heaven's on fire

Стук собственного сердца напоминает звук барабана: надрывный, ровный и, что вызывает сотню непрошеных мыслей в голове, – невообразимо громкий. Кажется, что он без проблем просачивается сквозь грудную клетку и, стремясь вырваться на волю, рикошетом отскакивает от керамических плиток, покрывающих стены ванной комнаты. Такая успокаивающая и приятная темнота, заполнившая собой всё помещение, заботливо укутывает её тело, точно любящий родитель. Она сидит в самом дальнем углу комнаты, припав спиной к холодной стене. Холод, разбегаясь по спине сотней мурашек, заползает за шиворот, разносится вниз по туловищу и рукам, постепенно успокаивая дикий огонь, бушующий внутри. Немигающим взглядом Женя всматривается в узкую полоску света, незваным гостем вползающую в роскошную ванную комнату через небольшую щель между полом и дверью. Женя хочет быть от её как можно дальше, ведь она несет в себе всё то, от чего она так стремится убежать. Хотя бы на несколько минут. Где свет, там общая комната, а где общая комната – Бандитка и Боксерша. Два изголодавшихся стервятника, вновь и вновь выпускающие свои острые когти; они кружат над Женей в настойчивой попытке напасть на неё и, впившись глубоко в мягкую плоть, оторвать от неё кусок побольше. Но девушка не чувствует себя жалкой и напуганной полевкой, в страхе спрятавшейся в особенно темном углу. Нет. Мазур ощущает себя невиданным зверем. Сильным, могущественным, но чересчур уставшим. Её тело ноет от сотни точечных ударов, нанесенных любимыми одноклассницами. У всех есть предел, и как бы стоически не переносила бы она новые и новые атаки, девушка чувствует, как что-то внутри неё готово сломаться, не оставляя ей ни единого шанса вновь собрать воедино оставшиеся у неё крупицы самообладания и выйти в свет с гордо поднятой головой. Женя удивлена, что её лопатки так плотно прилегают к холодной плитке, ведь она готова поклясться, что явственно чувствует пульсирующую боль, растекающуюся по спине – напоминание о недавнем “подарке” Катюши. Ещё одном предательстве. Остром клинке, вонзенным ей в спину. Всё, как завещают каноны настоящей дружбы. Удар со спины, как то мог сделать только друг, вмиг обратившийся в самого страшного врага. И это ещё одна капля, заставляющая Женю лихорадочно хватать губами воздух, точно она рыба, выброшенная на берег вдалеке от воды: жалкая и обреченная. Ещё чуть-чуть и Женя готова сорваться в пропасть, а на деле – вырваться из школы, вернуться в родной город и, что пугает девушку до дрожи во всем теле, с головой броситься в омут прошлой жизни. Ведь сейчас её нервы напряжены до предела, а чувства напоминают оголенные струны, к которым может прикоснуться любой. Чем, впрочем, умело пользуется Боксерша. Мазур вздыхает чуть ровнее. Она явственно ощущает, как горят щеки. На них, точно восковые следы от сгоревшей свечи, чувствуются дорожки слёз. Она слепо тянется рукой к собственному лицу. Когда прохладные подушечки пальцев мягко касаются разгоряченной кожи, девушка медленно выдыхает. – Женя? – знакомый голос взывает к ней из-за закрытой двери. Мазур мелко вздрагивает и отдергивает руку от лица. Она хмурится, цепляясь взглядом за яркую полоску света. Сколько она уже здесь пробыла? Тишина, наполнившая ванную комнату до краев, служит приглашением незваной гостье и та, рванув дверную ручку, медленно открывает дверь. Женя щурится, кривится, после чего, наконец, наклоняет голову вперед, пряча отвыкшие от яркого света глаза за отросшей челкой. Она подтягивает ноги к себе и, уткнувшись подбородком в колени, обхватывает их руками. Девушка не знает, как поведет себя в следующую секунду, а потому надеется сдержать свои чувства, сковав цепкой хваткой собственное тело. Вошедшая девушка молча закрывает за собой дверь. Вопреки ожиданиям Жени, она не включает свет. Вместо этого гостья, громко шаркая подошвами тапок, пробирается в её сторону. Мазур слышит, как ладонь одноклассницы касается стены, как она тихо чертыхается, натыкаясь на, кажется, стоящий у стены высокий шкаф для банных принадлежностей. Губы Мазур трогает лёгкая улыбка; она всё-таки рада, что забралась так глубоко. Однако гостья настойчива, и уже скоро Женя чувствует её совсем рядом с собой. Внезапный поток воздуха, бьющий в лицо, оповещает о том, что гостья-таки достигла своей цели. Женя слегка приподнимает голову. Она видит лишь расплывчатые очертания, утопающие в темно-фиолетовых, почти черных, тонах. Девушка, издавая самые разные звуки – от стона до раздраженного зубного скрежета, – опускается на пол рядом с Батюшкой, с забавным звуком съезжая прижатой к стене спиной вниз. Мивина ведет себя подобно медведю: грузная, большая и неуклюжая, она кое-как усаживается рядом с Женей, не забыв зацепить последнею по плечу. Какое-то время она продолжает молча возиться рядом. Женя, вмиг напрягшись, выпрямляется, вжимаясь в стену. Девушка не смотрит на незваную гостью, не имея ни малейшего представления относительно того, зачем она вообще сюда пришла. – Ну, Батюшка, ты как? – голос Мивины, чересчур громкий для столь небольшого помещения, заполняет собой всё пространство. Женя молчит. Девушка уверена, что проучись она хоть сотню лет в Школе Леди, не смогла бы подобрать слов, которые могли бы в полной мере описать все то, что творится у неё в душе. Всё было бы не тем. Недостаточно полным и ёмким. Можно ли описать парой сухих фраз целый океан? Вот и она была не уверена, что это было бы под силу хоть кому-то, не говоря уже о ней самой. Молчание затягивается, и Женя слышит, как нервно ерзает сидящая рядом девушка. Батюшка слегка хмурится: стоило ей хоть немного успокоиться, мир за пределами ванной комнаты вновь настиг её. Пусть и в лице Насти Иваненко, но легче от этого не становится. Наоборот, тугой клубок из противоречивых чувств стягивается всё сильнее, грозясь превратиться в туго затянутую петлю. Мивина тихо вздыхает. – Жень, ты ведь понимаешь... Они этого не стоят, – тревожные нотки, так явно звучавшие в первом вопросе девушки, теперь слышны ещё отчетливее, от чего Мазур слегка поворачивает голову в сторону девушки. Кто бы мог подумать. Ведь ещё пару недель назад Женя была готова рвать и метать. Выборы президента Школы Леди совпали с приходом новенькой, которую Мазур невзлюбила с первого взгляда. Забота со стороны девочек, за редким исключением, была Жене незнакома. У неё была Канарейка, у неё была Катюша. Именно их она считала самыми близкими людьми на этом проекте, теми, в чье плечо можно уткнуться и тяжело выдохнуть после особенно изнурительного дня. Она считала их теми, кому нужна была помощь, опора и защита. Но если уход Канарейки вызвал у девушки слезы, а затем – тоску, то предательство Кати сбило с ног, став очередным болезненным уроком. Видимо, других она не понимает. Мазур и сама не заметила, как осталась одна. Особенно хорошо это чувствовалось при виде Алёхой, за спиной которой неизменно маячила Чигринец, готовая поддержать её в любых начинаниях. Женя кривила губы в издевательской насмешке в ответ на их многочисленные колкости и претензии, но внутри у неё всё ходило ходуном от едва сдерживаемого крика. Крика боли и одиночества. – Всё нормально, – глухим после долгого молчания и слёз голосом отзывается Мазур. Она надеется, что этот простой ответ вполне удовлетворит Мивину. Возможно, она даже уйдет, дав ей ещё несколько драгоценных минут тишины и одиночества. О таких вещах здесь можно только мечтать. Но она не уходит. Иваненко сидит рядом, постепенно растворяясь в тишине и тёмных тонах. Если бы не её едва различимые вдохи и выдохи, Женя бы решила, что она всё-таки беззвучно покинула помещение, удовлетворившись коротким ответом. – Слушай, если тебе надо в туалет... – начинает Женя, но уже в следующую секунду её перебивает Мивина: – Нет, не надо. Я пришла к тебе. Мазур слегка вздрагивает, когда по-медвежьи огромная лапища Иваненко опускается на её колено. В следующую секунду пальцы девушки, точно обратившись в паука, медленно, едва касаясь оголенной кожи на ноге Батюшки, скользят вниз. Мивина тихо чертыхается. – Черт, не могу найти твою руку, – говорит она и в её голосе внезапно проступают веселые нотки, вмиг меняя атмосферу в заполненной темнотой комнате. Женя тихо хмыкает и, подняв левую руку, тянется ею в сторону Мивины. Та тихо ойкает, когда Женины пальцы ударяют её в плечо. – Всё, нашла, – заключает Настя, перехватив ладонь Жени своей собственной. Батюшка не имеет ни малейшего представления о том, что Мивина собралась делать и зачем вообще решила взять её за руку. Это кажется странным, но какое-то нездоровое любопытство удерживает девушку от того, чтобы молча встать и уйти. К тому же, общество Насти ей не неприятно. И поступать таким образом у неё, вроде как, нет никакой причины. Настя прячет Женину ладонь в своих собственных. – Так вот, – вновь подает голос Мивина, и с её уст слетает тихий смешок, – они того не стоят. Шли их к черту, Батюшка. Женя не знает, что ответить. Всё это – появление Мивины в ванной комнате, её слова и этот странный жест с ладонью – сбивает с толку. Одно дело – словесная поддержка, и Женя искренне благодарна Насте за то, что на протяжении всей этой недели она нередко высказывалась в её поддержку. Указывала на лицемерие и предательство Катюши и выступала против нападок вездесущей Боксерши. Почему-то все это обрушивается на Женю внезапно. Укрывшись от пристальных камер и осточертевших одноклассниц, Женя выла, точно смертельно ранней зверь. Ей казалось, что она вот-вот сломается, опустит руки и убежит. Очередная оборвавшаяся дружба, обернувшаяся гнусным предательством, казалась ей последним толчком в пропасть, и почему-то в моменты, когда она чувствовала себя невообразимо одинокой, в сознание девушки не врывался голос Насти Иваненко, так часто встревавший в случавшиеся на этой неделе перепалки. Женя шмыгает носом и чувствует, как Мивина молниеносно реагирует на это: едва ощутимо сжимает её ладонь. Её прикосновения напоминают Жене плотные тиски, и жар, исходящий от неё, каким-то неведомым девушке образом постепенно утихомиривает мелкую дрожь, гуляющую по всему телу. – Да, да, я знаю, – коротко бросает Мазур, свободной рукой поправляя чёлку привычным жестом. Женя поворачивает голову в сторону Насти, но она не видит выражение её лица. Впервые с того момента, как она оказалась в ванной комнате, Жене хочется включить здесь свет. Она хочет увидеть лицо пришедшей к ней Насти. Возможно, взглянуть на него по-новому. Так, как не смотрела до этого. Между тем Иваненко высвобождает Женину ладонь из своих тисков и, едва касаясь разгоряченной кожи девушки подушечками пальцев, плавно взбирается вверх по руке. Кажется, что в какой-то момент Женя забывает как дышать: настолько сильно она сосредоточенна на собственных ощущениях и ожидает последующих действий Мивины. Настя, в свою очередь, вопреки любым предположениям, сжимает ладонь в кулак и шутливо пихает Женю в плечо. – Всё будет хорошо, Батюшка. – вновь подает голос Мивина и слегка хлопает Мазур по плечу, после чего замолкает. Жене кажется, что одноклассница готова встать и уйти, но она неожиданно добавляет: – Я с тобой. В темноте ванной комнаты резкий вздох Жени звучит чересчур громко. Какое-то время она сидит неподвижно, словно выжидая: как поведет себя Мивина, как отреагирует? Но та упорно молчит, оставаясь безмолвной и расплывчатой тенью где-то сбоку от Мазур. На глазах выступают непрошеные слёзы. Но Женя не двигается с места. Она даже дышать старается тише, прекрасно понимая, что Мивина сидит совсем рядом. Мазур и сама удивлена этим внезапным приступом чувствительности, лавиной свалившейся ей на голову в самый неожиданный момент. Слёзы приходят вместе с осознанием простой истины: ей это было нужно. Очень сильно. Простое и человеческое “я с тобой”. Каким бы неизведанным зверем Мазур не представляла бы себя в темноте ванной комнаты, в моменты, когда нервы натянуты, точно тетива, она не что иное, как человек. И ей, как и любому человеку, каким бы сильным он не был, необходима поддержка. В особенности, в окружении голодной своры хищников, нацепивших на себя броши учениц Школы Леди. – Спасибо, – тихо шепчет в ответ Женя, всматриваясь в темный силуэт рядом.