Новый день.
Затянувшийся рабочий день вынудил Накахару знатно побегать сегодня, о чём он пишет Осаму, как только появляется возможность расслабленно плюхнуться на мягкий диван в личном кабинете звукозаписывающей студии. В ответ незамедлительно приходит фотография с места съемок с небольшой подписью: «А у нас весело;)». Рыжая бровь недовольно дёргается. – Весело, значит? В углу фото Чуя замечает незнакомую ему, полуголую девушку, чьи прелести прикрывает только нижнее белье и… бежевое пальто Дазая. Приступ ревности подкрадывается незаметно, мигом прогоняя всю усталость, оставляя место слепому чувству собственничества. Не думая более ни о чем другом, Накахара подрывается с места и, громко хлопнув дверью, устремляется в одном единственном направлении. *** Осаму возвращается в гримерку в приподнятом настроении. Съёмки прошли наилучшим образом, без происшествий. Ещё и удалось подшутить пару раз над Куникидой относительно его поведения с новой актрисой – девушка явно неровно дышит в сторону вечно-собранного идеалиста, стараясь завладеть его вниманием. Беспокойство Ацуши об Акутагаве также не осталось незаметным. Бедный «тигрёнок» так мило краснеет, стоит только завалить его расспросами о самочувствии друга. Дазай довольно хихикает, вспоминая утро. Да, сегодня определенно был его день. Он не спеша подходит к зеркалу, снимая на ходу бежевое пальто и оставляя его на стуле. Предвкушает вечернюю встречу с любимым супругом в мягкой кроватке их общей квартиры, не догадываясь, что долгожданная встреча произойдет гораздо раньше. За спиной раздаётся скрип закрываемой двери. Хлопок. И поворот замка, запирающего гримерку. Осаму не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто заперся с ним, но желание увидеть любимого супруга столь велико, что парень резко разворачивается, проскальзывая каблуками по гладкому паркету, и тут же замирает. Уголки губ, застывшие в улыбке, нервно дергаются. Судя по всему, Чуя явился с недобрыми намерениями, о чем свидетельствуют хмурое лицо и обжигающе-гневный взгляд. – Чуя? – Ну и, – юноша заинтересовано изгибает бровь, с вызовом смотря на застывшего супруга, – кто она? – Ась? – Осаму не понимает. Он и правда не понимает, пока голубой взгляд не скользит по бежевому пальто на спинке стула, после вновь возвращая всё внимание шатену. – Оу, – догадывается актёр, – ты… – Кто?.. – не дает и минуты на размышление, в один прыжок оказываясь возле супруга. – Кто посмел, – пальцы цепко хватаются за ворот рубашки, резко дёргая на себя, заставляя согнуть колени, чтобы оказаться лицом на одном уровне с чужим взглядом, – надевать твои шмотки на своё обнаженное тело, кроме меня? Чуя говорит медленно, четко проговаривая каждое сказанное слово. Смешок Осаму лишь подливает масло в огонь, испытывая на прочность выдержку Накахары: – Во-первых, – не скрывая насмешки в голосе и взгляде, весело начинает Дазай, – данная юная особа, «посмевшая» позаимствовать мои «шмотки», – парень специально акцентирует внимание на произнесённых супругом словах, дабы показать абсурдность его ревности, – всего лишь приглашенная для двух серий актриса, и отправленное мной фото было как раз сделано во время мини-перерыва. Одежду несчастной жертве неизвестного преступника великий и щедрый детектив Дазай Осаму одолжил строго в рамках сюжета, не более, – взгляд голубых глаз чуть смягчается, да только отпускать железной хватки юноша не спешит. Ждёт, что ещё выдаст его супруг. – Во-вторых, мой вспыльчивый коротышка, – предупреждающее рычание игнорируется, – юная особа заинтересована, увы, далеко не мной, а, на радость и успокоение твоей жадной душе, нашим славным Куникидушкой. – Жена? – недоверчиво прожигает взглядом. – Сомневаюсь, – отрицательно качает головой, – Куникида холоден ко всем ее попыткам флирта. Он либо не понимает, – пожимает плечами, мысленно взвывая от ноющей поясницы и онемевших ног, ведь Чуя по-прежнему держит его в неудобной позе, – либо профессионально делает вид, что не видит прямых намеков на симпатию в его сторону. – Скорее, первое, – сжалившись, Чуя всё же даёт свободу супругу, разжимая пальцы на чужой рубашке. – Иначе, он бы уже упомянул о том, что занят и не давал ложных надежд. – Тут ты прав, – согласно кивает Осаму, отшатываясь, и делает пару шагов назад, к столику, опираясь о него поясницей и ладонями. – Я запомнил, – немного помолчав, вдруг произносит актер, – на будущее, – самодовольно усмехается он, кивая на собственное пальто. – Правильно делаешь, – довольно улыбается Накахара, полностью расслабляясь. – Однако, –юноша медленно приближается к супругу, недобро скалясь, – стоит напомнить одному потерявшему стыд человеку наши семейные правила жизни, – Чуя останавливается против Дазая, коленом ударяется о колено супруга, разводя длинные ноги в сторону и вклиниваясь между ними. – Правило первое, – руки опускаются на бинтованную шею, в то время, как подкаченную задницу обхватывают широкие ладони, – никаких откровенных сцен с твоим участием… – Если только данная сцена не в паре с тобой, – поправляет супруга Дазай, сжимая пальцы на упругих ягодицах. – Возражаю, – непреклонно чеканит Чуя, – это не то, что стоит показывать на всеобщее обозрение. Дазай не спорит. Довольно мурлычет в ответ согласие и с наслаждением наблюдает за тем, как руки супруга переместились на его рубашку, как ловкие пальчики неспешно расстегивают пуговицы, открывая взору обмотанное бинтами тело. – Правило второе, – продолжает Чуя, стараясь не отвлекаться на руки, что бесстыдно массируют его задницу, – никаких травмоопасных трюков, – правило, появившееся после долгосрочного пребывания Дазая на больничной койке. – Правило третье, – рубашку распахивают, принимаясь за бинты, – никаких поцелуев с посторонними, даже в рамках сюжета, – ревностно шепчет юноша, склоняясь к лицу супруга и срывая с его губ легкий поцелуй. – Правило четвертое, – подхватывает Осаму, отрываясь от облюбованной им части тела лишь для того, чтобы схватится за пояс чужих брюк, – запрещено одалживать свои «шмотки» посторонним людям, – шутливо передразнивает парень, расправляясь с бляшкой на ремне, – даже в рамках запланированного сюжета. Они знают: их правила действуют в обе стороны. Оказываясь на сцене, перед огромной толпой слушателей, или же во время съёмок клипа, Чуя никогда не нарушит ни одно из правил, начало которым, как ни странно, положил именно Дазай. – …Даже в рамках запланированного сюжета, – зачем-то повторяет Накахара, и резко дергает брюки Осаму вниз, отбрасывая их на пол вместе с бельем супруга. Длинные ходули Дазая бесят, но, отчего-то, закидывать их себе на плечи и грубо врываться в податливое нутро любимого Чуе всегда нравится. Столик, на который усадили Осаму, не вызывает доверия. Он жалобно скрипит, грозясь в любую минуту пасть смертью храбрых под натиском двух влюбленных, отчего Накахара старается переносить основной центр тяжести на стену, вжимая супруга спиной в прохладное широкое зеркало. О том, что гримерка принадлежит не только им двоим, никто так и не вспоминает… Ацуши замирает с протянутой рукой, касаясь дверной ручки лишь кончиками пальцев. Подозрительные звуки, доносящиеся с гримерки, наводят на определенные, далеко не невинные мысли, отчего лицо бедного тигрёнка стремительно покрывается алым. «Неужели?..» И словно в подтверждение его мыслям раздаётся громкий, протяжный стон Дазая с последующими ругательствами Накахары, разбирать которые Ацуши не горит желанием. Юноша отпрыгивает от двери, как от страшного проклятия, врезается спиной в стену и замирает, широко раскрытыми глазами таращась на злосчастную гримёрку. «Телефон, – панически проносится в голове, – там остался мой телефон…» Накаджима недолго терзает себя размышлениями дальнейших действий. Услышав очередной стон, он стремглав бросается наутёк, плюнув на телефон. Ничего, одну ночь он сможет и без родного гаджета как-нибудь пережить. Да и, если подумать, Акутагаву тоже можно без предупреждения навестить! Или нет?.. Ацуши нерешительно замедляет шаг возле лестницы, несмело оборачивается в сторону гримёрки в ожидание неизвестного чуда, словно дверь вот-вот раскроется и оттуда выйдут взлохмаченные, раскрасневшиеся, но довольные… Юноша резко мотает головой, проклиная собственное воображение. Неприличные картинки с участием друзей расшатывают и без того поверженную психику. Нет! Определенно нет! Шаг возобновляется. Ацуши быстро преодолевает пару лестничных пролетов, пробегает вихрем сквозь безлюдный холл и глубоко вдыхает грудью морозный воздух, оказавшись на спасительной улице. Мысли немного проясняются, жар с лица пропадает, как и стыдливый румянец за непристойное воображение. Поход к Акутагаве откладывается, Ацуши решает проведать друга завтра. «Завтра» – как мантру повторяет про себя юноша, не иначе, как убеждая себя. Завтра. А пока… Накаджима разворачивается в сторону своего дома и срывается на бег, оставляя позади разыгравшуюся фантазию. Весь следующий день Накаджима старательно избегает Дазая и Накахару. ***Новый день.
Акутагаве значительно лучше. Вынужденный больничный пошел на пользу, и парень готов приступить к своим рабочим обязанностям в любой момент. Айкава положением дел довольна, а потому быстро вносит очередные корректировки в расписание съемок, заявляя, что сцены с участием Акутагавы будут сниматься завтра. – А пока можешь ещё немного отдохнуть, – подбадривающе подмигивает актёру девушка и уходит на площадку, переоборудованную под офис детективного агентства. Отдыхать Рюноскэ не хочет от слова «совсем». Он и так больше недели провел взаперти собственной квартиры, соблюдая прописанный врачом постельный режим. Единственными собеседниками, постоянно навещающими его во время болезни, были сестра и Ацуши. Причем последний, если не получалось прийти в гости, обязательно звонил каждый вечер и интересовался самочувствием Рюноскэ. Почти каждый вечер, за исключением одного дня, когда Накаджима умудрился каким-то образом забыть свой телефон на работе. «Растяпа» – облегченно фыркнул на следующее утро Рюноскэ, как только получил сообщение с извинениями и пояснениями от юноши. Подготовка к сьёмкам идёт полным ходом: настройка оборудования, проверка целостности декораций и наличие лишних предметов в предполагаемом кадре. Актёры приводят себя в порядок, преображаясь в давно привычные образы. Ацуши, долго не задерживаясь, покидает гримёрку первым, нервно шарахаясь от вышедшего следом за ним Дазая. Увидев в стороне Рюноскэ и Гин, которая пришла с братом за компанию, Ацуши подходит к ним. За разговорами время пролетает незаметно. К ним успевают присоединиться Дазай и Сасаки, та самая актриса, приглашенная в проект на пару серий. И пока Ацуши и Рюноскэ обсуждают что-то своё, Сасаки заинтересованно ищет взглядом Куникиду, Осаму и Гин, заговорщески переговариваясь в сторонке, обмениваются фото-компроматом на своих друзей. – Слушай, – протяжно тянет Осаму, взглядом указывая на фото, где, незадолго до болезни Акутагавы, Ацуши уснул на его плече. – Может, всё-таки запереть их будет проще и эффективнее. – Ты пытался, – припоминает Гин события двухнедельной давности, – но они оба выбрались через окно. – Используем помещение выше первого этажа. – Я пробовала, – непринужденно пожимает плечами девушка, скрывая недовольный вздох. – Ты знал, – красноречиво бросает взгляд в сторону Накаджимы, – что Ацуши умеет взламывать замки? – изумление на лице Осаму говорит само за себя: «Нет, не знал». – Вот, – усмехается Гин, – теперь знаешь. – Интересно, какие еще скелеты таит в своём шкафу наш тигрё… ой… Ухо внезапно обожгло болью. Чьи-то пальцы ощутимо сжались на мочке и потащили за собой, чуть не опрокинув по дороге. – Сколько раз повторять, прекращайте вмешиваться в чужие отношения, – ворчливо твердит Куникида, утаскивая Дазая в сторону площадки. – Они не маленькие, сами разберутся, если захотят, – отпускает коллегу только тогда, когда дотащил его до рабочего стола детективов. – За работу! – Какой ты скучный, – Осаму показательно зевает, облокотившись рукой о поверхность стола, – нет в тебе духа задорного авантюризма. Я обязан это исправ… Снова болезненный ойк. В этот раз прилетает по макушке сценарием от Айкавы-сан. Развлечение временно заканчивается. Осаму усаживается удобнее и, согласно сценарию, разворачивается к заранее включенному компьютеру, вживаясь в роль детектива. Разговор о деле плавно перетекает на тему об «идеальной девушке для Куникиды». И именно за эту тему, позже, во время общего обеденного перерыва, Осаму и цепляется. – И все же, – никак не унимается Дазай, вот уже полчаса провоцируя Куникиду на разговор, – скольким требованиям из списка «идеальной жены» соответствует твоя истинная супруга? Доппо стоически молчит, тщательно пережевывая жаренную рыбку. – Ни в жизнь не поверю, – не затыкается Осаму, подначивая, – что ты смог найти избранницу, полностью соответствующую всем пунктам. Такого человека просто не существует в реальности. Я ведь прав, – подсаживается ближе к товарищу, настойчиво тыча палочками в щеку Доппо. – Скажи. Я прав? Прав? – Отстань уже от него, – устало отзывается Акутагава, испытывая искреннее сочувствие по отношению к Куникиде. – Если не хочет говорить, то и не зачем заставлять. – О, – вмиг внимание переключается на Рюноскэ. И вот, подобно обезьянке, Осаму ловко перепрыгивает с одного места на другое, втискиваясь между Ацуши и Акутагавой. – Может тогда, – приобнимает брюнета за плечи одной рукой, наваливаясь сбоку, – расскажешь о своём видении идеальной девушки? Или, – недвусмысленно косится в сторону Ацуши, – не только девушки. – Дазай, хватит, – еле слышно лепечет Накаджима, заикаясь, пока ему на ногу не наступает Танака. Очень уж парню интересна тема разговора. Не вмешивается и Айкава, совмещая обед с работой: одной рукой держит палочки с зажатым рисовым шариком, другой ловко орудует, делая пометки в черновом сценарии будущих серий. Гин с интересом наблюдает за эмоциями брата, попеременно переводя внимание на Ацуши. Сасаки, после слов о супруге, не сводит глаз с Куникиды, зависнув на добрые десять минут. – Готов голову на отсечение дать, если не прав, – Осаму пододвигается ближе, будто собирается поведать сокровенный секрет. – Твой идеал – это робкая, невинная душа, с ангельским взглядом и миролюбивым характером. Булочка, а не человек. На последней фразе Ацуши поперхнулся чаем, чуть не выплюнув всё обратно в стакан. Танака понимающе похлопал друга по спине. Ни для кого ни секрет, что старшее поколение гримёров между собой частенько кликают Накаджиму «булочкой», нередко угощая этими самыми булочками. Чаще всего, с корицей. Гин и Айкава с трудом сдерживают смех. Кто-то из съемочной группы просачивается в дверь, покидая «столовую», чтобы секундой позже разразится смехом. Иные просто с интересом наблюдают за актерами, позабыв об остывающем обеде. – Булочка? Серьезно? – приподняв бровь, интересуется Акутагава. – Рассказать Чуе, что ему стоит волноваться после твоих слащавых эпитетов в сторону другого человека? – Попробуй, – звучит, как вызов. Почти угроза, несмотря на слащавую улыбку, – в моем списке идеального спутника жизни всего один пункт: Чуя. – Выражаясь твоим языком, – неожиданно произносит Куникида, привлекая всеобщее внимание к своей персоне, – в списке каждого уважающего себя человека относительно своей второй половинки должен быть всего один пункт. Мне нравится эта идея, – одобрительно кивает Доппо, пересекаясь с Осаму взглядом. – Выходит, – усмехается, – что моя супруга отвечает главному требованию этого правила. И соответствует этому самому единственному пункту, – во взгляде мужчины мелькает нечто такое, что не описать словами. Но определенно выражающее теплые чувства по отношению к человеку, о котором он в данную секунду думает. – Получается, – огорченно моргает Сасаки, опуская на стол нетронутый чай, – все остальные пункты списка не имеют значение? – Именно, – согласно кивает Доппо, желая этим самым поставить точку в приевшейся за сегодня теме. – Но ведь, – не сдается Сасаки, упрямо поднимая решительный взгляд на Куникиду, – может случится и так, что единственный пункт списка утратит своё преимущество. Тогда… Хоть вопрос и был задан Доппо, с ответом встревает Дазай, по-философски изрекая: – Если Чуя перестанет быть номером один в моей жизни, то просто придушит меня струнами от своей гитары. – Дазай… – смеется Ацуши, в красках представляя себе столь душещипательную тему. Судя по характеру Накахары, за тем и впрямь не заржавеет сделать нечто подобное. – Все зависит только от самого человека и степени его привязанности ко второй половинке, – спустя минуту молчания под пронзительным взглядом актрисы, всё же произносит Доппо. – Понятно, – девушка грустно улыбается. Тянется за своим бокалом, аккуратно обнимает его ладонями, и тихо произносит, ловя взгляд Куникиды. – Как жаль, что вы уже женаты. Мне… Договорить не удаётся. Что-то, или кто-то, резко бьёт девушку по ноге. Подскочив от неожиданности на месте, Сасаки опрокидывает на себя полный бокал с чаем. Благо, остывшим. Вслед за актрисой подскакивают и остальные, обеспокоенно интересуясь самочувствием и предлагая помощь. Когда всё более-менее стихает, Сасаки уходит в гримёрку, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Куникида, поправляя очки, укоризненно качает головой, бросая тихое: «Как беспечно…». Но никто не обращает на него внимание, как и на загадочную улыбку другого человека, виновато пожимающего плечами.