День 1.
Я преследовал человека три квартала. Чикаго захлебнулся в черноте полуночи, но не думал засыпать. На улицах даже глубокой ночью шумели толпы весёлых компаний, а на дорогах копились пробки. Как только я оказался в так называемом Саутсайде, знакомая, почти домашняя атмосфера боли, опасности и разврата пробудила темные инстинкты. Райончик нельзя было назвать благополучным: как только я коснулся испещрённого трещинами и сколами асфальта, где-то неподалёку раздалась серия выстрелов и женский визг. Я миновал несколько смердящих мусорных баков, в недрах которых копошилось нечто бесформенное и орущее матом, и свернул в проулок между двумя кирпичными постройками. За Джимми Лишманом я следил несколько часов. Мне хотелось выяснить его сильные и слабые стороны, правда, причина скорой смерти ясно дала понять о серьёзной бреши в броне человека. Джимми уже много лет законченный наркоман. Семья давно опустила руки в борьбе с зависимостью парня, а сам он и не пытался выбраться. Итог его недолгой жизни предрешен. — Хэй, Джимбо, — позвал я человека, когда убедился, что в проулке кроме нас никого нет. Лишмана передёрнуло, он выругался и резко обернулся: — Йен?! Какого хуя ты так подкрадываешься? Конечно, он сразу узнал меня. Для Джимми я — младший брат девчонки, которую он трахал несколько месяцев, пока не променял любовь на дурь. — Прости, чувак, не хотел напугать, — я стянул капюшон толстовки, открыто улыбаясь человеку, на которого даже мне смотреть было тошно. Лишман напоминал побитого жизнью доходягу, с синевой под запавшими глазницами. Его трясло, а на болезненно бледном лбу образовалась испарина. — Что ты, мать твою, здесь забыл? — Увидел, как ты вышел из бара, решил поздороваться. Джимми прищурился, словно был не в состоянии сфокусировать взгляд на моём лице. — Выглядишь хуёво, — подметил я очевидное, и Лишман натянуто улыбнулся, словно даже это простое действо требовало от него немыслимых усилий. — Да ну? — он потоптался на месте, спрятал руки в карманах куртки, тут же вытащил одну, чтобы рассеянно подёргать тощими пальцами шнурок на толстовке. — Слушай, друг, у тебя есть чё? Вероятно, подкинуть Лишману наркоту — самый простой вариант. Но мы не должны вмешиваться в естественный порядок вещей. Мы можем только подталкивать смертных к определенным действиям, а дальше выбор за ними. — Нет. — А деньги?.. Бля, я всё верну, честно. — Нет, — повторил я и шагнул к парню. — Но я знаю, где их можно достать. Огонёк надежды и доверия в глазах человека сладким предвкушением растёкся по телу. — Идём за мной, — я кивнул в сторону жилых домов. Под убийственным воздействием ломки Лишман не сомневался и секунды. — Куда мы? — Покажу тебе кое-что… Мы торопливо прошли пустой перекрёсток с мигающим светофором. Он служил здесь единственным источником света: древние фонари по бокам дороги скрылись во тьме, отчего ночь в этом районе казалась ещё более густой и осязаемой, а небо осевшим, будто город запечатало плотным куполом, и беззвёздным. Тусклый свет светофора слепил и расталкивал черноту в стороны. Я остановился и принялся незаметно для смертного изучать сущности, наполняющие невзрачные домишки. Нищие постройки кишели как людьми, так и их чувствами: злость, ненависть, обиды — в этом районе, казалось, скопилось средоточие всей городской ненависти. Ловить здесь нечего. И только в конце улицы привлекательно маячила чересчур тёплая для этого места энергия. Я остановился, присматриваясь к одноэтажному кособокому дому. Джимми безмолвно замер позади меня. — Идеально, — с ухмылкой вынес я свой вердикт. — Какого чёрта мы здесь забыли? — Лишман заметно волновался, тревожно озираясь по сторонам. Где-то вдалеке забормотал и ворчливо расползся по ночному небу гром. — Здесь живёт старушка, у неё никого нет, — пояснил я, и в этот момент женщина в чепчике и ночной сорочке показалась в окне. Не обращая на ночных гостей никакого внимания, она распахнула форточку, выпуская на улицу белоснежную кошку. Джимми соображал туго. Он, пошатываясь, наблюдал за белым комком шерсти, бегущим по газону и, кажется, вовсе не понимал, где находится. — Джимбо, шевели мозгами, она старая, у неё никого нет. Но есть пенсия. — Чего?! — до Лишмана, судя по всему, дошла вся серьёзность ситуации. Парень резко отступил и замотал головой, напоминая китайский болванчик. — Ты предлагаешь мне её того… Я равнодушно пожал плечами, продолжая, с умиротворённой улыбкой наблюдать за домом. — Никто не будет искать старушку, Джимми, мы на южной стороне, сейчас глубокая ночь. Подумай, сколько в её древних комодах всего припрятано… — Можно сбыть её дерьмо Раулю, — после моих слов Лишман мгновенно настроился на нужную волну. — Да кому угодно, здесь куча неудачников спит и видит, чтобы обчистить этот дом, советую поторопиться. — А если на меня выйдут?.. — А если нет? — Рискованно, что пиздец, чувак… Я ощущал, как смертный колеблется, но решил пока не давить, позволяя человеку, самостоятельно обдумать и загореться идеей. В запасе было ещё шесть дней, но уже на исходе первого я мог с уверенностью сказать, что это испытание будет лёгким. Джимми Лишман был слаб и зависим. Что бы там не заготовил для исправления его судьбы ангел, человек уже крепко висел на адском крючке.День 2.
Что всё полетело к чертям, я понял, едва увидел очертания знакомого чёрного оперения. Ангельские крылья прекрасны. С этим спорить бессмысленно. Невидимые для ограниченного взгляда смертных, они даже бесов делают заложниками откровенной зависти. Ни один демон за миллиарды лет существования вселенной не касался бархатного оперения. Ангельские крылья даже описать невозможно. Мягкие, матовые на вид массивные перья сплетаются причудливыми узорами с сияющими, шелковистыми. Я видел сотни крыльев: белоснежные, серебристые, медовые, золотые и всего пару раз за тысячелетнее существование отмечал тёмное оперение. Говорят, все ангелы созданы белокрылыми, и только время по неведомым для бесов причинам окрашивает перья в тёмный цвет. Среди демонов ходят байки, будто Бог, таким образом, помечает ангелов, но для чего, никто не знает. Я остановился за углом магазинчика с яркой, красной вывеской «Kash and Grab», наблюдая, как мой соперник, активно жестикулируя и широко улыбаясь, рассказывает что-то Джимми Лишману. На Джимми смотреть тошно, но он тоже улыбается. Я не могу пробраться в его сознание, чтобы уловить суть разговора: ангел предусмотрел надёжную защиту смертного. Но вижу, во что одет пернатый, и начинаю хихикать. Ангел чувствует моё присутствие. Я вижу это по тому, как напряглись его плечи и предостерегающе нахохлились перья. Но он продолжал удерживать внимание человека и делать вид, что я — пустое место. Пернатый, как бы это забавно не выглядело, попал прямиком в блядское яблочко. Предсказуемо, но, сука, действенно. Лишман — конченный нарик и воришка, но стал таким, после того, как всё детство провёл в церковных лагерях и воскресных школах. Родители-святоши взрастили в сыночке слепую веру в Бога, благие деяния и вечные муки для грешников. Джимми уже давно не посещал церковь и не жил по священным писаниям, но по-прежнему до смерти боялся расплаты за грехи. — Джимбо! — я решил не разбрасываться временем и действовать по привычке: отчаянно и слегка безбашенно. Ангел разве что лёд не колол взглядом, в немом напряжении наблюдая, как я приближаюсь к смертному. — Йен, — Джимми рассеянно пожал мне руку, заметно смутившись. — Эм, это Микки, мы в детстве вместе посещали… лагерь… — Воскресную школу вообще-то, — перебил пернатый, скрещивая руки на груди. — Джимми всегда был крайне набожным. — Да-да… — человек смутился ещё больше, переступая с ноги на ногу. — Блять, давно это было. По-видимому, осознав, что брякнул, а главное — в присутствии кого, смертный побледнел и торопливо затараторил: — Ой, прости, Микки, не подумал! Чёрт, привычка… не ожидал тебя встретить, да и не думал, что ты пойдёшь по этому пути… — Расслабься, чувак, мне похуй. Джимми однозначно впал в состояние шока. Я же бросил любопытный взгляд на ангела, пытаясь, понять: прикидывается пернатый, вживаясь в образ закадычного друга-детства, или ведёт себя совершенно естественно. — А вы не слишком молоды, святой отец? — ухмыляясь, обратился я к ангелу. Пернатого перекосило, будто он вступил в дерьмо. — Возраст — всего лишь число, — выплюнул он, просверливая холодным взглядом дыру в моём черепе. — Согласен, тем более костюмчик сидит, как надо. Негласное правило среди бесов: направить на адову тропку хотя бы одного священнослужителя. Это некий бонус, джек-пот. Выход на новый уровень среди своих. И, блять, я бы не был собой, если бы не оценил, насколько горячо выглядит ругающийся матом, темнокрылый ангел в костюме священника. Пернатый комплимент не оценил. Бросил на меня презрительный взгляд и вновь устремил всё внимание на смертного. — Подумай, Джимми, я буду в городе ещё пять дней. Кто знает, вдруг это в некотором смысле поможет тебе найти свой путь. — Спасибо, Микки, за разговор и вообще… Я знал, что небесные зануды славились безграничным терпением и самоконтролем, но что-то подсказывало мне: этот пернатый несколько отличается от сородичей. — О чем речь? — Блять, да ты издеваешься? — и я не ошибся. — Что?.. — невинному взгляду демона позавидовал бы любой ангел. — Я просто спросил. — Нет, медноголовый, ты просто нахально влез в чужой разговор. — Брось, Микки, мы всё равно уже закончили, — залепетал Джимми в нелепой попытке сгладить острые углы. — Обещаю, я подумаю над твоим предложением. Ангел мгновенно переключился на режим всеобъемлющей любви и доброты к человечеству: — Это верное решение, Джимми, ты не пожалеешь. Лишман нервно закивал и ретировался в сырой утренний туман так, словно боялся, что кара небесная грянет на голову прямо здесь и сейчас. К слову, так оно и оказалось. Вот только гнев божий обрушился не на смертного. Едва он исчез в подворотне, и меня тут же нечеловеческой силой пригвоздило к стене магазина. — Какого дьявола ты творишь?! — заорал ангел, сжимая в кулаках ворот толстовки. Я зашипел, невольно теряясь в пространстве от неожиданности и резкой боли: — Сука, хвост придавил! Отпусти, блять! — осознав своё положение, я попытался оттолкнуть пернатого и вырваться из хватки. Но разъярённый ангел оказался для своего роста на удивление силён. — Тебя, мразота рыжая, не учили, что вмешиваться в разговор невежливо? — Да отпусти ты! — я ещё раз надавил на грудь ангела, на что он только сильнее вжал меня в стену, осатанело выдыхая в лицо ругательства. — Кем ты вообще себя возомнил? — Тем, кто отправит Джимми Лишмана следом за Карен Джексон, в самое пекло, и твоя пресвятая задница нихера с этим поделать не сможет. Ангел рывком потянул меня на себя и снова обрушил спиной на кирпичную кладку. — Это мы, блять, посмотрим, рыжий… Я ухмыльнулся, старательно изображая полное безразличие к собственному положению, давящей боли в теле и предательским мыслям, что атаковали голову и породили в мозгу совершенно безумное даже для беса осознание — этот ангел чертовски красив. Красив не банальной ангельской природой, о которой я уже говорил. За века существования я не видел ничего подобного. Ангелы все как один: высокомерные, самовлюбленные солдаты, рабы, безвольно верующие в своего создателя, и слепо влюблённые в человечество. Микки же был таким, потому что не знал, как по-другому. Он чересчур старался быть как все, и этим только сильнее отличался. Он прекрасен, потому что совсем другой. Отравляющие мысли скопом роятся в голове, и я ощущаю, как неведомый ранее первобытный страх, подобно паразиту расползается под кожей. Так не должно быть. Таких мыслей быть не должно… Я цепляюсь пальцами за чёрный пиджак ангела, притягивая к себе ещё ближе, и рвано дышу в его лицо: — Скажи это ещё раз, пиздец как заводят ругающиеся святоши. Пернатый разом отпрыгивает от меня как от прокажённого, загнанно дышит и смотрит по-волчьи. — Не стой у меня на пути или Богом клянусь… — Или что? А?.. — я делаю шаг к ангелу, используя своё преимущество в росте. — Давай, крутой парень, что ты, блять, сделаешь? — Пошёл ты, — ставит он точку в разговоре, рывком от меня отворачиваясь, и мне почему-то кажется, что его бунтарскому образу не хватает, только вечно вскинутого среднего пальца.День 3.
— Ты башкой уебался, рыжий?! Менди напоминает разъяренную фурию: суматошно бегает себе по спальне, черные всклокоченные волосы бьют по оскаленному лицу, пока сама демоница проклинает всё и вся. — Да ладно тебе, Мендс… я же просто рассуждаю. Мэнди резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду, пошатнулась и медленно обернулась ко мне. — Рассуждаешь?.. Ты рассуждаешь просто, значит?! — её голос сорвался так, будто она готова была вот-вот расплакаться, и я в сотый раз пожалел, что вообще поделился с ней своими мыслями. — Ты осознаешь последствия, Йен? Ты понимаешь, что они сделают с тобой, если узнают, о чём ты посмел думать? Он блядский ангел, мать твою! У них разве что из задницы благодать не плещет, а ты, демон, решил с ним в друганов поиграть? — Он не похож на других ангелов, Менди, бля, да он матом ругается так, будто на небесах это обычное явление. — Потому что их учат быть человечными, Йен! — голос демоницы перешёл на крик, и она тут же притихла и огляделась, словно испугавшись, что в собственной, защищенной её же силами комнате, нас кто-то подслушает. — Они веками изучают людей так же как мы. На Земле они могут прикидываться кем угодно, чтобы не выдать себя, чтобы втереться в доверие, чёрт, ты же сам это прекрасно знаешь. Мэнди прикрыла лицо ладошками и опустилась на край кровати. — Остынь, я не собираюсь делать то, что противоречит правилам, можешь считать это моей тактикой, которая приведёт к победе. — Или на дыбу… — Блять, Менди, я просто налаживаю контакт, чтобы понимать, как мне лучше действовать. — Ты себя слышишь? — демоница обескураженно посмотрела на меня. — Налаживаю контакт с пернатым, серьёзно?! — У него крылья чёрные, можешь себе представить? — Ебучие рога… — Мэнди закатила глаза и обессиленно откинулась на бархатное покрывало. — Ты часто видела ангелов с черными крыльями?.. Да их по пальцам пересчитать, а мне поставили в пару одного из них, думаешь, меня не распирает от любопытства? — Главное, чтобы в итоге тебя не распирала раскалённая кочерга в заднице… — Ты ужасный советчик даже по меркам демонов, Мэнди. — А что ты ожидал от меня услышать? Давай, рыжик, действуй, подкати яйца к пернатому? Так вот нет, блять, нихуя подобного ты от меня не услышишь, Йен, а знаешь, почему? Потому что и Небесами и Адом запрещены любые взаимодействия, любые! — Но мы всё равно ежедневно контактируем, Менди. — Мешать друг друга с дерьмом — не контакт. Менди сердито уставилась чёрными глазами в потолок, раздраженно постукивая по ворсу багрового ковра хвостом. — Так, ладно, — я подошёл к демонице, и аккуратно приподняв её хвост с пола, лёг рядом, опуская демонскую конечность себе на живот. — Давай посмотрим на ситуацию чисто гипотетически… Менди прикрыла глаза и судорожно выдохнула, слегка расслабляясь под мягкими массирующими движениями. — Это нечестно, — её тонкие губы изогнулись в улыбке. — Ты всегда хватаешь чёртов хвост, когда хочешь от меня что-то получить. — И пока это каждый раз срабатывало, — ухмыльнулся я в ответ, продолжая мягко надавливать пальцами на хвост демоницы. — Планирую использовать этот приём и лет так через пятьсот, когда буду выпрашивать у тебя лучшие души для пыток. — Скорее худшие: лучших душ в Аду не встретишь. Менди повернула голову на бок, всматриваясь в моё лицо. — Не наломай дров, рыжик… — полушёпотом попросила демоница. — Ты уже нарушил одно правило, рассказав мне об испытании. — Мне просто нужен совет, Мендс. — Так слушай, это не было бы заключительным испытанием, если бы всё было так просто. И, судя по всему, трудность не в том, чтобы быть судьёй в судьбе смертных, брать на себя ответственность и прятать подальше чувство вины, которое в нас ещё живо, отправляя людей на адские муки. Но сейчас решается и твоя судьба, Йен. Не только от человеческого выбора зависит дальнейший путь. Я задумчиво нахмурился, рассматривая древние трещины и сколы на потолке, ощущая, как знакомое липкое чувство страха вновь растекается по жилам. — Как ты сказал?.. Соперник подбирается равный по силам и знаниям, одного ранга, так, подумай, почему для тебя был выбран именно этот ангел? Не потому ли, что вы двое — две стороны одной медали? Чтобы вы чувствовали некую схожесть, несмотря на очевидное различие, чтобы вам было интересно, любопытно, чтобы это сбивало с толку. Менди потянула хвост на себя, и я безвольно отпустил его. Демоница повернулась на бок, опираясь на локти, и наклонилась чуть ближе, проницательно заглядывая в глаза. — Это не просто так считается самым сложным испытанием, Йен. Сейчас идёт тотальная проверка на вашу верность и преданность, самое время сделать выбор — каким будет твой дальнейший путь? Что ты выбираешь: блестящую карьеру или небытие вместе с миллионами ангелов и демонов, которые уже провалили испытание до вас?День 5.
Лекция Менди подействовала как заморозки в эпицентре адского марева. Без понятия, чего я хотел добиться, обращаясь за советом к демону, у которого преисподняя и в голове и в крови. Наверное, даже бессмертным порой нужно дружеское наставление. Сейчас же мои мысли роились непосредственно вокруг миссии, ради которой я был создан. И вокруг смертного, которого ровно через два дня я должен отправить в Ад. Слабеющую с каждым днём энергию Лишмана я учуял недалеко от места, которое показывал человеку несколько дней назад. Ангела рядом не было, как и защиты, за которой пернатый прятал смертного, чтобы скрыть от моего взора. Джимми потерянно тёрся неподалёку от дома старухи и выглядел при этом так хреново, что не будь я демоном, вызвал бы неотложку. — Привет, чувак, — поприветствовал Лишмана я, останавливаясь в паре метрах от человека. — Как жизнь? — Йен, — апатично кивнул смертный, не отрываясь, осматривая дом перед собой. — Что делаешь? — поинтересовался я, хотя мысли человека были достаточно громкими, чтобы всё понять. — Думаю, прямо сейчас делаю выбор… — задумчиво проронил Джимми в ответ. Я просто кивнул, внезапно ощущая себя, как никогда близко к пониманию человеческого существа. — И как оно? Лишман поморщился так, будто ему больно. Вероятно, так оно и было. — Если я не приму что-то в ближайшее время, то слечу с катушек или пущу себе пулю в лоб… — И какой в таком случае может быть выбор? Человек опустил взгляд в пол: — Не знаю… переждать? Возможно, ощущения обманчивы, и это просто организм требует. — Тогда что ты делаешь здесь, Джимми? Человек снова поднял тяжёлый взгляд, на утопающий в багровых закатных лучах дом, и неоднозначно пожал плечами: — Это кажется более простым вариантом, во всяком случае, на данный момент. — Но у тебя все равно есть сомнения? — Бля, Йен, их не может не быть, когда речь заходит об убийстве старушки… — Тогда бросай употреблять, — просто сказал я, разворачиваясь, чтобы намеренно оставить смертного наедине со своими сомнениями. — Нет, подожди, не уходи! — Лишман метнулся за мной, хватая за рукав толстовки. — Я сделаю это. Я неторопливо обернулся к человеку. Он выглядел решительно, но мне нужно было растянуть время: я понимал, что впереди у смертного еще два полных дня, за которые всё может измениться, и дурной поступок станет не последним делом в жизни Джимми Лишмана. Сейчас я должен только направить человека, а спешить в таком деле неразумно. — Ты же понимаешь, что нельзя просто вломиться к старухе и проломить седой череп? Джимми от моих слов весь сжался, мгновенно превращаясь, в перепуганный до смерти комок неудачника. — И… как тогда всё провернуть?.. — По-умному, Джимбо, — подмигнул я, обнимая смертного за плечи, и утягивая за собой вдоль по тротуару. Закатное солнце сбрасывало прощальные скупые лучи на полу лысые деревья, беспорядочно натыканные по обочине, делая их похожими на пылающие факелы. — Разведай обстановку, прикинься почтальоном и наведайся к старушке днём. Надо понимать, не заныкана ли в её халупе сигнализация и не дремлет ли у камина доберман. — У неё вроде кошка… — Перестраховка, Джимми, ты же не хочет потом бороться с ломкой за решёткой? Лишмана передёрнуло, и он нервно закивал, на что я дружески хлопнул человека по спине, ободряюще бросив: — Не парься, чувак, завтра днём разведаешь обстановку, а к утру уже будешь бодрячком, — я улыбнулся. — Кстати, недавно с Фионой о тебе разговаривали… Джимми моментально изменился в лице. — Сестрёнка тусила тут с одним барыгой пару недель, пиздец, понятия не имею, что она в вас находит, судя по всему, у неё какой-то тупой кинк на нариков… Я ещё раз хлопнул смертного между лопаток и двинулся в противоположную сторону, оставляя человека, мариноваться в собственных отравляющих мыслях. Я поспешил ретироваться за угол, в надежде сразу же отправиться в Институт и рассказать Менди о своих успехах. Но едва шагнул в безлюдный проулок, чтобы без свидетелей испариться в воздухе, как до слуха донёсся невесомый шелест крыльев. Я замер на месте, медленно обернулся, сразу же встречаясь с голубой сталью ангельского взора. — Посмотрите, кто почтил своим присутствием… — дьявольская улыбка сама расползлась по моему лицу. Я скользнул взглядом по агрессивно расправленным угольно-черным крыльям, что выглядели ещё роскошнее, в лучах уходящего за горизонт солнца, скрещенным на груди мускулистым рукам и, наконец, остановился на бессовестно красивом лице. — Соскучился?.. Микки напоминал ожившую статую и источал собой вселенский праведный гнев. На секунду мне показалось, что ангел опять нападёт и прижмёт к стене. На мгновение мне этого даже захотелось. Но пернатый просто продолжал глазеть и молчать. — Ладненько… — неоднозначно протянул я, и хотел было развернуться, но голос ангела заставил остановиться. — Тебе кто-нибудь говорил, рыжий, что ты оригинален, как и все демоны? Я настороженно наблюдал, как ангел повел плечами, складывая за спиной крылья, и медленно двинулся ко мне. — А тебе кто-нибудь говорил, что ты пиздец как похож на одну демоницу, Менди, может, слышал о ней? Я ожидал, что Микки скривится, фыркнет, проворчит что-то про высших существ и невозможность ставить их на одну ступень с демонским отребьем, но пернатый ничего не ответил. Он остановился в паре метрах от меня, продолжая глазеть. — Подталкивать смертного к убийству? Серьёзно? — Эй, это же классика, — делано оскорбившись, парировал я. — Скорее, банальщина, — пожал плечами ангел. — Да ну? А жопа с крыльями в костюмчике священнослужителя это так оригинально. — И ты забыл о защите, — добавил Микки, игнорируя нападки в свою сторону. — Так что я всё слышал. Я окаменел, понимая, что пернатый, черт возьми, прав. Я действительно сглупил так серьезно, что, вероятно, проебал хороший шанс на победу. Но признать собственную тупость в глазах ангела — да ни за что, блять. — А я тебя и без этих плюшек сделаю, — пожал я плечами, но тут же поморщился, осознав, что, похоже и мой соперник умом не отличается. — Погоди, а зачем ты мне это рассказываешь?.. Разве это не стало бы твоим козырем в рукаве? — Может быть, — я заметил, что взгляд ангела нет-нет, да скользит по моему телу. — Можешь считать, что играть грязно — чуждо моей природе. Я ухмыльнулся: — По-моему ты сейчас не меня в этом убедить пытаешься… Микки мгновенно напрягся, поднимая потемневший взгляд: — Что ты, блять, несёшь?.. — Мне тут сказали, что ангелы притворяются на Земле кем угодно, сливаются с людьми, копируют человеческие повадки и особенности, — я начал обходить ангела сбоку, не отрывая взгляда от его окаменевшего лица. — Но что-то подсказывает мне: ты не очень-то стараешься притворяться… — Закрой пасть, — темные крылья задрожали, выдавая волнение ангела, и подпитывая мою уверенность. — Что-то подсказывает мне, что тебе приходится притворяться быть ангелом, и, надо понимать, это не так уж легко, учитывая твою темную изюминку за спиной… Я не успел среагировать, когда пернатый молниеносно бросился на меня, повалив на землю. Кулаки с нечеловеческой силой сжали ворот толстовки, а сила удара протаранила моими лопатками асфальт. — Закрой свой поганый рот, я сказал! — заорал Микки прямо мне в лицо. — Ты ничего не знаешь, блять, ничего! Ты — всего лишь адское отродье, выползшее из зловонной дыры, готовое толкнуть невинного человека на убийство ради того, чтобы стать выше в рядах таких же мразот. Я задохнулся от ощущений, чувствуя, как адреналин свербит под кожей, разгоняет кровь по телу и ускоряет сердцебиение. Микки угрожающе навис сверху, горячо и быстро выдыхая мне в губы и, будь я человеком, наверняка бы сейчас жмурился и дрожал от страха. Но я, как выразился пернатый, адское отродье и, глядя широко распахнутыми глазами в безумные глаза цвета неба, ощущая давление сильных бёдер, непроизвольно двигающихся по моим, я чувствовал лишь головокружительное возбуждение, да первородный ужас от того, что оно настигло именно тогда, когда меня оседлал хренов ангел. — Ты бегал от меня как от прокажённого все эти дни, Микки, — прохрипел я, с трудом различая собственный голос за шумом крови в ушах. — А сейчас решил парой слов перекинуться? Пернатый рывком оттолкнулся от моей грудной клетки, выдавливая глухой стон, и поднялся на ноги, небрежно встряхнув оперением. — Послушай, я не хотел злить тебя… — я аккуратно сел, чувствуя пульсирующую боль в позвоночнике. — То есть хотел, бля, не знаю, я не умею по-другому, понимаешь? Ангел посмотрел на меня сверху вниз. — И про крылья твои я не имел в виду ничего такого… напротив, они мне даже нравятся. Микки фыркнул, быстрым движением потирая костяшками кончик носа: — Сомнительный комплимент от демона, рыжий. Я пожал плечами и, пошатываясь, поднялся на ноги. — Спасибо, что указал на мою ошибку, если Джимми в итоге попадёт в Рай, это будет справедливо. — Пиздец, демонское благородство… Я не без удивления отметил на пухлых губах ангела робкую улыбку. — Думаешь, демон не способен быть благородным? — Думаю, что вы та еще чума на наши пернатые задницы. Я невольно улыбнулся шире. Микки интриговал все больше и больше. Он вводил в ступор своим поведением, а я не мог прочитать его из-за отличия от других ангелов. Но при этом ловил себя на мыслях, будто знаю пернатого всю свою жизнь. «Подумай, почему для тебя был выбран именно этот ангел? Не потому ли, что вы двое — две стороны одной медали? Чтобы вы чувствовали некую схожесть, несмотря на очевидное различие, чтобы вам было интересно, любопытно, чтобы это сбивало с толку…» Голос Мэнди перепугано нашёптывал мне на ухо даже сейчас, но пока Институт был далеко, а своенравный ангел стоял совсем близко, я не мог воспринимать этот тревожный рокот иначе как белый шум. — Так что мы теперь вроде как честные соперники? — в моем вопросе сквозила очевидная надежда, и я знал, что ангел это чувствует. — Никакого дерьма с подставами и открытой ненавистью? — Не торопись, рыжий, открыто ненавидеть я тебя не перестану, но постараюсь не блевать, когда вижу. — Пожмём друг другу руки? — Не испытывай меня.День 7.
Красно-синие огни рассеивали предрассветную дымку. Я скрылся в утреннем тумане за редеющим клёном и наблюдал, как копы выносят из дома тело. Джимми справился, разве что сглупил под конец и вызвал полицию, но это уже не имело значение. За спиной зашуршала листва, и послышались мягкие шаги живого существа, а затем глухое рычание. Я обернулся, сразу же запинаясь взглядом за шипящий белый комок меха. Кошка мёртвой старушки, судя по всему, ощущала тёмную энергию: её свалявшаяся шерсть нахохлилась, образуя спутанные розетки, а жёлтые глаза выражали откровенное презрение. Я пренебрежительно фыркнул и зарычал в ответ. Кошка, едва слышно муркнув, мгновенно прижалась к полу и поджала острые уши. — Всегда считал этих созданий порождением Сатаны. Ангел возник из ниоткуда и теперь расслабленно наклонился, на покосившийся фонарный столб. Пернатый больше не был облачён в костюм священника. Простая серая рубашка, простые чёрные джинсы. Чересчур по-человечески. — Думал, ты сейчас восседаешь на плечике смертного, пытаешься образумить в последние часы его жизни. Микки небрежно повёл плечом: — Не, всё что мог, я уже сделал, теперь только ждать результата. Я кивнул, внезапно каменея: ангел выглядел слишком расслабленно для того, кто проигрывал раунд. — И что же ты сделал?.. Он окинул меня насмешливым взглядом, и я напрягся ещё сильнее. — Направил человека на путь истинный, что же еще? Неприятное предчувствие от задиристой ухмылки пернатого окутало с головы до ног. — Он убил человека, Микки, невинную бабку, какое благое дело затмит настолько тяжёлый грех? Ангел пожал плечами: — Джимми действительно конченный нарик, но не зло воплоти. — Это неважно, — я ощущал, как кровь закипает в жилах. — Уже слишком поздно. — В этом преимущество людей над нами, неопровержимый факт, что они более совершенны. На Небесах и в Аду не может быть оттенков: мы либо добро, либо зло. Людям же предоставлена бесценная возможность выбирать. — О чем ты говоришь, Микки? Ангел провёл языком по губам, помолчал, словно прикидывая, стоит ли посвящать меня в подробности своей гениальной крылатой махинации. — Предположим, я убедил Джимми, отдать всё наворованное у старушки на благотворительность. Предположим, он действительно сделал это. — Да ты, блять, шутишь?! — мой голос вновь сорвался на рык. — Его же ломало по-страшному, он, сука, в последнюю очередь думал о благотворительности. Ангел развел руки в стороны, самодовольно ухмыляясь: — Ну, имя пока ещё не исчезло из списка, а, значит, смертный вполне может закинуться хмурым после выполнения своего благого деяния и упокоиться с чистой совестью. Я бросил на ангела раздраженный взгляд и испарился в воздухе, в отчаянной надежде найти обречённого человека, пока не стало поздно. Пока его имя не испарилось из списка людей близких к смерти. Тогда ни я, ни ангел не могли представить, чем обернётся для нас, сделанный Джимми Лишманом выбор.