*
Цзян Чэн стоит в отдалении, хмуро подпирая собой дерево, и наблюдает за тем, как Цзинь Лин пытается приучить Вэй Ина к собаке. Фея сидит шагов за пятьдесят от них и тяжело дышит, вывалив язык на всю длину — жарко. Но она сидит смирно где приказали, как и положено умной, воспитанной собаке. Вэй Ин и Цзинь Лин тоже сидят. Цзян Чэн смотрит на то, как сильно Вэй Ин сжимает руку его племянника — настолько, что тому приходится стискивать зубы. Как мелко подрагивает его спина, как он боится сделать резкое движение, говорит вполголоса, но затем всё равно преувеличенно громко смеётся. — Показушник, — фыркает себе под нос Цзян Чэн. А сам сжимает кулаки, потому что на ладонях внезапно появляется ощущение тепла — воспоминание о том, как его руки хватали в панике, как за его спину прятались, как приходилось самому хватать в охапку и успокаивать, гладя по затылку и плечам до тех пор, пока истерические «Цзян Чэн! Спаси, спаси, Цзян Чэн!» не сходили на нет. Фея дергает ухом и мотает один раз головой, отгоняя букашку, а Вэй Ин вскрикивает и почти подрывается бежать. Цзян Чэн тоже чуть не бежит — спасать своего тупоголового… Этого тупоголового Вэй Ина, но внезапно его останавливает тяжелая ладонь на плече. — Не ходи к ним. Голос Ханьгуан-цзюня спокоен и холоден, как поверхность скованного льдом озера. Красивое лицо — тоже, разве что брови слегка нахмурены. Только этот признак эмоции на идеальном лице останавливает Цзян Чэна от вспышки ярости. — Я сам решу, куда мне ходить и куда нет, — зло бурчит он, выворачиваясь из крепкой хватки. — Он просил нас не вмешиваться. — Да мало ли!.. — Слова застывают на языке под взглядом Лань Ванцзи, но злое раздражение внутри набирает обороты так же быстро, как бежит искра по зажженному фитилю. Кулаки сжимаются сильнее. — Цзян Ваньинь, — произносит Ханьгуан-цзюнь. Сейчас рванет. — Я знаю, что ты чувствуешь. — Да что ты!.. — Цзян Чэн задыхается. — Я тоже переживаю за него, — голос Лань Ванцзи тверже стали, когда он говорит это, — но мы не в праве вмешиваться. Сказав это, он переводит взгляд на Вэй Ина, а ярость Цзян Чэна тем временем лопается, как мыльный пузырь. — Если он так решил, — продолжает Лань Чжань, — то он справится, — и снова ладонь сжимает плечо, и Цзян Чэн уже тянется, уже хватает её, чтобы снова скинуть… — Верь в него, — говорит Лань Чжань. …да Цзян Чэн только стискивает её так, что самому больно, сжимает челюсти, зажмуривается изо всех сил. А он что, не верит?! Разве он в него не верит?.. В носу и за зажмуренными веками предательски щиплет. Хотел бы он тоже знать, что с ним.*
— Вэй Ин. — Да, Лань Чжань. — Ты скучаешь по Цзян… по Цзян Чэну? — А? Вэй Ин оборачивается. Лань Чжань только что закончил играть и теперь сидит, сложив руки на коленях, и смотрит на него. — Э-э… — тянет Вэй Ин, отворачиваясь, затем усмехается. — Ну, да. Скучаю. Я давно… Давно не называл его братом, — добавляет он. — Кстати, — он всё-таки оборачивается снова, хитро улыбаясь. — Не в твоих привычках называть его Цзян Чэном. — Вэй Ин встает со своего места, пересекает комнату и подсаживается к мужу. Заглядывает ему в лицо, подперев подбородок руками. — Что стряслось? — Вам следует поговорить. Вэй Ин тотчас вздыхает и отодвигается от стола. Теперь он опирается руками позади себя и его взгляд блуждает по комнате, цепляясь за потолочные балки. — Мы уже говорили, — тянет он. Лань Чжань молчит. — Тогда, в храме, — уточняет Вэй Ин. Движение брови Лань Чжаня заметно едва-едва. — И сотню раз до этого. — Не считается. — Ну Лань Чжа-ань, — стонет Вэй Ин. — Жестокий Лань Чжань, что ты от меня хочешь? Всё равно от этих разговоров толку не будет. Я всегда говорю, но разве кто-то меня слушает? А Цзян Чэн? Хоть раз он слышал меня по-настоящему? — Вэй Ин тяжело вздыхает. — Он услышит. — А? — Теперь он услышит, — повторяет Лань Чжань. Вэй Ин с удивлением смотрит на него, а потом усмехается. — Неужели дорос, — произносит он с полушутливой интонацией. Но Лань Чжань только кивает, абсолютно серьезный. Вэй Ин смеётся в голос, а отсмеявшись вздыхает снова. — Ты так хочешь, чтобы мы помирились? Лань Чжань кивает ещё раз. Он берет запястье Вэй Ина, прощупывает пульс. — Твое сердце и душа до сих пор неспокойны. — Ах, Лань Чжань, Лань Чжань, — Вэй Ин накрывает его прохладные пальцы своей теплой ладонью. — Я бы тоже очень, очень сильно этого хотел.