why did you keep silent?

      это не его лес. он чувствует это по дуновению ветра, по шелесту листвы. в его кейбсуотере всегда влажно и свежо, здесь же деревья не видели дождя достаточно долго, чтобы уже не верить в него. ронан ощущает их недовольство. серое предгрозовое небо — обман. куда его закинуло?       выйдя из леса, ронан оглядывается — тот похож как две капли воды, но что-то опасное таится в этой тьме между ветвями. он ускоряет шаг, ступая черными ботинками по короткой траве поля. сухой воздух выжег полностью бывшие некогда высокими и яркими цветы и стебли пшеницы.       засыпать в таком разбитом состоянии было плохой идеей. вечером ронан наблюдал очередную сцену ссоры гэнси и пэрриша, которая, впрочем, закончилась как обычно — один хлопнул дверью и ушел, второй уселся клеить свою дурацкую модель города. линч вышел вслед за адамом, но тот был слишком измучен своей тупостью, так что на предложение ронана отвезти его домой, поссорился заодно и с ним. гэнси игнорировал его, и ронан ушел спать. о чем сейчас он дико жалеет. потому что с каждым шагом становится все неуютнее.       линч оборачивается и встает как вкопанный — лес все так же шумит практически у него за спиной. ронан не удалился от него даже и на десяток метров. деревья склоняют свои ветви, приветствуя его, насмешливо и выжидающе. «ну давай, заходи. тебе все равно некуда больше податься».       ронан закрывает глаза и отчаянно пытается проснуться. и понимает, что не может. из своего сна это сделать куда проще, даже не надо стараться, тебя просто выбрасывает. иногда ронан думает, что он настолько невыносим, что даже собственное сновидение с трудом терпит его, выкидывая в реальность и давая ему с собой все, что он грезит, и в придачу то, что совсем не хочет.       тут же все по-другому — ронану кажется, что он в ловушке. ничего страшного не происходит, но эту мысль теперь не отогнать. он выдыхает, чувствуя, как паника начинает забираться ему в голову. опасное сочетание — чужой сон и твой зарождающийся страх.       что-то похожее на раскат грома прерывает его мысли. небо окрашивается в черный у самого горизонта, неумолимо начиная надвигаться на лес и на ронана. это не тучи и не гроза — что-то намного опаснее, жаркие порывы ветра приносят запах тлена и смерти. ронан инстинктивно пятится назад, в лес. только потом он понимает, что здесь ничуть не безопаснее. ветви смыкаются как только он заходит в тень деревьев. линч упирается спиной в ствол дерева, тяжело дыша.       — ты очень гр-р-ромко думаешь. пер!-рестань, иначе будет плохо. — раздается у него за спиной. ронан сглатывает вязкую слюну и резко поворачивается.       парень с черными, как ночь, глазами успевает отойти на шаг и теперь стоит, чуть пригнувшись, не сводя дикого взгляда с ронана. выглядит он так же дико: очень худой, с сероватой кожей, светлой на лице и становящейся все темнее книзу, с растрепанными волосами, из которых торчат лиловые дреды, ниспадающие на его плечи и голую грудь, верхняя часть лица выкрашена в такой же лиловый. картину дополняют золотые украшения: серьга в ухе в виде креста, колечки в носу и на хряще, соединенные тонкой цепочкой, золотые кольца, нанизанные на его длинные черные пальцы. ронан пристально рассматривает парня напротив, взгляд цепляется за маленькую татуировку на скуле в виде буквы «к». он указывает на нее и задает странный и нелогичный в этой ситуации вопрос, но ничего не может с собой поделать. почему-то именно тату кажется ему самой важной во всем облике.       — что это означает?       — керау, — помедлив, отвечает тот.       ронан резко выдыхает, явно ожидая чего угодно, но только не такого.       — бензопила?       парень выпрямляется и, моргнув своими чернющими, огромными глазами, подходит к ронану.       — чейнсо, — говорит он, по-птичьи наклонив голову.       каркающие интонации не оставляют никакого шанса не верить. ронан продолжает его рассматривать, упуская из виду когтистую руку, что тянется к нему. линч чувствует прикосновение острых пальцев к своей щеке. чейнсо осторожно водит когтями по его лицу, шее и груди, легче и нежнее, чем будучи воронихой, но все же оставляя белые царапины.       — я думал, в реальности ты девочка, — еле слышно говорит ронан, боясь испугать и напороться на коготь.       — р-р-реальность — это то, что выдумывают для тебя др!-ругие.       — это фраза кавински.       — и что? почему ему никто никогда не вер!-рит?       ронан молчит. увлеченные, они совсем забывают про черноту, наползающую на лес.       — тебе необходимо пр-р-роснуться, — чейнсо отрывается от корябанья ронана и смотрит через ветки на поле и небо, по которому ползет густой мрак.       — я пробовал! это место держит меня.       — твоя глупая голова тебя дер!-ржит. не думай.       — не могу.       — не заставляй меня помогать тебе.       — почему?       — тебе не понр-р-равится. это не твой сон, пр-р-ридется постар-р-раться.       ронан прикрывает глаза. раскаты грома все ближе и страшнее. и это вовсе не спасительный дождь.       ронан пытается вспомнить что-нибудь хорошее и радостное, чтобы отвлечься. рыжий бок камаро, по которому он ведет пальцем. прохлада ветра, врывающаяся в открытые окна. столик в нино на пятерых. запрещенные полуночные гонки. ухмылка кавински через стекло. гэнси, спрашивающий у него помощи с латынью. адам за рулем его машины. их очередная ссора. память подкидывает вчерашние сцены. ронан морщится.       — ты делаешь только хуже! — чейнсо пытается перекричать нарастающий гул. — чер!-р-р-рт!       он подходит вплотную к ронану и сильно корябает его, оставляя на груди красные глубокие полосы.       — не думай ни о чем! — снова орет он.       ронан охает от боли, прижимаясь спиной к дереву. грудь горит огнем. мысли враз покидают его голову, остаются только глухие учащенные удары сердца, заполняющие его всего. он смотрит на чейнсо, спокойно стоящего рядом. черные пальцы окрашены в красный. тот снова подходит вплотную.       — пр-р-рости, керау.       ронан видит замах когтистой руки, рассекающей воздух, и затем чувствует невыносимую боль в груди. намного сильнее, чем было в первый раз. струйки крови теперь льются по его животу, и он хочет посмотреть вниз, но чейнсо крепко хватает его за подбородок и поднимает голову. его пальцы остро упираются ронану в челюсть. он приближает лицо и целует его яростно, по-птичьи порывисто и резко, прижимаясь всем телом, делая боль в груди совершенно нереальной.       нереально. это все нереально! ронан наконец-то понимает, что пытался сказать ему чейнсо. не думать. существует только одна реальность, где тело ронана сейчас лежит на кровати, а сам он витает в сновидении. в неприятном и болезненном, но все же ненастоящем. это не его сон, и у этого сна нет власти над ним, он только пугает, запутывает, пользуется им, заставляя думать, что он больше не выберется. только дойдя до грани, ронан смог понять, насколько сильно все это неправда.       линч просыпается, задыхаясь и откашливаясь. трогает грудь и живот — ни царапины, хотя он чувствует их будто наяву. в слабом освещении ночника он видит бензопилу, свою ворониху, сидящую на кромке стола и царапающую поверхность острыми когтями. она смотрит на ронана, наклонив голову, как недавно делал это чейнсо.       — керау! — резко и оглушительно кричит она.       ронан улыбается. он протягивает руку и легко касается нежных перышек на клюве бензопилы, поглаживая. сворачивается на постели, подтянув ноги к груди. тот поцелуй тоже был нереален? только чтобы отвлечь? ронан смотрит на свою птицу, пытающуюся склевать со стола остатки печенья, и вспоминает первые осторожные касания черных пальцев в золотых кольцах к своей щеке, пристальный взгляд темных глаз, и по-птичьи очень горячее тело, когда тот прижался к нему. это было последним, что он ощутил, прежде чем проснуться.       он должен увидеть чейнсо снова.