Матерь богов

Прежде, чем выйти к завтраку, Дейенерис разглядывала лёгкие доспехи, которые ей изготовил один из местных кузнецов. К сожалению, для Дрогона отыскать достаточно подходящего металла не удалось — кузнец выражал сомнение и по поводу доспехов самой Дейенерис: как бы не вышло худого, если дракон окатит её пламенем. Однако Дейенерис знала: он этого не сделает. И, тем не менее, хотя бы панцирь она получила: горжет закрывал горло, нагрудник защищал грудь и живот. На нём сверкала гравировка в виде трёхглавого дракона. Дейенерис ничего не говорила о ней, но кузнец сделал это сам, и от этого становилось тепло на душе. Стёганный поддоспешник изготовили из мягкой чёрной ткани, сложенной в несколько слоёв, к этому всему шли чёрные же бриджи для верховой езды. Провиант, который Дейенерис планировала взять с собой в дорогу выглядел скудным, и, по мнению Марвина, совсем не годился для женщины в её положении, однако Дейенерис верила, что пара дней никак не скажутся на здоровье. Вяленое мясо, слабо-солёная рыба, которую выловили буквально вчера, несколько кусков хлеба, сыр, яблоки, бутыль молока и вода. Всё это уместилось в заплечную сумку. Ещё раз оглядевшись и убедившись в том, что всё необходимое на месте, она надела на себя дорожные вещи и вышла на кухню, откуда уже доносился запах еды. Асхара накрыла на стол, поставив перед Дейенерис сдобренную мёдом кашу, обжаренную на углях до хрустящей корочки рыбу и крепкий мятный чай. — Ты не знаешь, куда подевались Марвин с Кинварой? — поинтересовалась она, ковыряясь в еде. Аппетита снова не было, несмотря на то, что сочная рыбная мякоть ещё парила и источала приятный аромат. Наверное, всё дело в волнении. — Господин и госпожа проснулись раньше вас и уже позавтракали, — сообщила Асхара, чуть улыбаясь. — Они на берегу. Мне позвать их? — Нет, пускай, — махнула рукой Дейенерис. — Сегодня последний день, когда вы с Джалилой готовили мне еду и стирали одежду, — вдруг припомнила она. — Не последний, — возразила Асхара. — Ведь если мы теперь — ваши, значит, вы вернётесь, королева? «Мы теперь — ваши, — подумала Дейенерис. И дитя внутри неё отозвалось толчком, который отразился в сердце. — Только бы вот сберечь». — Вы — не мои, — вопреки собственным мыслям произнесла Дейенерис. — Вы — не рабы, а свободные люди и принадлежите лишь себе. — Ни один человек не принадлежит себе до конца, — вздохнула Асхара, — как бы нам того ни хотелось. Разве не так? — Это... — Дейенерис не договорила, умолкнув на полуслове. Она поняла, что у неё нет никакого желания продолжать этот разговор, который может длиться до бесконечности. — Ладно, будь по-твоему. Неожиданно ладонь Асхары легла на её собственную. Мягко. Служанка и без того была молоденькой — младше Дейенерис — и сейчас показалась совсем ребёнком. — Это хорошо. Хорошо, потому что мне вы нравитесь. Может быть, кто-то и боится вас и вашего зверя... Но я знаю, чувствую... Раньше у нас было множество отцов, и они остались с нами, но теперь у нас есть и мать, которая всегда более добра и внимательна к детям, — она тепло улыбалась Дейенерис, тем до мучительной боли напомнив Миссандею. Не желая поддаваться враз нахлынувшим чувствам, Дейенерис встала, так и не притронувшись к еде. Асхара одёрнула руку и теперь поглядела испугано: — Что я не так сказала, моя королева? Я вас оскорбила? — Нет, что ты... Просто... ерунда, — Дейенерис покачала головой. — Не хочу есть. Лучше помоги мне с панцирем и принеси мою сумку с провиантом. На всё это ушло немало времени: несмотря на то, что доспехи надевались просто и сами весили немного, им не сразу удалось разобраться с застёжками. И под конец обе уже смеялись. Сумка показалась на удивление лёгкой, оказавшись за плечами Дейенерис. Асхара, когда она направилась к двери, хотела было окликнуть её, но Дейенерис лишь покачала головой: — Ты сама сказала: не надо прощаний. Поэтому передай и Джалиле мои добрые пожелания. Хорошо следите за этим домом. — Да, королева, — прошептала Асхара и, едва заметно шмыгнув носом, бледно улыбнулась. «Мать... — подумала Дейенерис, распахивая дверь и слыша, как усердно гремит не убранной с завтрака посудой Асхара. — Если я мать, значит, оставляю своих детей под присмотром... мачехи?» Мысль эта заставила Дейенерис испытать смутное чувство вины, которая она тут же попыталась задвинуть подальше: иного выхода у неё не оставалось. И если Серсея окажется хорошей мачехой, а не злой, это принесёт пользу всем. В том числе и ей самой. *** Марвин с Кинварой действительно отыскались на берегу. Похоже, они даже не разговаривали, молчаливо созерцая пустынное пространство галечного пляжа. Рыбаки теперь избегали появляться в этой части острова, потому что именно здесь чаще всего спал Дрогон, и нынешнее утро исключением не стало. Солнечные лучи изредка пробивались сквозь плотную завесу туч. Ветер почти не ощущался — и плотный влажный воздух, казалось, вовсе не двигался. Оставалось надеяться, что, как только корабль выйдет в море, ситуация изменится — штиль слишком задержит их, а Дейенерис не хотелось останавливаться надолго. — Ваше величество, — Марвин, увидев её, поднялся с камня, на котором сидел. Кинвара кивнула. — Вы тоже полюбили это место? — губы Дейнерис сложились в едва заметной улыбке. — Сложно сказать, — Марвин покосился на стены лабиринта. — Но если не замечать жутких строений, у моря бывает довольно спокойно. — Вы уже готовы отправляться в путь? Как вам спалось? — поинтересовалась Кинвара. — Прекрасно, — соврала Дейенерис. Она пока никому не хотела рассказывать про странный сон, из-за которого проворочалась добрую половину ночи. От Кинвары, как и от Марвина, не ускользнули залёгшие под глазами тени, но они, по всей видимости, сочли за лучшее не указывать на это. — Я опасаюсь за Серсею, — честно признался Марвин, меняя тему. — За неё или за то, что она может сделать? — хмыкнула Дейенерис. Она высматривала Дрогона, но его пока не было видно. — Полагаю, мейстер переживает и за то, и за другое, — с полуулыбкой предположила Кинвара. — И я его понимаю. — Я не такая дурочка, — отрезала Дейенерис, переводя взгляд с одного на другую. — И я знаю, кто такая Серсея. Поэтому могу лишь уповать на лучшее. «И, как ни странно, на Квиберна». О разговоре с ним Дейенерис пока тоже никому не рассказывала, но скорее от того, что он касался не только островов и Серсеи и оказался почти личным. Прежде Дейенерис бы и не подумала, что станет доверительно общаться с человеком, который до глубины души предан Серсее. Однако теперь их связывало кое-что ещё. И этим была, по счастью, не Серсея Ланнистер. — Сир Герион, — продолжила Дейенерис, глядя на Кинвару, — похоже, расстроился, когда узнал, что вы покидаете остров вместе со мной. Наверняка он был бы рад отправиться следом. Марвин хмыкнул, а Кинвара улыбнулась уже несколько снисходительно — по отношению к сиру Гериону, очевидно. — Если бы не его дочь, он бы так и сделал. — Верно, из-за вас, — иронично подметил Марвин. — Не из-за меня же. И, при всём моём уважении, не из-за королевы, — он посмотрел на Дейенерис. Она, конечно, тоже прекрасно понимала, что вряд ли сир Герион проникся к ней верностью. — Возможно, — легко согласилась Кинвара. Лицо её стало серьёзным. — Но даже если и так, его семья... — она замолчала, подбирая слова. — Он, конечно, любит их. Не только свою дочь, но и Джейме с Серсеей. По-своему — любит. Но, думаю, все понимают, что он всегда чувствовал себя чужим среди них, потому и уехал. Потому и не желает возвращаться обратно. Все эти игры и борьба за власть не по нему. — Вы правы, — вздохнул Марвин. — Надеюсь, через две луны мы действительно увидимся. — Я тоже на это надеюсь, — Дейенерис рассказала им, что произошло на Лорате. И о поручении, которое дала сиру Гериону — тоже. Она не желала обманываться в очередном Ланнистере, как это уже случилось с Тирионом, но человек этот действительно казался другим. Она чувствовала это с самого начала: на самом деле, многие её чувства обострились, особенно интуиция. — Томас не приходил больше? — спросил Марвин. Дейенерис пожала плечами: — Теперь он имеет обыкновение появляться и исчезать, когда захочет. Это его право. Все трое замолчали, и Дейенерис вдруг снова вспомнила о сне. Вспомнила о Джоне Сноу, которого увидела в нём. О том, как от него пахло в этом сне — чем-то диким и тревожащим. Опасным и разрушительным. Тёмным и манящим. Ей сделалось горько. — Мейстер... — почти прошептала она, глядя на Марвина в упор. Он не отвёл взгляда. — Ведь это странно, верно? — Прошу прощения, ваше величество? Я не... — Я говорю... странно, — слова теперь давались с превеликим трудом. — Мне было тяжело принять решение относительно Серсеи, но всё же я его приняла. И даже вид её теперь не так раздражает меня и почти не гневает. Но стоит мне только подумать о Джоне... внутри всё переворачивается. Хотя вина Серсеи не меньшая, чем его. Так почему же... — Всё очень просто, и так обычно бывает, — улыбнулся ей Марвин. — Врагов прощать всегда проще, чем близких людей. Даже если на них лежит одинаковая вина. Не думайте об этом... пока не думайте. — Но рано или поздно... если верить Томасу, рано или поздно мне придётся посмотреть ему в глаза, — Дейенерис невольно сжала руки. — Я не знаю, как мне поступить. Это несправедливо. — Да, — признала Кинвара, неожиданно приобнимая Дейенерис за плечи, как подругу. Но подобная фамильярность не беспокоила её — Дейенерис нуждалась в друзьях и соратниках, а не в слугах и прихвостнях. — Это несправедливо, но мейстер верно говорит — вряд ли вы встретитесь завтра или даже через несколько дней, у вас есть время, чтобы как следует подготовиться к этому. К тому же... сейчас вам предстоит позаботиться о слишком многих вещах, — Кинвара мягко коснулась живота Дейенерис, — и лишние мысли и беспокойство вам ни к чему. — Если бы это было так просто — избавиться от мыслей, — Дейенерис осторожно высвободилась и отошла в сторону, обхватывая себя руками в защитном жесте. — Но я от крови дракона, как прежде, и я должна справиться с этим. Должна жить с этим. Кинвара улыбнулась ей. Дейенерис услышала далёкий рёв и хлопанье крыльев — Дрогон, словно почувствовав её беспокойство, возвращался обратно. Устрашающие очертания чёрного дракона уже появились над горизонтом. Дейенерис просияла, увидев сына, спешащего к ней. Марвин, заприметив дракона, выдохнул с облегчением. Видимо, ему не терпелось закончить не слишком приятный разговор. — Как раз вовремя. Наверное, нам с Кинварой стоит отправиться в гавань. Корабль, который доставит нас в Морош, уже ждёт там. Остаётся надеяться на попутный ветер. Дейенерис обернулась к ним. — Значит, там и встретимся. — Ваше величество... — на лице Марвина появилось беспокойство. — Будьте очень осторожны. Не забывайте об остановках в пути и не отпускайте от себя Дрогона... Я понимаю, что уговорить вас взойти на корабль не получится... Дейенерис покачала головой улыбаясь: — Не переживайте. Дрогон не даст меня в обиду. Но если я пойму, что утомилась, то непременно присоединюсь к вам с Кинварой в Мороше. Отправляйтесь, мейстер. Удачного вам пути. Удачного пути вам обоим, — она посмотрела на Кинвару. — Я буду присматривать за вами. Дрогон опустился у самой воды, когда Марвин и Кинвара уже ушли. Теперь он старался приземляться подальше от Дейенерис, потому что сбивал её с ног сильными взмахами крыльев. — Ты здесь, милый, — прошептала она, когда оказалась рядом и смогла коснуться его. Дрогон зажмурился, когда её ладонь погладила его горячую чешую. Ужасные раны его зажили, но шрамы наверняка останутся навсегда. — Даже не пришлось звать тебя. Дрогон внимательно поглядел горящими огнём глазами, в которых читалась нечто, похожее на грусть. Однако взгляд его тут же изменился, сделавшись настороженным, и метнулся куда-то за спину Дейенерис. Она резко обернулась. Дрогон гулко зарычал. — Томас, — удивлённо выдохнула Дейенерис, не ожидавшая его здесь увидеть. — Откуда ты взялся? Я не слышала, как ты подкрался. — Я не крался, — лицо Томаса искривила болезненная улыбка. — Но и не мог не прийти. Дрогон фыркнул, но, похоже, нападать не собирался, пусть и смотрел всё так же настороженно. — Ты отправляешься с нами? — полувопросительно произнесла Дейенерис. — К сожалению, нет, — покачал головой Томас. — Хотя Марвин с Кинварой тому известию наверняка порадуются. — Но почему? — Дейенерис растерялась. Такого ответа она не ожидала. — Разве ты намерен остаться здесь? — Тоже нет, королева. Я намерен выполнять то, что задумал, если позволите. — Как же я могу тебе что-то позволить, если ты мне сейчас ничего не рассказываешь? — строго спросила Дейенерис, хмурясь. Томас сделал к ней ещё один шаг. Дрогон заворчал громче, и Дейенерис, обернувшись к нему, велела: — Перестань капризничать. — Я ему не нравлюсь, — с улыбкой заметил Томас. — Наверное, потому что я мёртв. — Он просто иногда ревнует, — Дейенерис вспомнила давний случай, который предпочла бы забыть, потому что касалось это Джона, и улыбка сползла с её лица. — Но это не мешает мне тебя слушать. Говори же толком, что произошло. — Что произошло, вам уже прекрасно известно, и нет в том ничего хорошего. Однако у меня действительно есть важные дела, которыми предстоит заняться. Прежде всего — отыскать одного человека... Старика-гаруспика. Полагаю, вы тоже имели честь беседовать с ним. — Откуда ты знаешь? — удивилась Дейенерис. — Это был сон, и я никому о нём не рассказывала. — Это был не сон, — поправил её Томас. — Да то и не важно. Этот человек знает кое-что о том, как правильно скрыть себя от глаз чудовищ. Хотя бы на некоторое время. Нам потребуется его помощь. И ещё... — он помолчал, кусая губы. — Сдаётся мне, он может оказаться важной частью всего, что происходит теперь. Он умеет слышать Матерь, даже не проводя ритуалов, и это очень ценное умение. В крови его есть сила, и я не должен допустить, чтобы с ним что-то произошло. — Разве он в опасности? — Дейенерис ощутила беспокойство, которое передалось ей от Томаса. — Я чувствую, что рядом с ним ходит смерть, и гибель его может стоить нам слишком дорого. Вы не забыли про рог? — вдруг вспомнил Томас, резко переводя тему. — Нет, конечно. Как я могла о нём забыть? Сейчас он на корабле с Марвином и Кинварой. Но при чём тут это? — не поняла Дейенерис. Она положила руку на голову Дрогона, который мягко тыкался в её плечо. — Хотел напомнить о важности этой вещи. Держите её при себе. Как бы не вышло дурного, если он попадёт не в те руки. — Ты как будто совсем прощаешься, — Дейенерис сама шагнула к нему, чувствуя за спиной шумное и недовольное дыхание Дрогона. — Возможно, что так. Потому что ещё мне предстоит подсказать дорогу кое-кому, — загадочно улыбнулся Томас. — Джон... — но Томас тут же отрицательно покачал головой. — Нет, не он, не переживайте. — О ком вы говорите? Кто он? — Она, — поправил её Томас, широко улыбаясь. — Хотя иногда и он. — Что за дурацкая манера, — посетовала Дейенерис, пусть настоящего негодования не испытывала. — Неужели так сложно сказать всё прямо, как есть? Неужели я не заслужила такой малости? — Имя вам незнакомо, оно вам ничего не скажет. Только не говорите мейстеру Марвину об этом прежде времени — он будет слишком беспокоиться. — Даю вам слово, — серьёзно пообещала Дейенерис. — Сарелла Сэнд. — Она из Дорна? — Дейенерис действительно не слышала этого имени прежде, но знала, что Сэндами называют бастардов, рождённых в Дорне. — И ученица Марвина. Он обучал её в Цитадели, — кивнул Томас. — Но разве в Цитадель берут женщин? — в недоумении вскинула брови Дейенерис. — Она притворялась мужчиной. Впрочем, вскоре вы и сами всё поймёте и увидите. Она будет вам полезной, — заверил Томас. — Иначе бы я не решил присмотреть за ней. — Надеюсь, что так, — Дейенерис снова обернулась на Дрогона. Тот недовольно бил хвостом, взметая каменную гальку и вспенивая воду, — ему явно хотелось поскорее отправиться в путь. — Но ведь ты всё равно вернёшься? — Знаете... Ведь я в этой партии по большей части просто пешка, — туманно ответил Томас. — Но и пешка может помешать фигуре двигаться вперёд и нарушить чужие планы. Если осознает своё место и поймёт, что из себя представляет. Каждый, кто понимает, кто он есть, знает, что нужно делать. — Это не ответ на мой вопрос, — Дейенерис подошла к нему почти вплотную, заглядывая в глаза. Те сейчас казались не зелёными — почти серыми. Но Дейенерис знала, какие они на самом деле. — Скажи мне честно. — Возможно... возможно, и нет. Но это не так важно. Моя жизнь не имеет никакой ценности, хотя бы потому что я давно уже мёртв, — Томас хмыкнул. — Смерть нынче не в цене — её на каждом шагу, как грязи. — Железнорождённые говорят: то, что мертво, умереть не может, — вспомнила Дейенерис, осторожно беря его за руку. Она хотела бы спросить, почему у него чужие руки, но чувствовала, что времени на это сейчас нет. — Оно восстанет вновь, сильнее и крепче, чем прежде, — подхватил Томас, коротко сжав её пальцы. — Но это не про меня. Дейенерис вздохнула — странное то было чувство. Странное и горькое, словно она действительно видела его в последний раз. Они знакомы совсем недолго, но с самого начала Дейенерис ощущала с ним удивительное родство. «Если я доверяю чудовищу, значит я и сама чудовище, — подумала она. Но тут же мысленно поправила себя: — Но он не чудовище. Потому что настоящих чудовищ я видела». — Я не говорю тебе — прощай, — тихо произнесла Дейенерис. — Да будет так. Если всё разрешится благополучно, за порогом смерти мы все будем свободны и едины в Силе, и рано или поздно встретимся в лоне Матери, среди бесчисленных звёзд — существующих, погасших и ещё не рождённых. Но вы уж постарайтесь задержаться здесь подольше, — Томас поднёс её руку к губам и прижался ими к тыльной стороне ладони. — Впрочем, в последнем я и не сомневаюсь. Мир нуждается в вас. — А я нуждаюсь в друзьях. Останься, — почти в отчаянии попросила Дейенерис. — Я бы так и сделал, если бы мог. Но я не могу, — покачал головой Томас. — И всё же я был рад увидеть вас. Ради этого стоило терпеть тысячи лет. Дейенерис ничего не ответила, коротко обнимая его. Теперь она не боялась, теперь он больше не казался мертвецом. Теперь она понимала — они одной крови. — До свидания, — упрямо прошептала она, борясь со слезами. — До свидания, Эменос. И спасибо. — Нет. Спасибо тебе, — тихо откликнулся Томас, неловко обнимая Дейенерис в ответ. Кажется, он забыл, что такое человеческие объятья. Сейчас от него исходил не холод, но тепло. Пламенем и кровью пахло от него. Дейенерис зажмурилась на мгновение, глубоко вдыхая знакомый самым потаённым уголкам души запах. Его голос успокаивал, хотя слова до странного ранили. Шумно сглотнув, Дейенерис резко отстранилась, украдкой вытирая выступившие слёзы. Томас глядел на неё с грустной полуулыбкой. Больше они не сказали друг другу ни слова. Дейенерис отвернулась, чувствуя его взгляд, и направилась к ждущему её Дрогону. Тот сразу подставил крыло, и Дейенерис осторожно взобралась на его спину. Как и раньше, ощущение это распирало грудь, придавало сил, гнало вперёд. Дрогон радостно взревел, распахивая огромные крылья, что легли на безлюдный берег чёрной тенью. Через мгновение он взмыл в небо, вздымая мелкие камни и небольшие волны. Дейенерис поглядела вниз. Туда, где прежде стоял Томас. Однако там уже, как и следовало ожидать, никого не оказалось. Он ушёл бесшумно, как некогда и явился. Дейенерис сделала глубокий, головокружительный вдох, поднимаясь всё выше и выше. Дрогон снова заревел. От его горячей спины тепло распространялось по её телу приятной волной. — Лети на восток, — попросила его Дейенерис на валирийском. — Нам нужно держаться поближе к кораблю с Марвином и Кинварой, который идёт в Морош. Дрогон, поняв её, заложил крутой вираж. Дейенерис, вскрикнув, крепче вцепилась в выпирающие на спине шипастые костяные наросты. А после звонко рассмеялась. Нет, Дрогон бы не позволил ей упасть, она это знала, потому испугаться не успела. Он устремлялся в небо — туда, где можно было руками коснуться низко и неспешно бредущих туч. Острова отсюда казались совсем небольшими, почти беззащитными. Если бы не оскалившиеся обломками стен лабиринты, не обрушенные внутрь зловещие аркады, которые змеились по Лорассиону и с высоты казались чем-то действительно чужеродным. Явившимся из времён столь давних и необозримых, что человеку и не вообразить. Словно чья-то исполинская рука попросту вписала их сюда, врезала в реальность, не особо беспокоясь о сочетаемости с окружающим пространством. Дейенерис не особенно присматривалась к ним, когда только прибыла сюда, но, как и тогда, ощутила исходящую от них силу. Она готова вырваться из недр земных и вонзиться в чрево небес, породившее их, раскрывая космическую бездну и впуская в человеческий мир демонов звёзд. Дрогон выдохнул густой дым, и Дейенерис, отвлекаясь от созерцания лежащего внизу, почти игрушечного мира, посмотрела вперёд. На переливающийся серым простор Студёного моря. Холодный ветер ударил в лицо. И Дейенерис улыбнулась ему — здесь, наверху, казалось, возможно всё. Дрогон нёсся вперёд, Дейенерис успела заметить чёрную точку внизу — и почти сразу разглядела корабль. Тот самый, на борту которого находились Марвин и Кинвара. Дейенерис планировала остановиться на острове Секира, чтобы немного передохнуть после нескольких часов полёта и перекусить той нехитрой снедью, которую взяла с собой. Она жалела, что с доспехами для Дрогона ей пока помочь не смогли, однако сделанный местным кузнецом панцирь на деле действительно оказался удобными. И не давил на живот, когда она сидела верхом. Ощущение было непривычным, странным, но Дейенерис оно нравилось. Выкованный на броне трёхглавый дракон сверкал на скупом северном солнце. *** Дейенерис испытывала невероятную усталость, словно за время, проведённое на Лорассионе, отвыкла проводить верхом на драконе больше часа. Внутренняя сторона бёдер ныла и умоляла о пощаде, напоминая тем, как она впервые пересекала на Серебрянке Дотракийское море. Тогда седло растирало нежную кожу до кровавых ран. Сейчас подобного не происходило, но всё же Дейенерис понимала, что ей требовался отдых. Полуостров Секира, до которого она с трудом дотерпела, оказался покинутым всеми. Лишь море и ветер нарушали царящую тишину. Прежде Кварлон Великий и здесь пытался строить свою империю, но в итоге кровавые стычки полностью обезлюдили это место. Дрогон, опустив крыло, позволил Дейенерис слезть на землю. Она не удержалась от короткого стона, когда ноги коснулись каменистой почвы. Колени предательски задрожали, но Дейенерис устояла. Наверное, всё же стоило послушать мейстера Марвина и отправиться в путь на корабле, теперь уж поздно менять своё решение — Дрогон слишком велик, чтобы близко подлетать к судну. Остаётся терпеть до самого Мороша. Придерживаясь за живот, Дейенерис огляделась. На горизонте виднелись невысокие чёрные скалы, залитые белым солнечным светом. Из каменистой почвы пробивались пучки болезненной, бледно-зелёной травы и чахлые кусты с не внушающими доверия сморщенными чёрными ягодами. Наверняка, пройдя вглубь полуострова, она обнаружила бы следы давнего пребывания здесь людей — фундаменты зданий, оплетённые неприхотливыми сорняками. Возможно, даже статуи забытых богов, которым поклонялись жившие здесь люди. Но Дейенерис не планировала задерживаться здесь дольше необходимого. В гуляющем по пустынному берегу ветре слышались скорбные завывания. Конечно, ничего необычного — подобное можно услышать часто, но всё же от этого делалось не по себе. Словно Секира была населена невидимыми призраками, глядящими на неё глазами чёрных, опалённых солнцем скал. — Не улетай далеко... Вообще не улетай, — попросила Дейенерис Дрогона, поглаживая его тёплую шею. — Не хочу оставаться здесь одна. Сыну своему она не стыдилась признаться в необъяснимом страхе. Хотя в безжизненных пространствах Секиры, помимо жути, наблюдалась и некоторая прелесть. Подлинная тишина, которой никогда не будет в населённых людьми городах, вскоре показалась успокаивающей. И что, что это скорее тишина могилы? То был истинный покой. Дейенерис присела на один из нагретых солнцем камней, доставая из заплечной сумки рыбу, пока та не пропала. Приходилось жевать так долго, что уставали челюсти, а после — обильно запивать водой. Однако и в этом было нечто... дикое, правильное? Дейенерис не могла отыскать нужных слов. Сердитый ветер бил ей в лицо, и она чуть жмурилась, однако холода не чувствовала. Дрогон развалился на камнях у самого берега, не сводя с Дейенерис внимательного взгляда. Доев рыбу, она съела яблоко, которое тоже ею пропахло, выпила ещё воды и сполоснула руки прямо в море. Оно оказалось таким холодным, что заломило пальцы. Остров угрюмо молчал, когда, обернувшись, она снова окинула его взглядом. Тшшшш, шелестели кусты, которые беспощадно теребил ветер. Тшшшш. Дейенерис пригляделась внимательнее — и увидела белые, стеклянные стебли призрак-травы, пробившиеся сквозь неумолимые камни. Они ещё не были выше человеческого роста, значит, появились здесь недавно. «Надо же, — подумалось ей. — Значит, и сюда она уже добралась». Когда призрак-трава покроет весь мир, наступит конец. Это все знают. — Это все знают, — вслух повторила Дейенерис, сама того не сознавая. — Это все знают, — подхватил ветер. И она вздрогнула — настолько отчётливым показался голос, настолько явственно слышались в нём слова. — Все знают... Великая степь знает... — По спине прокатилась волна неприятной дрожи, от которой низ живота свело короткой судорогой. За спиной послышалось ворчание Дрогона: он то ли ощутил беспокойство Дейенерис, то ли тоже что-то услышал. Она не успела толком отдохнуть, и тело всё ещё неприятно ныло, однако всё равно со всех ног, как маленькая девочка, бросалась к Дрогону. Ей не было стыдно за охвативший её страх. Потому что не мог ветер так чётко разговаривать, а в месте этом не могло быть людей, способных складывать звуки в слова. И Дейенерис видела уже достаточно, чтобы понимать: есть вещи пострашнее копья, арбалетного болта или стрелы. От них не защитят доспехи. Дейенерис всей кожей осязала угрозу, которую источают похожие на обломанные клыки скалы. Едва она оказалась на спине Дрогона, тот сорвался с места без какого-либо приказа. Верно, ему тоже хотелось поскорее улететь прочь. Секира ему не понравилась. Дейенерис понимала, что ей придётся сделать ещё пару остановок, однако надеялась, что другое место окажется более дружелюбным и не станет говорить с ней голосами мёртвых. Или то и был подлинный голос призрак-травы, что уже покрывает собою мир? *** Всего дважды Дейенерис видела корабль, шедший в сторону Мороша. Ей нравилось смотреть на него издалека: над синими парусами развевалось знамя с трёхглавым драконом, водружённое на мачту каждого из кораблей рыболовного флота. Это наполняло сердце радостью: не от того, что торговцы исполнили её приказ, а потому что сделали это по собственной инициативе и всего за несколько дней покрасили достаточное количество флагов. Эти люди решили так сами. Никто не требовал этого от них. Наверное, они хотели тем задобрить Дейенерис, но всё же начало оказалось многообещающим, несмотря на то, что многие желали держать чужаков подальше от лабиринтов. За три дня пути Дейенерис пришлось делать остановки дважды: в первый день она ночевала в Квохорском лесу, где пахло горелым деревом. Не иначе, как когда-то здесь случился пожар. Дейенерис спала в кольце, которое свил вокруг неё Дрогон. Вторую ночь она провела недалеко от Саата, который покинула, кажется, давным-давно. Однако в сам город не заходила, не желая привлекать к себе лишнее внимание. Они с Дрогоном провели ночь в дельте Сарны — и здесь отыскалось вдоволь пресной воды. Дейенерис не только смогла смыть с себя дорожную пыль, но и попить. Даже наполнила несколько фляг, которые почти опустели. До Мороша оставалось всего несколько часов пути. Призрак- трава... Дейенерис старалась не присматриваться, но взгляд её то и дело повсюду видел полупрозрачные нынче стебли горькой и несъедобной травы. Оглядывая появившийся Морош и его приземистые домишки, Дейенерис — посвежевшая и немного отдохнувшая — размышляла, успели ли магистры предупредить людей о случившемся, и ждут ли её там. Совсем рядом настороженно молчало Сарнорское царство. Дейенерис захотелось немедленно, прямо сейчас велеть Дрогону лететь на юг, как и предлагал изначально Марвин. Добраться до Миэрина за несколько дней. Но, глубоко вздохнув, взяла себя в руки: не следовало этого делать. Не от того, что взятая с собой пища подходила к концу, с этой проблемой она бы разобралась. И даже не из-за усталости — тело требовало провести хотя бы одну ночь в нормальной кровати и отдохнуть, как следует, да и в её положении следовало думать не только себе. Главная причина заключалась в другом: Дейенерис Бурерождённая из дома Таргариенов чувствовала, что это не тот путь, которым ей следует пройти. Короткие дороги — не всегда самые верные, и сейчас её вело сердце, как и говорил старый гаруспик. Она должна была предстать перед Морошем, который теперь находился под её защитой. Людям надлежало увидеть её лицо, убедиться в её реальности. Возможно, они обеспокоены и хотят задать свои вопросы. Все они теперь — тоже её дети, как было прежде. В конце концов, одной из её целей являлась Валирия с человеческим лицом. Валирия без рабства. Валирия — империя свободных людей. Возможно, это глупая мечта, наивная, но Дейенерис не сомневалась в верности выбора. Наследие её дома — это не только Железный Трон и Драконий Камень. Королевская Гавань, построенная Эйегоном Завоевателем, и Красный Замок, чьё возведение завершил Мейегор Жестокий. Нет. Наследие её предков — это сгинувшая в огне империя. Именно там всё брало начало. Самого полуострова уже не вернуть, но возродить государство по-прежнему возможно, если только сама Дейенерис захочет того. Вольные города остались сиротами, но теперь их мать вернулась. А после, как и раньше, она обратит свой взгляд на запад. Всему своё время. Дейенерис достаточно времени провела наедине с собой и своими мыслями, чтобы немного успокоиться и понять, что всё она делала правильно. Только вот про Джона Сноу старалась не вспоминать вовсе. О том, как он снова снился ей, на сей раз — блуждающим по лабиринтам Драконьего Камня. А потом к ней пришла девочка, которая назвалась её дочерью, и, устроив голову Дейенерис на своих детских, чуть угловатых коленях, пела красивую, грустную песню и ласково перебирала серебристые волосы. С какой-то щемящей нежностью касалась горячими губами виска. Возможно, благодаря этому Дейенерис и чувствовала себя отдохнувшей. Нет. Сейчас следовало думать о проблемах и вопросах, которые предстояло решать прямо сейчас. — Летим. Нам нужно в Морош, — сказала Дейенерис Дрогону, когда тот взмыл в небо. Дейенерис ухватилась покрепче. Бёдра, казалось, окатило раскалённым металлом. Но она сцепила зубы — осталось потерпеть ещё немного. Пожалуй, до Ифекевронских земель она пойдёт на корабле — Дрогон, в чём сомневаться не приходилось, непременно встретит её там. *** — Они рады приветствовать её величество в городе Морош, — склонился перед ней человек, облачённый в серые одежды. На груди его сверкала серебряная цепь. — Остальные магистры уже отправили ему сообщение о достигнутом с ней соглашении. Его имя Отерис, и она может обращаться к нему по всем вопросам. Он представляет власть Лората в этом славном городе. Дейенерис встретили, как только Дрогон опустился на берег. Верно, дракона заметили издалека и их действительно ждали. Отерис явился в сопровождении четырёх человек, чтобы выказать своё почтение: — Он, как она может понять, также является одним из магистров. — И вы находитесь здесь постоянно? — улыбнулась ему Дейенерис. Его собственная улыбка тоже располагала к себе. Отерис был немолод, но явно крепок телом. Высокий и сухопарый. Сеть морщин возле глаз и губ придавала ему сходство с добрыми волшебниками из сказок, несмотря на суровое на первый взгляд лицо. — Нет, королева, время от времени они сменяют друг друга и возвращаются домой к своим жёнам и детям. Сейчас он остался здесь один. Впрочем, город Морош прекрасно справляется и без их присмотра — здесь живут шахтёры и моряки, делить им между собой по большей части нечего. «Возможно, остальные магистры по какой-то причине не пожелали встретиться со мной». Дейенерис снова посмотрела на людей, которые стояли позади Отериса. — А эти господа, что пришли с вами... — Это городские старосты, — указал на них Отерис. — Двое от шахтёров и двое от рыбаков. Пусть она простит их молчаливость, они не привыкли к драконам. Дейенерис обернулась на Дрогона, который всё ещё стоял за её спиной, обдавая раскалённым дыханием. И встретилась с недовольным взглядом. Он явно не хотел оставлять её здесь. — Мне ничего не грозит, — заверила она его. — Эти люди не желают мне зла. Ей хотелось в это верить. Дрогон для устрашения выпустил струю тёмного пламени в небо, от чего и сам Отерис, и его люди отбежали назад, Дейенерис строго посмотрела на своего непокорного сына: — Прекрати, — велела она, хмурясь. — Не надо пугать этих людей, Дрогон. Дрогон, как ей показалось, ответил хитрым взглядом и как-то насмешливо фыркая, взмыл в небо. Дейенерис чудом удержалась на ногах, испустив напоследок негодующий крик. Всё-таки её сын во многом не перестал вести себя, как подросток. А после, уже смеясь, повернулась к испуганным людям: — Извините. У моего сына довольно суровый нрав, но даже ему не чужды дурацкие выходки, ибо он совсем юн. Однако не бойтесь — он не причинит вреда тем, кто не попытается причинить его мне, — сказала она, идя к ним навстречу. Почти как в Лорате — там тоже испугались дракона. Только сейчас Дейенерис не чувствовала себя такой потерянной и напуганной. Мир под ногами казался зыбким и нереальным. Или напротив — слишком настоящим. — Королева драконов защитит нас, — вдруг сказал один из мужчин, стоявших за спиной Отериса. Он сделал шаг вперёд. Дейенерис невольно отступила назад, не ожидая того. Однако мужчина лишь вскинул руку со сжатым кулаком. Судя по тёмной грязи, въевшейся в кожу, он бы шахтёром. — Королева драконов! Она уничтожит чудовищ! — Королева! — подхватили другие. Отерис молчал, рассеяно улыбаясь. Дейенерис растерялась: они впервые видели её, она им и слова толком сказать не успела. — Чудовищ? — не поняла она и посмотрела на Отериса. — Не надо меня бояться, — снова попросила она. — Дрогон не причинит вам вреда. Я пришла с миром и не хочу, чтобы вы опасались меня. — Они приветствуют её, — объяснил Отерис. — Они простые люди и делают это от всей души. И чудовищем они называют вовсе не сына её светлости. Речь скорее о местных суевериях... Вскрики утихли, и Дейенерис осторожно обратилась ко всем разом: — Я пробуду здесь несколько дней, пока не прибудет корабль с Лорассиона, на котором едут мои друзья. Архимейстер Марвин и красная жрица Кинвара. После нам потребуется судно, которое доставит нас в Ифекевронские земли, а оттуда — к Чреву Мира, в Ваэс Дотрак. Двое рыбаков переглянулись — верно, о подобном их не предупреждали. И, конечно, им, как старостам, надлежало отыскать подходящий корабль. Отерис, заметив это, не растерялся. Он снова по-доброму, почти по-отечески улыбнулся Дейенерис: — Непременно, — пообещал он и предложил ей опереться на свою руку, — они займутся поиском корабля. В конце концов, достаточно здесь тех, кто ходит в сторону Иба, так почему бы немного не изменить маршрут? Она, верно, устала с дороги. Он покажет ей место, где она сможет отдохнуть и восстановить силы. А после он с ней всё обсудит. Дейенерис приняла приглашение, опираясь на уверенную, твёрдую руку магистра Отериса. *** За время, проведённое в Мороше, Дейенерис успела познакомиться с небольшим городом, который, по словам Отериса, в последнее время стал куда более посещаемым портом после того, что случилось в Валирии. — Но они не жалуются, — заверил Отерис, — прежде они никогда не могли похвастаться богатствами, но теперь здесь появляется всё больше купцов, которые раньше предпочитали даже не вспоминать об их существовании. Появился спрос на некоторые товары. Они сидели в небольшой деревянной беседке, из неё открывался вид на гавань, в которой действительно оказалось достаточно кораблей. Дрогон принёс Дейнерис, словно по привычке, к рыбацкому причалу, однако здесь становилось видно, что Отерис говорит правду: прибывали корабли не только с самого Лората, но даже из Браавоса и Пентоса. — Это значит, нужно поднимать плату за простой кораблей, — Дейенерис беззвучно отхлебнула горячего травяного настоя. — Начальник торгового порта получит распоряжения, — пообещал Отерис. — Я сама желаю с ним поговорить. Ещё я увидела несколько шахт... Не знала, что они здесь есть, думала, город тоже рыбацкий, — призналась Дейенерис. — Добычей чего тут занимаются? — Будь местные шахты так уж богаты, Морош бы не считался одним из самых бедных городов, — справедливо отметил Отерис. — К тому же работа в шахтах опасная — рядом река, иногда туннели размывает... Но всё же, — он повертел в руках кубок с вином. — Обычно они добывают каменный уголь, которым топят печи. Сейчас они планируют откачку воды из двух затопленных не так давно железных рудников... — А о каких чудовищах говорили старосты? — вспомнила Дейенерис. Отерис беззаботно махнул рукой: — Местные суеверия, пусть королева не обращает внимания. Люди давно живут рядом с шахтами, но некоторые всё ещё верят, что порой нечто из-под земли требует свою плату за вторжение в свои владения. И всё же они работают там — значит, не так уж и боятся. А их чудовища — не более, чем подземные реки и естественные обрушения туннелей, которые не всегда можно укрепить надёжно. — Вот как... — задумчиво проговорила Дейенерис. — Вы сможете показать мне хотя бы одну из таких шахт? Я хочу посмотреть. — К чему? — Отерис нахмурился. — Это опасно. — Я не планирую спускаться глубоко, — улыбнулась Дейенерис несколько напряжённо. — Я просто хочу поговорить с людьми, которые там работают. Возможно, собрать всех вместе и обсудить волнующие их вещи. — Это похвально, — кивнул Отерис. — Но она может не переживать: здесь, как и на Лорате, никогда не было и не будет рабов, несмотря на то, что Морош — колония. Все, кто трудится на шахтах и рудниках, сами выбрали эту работу. К тому же королева видела старост — они такие же работяги, как и прочие, а не надсмотрщики. Полагаю, она это заметила. — Господин магистр, — уже чуть тише проговорила Дейенерис. — Я не хочу с вами ссориться. Но и это была не просьба. Если вы признали меня, значит, я имею право узнать, в каких условиях трудятся люди? Разве я не ответственна за их жизни теперь? Разве не должна узнать об их беспокойствах и тревогах? Отерис тяжело вздохнул и покачал головой: — Если она не верит ему... её воля, — сдался он. — Королева увидит шахты. — Дело не в неверии, — попыталась смягчить тон Дейенерис. — Но я предпочитаю увидеть всё собственными глазами ради собственного же спокойствия. — Как он понимает, она не задержится надолго? — неожиданно поинтересовался Отерис. Дейенерис снова напряглась всем телом: — Вы хотите, чтобы я поскорее убралась? — О, как можно! — воскликнул Отерис. — Он переживает лишь, чтобы люди не забыли... что теперь главные здесь не магистры. — Иные дела требуют моего участия, — объяснила она. — Однако не стоит переживать. На острове Лорат осталась другая королева, которая будет заниматься местными делами от моего имени. Пока я лично не смогу принять в них непосредственного участия, но и бросать всё на самотёк не желаю. — Об этом его не предупреждали, — растерялся Отерис. — Не успели, здесь же нет воронов, — успокоила его Дейенерис и опустила ладонь на его крепкую руку. Отерис замер, поражённый, явно не ожидавший подобного жеста. Дейенерис сердечно улыбнулась ему. — Если возникнут какие-то сложности, мне доложат об этом. Если эта женщина... по каким-то причинам поведёт себя недостойно, я тоже об этом узнаю. — Но если она предполагает, что подобное возможно, разве разумно было... он приносит извинения, — тут же осёкся Отерис, — он имел ввиду... разве стоит доверять их такому человеку? Дейенерис вздохнула, потому что Отерис слово в слово повторял сомнения, которые всё это время терзали и её саму. — Не думайте, что я бросаю вас на произвол судьбы, и всё это только ради красивых слов и флагов на борту корабля. Нет. Я не хочу, чтобы людям здесь было плохо... и на самом деле Серсея не настолько глупа. Она не меньше меня заинтересована в том, чтобы как следует выполнять свои обязанности. Если что-то будет не так, мне сообщат в Миэрин. — Значит, туда она направляется? — Отерис погрустнел. — Вы опечалены? Это ненадолго, мне лишь нужно завершить кое-какие дела. Армия. Я говорила о ней другим магистрам. Она мне нужна — и часть её находится именно там. И мой кхаласар... я надеюсь получить некоторые ответы и в Ваэс Дотрак. Отерис кивнул, что-то обдумывая, но снова широко улыбнулся: — Они не ошиблись, — заключил он вдруг. — Это правда. Он видит её впервые, и всех впечатляет вид её зверя, но ещё он видит другое: её глаза. Что-то есть в ней. И он хочет ей верить. Возможно, с ней Лорату и его людям больше не придётся бедствовать. Пусть она идёт следом, — решительно поднялся Отерис, отставляя вино, даже не дав возможности Дейенерис ответить. — Он покажет ей шахты, как она и просила. *** В Мороше, по большей части, было ещё скучнее, чем на Лорате. Дейенерис не пыталась скрыть своё присутствие: даже если не все видели Дрогона, то уж точно слышали о том. Однако одна почти никуда не выходила, дожидаясь Марвина и Кинвары. Шахты, которые ей показал Отерис, немного напугали. Там было душно и темно, откуда из-под земли поднимался запах влаги. Отовсюду доносились металлические удары кирок. Туннели казались прожорливыми глотками, которые только и ждали, как бы сожрать неосторожного человека. Освещённые висящими на стенах факелами, они одновременно притягивали к себе и отталкивали. И что-то в этом чудилось Дейенерис до ужаса знакомым. Перемазанные грязью люди с уставшими лицами суетились вокруг, перевозя телеги с чёрной породой. Дейенерис только сейчас поняла, что никогда не видела каменного угля. Он был жирным на ощупь и оставлял на руках грязные следы. Заметив это, Отерис предложил ей платок, однако она лишь отмахнулась: — Если мои люди не боятся пачкаться в этом с ног до головы, то и я не должна бояться замарать всего лишь ладони. Один из шахтёров, что прежде перекладывал уголь лопатой, обернулся и, вытерев вспотевший лоб, внимательно посмотрел в сторону Дейенерис. — Подойди, — улыбнувшись, попросила она. — Не бойся. Отерис для убедительности махнул рукой, подзывая человека, который нерешительно направился к ним, не выпуская из замызганных рук грязной лопаты. — Это королева Дейенерис Бурерождённая из дома Таргариенов, — представил её Отерис. Шахтёр кивнул, явно не понимая, как себя вести. На перепачканном лице появилась растерянность. — Ты давно работаешь здесь? — спросила Дейенерис, надеясь, что человек достаточно хорошо понимает высокий валирийский. — Да, ваше... ваше... — он не находил правильного слова. — Королева, — сдался он. Дейенерис ободряюще улыбнулась. — Несколько лет как. — Хорошо ли платят за ваш труд? — снова спросила она. Шахтёр бросил быстрый взгляд на Отериса, то ли спрашивая дозволения ответить, то ли опасаясь того. Отерис, напротив, улыбнулся, кивая: — Королева хочет услышать правду. Пусть он говорит честно. — На то, чтобы прокормить жену и детей хватает, — помявшись, ответил шахтёр. — Уголь нечасто покупают и торговать особо не с кем, но за свой труд мы получаем честные деньги. И сами плодами труда пользуемся. Это дешевле дерева в наших местах. — Это тяжёлая работа, — вздохнула Дейенерис. — Не хуже других, королева, — возразил шахтёр. — Она хотя бы есть всегда. Чуть помолчав, Дейенерис кивнула и повернулась к Отерису: — Я хочу, чтобы вы собрали старост и других, занимающих высокие должности на шахтах, ответственных за ремонт, проведение работ и других. Мне нужно побеседовать с ними. — Но зачем? — изумился Отерис. — Вы не удовлетворены увиденным? — Я такого не говорила, но мне хотелось бы поговорить со всеми. Спасибо за то, что уделил время. Можешь быть свободен, — обратилась она уже к шахтёру, который тут же вернулся к привычной работе с явным облегчением. *** Несколько дней ушло на то, чтобы обсудить все детали с начальником порта, а после — со старостами и ответственными за работы в шахтах и на рудниках. Проблем, как оказалось, действительно было много. По счастью, все они — решаемы. Нужно только проследить, чтобы всё выполнялось надлежащим образом. Дейенерис повелела служанке принести в отведённые ей покои перо и бумагу, чтобы написать письмо. Она долго размышляла над текстом, даже зная, о чём следует сказать. Главное — сохранять нейтральный тон и постараться внятно изложить довольно простую просьбу. Точнее — приказ. Теперь она понимала, что совершенно не зря заглянула в Морош. «Сир Джейме! Как вам прекрасно известно, сестра ваша исполняет обязанности моей наместницы на архипелаге, однако я посетила и колонию, принадлежащую Лорату, именуемую Морошем, чтобы всё увидеть своими глазами. Город этот ещё более беден, чем города Лората, однако здесь тоже есть рыбаки и даже шахты, в которых добывают каменный уголь. Возможно, ситуация постепенно начинает меняться и на архипелаге, однако прямо сейчас и здесь я вижу множество кораблей и торговцев, которые могут быть заинтересованы в покупке угля, который прекрасно способен заменить дрова в печи. Как и руды, которую можно использовать для изготовления оружия. Прежде всего я поговорила с людьми, которые отвечают за шахты и работу шахтёров. Мне рассказали о ещё двух железных рудниках, ныне затопленных, и которые подлежат восстановлению. Я не очень хорошо разбираюсь в подобного рода вопросах, но разбираются рабочие. Я поручила старостам показать примерные схемы по ремонту, которые предоставят с этим письмом. К ним прилагаются и сметы, в которых указано, сколько средств требуется на проведение подобного рода работ. Магистр Отерис — весьма разумный человек, который следит за порядком, однако я не хочу, чтобы люди Мороша думали, что я оставила их. Поэтому я велю вам, как одному из ближайших советников и военачальников моей наместницы Серсеи, прибыть в Морош, как только получите это письмо, и проследить за порядком. Что касается денежных средств: на ремонт будет использована часть выручки с действующих шахт. Также я передала приказ поднять цену за простой кораблей в портах Лората и Мороша. Об этом я отдельно напишу Серсее Ланнистер, а также магистрам и Князю Рыбаков. В настоящий момент о текущем положении вещей в порту Мороша вы сможете поговорить лично с начальником порта, а так же непосредственно с магистром Отерисом и старостами. Они посвятят вас во все подробности. Прошу вас явиться в город Морош незамедлительно. Отказ выполнять данный приказ я сочту равносильным отказу исполнять установленные договорённости. Точно, как и ненадлежащее исполнение возложенных на вас обязанностей. Дейенерис Бурерождённая из дома Таргариенов, Матерь Драконов от крови Древней Валирии». Рука Дейенерис дрогнула, и крупная чёрная клякса упала на пергамент с кончика пера. Она не стала — почему-то не смогла — написать титулы, которые до сих пор в её сознании произносились призрачным голосом Миссандеи. Эта мысль заставила отбросить перо обратно в чернильницу и отвернуться от подсыхающей бумаги прежде, чем на неё упадут внезапно подкатившие к глазам слёзы. Закрыв лицо руками и не в силах совладать с собой, Дейнерис тихо расплакалась. Из-за того, что она сжимала губы, стараясь не издавать вообще ни звука, получалось какое-то сдавленное мычание. Она давилась мучительными рыданиями, сжавшись на стуле, пока не услышала со стороны улицы знакомый рёв и чьи-то крики. Подскочив с места, Дейенерис ринулась прочь из покоев, на ходу вытирая мокрое от слёз лицо. Горестные мысли разом вылетели из головы. Одной рукой придерживаясь за перила, другой — за живот, пусть он ещё и не был большим, Дейенерис поспешила вниз, торопливо переступая со ступеньки на ступеньку. — Отерис! — окликнула она в испуге. — Отерис! Но магистра не оказалось в доме, зато из глубины коридора вынырнула одна из служанок, которая что-то быстро и испугано затараторила, глядя на Дейенерис во все глаза. Даже не пытаясь слушать поток бессвязной речи, она ринулась к выходу, рывком распахивая дверь. — Королева! — оклик служанки ударил в спину, но Дейенерис не оглядывалась. Сердце колотилось, когда она оказалась на пороге небольшого двухэтажного дома, где проводила большую часть свободного времени, пока не беседовала о делах с Отерисом, старостами и начальником гавани. Дрогон снова взревел. Двор перед домом обезлюдел. Мощным ударом хвоста дракон разбил один из небольших сараев. Дейенерис увидела нескольких человек — те в ужасе убегали прочь, спасая свои жизни. — Дрогон! — вскричала Дейенерис, бросаясь к нему. — Дрогон, прекрати! Увидев её, Дрогон испустил звук, похожий на недовольный рык, и Дейенерис на одно пугающее мгновение подумала, что он бросится, однако тот только мягко ткнулся в неё, даже не опрокинув на землю. Дейенерис всё ещё шумно дышала после пережитого испуга, но у неё уже отлегло от сердца. — Что ты здесь устроил? Зачем? — пожурила она Дрогона, уперев руки в бока. — Нельзя пугать людей, они не причинят мне зла. Моя обязанность — их защитить. Дракон разочарованно фыркнул. Неужели Дрогон почувствовал её расстройство и подумал, что она попала в беду? Мысль эта наполнила сердце теплотой. И Дейенерис тут же ощутила ещё один толчок — на сей раз изнутри. Она ойкнула и Дрогон поглядел на неё испугано. — Нельзя мне так волноваться, — пожаловалась она тому, кто и был виновником переполоха. — Твоя сестра тоже нуждается в моей защите. Дрогон теперь, как показалось Дейенерис, посмотрел немного обижено. И она коротко рассмеялась: — Ну не надо. Это не значит, что ты перестанешь быть моим сыном. Дейенерис огляделась по сторонам — никто не выражал желания приблизиться к месту, где сидел дракон. Тогда Дрогон снова подтолкнул её. — Что теперь-то? — недовольно спросила она. Вместо ответа Дрогон нетерпеливо повёл головой в сторону порта и выдохнул дым из ноздрей. — Ладно. Я пойду в гавань... лети следом, если хочешь, только веди себя осторожнее, — довершила она своё указание, с сожалением поглядев на разрушенный сарай, который теперь надлежало строить заново. Благо, до гавани здесь было рукой подать — даже со двора виднелись мачты кораблей, что покачивались на волнах, стоя у пристани. Она перешла по небольшому мосту, перекинутому через широкий ручей, и оказалась у деревянных настилов, где уже привычно пахло солью и рыбой. Наверное, Дрогон летал над морем и увидел корабль, на котором подходили к Морошу Марвин и Кинвара. Удивительно, но Дейенерис действительно успела соскучиться по ним. Здесь она не чувствовала себя в опасности, но рядом с ними было всё-таки надёжнее. Хоть какие-то знакомые прежде люди, которые, если говорить по чести, желали ей добра. — Мейстер! — выкрикнула Дейенерис, совершенно не задумываясь о том, что должна вести себя, как подобает королеве. Она даже пришла сюда без свиты. Конечно, не в последнюю очередь из-за того, что никто не рискнул бы на неё напасть, пока в небе над ней вьётся дракон. Здесь, на Лорате и в Мороше, жили простые люди, и правители их, пусть и знатные, но тоже не сильно-то отличались от тех, кем управляли. Дейенерис хотела, чтобы и её они не считали чужой. Поэтому она и пришла, как была, в простом тёмном платье, и бежала вместо того, чтобы степенно идти. — Кинвара! — выдохнула она, когда красная жрица, только что ступившая на берег, двинулась к ней навстречу, улыбаясь. — Я так рада, что с вами всё в порядке, ваша милость, — произнесла Кинвара, встречая Дейенерис кивком. Мейстер Марвин уже спешил за ней — несколько побледневший и осунувшийся, как показалось Дейенерис. Дрогон наверху взревел очередной раз, заставив замереть всех, кто сейчас находился в гавани, а после, с силой взмахнув крыльями, взмыл выше и рванулся прочь. Видимо, убедившись, что теперь Дейенерис здесь не одна среди чужаков. — Он за вами присматривает, — улыбнулась Кинвара. — Он хороший сын. Мейстер, вам не понравилось ваше путешествие? — спросила Дейенерис, глядя на Марвина. — Простите, ваше величество. Я тоже рад вас видеть, но... море... — Разве вы раньше не ходили на кораблях? — подивилась Дейенерис. — Ведь и до Лората... — Море немного штормило, — ответила за него Кинвара. — Я тоже чувствовала себя неважно. Но всё благополучно, как видите. Дейенерис кивнула и поискала глазами Отериса, однако того и здесь не оказалось. Куда, интересно, он запропастился? — Я хотела познакомить вас с магистром Отерисом, который мне здорово помог, — наконец сообщила Дейенерис, — но его нет ни в доме, ни здесь. Верно, занят какими-то делами. Однако дом здесь недалеко, пойдёмте. Вам нужно немного отдохнуть, а мне — рассказать вам свои новости. — А вы сами, ваше величество? Как себя чувствуете? — Марвин выразительно посмотрел на живот Дейенерис. — Хорошо. Сегодня она снова пиналась, но я уже привыкла, — улыбнулась ему Дейенерис. — Она? — кажется, Марвин и Кинвара спросили это одновременно. — Да, она, — кивнула Дейенерис. — Теперь я уверена, что это девочка. Впрочем, давайте поговорим об этом уже в доме. *** Дейенерис не хотела покидать город — чувствовала, что у неё здесь ещё немало дел. Утешала она себя лишь тем, что всё это временно. Всё это — пока. И тем, конечно, что Серсея хоть иногда способна проявлять здравомыслие. Марвин, заметивший её тревогу, когда они поднимались на борт торгового когга «Ледяной дракон», мягко спросил: — Что вас беспокоит, ваша милость? Вздохнув, Дейенерис посмотрела в небо. Дрогон успел улететь вперёд — но она знала, что он всегда будет где-то поблизости. После того, как корабль пересечёт Ифекевронские земли и пойдёт к Ваэс Дотрак, они снова воссоединятся. — Время, — наконец изрекла она. — Меня беспокоит время, мейстер. Я не знаю, как скоро смогу вновь вернуться сюда, и боюсь, как бы чего не случилось. Дейенерис хотела рассказать им о Томасе, но за те несколько дней, что они пробыли в Мороше, почему-то так и не решилась. Где-то на подсознании Дейенерис понимала, что это должно остаться между ними двоими. Это самое прощание. И не хотела никому отдавать этих чувств, словно вместе с тем утратит нечто важное. «До встречи среди звёзд...» Холодное, стального цвета море омывало мрачные причалы и, кажется, тоже пребывало в смятении. — Вы ещё вернётесь, — заверил Марвин. — Как только появится возможность. — Вот именно. Но когда? — Дейенерис повернулась к нему, отводя взгляд от суетящихся у мокрых настилов людей. Кинвара почти сразу, поднявшись на борт, заперлась в своей каюте и глядела на пламя свечи — иного пламени ей там разжечь не позволили. — Не переживайте. Эти люди теперь знают, что Матерь Драконов — их защитница, и они справятся. Долгое время им приходилось выживать в тяжёлых условиях, так что сейчас, когда положение вещей несколько изменилось... — Марвин не договорил, пожав плечами. Дейенерис грустно улыбнулась. — Мне просто... неспокойно. Но, пожалуй, вы правы. Я повторяю себе почти то же самое снова и снова. Извините. Не знаю, что со мной. Наверное, я ещё не привыкла... к некоторым вещам, — Дейенерис посмотрела на живот. Сейчас на ней не было доспехов, но она надеялась, что скоро вновь наденет их. И будет носить, пока живот позволяет ей это делать. Поджав губы, она снова поглядела на Марвина: — Вы думаете, я правильно поступила? Верно? — Мудро. Вы прекрасно справляетесь и без чужих советов, — по-отечески улыбнулся ей Марвин. — В сложившихся обстоятельствах вы сделали всё возможное. — Я переживаю о том, что увижу в Ваэс Дотрак, — откровенно сказала Дейенерис и чуть поёжилась, — и в Миэрине... Я хотела бы вернуться туда, где всё станет, как прежде. Но это невозможно — и мне горько от этого. Едва ли не впервые она говорила подобные слова вслух — и говорила это Марвину. Дейенерис не была уверена в том, что готова открыться, но не сомневалась: невозможно, опасно молчать о некоторых вещах. Мысли могут вывернуть душу наизнанку. Она вдоволь пресытилась временем, когда некому было довериться. — Отдать швартовы! — раздался возглас капитана, заставив вздрогнуть и Дейенерис, и Марвина. Люди на причале засуетились, по палубе сновали матросы, растягивая шкоты. На них двоих сейчас никто не обращал внимания. — Я знаю, о чём вы ещё думали, мейстер. — В самом деле? — хмыкнул Марвин несколько недоверчиво. — Я говорю о Королевской Гавани. Полагаю... некоторые бы с вами согласились. Даже Томас, похоже, верит, что я видела каких-то чудовищ на улицах. Но я видела там испуганных людей, которые заняли сторону своей королевы-узурпаторши и лгуньи. — Но они... — растерялся Марвин. Дейенерис, в которой вдруг вспыхнул гнев, остановила его резким движением руки. — Не перебивайте. Вот что я скажу вам, мейстер: это было моё решение. Я его приняла. До того, как зазвенели колокола. До того, как отправилась на штурм, и до того, как были снесены Королевские и Львиные ворота. Я не скажу, что решение далось мне легко, потому что это ложь. До последнего я не могла заставить себя, и не знала, смогу ли вообще это сделать... Даже после всего... после Рейегаля, после Миссандеи, после предательства Вариса, Тириона, почти всех, кому я верила. Я всё ещё не была уверена, как поступить. В конечном итоге все сделали свой выбор... Я — свой. — Я понимаю, — склонил голову Марвин. Однако Дейенерис продолжала, словно не слыша его слов, полностью погружённая в воспоминания и мысли: — Вы сами хоть раз видели город? Или верите, что Дрогон спалил всё дотла? Ведь я не ставила перед собой подобной цели. Она заключалась в ином. Полагаю... впрочем, даже знать не хочу, что говорят обо мне предатели. Но не оскорбляйте меня и не унижайте, полагая, что кто-то манипулировал мной... это моя ответственность, и моя вина, если вдруг я неправа. Более того: я уже умерла из-за этого. Не хочу, чтобы кого-то другого винили в моих собственных поступках и решениях. Дейенерис говорила ровно и тихо, но в голосе её всё равно звенел гнев. Марвин, как ей показалось, это отлично уловил и ощутил, потому не стал спорить. Даже в лице почти не изменился: — Я и не хотел вас оскорблять или унижать, — чуть помедлив, проговорил он. — Что бы ни случилось... это случилось. И никто не в силах изменить прошлое. У меня были и есть свои измышления на этот счёт, однако иногда все мы ошибаемся. Конечно, я понимаю, о чём вы говорите... И в этом действительно есть смысл, — Марвин подумал о чём-то. Удивительно, Дейенерис казалось, что он окажется разочарован, услышав нечто подобное, но, похоже, не слишком уж и переживал на этот счёт. От осознания этого ей немного полегчало. Марвин, коротко охнув, вдруг принялся рыться по карманам, рассеяно бормоча: — Совсем запамятовал... вот старый дурак... — О чём вы? — но вместо ответа Марвин извлёк из кармана вырезанный из моржовой кости колокольчик. — Я купил его ещё на Лорате, — объяснил он. — Возможно... возможно, вам понравится этот глупый сувенир? Простите... я не умею вплетать колокольчики в косы. Марвин выглядел смущённым, но Дейенерис, ощутив очередной прилив уже не гнева, но теплоты, искренне улыбнулась ему, принимая из широкой, шершавой ладони маленький колокольчик. — Спасибо, мейстер. Я очень ценю это, — она сжала колокольчик в руке и потрясла его. Звон походил на мягкое постукивание. — Спасибо, — повторила она. Марвин, пытаясь скрыть всё ещё владевшее им смущение, коротко прокашлялся и пообещал со всей серьёзностью: — Я подумаю над тем, что вы сказали. Тем более, время для этого щедро предоставило наше путешествие. И спасибо, ваше величество, что были откровенны. Я это очень ценю. Сказав это, Марвин неспешно направился в сторону кают, оставляя её одну. Ветер коснулся пылающего лица, и Дейенерис, улыбнувшись ему, закрыла глаза, чувствуя, как покачивается удаляющийся от порта корабль. Сейчас она надеялась, что море окажется благосклонно к ним, а попутный ветер не покинет парусов. Она принялась вслепую, на ощупь заплетать совсем короткую косичку на медленно отрастающих волосах, чтобы прицепить к ней колокольчик. Всё существо Дейенерис охватило знакомое предвкушение, наполнявшее едва не восторгом. Она чувствовала себя настоящей.