, что сошлись, чтобы посмотреть, как далеко зайдут в своих попытках их свести Дазай и Гин.       – Переиграем их в их же игре, – самодовольно произнёс Рюноскэ, целуя на прощание Ацуши в кончик носа.       ***       Первое, что видит Дазай, когда появляется на съемочной площадке – Йосано в окровавленной одежде с тесаком в руках и гневным взглядом.       Кажется, Танака понял, что влюбился без памяти в эту прекрасную женщину.       – Остынь, парень, – понимающе советует Дазай, хлопнув товарища по плечу. – И подбери слюнки. Таких людей завоевать трудно, а удержать рядом с собой ещё сложнее.       – По собственному опыту говоришь? – с озорством интересуется Айкава.       – А то, – без стеснения соглашается Осаму.       В конце концов, нрав Чуи тоже не каждому по зубам. Многие не понаслышке знают, каким вспыльчивым бывает Накахара, но даже эта черта нравится Осаму, как и весь Чуя в целом.       ***       После обеда съемки проходили на берегу реки.       Акутагава и Дазай, которые приехали с остальными просто посмотреть, стояли в дали от камер, наблюдая за происходящем в «кадре».       – Смотри-ка, – комментирует Дазай, не в силах молчать, – а Ацуши с девушкой на руках выглядит довольно-таки мужественно, как считаешь?       Рюноскэ предпочитает держать своё мнение при себе. И очень надеется, что Осаму последует его примеру и заткнется. Но нет. Неозвученных намёков Дазай не понимает так же профессионально, как и озвученных. А потому, болтает без умолку.       – …Вот если Ацуши сейчас запнется, то очень даже удачно упадёт на Кёку. Отличный момент мог бы быть для романической истории.       Рюноскэ молчит. Он недовольно смотрит, как Ацуши улыбается Кёки, а затем, обессилев, падает ей на колени.       – А они неплохо смотрятся вместе, – довольно хмыкает Дазай. – Как думаешь? – поворачивается к Акутагаве и победно усмехается. – О, мой дорогой друг. Я узнаю этот взгляд из тысячи.       – Не понимаю, о чем ты, – выдавливает из себя Рюноскэ.       – Ревность, – поясняет Осаму. – Именно она читается сейчас в твоем взгляде.       – Ревность?       – А ребятки то замерзли, – как бы между делом отмечает Дазай. – Вот бы их кто согрел.       Акутагава, что-то для себя решив, усмехается:       – Кажется, я понял.       Такой ответ приходится Осаму по душе. Быть может, этот пустоголов уже сделает первый шаги заявит о своих намерениях.       Слышится заветное «Стоп. Снято»       Акутагава идёт к Ацуши, на ходу снимая свой плащ. Дазай уже предчувствует момент с признанием, готовит камеру на смартфоне, нацеливая объектив на друзей и… плащ опускается на плечи Кёки.       – Ты замёрзла.       Дазай с чувством полной безнадежности опускает руки. Улыбка так и застывает на его губах, искривляясь в нервной усмешке.       «Что это сейчас было?»       И, преисполненный чувством неудовлетворенности, отправляет Гин короткое сообщение с претензий: «Твой брат настоящий идиот».       ***       Позже, когда Дазай уйдет, а остальные будут заняты переработкой отснятого материала, в мужской палатке-гримёрке Акутагава будет греть Ацуши в своих объятиях.