why did you keep silent?

адам так и не ответил ему. та проклятая смс-ка горела двумя голубыми галочками. «доставлено». «прочитано». НЕ ОТВЕЧЕНО. ничего не менялось, сколько бы ронан ни заходил в чат. потом ему пришлось избавиться от телефона, но от чувства тревоги избавиться так и не удалось. «почему он не ответил мне?» кружится со всех сторон. его сны наполнены криком в пустоту. неясная, нечеткая картинка, ронан толком не может удержать под контролем ни единого предмета, что появляются тут и там прямо из воздуха. густой, непролазный лес шумит низкими деревьями. затем он быстро сменяется на бешено разгоняющуюся по полю машину. капот пылает, когда она прокатывается совсем рядом. ронан отдергивает покрасневшие руки от горячего металла и еле успевает увернуться. теперь он внутри. ладони сами ложатся на руль, и он гонит и гонит, чувствуя, как рычит машина на скорости, как ноги опаляет жаром двигателя. его выбрасывает на песчаный берег. озеро, ослепительные блики на воде, две фигуры неподалеку: маленький мальчик и девушка. мальчик босыми ногами шлепает по мелководью, в руках у него нереального синего цвета ведерко, он зачерпывает прозрачную воду и выливает ее на сухой песок. девушка сидит в тени дерева и читает. — что будет, если ты случайно вернешь свою мать обратно? — спросил как-то вечером адам. еще до того, как уехал в гарвард. — если ты вдруг проснешься, а рядом с тобой — другая аврора, ты оставишь ее? — я не в настроении решать несуществующие проблемы, — ответил ронан. — но ты, конечно же, думал об этом. конечно же, да. — нет, не думал, — соврал ронан. он никогда не врал, особенно адаму, но он хотел, чтобы этот разговор закончился. сон снова меняется. озеро опрокидывается на ронана всем своим многотонным весом. он закрывает голову руками и пригибается, спиной ощущая, как давит вода, как заставляет его рухнуть на колени и зарычать. внезапно напор пропадает. ронан выпрямляется и осматривается: вокруг него снова лес: тихий, прохладный, только после дождя. серебряные капли срываются с листьев, верхушки высоких деревьев мерно покачиваются в сером небе. ронан делает пару осторожных шагов по мокрой траве, потому что тут может произойти все что угодно, вплоть до локомотива, на полной скорости несущегося прямо через дебри. но сон, вроде бы, наконец-то стабилен, шаги ронана становятся увереннее, он решает не менять сновидение, а просто гулять по нему. через десять минут он выходит на все стремительнее погружающееся в сумерки поле, где вдалеке виднеется его дом. еще десять — и он скидывает промокшие ботинки у порога и заходит внутрь. дом кажется нежилым. нет ни машин, припаркованных на подъездной дорожке, ни разбросанных вещей. отстраненность во всем — в каждом предмете и звуке, даже в запахе. половицы, когда ронан ступает по ним в темных помещениях, скрипят так, будто давно этого не делали. и все же ронан хочет посмотреть везде, ища сам не зная чего. он проходит по длинному коридору, намного длиннее, чем в настоящем доме, до гостиной. стоит ему заглянуть внутрь, дернув дверь, — гостиная тут же плывет стенами и превращается в кухню. или это ронана переносит туда? он не успевает осознать и только пораженно выдыхает, когда понимает, кого видит у стола. адам. на его кухне адам. в сумеречном синем свете тот выглядит неживым, но он определенно дышит — ронан видит, как движется его грудь — глубокий вдох, медленный выдох. адам волнуется. и смотрит так пристально на ронана, замершего в дверях. они молчат. ронан жалеет, что сон ходит ходуном, подозрительно неподвластный, что нельзя вернуть солнце, тогда бы он смог рассмотреть адама. своего адама, любимого и желанного, которого здесь не должно быть. только не сейчас. только не в этом тревожном и смутном пространстве, которое ронан практически не контролирует. он не может отвести глаз от адама. все вокруг дрожит, и они, и их взгляды, направленные друг на друга, — единственное, что не меняется и не исчезает. «почему ты не ответил мне?». ронан так и не произносит того, что мучило его неделями. он просто делает шаг. а затем еще один. легкая улыбка на лице адама светится облегчением, когда ронан подходит вплотную и, помедлив, едва касается губ адама своими. внезапное солнце среди туманной тьмы. ронан забывает, что хотел сказать и спросить. по какой причине последние недели были такими беспокойными. адам не отвечал?.. зато он отвечает сейчас. и ронана бросает в жар от того, как страстно адам прижимается к нему, как нетерпеливо толкает его, заставляя задницей вжаться в столешницу. ронан хватается за нее руками за своей спиной, чтобы не опрокинуться. адам напирает, зажимает, кусает, его судорожный выдох опаляет шею. вдруг провал в никуда, и через мгновение они приземляются на кровать. мягкие волосы адама сквозь его пальцы. улыбка, касающаяся его щек. их сдернутые майка и рубашка. предательски медленно расстегнутые и снятые джинсы. ладони по всему телу. объятия. ронан не открывает глаз. он не знает, где они — еще в доме, или же их постель стоит посреди… чего угодно. неважно. вокруг только темнота и адам. он обволакивает его снаружи, он проникает внутрь. ронану становится совсем жарко, томительно. он полагается на свои ощущения, забыв про все остальное. недавняя тревога оставляет его постепенно, с каждым вдохом и стоном улетучиваясь из накачанного эйфорией мозга. его адам. он не знает ничего, что нравилось бы ему больше этих слов. и адам пришел к нему, найдя в сонном пространстве. он ждал ронана, несмотря на трудный и постоянно меняющийся сон. он ждал его там, где ронан любил видеть его — в своем доме. сон под конец становится тягучим и вязким, будто не хочет отпускать своего сновидца и борется за каждую минуту его нахождения тут. вокруг только адам. может, это как раз он не хочет отпускать его?.. прохладная ладонь ложится ронану на лоб, скользит по щеке, задевает губы и спускается на шею. и он хочет ответить, перехватить пальцы и прижаться к ним губами, как всегда любил. но все что он может сделать — это удивленно выдохнуть, потому что тело совершенно не слушается. парализовано, как обычно бывает, когда он грезит что-нибудь… ронан внутренне вздрагивает. осознание того, что сон закончился и перетек в реальность совершенно для него незаметно, стреляет в голову. когда чувствительность вернется, и он сможет повернуться — кого он увидит рядом с собой? он готов поклясться, что сейчас касающаяся его рука принадлежит адаму. вернее, его копии. ронан только теперь понимает, что во сне был не настоящий адам, нашедший его в сонном пространстве, а просто его образ, навеянный тоской и отчаянием. и ронан принес его с собой в реальность. какого адама он нагрезил?... — а что если ты вернешь меня? что ты будешь делать с еще одним адамом? — полюбопытствовал адам. равнодушно, это было всего лишь теоретическим вопросом для него. его-то сны явно не принесут с собой другого ронана. но вот сны ронана — да. он так и лежал тогда, размышляя, достаточно ли в нем сил, чтобы убить нежеланного нагреженного человека. он уже убивал во снах, но сделать это, когда сон уже проснулся? когда уже реален? кажется, это была грань, за которую не стоило заходить. — этого никогда не произойдет, — ответил ронан, — так что неважно. — я думаю, тебе следует принять тот факт, что такое рано или поздно может случиться, и разработать план, — сказал адам. — этого никогда не произойдет, — повторил ронан. однако, произошло. ронан снова начинает чувствовать свое тело и медленно поворачивает голову влево, совершенно не готовый увидеть рядом с собой адама. вернее, адама не в той комплектации, в какой надо. но тот кажется нормальным, по крайней мере внешне. ронан испытывает гигантское облегчение. рука адама все еще на нем. прохладные пальцы прижимаются к бьющейся на шее венке, а большой упирается в кадык. он молчит, прямо как во сне. и легкая улыбка, озаряющая его лицо, тоже как во сне. знает ли он, что он сон? что он помнит? что чувствует? «что ты будешь делать с еще одним адамом?» ронан не знает. он все еще боится, что допустил ошибку. он точно ее допустил с точки зрения этики, но прямо сейчас его заботит только сам двойник, его физическое и моральное состояние. ронан просто не мог… сон был таким тревожным, как будто не его вовсе, изменчивым… у него не должно было получиться. — почему ты молчишь? — спрашивает ронан тихо. он аккуратно отнимает руку от своей шеи, настороженно привстает. улыбка второго адама меркнет, как только ронан отодвигается. с копией явно что-то не так, это становится понятно по постепенно меняющемуся выражению его лица. взгляд становится испуганным, а потом таким, словно ему только что открылось некое знание, которое совершенно его не устраивает. на его лице проскальзывает выражение, какое ронан видел у настоящего адама только однажды: он приехал к нему в гарвард и разгромил его комнату, оставшись на ночь. на следующий день они прощались, и на лице адама грусть ненадолго сменялась кратким разочарованием и обратно: адам понимал, что ронан не сможет жить с ним тут. и ронан был не виноват в этом. двойник тянет руку и цепко хватает его за запястье. облегченный вдох тут же вырывается из его груди. он тянет ронана на себя удивительно сильно, уже и второй рукой обхватывая за плечи. грубо прижимает, не давая отстраниться. теперь настает время ронана пугаться. это не просто объятия. двойник тяжело дышит ему куда-то в шею, его хватка не ослабевает. чувство, что посещало ронана под конец сна, снова напоминает о себе: его не хотят отпускать. он пытается вырваться: выворачивает запястье, скидывая руку адама, и быстро подныривает под локтем, уходя от объятий. скатившись с кровати, он молниеносно встает на ноги. адам подается вперед, за ним, снова тянет руки. открывает рот, но вместо слов — один сиплый хрип. он не в состоянии говорить, понимает ронан. двойник закашливается. пытается вдохнуть, но не может. на лице появляется такое же упрямое выражение, как и у настоящего адама, когда он решает чего-то добиться. впрочем, оно быстро исчезает, потому что второй адам начинает задыхаться. он ползет на четвереньках на край кровати, ближе к ронану, его худая спина вздрагивает от спазмов. ронан с ужасом смотрит, как он опускается сначала на локти, а потом и вовсе заваливается на бок. поддавшись импульсу, ронан делает шаг и кладет ладонь на выпирающее плечо. сам по себе двойник не кажется ему опасным, скорее, ронан просто не понимает, почему тот ведет себя так странно. вздрагивающее тело от его прикосновения успокаивается, адам снова дышит, тяжело и глубоко после недавнего приступа удушья. он уже не пытается схватить ронана, но инстинктивно двигается к нему ближе. ронан снова убирает руку. двойник выдыхает и больше не может вдохнуть. осознание того, что ронан натворил, оглушает. все время, что они были вместе, ронан хотел только одного: чтобы они действительно были вместе. каждый день, каждый час. адам отлучался из барнс, и ронан не находил себе места. адам уехал в гарвард — и ронан терял счет минутам, часам и дням, которые проводил без него, отчаянно ожидая встречи. он нуждался в его нахождении рядом с собой, в его доме, в его жизни. во снах все было ненастоящим, ронан понимал это, и довольствоваться своими фантазиями там было уже недостаточно. он нагрезил себе своего адама, когда тоска по нему стала невыносима настолько, что даже тревожное сновидение не помешало ему принести в этот мир то, что должно было оставаться только там. теперь перед ним лежит адам, который будет всегда с ним. адам, который не может жить без присутствия ронана. адам, который умирает без его прикосновений. не этого ли ты так страстно желал, ронан? «что же ты будешь делать?» он бы не беспокоился, если бы двойник был просто двойником и мог бы жить без него. есть же чейнсо, есть опал, есть мэттью, есть все те странные существа, которые заполняют каждый угол барнс. он бы смог объяснить все настоящему адаму, ронан уверен, что тот понял бы. но сейчас… ронан снова дотрагивается до другого адама. спазмы прекращаются. двойник не шевелится, просто дышит, свернувшись под прикосновением теплой ладони. он все понял раньше ронана. несчастный сон, который никогда не станет чем-то большим. у которого нет шанса. любовь ронана, искаженная тоской и отчаянием, медленно убивала его на протяжении всего времени, что они с адамом были порознь. а теперь она убивает вполне реально. жестокая насмешка над всем, чего он так искренне желал. «что ты будешь делать, ронан?...» он забирается на кровать, не отнимая руки от плеча двойника, и нависает над ним. заставить себя помнить, что перед ним не настоящий адам, с которым все в порядке, он уверен, дается с огромным трудом. не смотреть в эти голубые глаза, каждую прожилку в радужке которых он знает наизусть, еще труднее. не обращать внимание на слезы, скопившиеся в уголках глаз… ронан наклоняется, чтобы сцеловать соленые капли. он обхватывает голову (не) его адама и упирается в его лоб своим. слова прощения кажутся сейчас страшными и неуместными. ронан не может облечь в слова ни свои чувства, ни свои действия. он молчит, крича внутри так громко, что его начинает крупно трясти. двойник обхватывает его голову в ответ, он намного спокойнее, чем можно было бы ожидать. видимо, ронан нагрезил его с пониманием и мудростью адама. ронан будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь за то что сделает сейчас. смотреть, отодвинувшись, как двойник адама медленно задыхается на его глазах, ронан не в состоянии. смотреть, как двойник адама задыхается на его глазах от того, что он убивает его, ронан не в состоянии тоже. однако, ничего другого не остается. ронан перекладывает руки с головы на шею двойника. тот не делает даже попыток сопротивляться, понимая, кажется, с самого начала, чем это утро закончится для него. и это ломает ронана окончательно. он сжимает ладони сильнее, зажмуриваясь и утыкаясь адаму в щеку. за беззвучными рыданиями он не замечает, как слезы стекают по его лицу. ронан убирает руки и ложится. простыня под его головой насквозь мокрая. его сон рядом с ним… больше не сон.