Ледяной Чарльстон

      Говорят, что время лечит. Говорят, что нужно просто ждать. Ждать и верить, что всё пройдёт. С годами станет легче. При этом, как именно постоянно идущие вперёд стрелки в заведённом механизме повлияют на уже свершившееся, никто не говорит. Потому что некоторые события невозможно забыть. Они въедаются в кожу и прокладывают борозды на лице.       Умудрённых горьким опытом стариков всегда видно. Их выдаёт боль, спрятанная в появившихся за годы складках. И если рот может обмануть, то глаза — никогда. Их не спрячешь. Даже сердце можно провести, а вот глаза не удастся.       И что прикажете делать, когда на сетчатке навеки застыл образ безвозвратно ушедшего любимого человека? Когда единственное твоё воспоминание хранится лишь в твоей голове. Когда сердце продолжает биться ради редких моментов озарения. Когда медленно, но верно уходящие в небытие воспоминания возвращают в прошлое.       Фред Финкель знал наверняка, что делать в такой ситуации.

***

      Старик с благородной белой сединой неторопливо прогуливался по берегу. Он задумчиво брёл, иногда переводя взгляд на своего пса, преданно идущего рядом. Оба были уже не в том возрасте, чтобы играть в палочки. Им хватало компании друг друга, когда можно просто быть рядом. Пёс привык к прогулкам с вечно задумчивым хозяином. Он появился на свет радостным щенком десять лет назад. Уже тогда его человеку было за семьдесят. За прошедшие годы питомец выучил, казалось, наизусть каждый взгляд и шаг хозяина.       Но сегодня что-то отличалось. От человека веяло едва уловимым отчаянием с примесью надежды. Чувство странное для такого возраста. Это понимал и сам человек. Однако ноги сами несли его к пирсу № 54 компании «Кунард лайн». Именно на этот пирс он сошёл шестьдесят лет назад с «Карпатии». Именно в этом месте вычерченная ярким маркером линия жизни превратилась в блёклый карандашный полутон. Сегодня настало время поставить точку. Пускай хотя бы она будет яркой.       Пёс будто слышал мысли в голове и то и дело беспокойно оборачивался и выжидающе смотрел на хозяина. Когда тот, наконец, обратил на него внимание, показались первые мостки. Старик протянул руку в ласковом жесте и потрепал собаку, искренне улыбаясь виляющему хвосту. — Ну что, дружок, вот мы и дошли. Ты уж прости, что не взял ничего вкусного. Сегодня мы здесь задержимся. Ты ведь у меня хороший мальчик? Пёс участливо помахал хвостом, побуждая хозяина продолжать. — Вот и умница. Старик перевёл взгляд на линию горизонта. В небе, пронзительно крича, летали чайки. Послеполуденное солнце уже не обжигало, но дарило приятное тепло. Набегавшие на берег волны рождали приятный слуху звук. Именно так должен звучать океан. Размеренно и плавно. — В ту ночь он ревел. Так мне казалось. А потом вдруг резко замолчал. Не приведи Господь услышать это ещё раз. Глаза старика застыли в одной точке. Расфокусированный взгляд человека заставил пса негромко тявкнуть. — Не бойся, мой милый. Я здесь. Старик медленно опустился к псу и в задумчивости запустил руку в шерсть. Воспоминания медленно уносили его в апрель 1912. В год, когда он лишился всего, что судьба даровала ему. Настало время ответить на нанесённый ею смертельный удар.