why did you keep silent?

— карты говорят, что ты дурачок, — бубнит адам и пытается смахнуть разложенные таро со своей груди, перевернуться на другой бок, накрыться одеялом с головой, скинуть наконец сидящего на нем кавински — все одновременно, но ничего из этого не получается. солнце светит прямо ему в лицо, джозеф, весь в лучах, кажется каким-то прозрачным, а поднятая возней пыль кружится по комнате и делает происходящее по-утреннему мистическим. адам молчит, рассматривая кавински. — погадай мне, — тихо просит тот. помимо совершенно несвойственной джозефу просьбе, адам слышит в его голосе нотки усталости. — ты не спал? — нет. — кошмары? — кошмары у линча, у меня ничего. кавински закуривает. адаму всегда нравилось, как он делает это. вроде такие простые и выверенные движения, но каждый раз что-то меняется: руки, держащие зажигалку, выражение лица, свет, цвет дыма, настроение — адам научился безошибочно определять его у джозефа. например, сейчас кавински настроен весьма скептически, ему явно не нравится куда зашел разговор. он выглядит измученным, может не спал уже пару дней — адам приехал только вчера. густой белый дым, гуще, чем от обычных сигарет, наполовину скрывает его лицо. — ладно, что ты еще хочешь знать помимо того, что я уже сказал? — адам давит в себе желание выяснить причину бессонницы и собирает раскиданные по себе карты. — кто выиграет в финальном заезде на открытии летнего сезона и почему эти карты у тебя охуеть какие стремные. адам собирает таро в колоду. он любит именно эту: на каждой карте свой сюжет и обязательно нарисованы вороны, и все они — отображение какого-либо сна ронана. тот собирал их семьдесят восемь дней. семьдесят восемь кошмаров, от которых он просыпался, потому что не мог больше дышать, заточены в этих с виду обычных карточках. зато больше они ронана не беспокоили. — ронан. — адам поднимает колоду двумя руками и проводит пальцем по ребрам карт, как будто листая их, прямо у носа кавински. — ответ на оба твоих вопроса. даже гадать не надо. — так нечестно. — у него новая тачка, и я ничего не могу поделать с тем, что она мощнее твоей. почему ты не нагрезишь себе что-то получше? джозеф молчит. белесый дым вырывается из его рта и снова полностью скрывает его лицо. адаму кажется, что джозеф улыбается. а когда дым рассеивается — он понимает, что это было просто игрой воображения. — ты меня расстроил, пэрриш, вали из кровати в свой солнечный, погожий денек, а я попробую поспать. на последней фразе адам слышит в голосе джозефа неуверенность, но решает оставить все расспросы на потом. ему вдруг становится интересно как бы выглядела колода таро, если бы ее нагрезил кавински. — знаешь что? принеси мне карты. не хочешь машину, давай что-нибудь поменьше. кавински укладывается на подушку. хмурится. — я в них ничего не понимаю, — устало говорит он. — тем ценнее. адам закрывает дверь в спальню и спускается вниз. иногда он забывает, что тут на самом деле два сновидца, просто кавински умеет это не показывать. все нагреженые штуки появляются аккуратно и чисто. машины — ровно припаркованы во дворе, прочие вещи разве что не упакованы в подарочные коробочки в отличии от ронана, который взрывает, роняет, разбивает и топит. его с завидной регулярностью гонят и пытаются убить собственные грезы. карты, которые он принес, полны тихого ужаса. адаму нравится рассматривать их и думать, что теперь это только карточки, и ронан избавился от этих мрачных сюжетов навсегда. через несколько часов адам снова поднимается наверх. джозеф даже не поменял положения за все это время. адам хочет укрыть его одеялом и вдруг замечает что-то в его руках. на ладони лежит карточка. формат как у таро, только она совсем белая. даже на обратной стороне ничего не нарисовано. тут же появляется еще одна. и еще. адам садится у кровати и просто наблюдает, не решаясь трогать и будить джозефа: карты возникают одна за другой, иногда рассыпаясь веером, а иногда аккуратно ложась рядом с предыдущими. семьдесят восемь абсолютно белых карт. в отличие от ронана, кавински убивает себя сам — пустотой. его кошмары — это безжизненное пространство, где не существует ровным счетом ничего. каждая из этих карточек — сон, который так и не получился. адам забирает у него колоду. улыбка вдруг появляется на лице кавински и тут же пропадает — дыма нет, адаму теперь точно это не кажется. он укрывает его одеялом и выходит из комнаты.