Кулинарная книга для любимого учителя

Несмотря на то, что Бинхэ все же закутал безвольное тело в теплую одежду, к вечеру Шэнь Цзю била нешуточная лихорадка. Он метался по кровати, окруженный ворохом своих волос, крупно дрожал и постоянно что-то бессвязно бормотал. Одна из служанок, пришедшая на вечерний обход, обнаружила его в таком состоянии и тут же побежала за своим хозяином. — Молодой господин, — запыхавшаяся, она едва не забыла упасть в ноги Бинхэ. — Тот мужчина в комнате… Кажется, он болен. Бинхэ тут же примчался к Шэнь Цзю, даже не успев толком запахнуть одежды, и сел у его кровати. — Учитель… — ласково шептал он и гладил Цзю по волосам. Тот шептал что-то непонятное, но если прислушаться, то можно было услышать тихое «Юэ Ци». Юэ Цинъюань! Даже в лихорадке учитель помнит про него. Мерзко, ужасно мерзко. — Он не придёт за Вами, учитель. Он бросил Вас. Никому Вы больше не нужны. Хватит жить фантазиями! — последнее предложение Бинхэ буквально вкрикивает. Эти грёзы Шэнь Цзю злят его до безумия и, чтобы не слышать этого больного бреда, Ло Бинхэ выходит из комнаты, чтобы распорядиться сделать учителю целебный отвар. Когда Бинхэ вернулся и вновь сел у кровати, Цзю вцепился в черный рукав, словно утопающий, цепляющийся за соломинку. Его стеклянные глаза были открыты, но взгляд у него невидящий, будто отсутствующий. Даже склеры покраснели от взбухших сосудов — удивительно, что они все еще не лопнули. — Юэ Ци, — его сорванный голос звучит надрывно и невероятно жалко. — Почему ты оставил меня? Почему не вернулся за мной? Я ждал, я столько ждал, а ты обманул меня. И даже сейчас ты покинул меня. Почему? — бывший горный лорд, словно сумасшедший, повторяет это «почему» без конца. И даже дрожь в его немощном теле, кажется, усиливается. Черные брови изламываются, и некогда прекрасное лицо Шэнь Цзю оказывается перекошенным ужасной гримасой страдания и злости одновременно. Жалкое зрелище. — Учитель, — тихо говорит Бинхэ и нежно проводит по его щеке. — Вы никому не нужны. Он про Вас даже не вспоминает, а вы его любите. Юэ Цинъюань, Му Цинфан, Ци Цинци… Столько горных лордов на Вашем жалком хребте, и никто не спасёт Вас. Вы нужны лишь мне, учитель. Ло Бинхэ гладит волосы Шэнь Цзю, целует его лицо. Но тот всё бормочет о своём «Юэ Ци». И демона это бесит настолько, что он готов вырвать язык учителя или зашить рот, пока жар не спадёт. Цзю выглядит невероятно жалко с этими красными стеклянными глазами, полными слез. Настолько, что становится просто смотреть невозможно. Он больше не выглядит как гордый горный лорд, максимум, как загнанный мальчишка, только сбежавший из поместья Цю. Но хотя бы теперь он больше не бормочет о своих бредовых мечтах. Ох, господи, лишь бы он не помнил утром все, что наговорил сейчас. Надолго его проблеска не хватает — совсем скоро он вновь впадает в беспамятство. Лишь крупная дрожь, бьющая безвольное тело, и нездоровый румянец выдают то, что он все еще жив. Вскоре служанка приносит чашу с отваром, и теперь перед Бинхэ стоит сложная задача напоить учителя, не расплескав всё. Он придерживает Шэнь Цзю за голову и подносит сосуд к приоткрытым губам. — Давайте, учитель, если Вы выпьете, то Вам обязательно станет лучше. Вам надо успокоиться и отоспаться. Я буду рядом с Вами, пока Вам не станет лучше. Цзю делает глоток и заходится в кашле. Но ничего страшного, у них много времени. И так постепенно Ло Бинхэ вливает в учителя всю чашу. — Молодец, учитель, скоро травы подействуют, и Вы уснёте. И Ло Бинхэ оказывается прав. Совсем скоро Цзю засыпает, но сон у него беспокойный. Ему снится кошмар из прошлого, освободиться от которого невозможно — кажется, эта дрянь въелась в его существо до самых костей и не отпустит до самой смерти. Шэнь Цзю снится ублюдок Цю, снится Юэ Ци, так и не пришедший за ним, снится пожар, учиненный им самим, снится… Больше ничего. Его, дрожащего и покрытого холодным потом, вырывает из сна, и по воспаленным глазам очень больно бьет свет утреннего солнца. В теле ужасная ломота, но это еще полбеды… Ведь рядом с собой он обнаруживает спящего (или притворяющегося таковым) Ло Бинхэ. Цзю судорожно пытается привести в порядок мысли и вспомнить, что вчера произошло — раз этот ублюдок здесь, а все тело болит, значит, он что-то с ним сделал, — но помнит лишь то, как его внезапно пробила дрожь, а потом он в очередной раз потерял сознание. Наверняка это все виновата грязная демоническая кровь, текущая по венам Шэнь Цзю. Бинхэ даже не спал, дремал, чтобы если что тут же прийти на помощь учителю. До этого он несколько часов бодрствовал, разглядывая всё ещё красивое лицо Шэнь Цзю. Но как же бывает внешность обманчива. — Как спалось, учитель? Я напоил Вас отваром, надеюсь сейчас Вы чувствуете себя лучше. Если сегодня Вас не будет бить такая же сильная дрожь, то стоит сходить погулять, свежий воздух пойдёт Вам на пользу. Ло Бинхэ настолько нежный, что зубы сводит. Словно это не он отрезал конечности, бил и насиловал Цзю. Пока он хочет, чтобы учитель чувствовал себя в относительной безопасности, он будет вести себя как истинный даос. Но это не отменяет того факта, что Бинхэ ненавидел Шэнь Цзю всем своим чёрным сердцем. — Что ты со мной вчера сделал? — хрипит Шэнь Цзю. Он даже удивленно вскидывает бровь, не признав собственного голоса. Горло очень сильно саднит, все тело будто ватное, а голова ужасно болит. Ощущения такие, будто вчера над ним надругались, причем не единожды. Кое-как, но все же поднимается и садится. Волосы чисты и непривычно податливы, они тут же рассыпаются по плечам. — И почему ты лежишь здесь, а не развлекаешься со своими женами в своих роскошных покоях? — Цзю пытается звучать презрительно и надменно, но голос ломается и хрипит из-за болезни. — Потому что я переживаю за Вас, учитель. Я не для того сохранял Вам жизнь, чтобы Вы умерли от болезни. Ло Бинхэ гладит Цзю по волосам, убирая их с лица, а после целует его в лоб. — Вы всё ещё горячий, но уже не бредите. Лучше я буду слышать проклятия в свой адрес, чем ту глупость, что Вы говорили во сне. Надо же, всё ещё помните о Юэ Цинъюане, а он, наверное, забыл Вас на следующий день, как вы покинули пик. Бинхэ улыбается, но в этой улыбке нет ни капли искренности. Одна лишь насмешка. — Я приготовлю Вам завтрак, — говорит он и выходит из комнаты. Шэнь Цзю едва не вздрагивает, когда слышит о Юэ Цинъюане. Его просто приводят в бешенство слова о том, что он давно позабыт всеми, но что-то внутри подсказывает, что это вполне может быть правдой. Однако лицо искажается лишь гримасой презрения, и Цзю отворачивает голову, а потом внезапно заходится надрывным кашлем. Хорошо, что к этому моменту его мучитель уже уходит из комнаты. Когда Бинхэ возвращается, бывший горный лорд как всегда выглядит абсолютно безжизненным. Он совершенно не заинтересован в вошедшем в покои мужчине, поэтому даже взглядом его не одаривает. — Я решил взять Вам немного бульона и небольшую булочку с мясом. Всё равно вы сейчас ничего нормально съесть не сможете, но и голодать нельзя. Ло Бинхэ садится рядом на кровать и ставит поднос на тумбочку. Цзю всё ещё не реагирует на него, поэтому он проводит рукой по щеке, а потом целует учителя. — Ну же, обратите на меня внимание. Давайте поедим, откройте рот. Бинхэ набирает ложкой немного наваристого бульона и подносит его ко рту Шэнь Цзю, который тот всё ещё держит закрытым. — Давайте, учитель, иначе он остынет. Не пытайтесь умереть, заморив себя голодом, всё равно у Вас ничего не выйдет. Наконец-то Цзю приоткрыл свой рот и Бинхэ смог аккуратно влить бульон. — Вкусный? Я разогрел тот, что уже был. Цзю перебарывает себя и выпивает злосчастный бульон, а потом снова начинает кашлять. Кашляет он громко и надрывно, сминая костлявыми пальцами светло-зеленую ткань одеяний на груди, будто это ему как-то поможет. Он очень удивляется, когда спазм резко сходит на нет. Видимо, Бинхэ снова балуется со своей грязной демонической кровью. — Как хорошо, что я не чувствую вкуса. Всегда бы так. Даже смотреть на твою стряпню не хочу. Да и на тебя тоже, — Шэнь Цзю пренебрежительно вздергивает подбородок и отворачивает голову. Сегодня, будучи больным, он еще противнее, придирчивее и капризнее обычного. Бинхэ, раздраженный его капризами, проводит по щеке и чуть давит острым когтем на глаз. — Уверены, что не хотите? Я исполню любую Вашу прихоть, учитель. Кроме пожелания смерти, конечно. Выдавить Шэнь Цзю глаз звучало очень заманчиво, он обязательно сделает это позже. Сейчас же нужно преодолеть свои желания и постараться быть нежнее. — А что касается вкуса... То очень жаль, что Вы его не чувствуете. Ло Бинхэ сам отпивает немного прямо из миски и блаженно прикрывает глаза. — Очень вкусный, такой наваристый. Я отличный повар, Вам придётся признать это. — Раз ты не можешь сделать этого, то я сделаю это сам. Лучше я вырву себе глаза и лишусь слуха, чем и дальше буду терпеть твое общество, — Шэнь Цзю пропускает мимо ушей хвалебные фразы Бинхэ, смотрит на его довольную рожу с презрением и подносит одну руку к лицу. Он внимательно наблюдает, как стирается с лица демона мерзотная ухмылка, а потом прикладывает пальцы к веку, немного надавливает и… ничего не происходит. Рука будто закостенела и совершенно не хочет двигаться. — Хочешь сделать все сам, ублюдок? — Цзю выдыхает оскорбление так, будто эта сцена совершенно утомила его. — Так и знал. Тебе не нравится смотреть на мои страдания, тебе нравится мне их причинять. — Учитель такой умный. Вам ведь нравилось издеваться надо мной, теперь я хочу отплатить Вам тем же. Ну и добавить немного от себя. Ло Бинхэ целует Цзю в лоб с нежностью, расходящейся со словами. — Мне так нравится смотреть, как на Вашем теле расцветают синяки, как заживают Ваши раны, как больно Вам, когда мы занимаемся сексом. В такие моменты Вы такой красивый, но такой жалкий, учитель. Но это не главное. Важнее всего то, что Вы никогда не умрёте. Наверное сейчас вы жалеете о том, что стали бессмертным, да? — Хватит лгать, чудовище. Мы никогда не занимались сексом, это ты трахал меня, пользовался моим телом, как куском мяса. Ты и правда тупое ненасытное животное, потому что всех твоих шлюх тебе явно не хватает, раз ты приходишь ко мне и опускаешься до такого. Шэнь Цзю упирается дрожащей ледяной рукой в широкую грудь и пытается отпихнуть от себя Бинхэ, но все это явно бесполезно. — Ты повредил мое золотое ядро и меридианы, я особо ничем не отличаюсь от обычного человека. Так что смерть настигнет меня совсем скоро. — Ой, я и забыл про Ваше золотое ядро. Простите этого ученика за плохую память. Бинхэ вновь расплывается в улыбке. Она практически никогда не сходит с его лица. — Но в том, что Вы никогда не умрёте, я прав. Я же контролирую Вашу жизнь. Может Вы и будете присмерти, но никогда, слышите, никогда не умрёте. Вы будете жить, пока жив я. Ло Бинхэ на секунду задумывается, а потом смотрит в пустую миску с супом. — Учитель такой молодец! Всё съел. А теперь закусите всё булочкой, только не кидайте на пол, если не хотите, чтобы я потом скормил Вам грязную. — Я не буду ее есть, убирайся отсюда, — Шэнь Цзю кутается в одежды и отворачивается, гордо встряхнув головой. Он ложится на бок и демонстративно игнорирует присутствие Ло Бинхэ, делая вид, что действительно заинтересован в том, чтобы перебрать тонкие пряди своих волос. Сейчас они чистые и заплести какую-нибудь незамудреную косу не составляет труда. Это даже немного расслабляет. — Я никуда не пойду, пока вы не поедите, учитель. Ло Бинхэ наклоняется к самому уху Шэнь Цзю и проводит по нему языком, потом прихватывает мочку зубами. Нехотя оторвавшись от неё, Бинхэ спускается поцелуями к шее, которую Цзю только сильнее втягивает в плечи. — Учитель, у Вас ужасный характер. Вы же знаете что будет, если Вы не поедите. — Мне плевать. Думаешь, после всего, что ты со мной сотворил, мне есть какое-то дело до твоих угроз? Шэнь Цзю поднимает на своего мучителя взгляд, полный отвращения, а потом натягивает ворот одежд так, чтобы максимально прикрыть свою шею. Хочется содрать кожу в этих местах и хорошенько вымыться, но, кажется, ощущения и память об этих поцелуях въедятся в память Цзю до самой смерти. — Сам жри свою булочку. И подавись ей, ублюдок. Бинхэ хватает Шэнь Цзю за челюсть и резко поворачивает на себя, чудом не вывихнув её. — Я сказал, что Вы должны съесть эту сраную булку и вы её съедите. Он затыкает ей рот учителя и прикрывает сверху рукой, чтобы тот не сумел выплюнуть. — Я так стараюсь для Вас, забочусь. А Вы, неблагодарная скотина! Я мог бы содрать с Вас кожу и оставить умирать, а потом вечно поддерживать в предсмертном состоянии, обрекая на вечные муки. Но вместо этого я всего лишь отрубил Вам ноги. Я даже кормлю Вас с ложечки. Вы такой отвратительный, учитель. Шэнь Цзю кое-как отрывает от своего лица когтистую лапу Бинхэ. Это стоит ему расцарапанной щеки и рассеченной губы, но это все лишь мелочи. Он все же выплевывает эту злосчастную булку и кашляет, долго и очень сильно — настолько, что к горлу подкатывают рвотные позывы. — Ты держишь меня здесь, истязаешь мою плоть, а потом смеешь говорить, что всего лишь отрубил мне ноги. Всего лишь! Мне действительно следовало убить тебя тогда. За что я получил все это? За то, что тогда всего лишь плеснул в тебя чаем? За то, что всего лишь наказывал тебя, глупого и никчемного сукиного сына, и это было совершенно справедливо? Тебя, паршивого щенка, следовало бы выкинуть с пика и запретить соваться в заклинатели. Ты бы ничего не достиг без меня, безмозглое животное, как ты смеешь делать мне такие вещи? И это я здесь неблагодарный ублюдок, — Цзю кричит эти слова с такой силой, что в глазах капилляры лопаются — теперь его взгляд еще безумнее. Он дышит тяжело, будто задыхается, а потом заходится в очередном приступе кашля и съеживается на кровати, сжимая плотную ткань на груди. Шэнь Цзю надеется, что еще немного, и его органы не выдержат. Его настигнет смерть, неизбежная и беспощадная, и вряд ли Ло Бинхэ сможет что-то с этим сделать. Он ведь не успеет залатать разорвавшееся сердце, правда? Ло Бинхэ отвешивает ему звонкую пощёчину. — Свинья! Даже нет, Вы хуже свиньи, учитель! Бинхэ распирает от ненависти. Ему хочется медленно убить Шэнь Цзю, наслаждаясь агонией в его глазах. Но пока что слишком рано. Сейчас у него есть небольшой подарок для учителя, который точно не оставит его равнодушным. Он уходит из комнаты Цзю, решая не возвращаться в неё несколько дней. Пускай тот успокоится и будет более позитивно настроен к Бинхэ. Всё же он так заботится об учителе, нельзя доводить его до крайности.

***

Для Шэнь Цзю эти дни были словно солнечный луч, пробившийся из-за туч. Неприятную мелочь в виде слуг и отвратительной на вкус похлебки можно было перетерпеть, это все же лучше надоедливого Ло Бинхэ. За это время лихорадка, сразившая Цзю, немного усилилась, но это совершенно точно не сравнится с тем, что он чувствовал, когда ему отрубали ноги. И сейчас бывший горный лорд сидел на краю кровати, укутанный в одежды и простыню, мелко дрожал и пытался разглядеть живописный сад, находящийся прямо за окном в его покоях. На минуту беспокойную голову даже посетила мысль о том, чтобы разбить проклятое стекло и прекратить свое жалкое существование, и Шэнь Цзю решил, что хорошенько продумает этот план немного позже. Вдруг двери распахиваются, и на пороге появляется Бинхэ с этой своей натянутой улыбкой. От одного только его вида уже блевать хочется. Цзю смотрит на него невероятно злым взглядом и вздергивает одну бровь. — Какого черта ты здесь делаешь? Убирайся вон, без тебя так хорошо было. Ло Бинхэ проходит в комнату, игнорируя слова Цзю. Он ставит какую-то корзину рядом с кроватью, а сам садится рядом с учителем. —Я пришёл извиняться, что же Вы так? За эти дни я понял, что сделал много плохих вещей для Вас, Вы этого не достойны. Так что я искренне раскаиваюсь за свои поступки и прошу простить меня. Отныне я обещаю никаким образом над вами не издеваться. Если хотите я даже верну Вас на Ваш пик. Адепты будут рады. Но сначала посмотрите на мой подарок. Бинхэ не перестаёт противно улыбаться. Его улыбка никогда не была искренней, но он не снимал её, пока был рядом с Шэнь Цзю. Он ставит довольно тяжёлую корзину рядом с учителем и выжидающе смотрит на него. — Ну же, открывайте. — Ты разрушил мое золотое ядро и растоптал мою репутацию, ублюдок, о каком возвращении на пик может идти речь? — Цзю пренебрежительно вздыхает и отворачивается, но спустя пару минут молчания и подгоняющих фраз Ло Бинхэ он сдается и сдергивает с корзины плотную черную ткань, закрывавшую ее содержимое. То, что он видит внутри, повергает его в шок. Шэнь Цзю бледнеет и зажимает рот себе рукой, глаза распахиваются от ужаса, а все тело сковывает такая дрожь, какой у него никогда не было при самой страшной лихорадке. В корзине лежит человеческая голова. И ладно, голова, как голова — разве за всю заклинательскую жизнь он не видел такого? Эта голова принадлежит Юэ Цинъюаню. Удивительно, но она в действительно хорошем состоянии, даже глаза не повреждены — взгляд у них мутный, но пронзает бывшего горного лорда в самое сердце, черное и больное. Его собственные глаза тут же наливаются слезами. Шэнь Цзю щипает себя за руку с такой остервенелостью, словно пытается оторвать от себя кусок, но понимает, что все это не ужасный сон, не очередная ловушка-иллюзия Бинхэ, чтобы помучать его. Это все правда. И теперь до мужчины доходит, почему его мучитель тогда сделал акцент на фразе «никто не придет Вас спасти». Прийти было просто некому. Шэнь Цзю борется со своей брезгливостью и вытаскивает «подарок» из корзины. Он плачет навзрыд, прижимая к груди отрубленную голову, и даже не покрывает Ло Бинхэ проклятьями — дайте ему время, он еще успеет наговорить всякого. Снова бормочет «Юэ Ци», словно умалишенный, и даже позволяет себе прижаться сухими губами к мертвенно-холодному лбу. Кажется, он сейчас такой же бледный и холодный, как то, что осталось от тела человека, который любил его больше всего. — Ты, — озлобленно шипит он, скрипя зубами. — Ты гребаная скотина. Тупое животное. Какого. Черта. Ты. Это. Сделал, — взгляд у Шэнь Цзю бешеный, как у озлобленной адской гончей, готовой вцепиться в глотку своего обидчика. Он никогда так не реагировал даже на пытки. — Ты, мерзкое демоническое отродье, обещал, что если я сдамся тебе, то ты не тронешь остальных. Так и знал, что грош цена твоим словам. Цзю договаривает эти слова сквозь зубы, а потом поворачивается к голове и гладит чуть спутавшиеся волосы так трепетно, будто бы его драгоценный Юэ Ци мог почувствовать всю нежность этих прикосновений. Ло Бинхэ хохочет, пока Цзю милуется с отрубленной головой. Такое жалкое зрелище, но именно этого он и добивался. — Всего один человек, подумаешь. Весь остальной хребет в целости и сохранности, можете мне поверить. Хотя Цинъюаня и человеком назвать нельзя, это всего лишь свинья, мясо которой Вы всё это время ели. Но если Вы так любите это животное, то можете оставить подарок себе. Цзю замирает. Кажется, он даже не дышит. Семь слов. Всего лишь семь слов Ло Бинхэ звенят у него в ушах с такой силой, что он мог бы оглохнуть. — Что ты сказал? — голос звучит напуганно и спокойно. Удивительно, как быстро учитель умеет меняться в своих настроениях. В ответ он получает смех, так что Шэнь Цзю приходится отложить голову Юэ Цинъюаня и вцепиться костлявыми пальцами в ворот чужих одежд так, что ткань начинает жалобно трещать. Удивительно, откуда столько силы в таком немощном теле? — Ты ведь шутишь, ублюдок? Ты не мог этого сделать, действительно не мог… Отвечай! — бывший горный лорд кричит, брызжет слюной и все крепче сжимает в руке холодный черный шелк. Ему даже костяшки пальцев сводит резкой болью от напряжения, но он не чувствует этого. Это абсолютная мелочь по сравнению с тем, что он сейчас услышал. — Я никогда не шутил с Вами, учитель. Я всё это время кормил Вас мясом вашего дорогого Юэ Ци, а Вам даже нравилось. Бинхэ резко прижимает Шэнь Цзю к своей груди и держит так сильно, что даже думать о том, чтобы оторваться, было бессмысленно. — Поплачьте, учитель. Это нормально, что Вам тяжело принять, что теперь Вы совсем один. Но ничего, это быстро пройдёт, ведь у Вас есть я. Шэнь Цзю больше не плачет. Его ослабшее тело трясет, он разжимает пальцы и смотрит совершенно пустым взглядом в пол. Тошнота одолевает невероятная, но ему повезло, что желудок все еще пуст. Все это время он ел плоть Юэ Цинъюаня и даже не подозревал об этом… Шэнь Цзю даже подумать не может, что из этого хуже. Мысль о том, что Юэ Ци мертв и точно не придет на помощь, убивает в нем всякую надежду, как и все, что оставалось живым в глубине его маленькой черной душонки. — Убей меня. Все равно ты больше никогда не увидишь моих слез, — Цзю понимает, что все это было провокацией для того, чтобы поиздеваться над ним. Что ж, он поддался эмоциям и не смог удержать себя в руках, сыграл свою партию так, как хотел этого Бинхэ, но после такого уже ни одна из предстоящих пыток не возымеет никакого успеха. — Было весело, когда ты скармливал мне моего друга? — спустя минуты оглушительного молчания мужчина переходит на шепот. Голос звучит посеревшим и надломленным без нотки намека на прежние страдания. Теперь ему уже все равно. — Очень. Жаль такое не выйдет повторить. Бинхэ гладит Цзю по голове, будто бы пытаясь успокоить. Словно это не он стал причиной всех страданий. — Но я Вас не убью, учитель. Я хочу чтобы Вы жили с мыслью, что лично съели лучшего друга. Будет очень скучно прервать Вашу жизнь сейчас. Ло Бинхэ целует Цзю в лоб и отпускает, позволяя словно тряпичной кукле упасть на кровать. — Ладно, думаю Вам есть над чем подумать. Встретимся с Вами завтра, учитель.