***
Изначально я думала, что слово «резиденция» было произнесено моим молодым человеком в шутку, как это обычно бывает, но когда мы подъехали к, так называемому, дому отца, то у меня неприлично отвисла челюсть и закрались подозрения по поводу его статуса, а не президент ли он, собственно… Это здание больше походило на какой-нибудь дорогой музей истории востока в центре города, нежели на жилой дом. Масштабы постройки поражали. Подъехав к главному входу, окружённому огромными колоннами, мой взгляд невольно приковался к стоящим справа от нас в большом количестве машинам разновидных дорогих марок. Моя челюсть отпала за этот день вот уже второй раз, а я ведь ещё даже с хозяином этого сокровища не поздоровалась. Я восторженно разглядывала архитектуру здания, а затем и (почти уверена) маленький участочек сада с шикарным фонтаном, идеально выстриженным газоном и просто невероятным обилием всевозможных цветов, кустарников и деревьев. От созерцания всей этой красоты меня отвлёк Лео, беря за руку и ведя внутрь особняка. Когда мы оказались в главном холле, нам навстречу вышел среднего роста и возраста человек, обладавший рыжей шевелюрой, лежавшей как-то небрежно, придавая хозяину дерзкий и, возможно, даже немного мальчишеский вид, несмотря на реальный возраст мужчины. Да и в принципе, во всём его внешнем виде была лёгкая небрежность, даже если отец Лео и был одет в классические брюки и рубашку с расстёгнутыми верхними пуговицами, что составляло о нём впечатление легкомысленного человека. — Добро пожаловать в мои царские хоромы! Вы, должно быть, Лейя Бёрнелл? Я Людвиг Моралес, безумно рад знакомству, — довольно доброжелательно поприветствовал нас Людвиг, сверкнув своей белозубой голливудской улыбкой. Мужчины, пожав друг другу руки, обменялись несколькими лестными словами, а затем Моралес старший решил устроить нам, как он выразился, «экскурсию» по своему шикарному жилью. В голосе мужчины прямо-таки сквозила гордость, которую он даже не пытался скрыть. Но хочу сказать, что гордиться было чем. Изначально вся роскошь, казалось, показывала наличие денег, что подразумевало под собой усердный труд, чтобы заполучить такие сокровища, что невольно вызывало чувство уважения к собственнику. Однако позже эта дороговизна стала казаться слишком вычурной. Всего было слишком: слишком много позолоты, слишком много итальянского мрамора, слишком много драгоценных камней. Всё это смешалось в единую золотую картинку, не имевшую единого стиля, а лишь кричащую о положении и богатстве своего хозяина, словно он сам специально выставлял это напоказ, пытаясь запихнуть побольше всего и сразу. Идя по коридору, просто невозможно было не заметить множество картин и фотографий, на которых был изображён, вы не поверите, Людвиг! И причём они висели буквально на каждом шагу, создавая впечатление, что мужчина старался привлечь к своей персоне как можно больше внимания, из-за этого коридор, по которому он нас вёл, казался невероятно длинным, хотя, может так и было на самом деле. Однако я заметила одну маленькую деталь — среди всех этих бесчисленных фотографий не было ни одной с женой или сыном. Пока мы шли, мистер Моралес не переставал говорить о новом ремонте, деньгах, своих успехах, что стало меня порядком утомлять, но я не подавала виду, нацепив на лицо радушную улыбку и делая вид, будто и вправду заинтересована всем тем, о чём говорил мужчина. — А это моя столовая, которая сегодня полностью в вашем распоряжении! — торжественно произнёс он, указывая в сторону просторного помещения, отличавшегося от остальных наличием длинного трапезного стола. Я обратила свой взгляд в сторону, куда указал Людвиг, и мне захотелось то ли захохотать во всё горло, то ли закатить глаза, протяжно выдыхая. «Кажется, я начинаю привыкать к нему», — пронеслось в голове, когда моему взору предстала огромная картина, висящая на стене, где был изображён мистер Моралес. «Ну теперь хотя бы понятно, почему жена с ним не живёт. Его эго занимает слишком много места, даже в этом огромном доме». Не знаю почему, но меня немного настораживала завороженность, с которой Лео оглядывал владения отца. Он горящими глазами рассматривал каждую деталь и, казалось, с жадностью вслушивался в каждое слово родителя, не замечая, как время от времени перекашивалось моё лицо. «Не будь дурой, Лейя. Кому не нравятся богатства? Это нормальная реакция», — говорила про себя я. — Вот это я понимаю — новые изменения. Помню, когда последний раз у тебя гостил, здесь был лишь небольшой трёхэтажный коттедж. И когда ты только успеваешь всё это делать? — когда мы расселись за столом, накладывая себе еду, произнёс Лео. — Почаще надо у папы бывать, — хохотнул Людвиг и расплылся в улыбке, словно чеширский кот, довольный произведённым впечатлением. Мы поели в абсолютной тишине, а когда с блюдами было покончено и перед нами стояли бокалы красного вина, отец произнёс: — Итак, я считаю, что нам нужно познакомиться немного поближе. Но, должен признаться, что уже сейчас Вы произвели на меня должное впечатление своим внешним видом, — он отпил глоток напитка, не отводя от меня какого-то странного взгляда. — Да, я с Вами согласна. Начну с того, что… — я не успела договорить, поскольку мужчина беспардонно перебил меня, глядя всё тем же странным взглядом. — Это так глупо с моей стороны, прошу прощения, — он облокотился на спинку стула, теперь сконцентрировав взор зелёных глаз на тёмно-бардовой жидкости. — Думаю, мне стоит задавать вопросы, а то этот разговор будет длиться вечно. Этот выпад с его стороны был мне неприятен, однако ведомая чувством долга понравиться мистеру Моралесу, я лишь поджала губы и стала ожидать вопросов. — Нам с сыном не часто удаётся видеться и в принципе разговаривать. Лео не очень меня любит, правда, сынок? — с этими словами он посмотрел в сторону молодого человека, отчего тот немного сконфуженно произнёс: — Это всё из-за обстоятельств. — Из-за обстоятельств, — усмехнувшись, передразнил он. — Ты стал похож на мать. Такой же изворотливый, жаль, что лидерство не передалось тебе по наследству, иначе давно бы уже жил, как твой отец. Лео с силой сжал кулаки, а вслух процедил: — Давай мы не будем поднимать тему нашей замечательной семейки и портить ужин. Ты сам прекрасно знаешь, почему я стал не таким, как вы, и горжусь этим. Видя, как резко накалилась атмосфера за столом, я решила переключить внимание Людвига на другую тему и позабавить его тщеславную сторону: — Оу, мистер Моралес, я слышала, что вы знаменитый ловелас и разбили не одно дамское сердце, — выпалила первое, что пришло на ум. Людвиг перевёл на меня свой взгляд, и от его злости, вспыхнувшей в сторону Лео, не осталось и следа, а на смену пришло самодовольство и даже некая теплота, больше похожая на снисходительность, с которой обычно смотрят на детей, совершивших или сказавших что-то глупое. — Да, так и есть. Я, кажется, хотел узнать немного о тебе. Итак, сколько тебе лет? Расскажи. — Недавно исполнилось двадцать пять. По образованию я… — я начала рассказывать о себе и о знакомстве с Лео, замечая, что когда разговор пошёл о встрече с ним, мой молодой человек, чьё лицо было искажено злобой, разгладилось, а сам он расслабился и, видно, погрузился в воспоминания, лишь уже под конец рассказа стал что-то добавлять, бросая на меня нежные взгляды, от которых мне становилось спокойнее и увереннее. В конце истории Людвиг медленно похлопал в ладоши и сказал: — Браво. Ваша история похожа на дешёвый роман. Но, честно сказать, я и подразумевал что-то подобное, учитывая характер моего сына. Но, конечно, это не сравнится со мной, — при этих слова он незаметно для себя гордо выпятил грудь. — Заинтриговали, — натянуто произнесла я. — Ещё бы! Но об этом я вам расскажу в следующий раз. Мы немного помолчали, каждый про себя делая выводы. — Лейя, а расскажи мне о своих родителях. — Сколько себя помню, меня воспитывала бабушка, миссис Саломея Бёрнелл. — Нет, ты не поняла, я спросил о родителях. — У меня нет родителей, — холодно, пряча глубоко в себе боль от этого факта, которая поселилась очень давно, отчеканила я. — Такого не может быть, — продолжал настаивать Людвиг. — У всех есть родители, чисто биологически. Где они сейчас? Они в разводе? Мне стало мерзко. Мистер Моралес словно забавлялся моим состоянием, продолжая нарочно развивать эту тему, даже немного подался вперёд, что подтвердило мои догадки. Всю свою жизнь я помню рядом с собой лишь одного родного человека — бабушку. Однажды, когда мне было пять лет, после очередного утренника меня начал мучать вопрос: «Почему у всех есть мамы и папы, а у меня только бабушка?». Тогда я спросила Саломею об этом, и она заверила меня в том, что мои мама и папа военные, и что они отправились в далёкое плавание помогать людям. Я очень гордилась ими, поэтому на каждый праздник, посвящённый военным, делала всякие поделки и подарки, в надежде, что когда родные вернутся, я подбегу к ним и вручу их, чтобы они гордились мной. Каждый день, приходя в садик, в мою сторону летели всякие издевательства по поводу моей семьи, однако я пропускала их мимо ушей, свято веря в бабушкину легенду. Когда я стала постарше и пошла в школу, издёвки не прекратились. И вот классе в пятом или шестом меня сильно задели слова одного мальчика, из-за чего я пришла домой очень грустная и со слезами на глазах попросила бабулю рассказать всю правду. Она долго не хотела этого говорить, но я настояла и добилась своего. Моя мать была женщиной лёгкого поведения, забеременевшей от какого-то «посетителя» и бросившей меня в доме малютки, как обузу. После чего, узнав об этом ужасе, моя бабушка нашла меня и забрала к себе, воспитав и дав достойное образование. Первое время я даже пыталась узнать имя моей матери и найти её. Для чего? Не знаю. Возможно, чтобы посмотреть в глаза той, кто так поступил со мной. Я стояла, как громом поражённая, тупая боль медленно расползалась по моей душе, занимая каждую её часть, отчего даже дышать стало трудно. Бабушка тогда испуганно смотрела на меня, ожидая реакции, но вместо слёз Саломея увидела на моём лице злость вперемешку с обидой. Несмотря на тот раздрай внутри, что происходил в этот день, я раз и навсегда решила стать сильной. Никто и никогда не услышит от меня ни слова о родителях и не увидит на моих глазах слёз, даже самые любимые и близкие мне люди. Лео лишь раз пытался узнать про моих родителей, но увидев то, как изменилось моё лицо и напряглось всё тело, а голос стал словно сталь, молодой человек оставил свои попытки залезть в мою душу. Так я боролась со своей болью один на один, вот уже двенадцать лет не выказывая её никому. И я не позволю какому-то незнакомому человеку, даже если он отец моего парня, лезть в мой внутренний мир, тем более ради того, чтобы потешить этим себя. Я постаралась совладать со своим огненным нравом и как можно более высокомерно, окинув его взглядом, произнесла: — Обилие богатств никогда не скроет недостатка ума, — зло сверкнула глазами, почувствовав внутри разгорающееся пламя ненависти по отношению к незнакомцу напротив. — А теперь прошу меня извинить. Поднявшись с места, напряжённая я направилась на выход. Благо мистер Людвиг Моралес молчал и не старался меня остановить, чувствуя рядом присутствие Лео. Напоследок обернувшись, произнесла с едкой улыбкой, больше похожей на оскал: — Не могу сказать, что было приятно познакомиться, — расправив плечи, с высоко задранной головой я гордо удалилась.4 глава.
27 августа 2020 г. в 15:42
Утро этого воскресенья было просто невероятным. Рано проснувшись, первое, что я услышала — звонкое щебетание птиц за окном, которое послужило мне природным будильником и по совместительству зарядом хорошего настроения. Воодушевлённая и бодрая я быстро чмокнула мирно посапывающего рядом Лео в лоб и полетела сначала в душ, а затем на кухню готовить завтрак. Ощущение особенности сегодняшнего дня подтолкнуло меня на создание кулинарных, ну может и не шедевров, но вкусняшек так точно. Лео очень любил сладкое, но несмотря на это был всегда в форме, поэтому мой выбор пал на венские вафли с добавлением лесных ягод и шоколадного топпинга. Блюдо дополнил свежесваренный латте, аромат которого разнёсся по квартире с невероятной скоростью, видимо побуждая мистера Моралеса выбираться из тёплой постели. Подойдя к столу, всё ещё сонно зевая, он оглядел содержимое и лениво протянул:
— Кто-то сегодня явно в хорошем настроении, — он сел на стул, протягивая руку к чашке с кофе. — Я смотрю, ночная романтика на тебя хорошо влияет, милая, надо будет обязательно повторить.
— Можем попробовать, милый, — так же лениво, стараясь подражать его голосу сказала я. — Только на следующее утро я приготовлю салат или кашу. Из принципа.
— Опять начнёшь пичкать меня своей травой? Ну уж нет, спасибо, — он только приступил к своей еде, как внезапно вскрикнул и начал говорить, указывая на своё запястье, где проступали зеленоватые вены.
— Посмотри, женщина, у меня в венах уже больше хлорофилла, чем самой крови.
— Лео, ты упал? У всех вены такого цвета.
Молодой человек будто судорожно выдохнул и кинул на меня свой взгляд, полный едва сдерживаемого веселья, после чего рассмеялся, и я за ним.
«С кем я живу?..» — пронеслось у меня в голове.
Отбросив всё, мы вместе продолжили трапезу. Вдруг, сведя свои пушистые с бронзовым отливом брови, он поднял на меня глаза, в которых от былого веселья не осталось и следа.
— Лейя, — начал он издалека. — Сегодня мы едем к моему отцу.
— Я помню.
— Так вот, мой папа не такой, — он немного помолчал, подбирая слова. — Милый, как миссис Саломея. Он может быть просто невыносимым, заносчивым, а иногда даже грубым.
— Не переживай, Лео. У всех есть свои недостатки. Я уверена, что мы найдём общий язык и всё будет хорошо, — я заглянула в его глаза и попыталась придать голосу уверенности, которая передалась бы и ему.
Боялась ли я на самом деле встречи с мистером Моралесом старшим? Безусловно. Как это всегда бывает, меня одолевали мысли, наподобие: «А что, если я ему не понравлюсь?» или «А вдруг я затрону при разговоре тему, которая будет его раздражать, чем всё испорчу?» и тому подобное. Однако я старалась не показывать этот абсолютно ненужный мандраж, чтобы лишний раз не беспокоить Лео, зная, что он и так переживает, как бы не старался делать вид, что всё нормально. Я произведу хорошее впечатление на его отца, чего бы мне это не стоило, ведь делаю это не для него, а для моего зеленоглазого джентльмена.
— Просто прошу, будь готова. Если ты почувствуешь, что тебе некомфортно — скажи, и мы сразу уедем.
— Прекрати, что может случиться? — резко раздражаясь, произнесла я. — Представишь меня своему отцу, спокойно поужинаем, сблизимся. Всё будет хорошо, — встав из-за стола, направилась собираться.
Спустя несколько часов мы были готовы. Точнее, Лео был собран уже через тридцать минут, с условием, что он помыл посуду и даже успел выпить ещё одну чашку кофе. Сложность была в наряде. Это должно было быть что-то красивое и скромное, не слишком короткое и не слишком длинное, не очень открытое, при этом ещё и элегантное, но не совсем целомудренное. Это было сложно, учитывая мои предпочтения в одежде. Когда идёшь знакомиться с родителями парня нужно произвести максимально приятное впечатление скромной девочки-умницы, а учитывая статус мистера Моралеса старшего, наряд не должен быть слишком скромен, но при этом надо произвести впечатление уверенной в себе особы. В общем, да. Всё сложно. Но я справилась, и когда платье тёмно-бордового цвета было на мне, мы отправились за пределы города, потому как, если учесть слова Лео, его отец жил в целой загородной резиденции.