Его надежда

Вопреки ожидаемому, Тобирама просидел со мной до самого глубокого вечера, не обращая внимания на периодические вздохи. Кин, конечно, частенько бывает в моём доме, но с ним общаться куда проще, плюс, нас связывает общая тайна. Временами мы можем порассуждать на довольно дурацкие темы, смеясь над глупостями, приходящими в головушках. С братом пошутить не получится, он серьёзный и довольно холодный, в нём будто бы с самого начала не было заложено умение ярко улыбаться и искренне чему-то радоваться… Даже в детстве это случалось слишком редко, тому виной явно были отношения внутри семейства, заставившие рано повзрослеть второго сыночка. — Айко, мы дома, — голос Мадары раздаётся из прихожей, и я вскакиваю так, как будто делать это вовсе не тяжело, под внимательным взглядом родственника, расположившегося на диване с книгой в руках, нагло сворованной из нашей с мужем библиотеки. Перемазанный в пыли и грязи Акира влетает в меня быстрее, чем успеваю пересечь границу гостиной, крепко-крепко обнимая. Его восторженные вопли про какие-то техники моментально наполняют пространство. — Ты сейчас испачкаешь всё вокруг, марш в ванную! — оттащив ребёнка от меня за ворот одежды. — Мне казалось, мы обговорили план действий заранее. — Но я соскучился, — привычная отговорка, потому что кое-кто не хочет идти купаться в одиночку. — Я подойду чуть позже, иди набирай воду, — немного строже, чем было до этого. — Ты умеешь, не притворяйся. Однако, Тобирама своим покашливание в кулак решает привлечь всеобщее внимание, обозначив факт наличия постороннего. — Добрый вечер, — альбинос не слишком старается над дружелюбной интонацией. — И тебе не хворать, — отзывается Мада абсолютно безразлично. — Уберись до того, как я сяду ужинать, если дорожишь собственной шкурой. Касаюсь большой ладони, прося таким образом быть немного помягче, и моё яркое солнышко замолкает, одним взглядом прося избавиться от выходца из Сенджу. Даже если приличиями предписано пригласить гостя присесть за семейный стол, в нашем случае лучше его прогнать, иначе обстановка станет ещё более неблагоприятной, и более-менее хороших отношений мы не добьёмся никогда. — Дьявол, тебе придётся смириться с моим нахождением здесь, — кое-кто не собирается оценивать мои старания, решив открыть рот, который стоило держать на замке. — Пока ты муж моей сестры, мы будем являться родственниками… — Тобирама! — повышаю голос, призывая замолчать. Шаринган на мгновение мелькает в родных глазах, но мужчина тут же старается его спрятать, сжимая кулак, а свободной рукой подтолкнув дитёнка в нужном направлении. Он не вступает в словесную перепалку только потому что здесь я, которой нервничать не следует. — Идите купайтесь, — улыбаюсь, не заостряя внимание на том, что мальчонка не поздоровался с гостем, упорно игнорируя происходящее. — Я пока разогрею еду, а то она успела остыть. А стоит только двум фигурам скрыться за заветной дверью, как альбинос снова заговаривает, поднимаясь с насиженного места. — Никогда не пойму, чем он тебя так привлекает, — фыркнув. — Я зайду через неделю, а сейчас лучше уйду, пока этот ненормальный не разрушил что-нибудь. *** Обещание брат сдержал, заодно притащив и Хашираму, нарушив планы на день, в которых значилась прогулка с Ран и Кином, потому что мне остро был необходим свежий воздух и смена обстановки. Сидеть в четырёх стенах безусловно неплохо, но спина отваливается от постоянного сидения на месте. Плюс, беременность только усугубляет боли в пояснице. Движения хоть какие-то просто жизненно необходимы. — В следующий раз оповестите заранее о времени, — тяжело вздыхаю, накладывая в тарелки остатки обеда, про себя чертыхаясь, ведь теперь придётся заморачиваться с новыми блюдами на следующий приём пищи. — Инудзуке это делать необязательно, так почему просишь об этом нас? — Хаширама строит слегка обиженную мордашку подобно той, что корчил в детстве, заставляя напрягаться. Никак не могу понять, когда именно он искренен. Всё естество требует держаться подальше, несмотря на кровную связь. Мне стыдно за такое поведение… — Кина может терпеть Мадара, а вот вас двоих он переваривает плохо, — ставлю посуду перед братьями, потянувшись за чашками, чтобы налить чай. — И я могу быть занята заполнением документов. — Разве муж не освободил тебя от этого? — альбинос берёт палочки, ловко укладывая их правильно между пальцами. — Казалось, заместителем ты уже не являешься. Старшенький слегка тыкает его локтем под рёбра, намекая на то, что он ляпнул лишнего. Предпочитаю всё проигнорировать, смирившись с нашей сильной отдалённостью. Я ведь тоже многого не знаю, просто иногда делая предположения, возможно даже обижая точно так же легко брошенными словами. — Я не уйду с этой должности, — улыбаюсь, развернувшись лицом к собеседникам после того, как сполоснула руки. — Её сможет занять только наш ребёнок, если сам этого захочет. Облокачиваюсь на столешницу, стараясь убрать некую враждебность в душе, так и требующую пререкаться, плюясь ядом, задевающим за каждую и так больную точку. — Тогда тебе остаётся надеяться на сына, — Тобирама отводит взгляд, не особо желая встречаться с глазами. — Он у нас уже есть, — вызвав удивление на лицах мужчин. — Что за выражение? Акира, по вашему, кто такой? — Приёмный ребёнок, он не родной, — Хаширама солидарен с младшеньким. — Только при нём так не скажите, — фыркаю. — При Мадаре тоже рот на замке держите, иначе снова ощутите жажду крови… Мы считаем его нашим маленьким милым мальчиком, и растим как подобает любому ребёнку главы. Замолкаю на мгновение, а спустя несколько секунд снова продолжаю, дав переварить полученную информацию. — Единственное отличие моего маленького рассвета от кровного дитёнка — он не может стать главой, пока есть другие ребятишки, унаследовавшие гены правителя, — этот факт немного огорчает, но его не изменить. — Но мы можем отдать ему следующую по высоте должность, как только я уйду на отдых. — Ладно, это ваше дело, — глава Сенджу решает благоразумно в это не вмешиваться. Мы переключаемся на какие-то совершенно обыденные темы, обсуждая Нара и Яманака, в конце затрагивая Акимичи. Границы их мест жительства не совсем ясны, они малочисленны, да ещё и очень активно общаются. Такое ощущение, что проще просто впихнуть их в один клановый квартал и не заморачиваться. Однако, это вопрос долгих обсуждений, которые могут не прийти ни к чему хорошему. — Папа сегодня поздно вернётся, — Акира влетает в окно в не самый подходящий момент, тут же застыв, уставившись на гостей. — Передай ему, что я всё равно буду ждать, — подхожу, отряхивая чужую одежду. Привычное действие, но в этот раз ему не помешает её ещё и сменить, грязи слишком много. Мысленно я часто жалуюсь на усталость после постоянных стирок, но на деле не выказываю никаких недовольств. Мальчонка совсем ребёнок, научится ещё бережно относиться к одежде, это заложено где-то глубоко в его генах точно так же как и сила додзюцу. — Поздоровайся с дядей Тобирамой и дядей Хаширамой, малыш, — шепчу, приблизившись к маленькому ушку, но меня игнорируют. Ручки сжимаются в кулачки, а личико перестаёт выражать какие-либо эмоции. Уже в столь юном возрасте настолько похоже копировать мордашки взрослых — пугающая способность, показывающая некое отличие этого ребёнка от остальных сирот. Он взрослый не по годам, хоть и показывает довольно редко истинный потенциал. — Иногда приходится делать то, чего не хочется, если хочешь в будущем иметь хорошие связи с союзниками, — проговариваю уже известную многие годы истину. — Папа это уже объяснял, помнишь? — Хочу после ужина сладкого, — негодник умеет торговаться. Заговорчески улыбаюсь, подмигнув. С Акирой надо уметь договариваться, иначе мало чего добьёшься. — Здрасте, — показательно неуважительно, но это уже хоть что-то. — Вы только что съели папину любимую еду, надеюсь, было невкусно. Растрёпываю и так не особо послушные волосы, слегка подтолкнув в сторону ванной. Ловлю довольную ухмылочку, и чужие ножки уверенно начинают шагать в нужном направлении. — Ему всего шесть, ты же понимаешь, что он не должен так общаться со взрослыми? — Тобирама слегка склоняет голову набок, ожидая ответа на заданный вопрос. — Ты правильно подметил его возраст, — как только слышу шум воды, наконец-то решаю заговорить. — Ему всего шесть, но у него уже шаринган с двумя томоэ, а мы же все здесь понимаем причины появления у Учих данной особенности глаз? Ему всего шесть, а в четыре перед ним над его любимой матерью надругались Сенджу… Ему всего шесть, но он задумывается над своим будущем чаще, чем любой из нас, потому что прекрасно понимает, что пропади наша с Мадарой благосклонность, тут же окажется на улице… Ему всего шесть, а кошмары снятся также часто, как любому опытному шиноби… Закроем вопрос о воспитании, может быть? Его ненависть к вашему клану сильнее, чем у многих, ведь по вине ваших же подчинённых он никогда не видел родного отца, отправившегося на тот свет задолго до его рождения. Помещение окутывает давящая атмосфера. Не надо тыкать в правильность или неверность наших с мужем действий в отношении этого ребёнка, мало кто найдёт компромисс, не дав в подростковом возрасте ему слететь с катушек, поддавшись ненависти, засевшей в душе. — Готова грызть глотки за дьяволят? — Хаширама снова обнажает все тридцать два зуба. — Зачем же использовать рот, если можно просто вырвать рукой? — несколько горделиво поправляю волосы. — Есть довольно много способов устранить врагов, владея медицинскими техниками. — Тогда не только их защищай, но и попридержи в узде, — намекая на излишнее иногда высокомерие. — И Кина тоже, он ведёт себя чересчур вызывающе на собраниях последнее время, не подпуская сестру к ругани. — Инудзуки не в моей власти, все претензии к их заместителю, — замолкаю, подбирая правильные слова. — А с Учихами разбирается Мадара, я в декрете, о всех жалобах и предложениях сообщайте ему. Тобирама сводит брови, потому что с такими словами к Дьяволу они ни за что не подойдут, не желая провоцировать. — Рано или поздно нам придётся выбрать правителя в деревне, — альбинос довольно расчётлив. — И даже дураку понятно, что кандидатуру твоего мужа рассматривать будут в последнюю очередь. — Эй, я просил об этом пока не говорить, — толкнув младшенького. — Если он слетит с катушек, разбираться ей, — заместитель Сенджу говорит это с лёгким волнением. — Пусть постарается до этого смягчить гнев, который польётся рекой. — Не стоит беспокоиться, меня и пальцем не тронут, — с самой беззаботной интонацией. — Максимум снесут пару стен, неужели думаете, что после смерти Изуны он был спокоен как удав? *** С того самого дня каждую среду в доме пребывали гости, бесящие остальных членов семьи. Старые обиды невозможно забыть навсегда, но в отличие от Акиры, Мадара хотя бы пытается делать вид, что не хочет блевать от нахождения практически под боком убийцы его родного человека. Мне же находиться между двух огней иногда слишком сложно, это утомляет сильнее любой работы. — Извини за неудобства, — спустя почти три недели всё же начинаю считать своим долгом принести сожаления моему яркому солнышку. — Мне бы стоило прекратить эти посещения после первого же повтора, но… — Ты не хочешь, чтобы в будущем вражда стала неотъемлемой частью жизни ещё и нашего ребёнка, — заканчивая самостоятельно, дав понять, что не всё так уж плохо, как я придумала. — Не переживай, наши мнения частично совпадают, и я понимаю, что несмотря на давние обиды, эти идиоты остаются твоими братьями. — Я вытяну это всё сама, так что можешь вести себя как хочешь, — улыбаюсь, подняв руку так, чтобы немного выпирали мышцы, а потом слегка их сжав, как бы показывая силу и уверенность в том, что всё смогу. Смешок рассекает пространство, и мой любимый мужчина делает точно такой же жест, правда, у него это явно выглядит более внушительно. Бицепс тут же становится виден ещё более отчётливо, чем в расслабленном состоянии. Вены начинают выпирать не только на плече, но и на предплечье, ручейками переходя и на ладонь. — Мне кажется, стоит объединить усилия, — прожигая привычными чёрными пуговками насквозь. — Я выгляжу повнушительнее, не считаешь? Спешно вытираю кисти полотенцем, избавившись от влаги, и почти повисаю на крепкой шее, уткнувшись в грудь. Всего пару секунд наслаждаюсь этим небольшим отрыванием от земли ног, и опускаюсь ровно в тот момент, когда мою спину начинают поглаживать аккуратными практически невесомыми движениями, иногда совсем не вяжущимися с грозным внешним видом. Пусть Мада ещё ни разу не сказал о прибавке в весе, делая вид, будто я пушинка, которую всё так же легко поднимать, осознание появления лишних почти семи килограмм у меня присутствует. — И с Акирой я разберусь сам, — стальным тоном. — Не нервничай по пустякам, этот малец прекрасно понимает, что переходит некоторые границы, позволяя себе такое общение с главными в соседнем клане… Пусть наслаждается положением глупого ребёнка, пока ещё может это позволить. — Не ругайся на него, — касаюсь ладонью чужой щеки, о которую сразу по привычке трутся, а потом легко касаются губами. — Это профилактическая беседа, даже голос не повышу, — длинные чёрные волосы закрывают одну половину его лица из-за наклона головы в сторону, и посмотреть в оба глаза не представляется возможным, но он не будет врать о таком, я знаю точно. В его семье не было принято решать вопросы криками, отец, мама и Казуко старались воспитать детей с адекватной самооценкой, способных как поставить себя в некоторых ситуациях выше подчинённых, так и признать действительно допущенные ошибки. В этом плане психика детишек Таджимы довольно стабильная… Доживи их побольше до этого момента, клан процветал бы под управлением рассудительных и довольно талантливых правителей. Так в рутине пролетает ещё неделя, после которой я начинаю ощущать себя малость беспомощной. Оказывается, обуваться самостоятельно после данного срока — это невероятное достижение. Уборка становится почти невозможной, от легкой активности у меня появляется одышка. Несколько совестно от резкой значимости окружающих и периодического ухода Мадары с работы пораньше обговоренного времени. — Ты чего такая бледная? — насильно забирая грязные тарелки из моих рук, намекая на то, что и сам справится с мытьём посуды. — Просто голова болит весь день, — признаюсь, присаживаясь на стул. На самом деле, сегодня и всё вокруг словно кружится из-за низкого давления, но заставлять ещё больше переживаться совсем не хочется. Про кровь из носа вовсе помалкиваю, предпочитая справляться со всем самостоятельно. — Не перенапрягайся, — настолько нежно, что становится совестно за недоговаривания. — Я попрошу Казуко ближе к родам переехать сюда, чтобы в случае необходимости она всегда находилась рядом. Иногда мне сильно хочется становиться жадной, не отпуская этого трудягу по утрам никуда, но потом я вспоминая свою и его высокую должность, просто не позволяющую прогулы, и делаю вид, будто не мучаюсь от одиночества, довольствуясь Кином, развлекающим днём, если сбегает от обязанностей. Его заставляют выбирать супругу из-за подходящего для появления наследников возраста, и сейчас этот парнишка зашивается, отклоняя все кандидатуры. Мы соседствуем с огромным количеством мелких кланов теперь, и все хотят улучшить родословную. Спустя ещё пару недель усталость и вовсе валит на диван, не позволяя иногда даже готовить. Хочется просто лежать и ничего не делать, но образование и куча литературы подсказывает, что стоит наоборот побольше гулять, подготавливая организм. Остаётся месяца два на нормальный сон, потом его будут нарушать крики младенца, просящего покормить или жалующегося на колики в животе. Хаширама и Тобирама раз в неделю, приходящие утром и уходящие глубоким вечером, становятся спасением. Оказывается, младшенький умеет убирать, а старшенький неплохо готовить, поэтому в этот день я частично освобождаюсь от домашней работы. Все разговоры о работе сводятся к минимум, больше мы обсуждаем именно приближающееся появление племянника или племянницы. Несмотря на кровь Учих, они кажутся довольно радостными, готовыми помочь, если возникнет необходимость. Малыш толкается довольно сильно, намекая на нехватку места для дальнейшего роста. Живот довольно сильно увеличивается, растяжки всё же появляются, но не такие страшные, как могла ожидать. — Можно? — младший из братьев спрашивает, прежде, чем опустить ладонь на живот, немного неуверенно. — Да, — спокойно отвечаю, продолжив орудовать спицами, пытаясь закончить плед Акире к наступлению январских холодов. Ответ его удивляет, но явный трепет так и читается на лице. Наличие ещё невидимой новой жизни будоражит разум, это всегда захватывающе, особенно если не имеешь представления, кто именно это будет. Да, медики Учих поговаривают о мальчике, но точно утверждать опасаются, могут и ошибаться. — Толкается, — присев на корточки, альбинос не убирает конечность, продолжая ожидать ещё проявлений активности. — Довольно часто, — откладываю пряжу, улыбнувшись. — Когда Мадара гладит, так вообще не переставая. И это не ложь, реакция на будущего папу незамедлительная. Не знаю, с чем это связано, но некоторая радость на лице самого родного человека заставляет и меня чувствовать прилив энергии. Каждый вечер он старается сделать всё, чтобы не чувствовала себя нехорошо. Ни один посторонний, наверное, даже представить не может пугающего Дьявола, разминающего ноги уставшей за день жены, рядом с которой на полу тренируется в написании символов не перестающий говорить мальчик. За пару недель до подходящего срока нянечка перевозит необходимые ей вещи в дом, заполняя одну из пустующих комнат, перекладывая часть хозяйства на свои плечи, постоянно ругаясь, если собираюсь что-то сделать сама. — Твоё дело наслаждаться свободными деньками, поняла? — немного строго, что-то закидывая в кастрюльку. — Оставь всё старой женщине, которой больше нечем заняться. — Казуко-сан, ты ещё очень даже молодая, — буркаю, нахмурившись, не желая соглашаться со сказанной глупостью. За все годы так и не перестала считать её образцом красоты, к которому без сомнения можно стремиться. Точёная фигура даже в пятьдесят, длинные слегка тронутые сединой локоны — это то, о чём можно только мечтать после ухода весны из твоей жизни. Харука тоже была довольно привлекательной, но даже ей не сравниться с этими параметрами. Кроватка появляется в нашей с мужем спальне довольно спонтанно, Мадара приносит её неожиданно, провозившись со сборкой пару часов, потому что до этого не имел чести стыковать между собой что-то, кроме человеческих тел. Вся эта подготовка к реальному появлению скоро на свет нового члена общества несколько пугает, ведь буквально недавно казалось, что всё это просто шутки организма. Однако, тренировочные схватки вовремя напоминают о реальности происходящего своими довольно частыми наплывами. Страшно от неизвестности, пусть тётенька и пытается успокоить наличием медицинских техник, которые неминуемо окажут огромную помощь как в процессе, так и после. *** — Дорогой, у нас проблемы, — слегка толкаю мужа ранним холодным утром, обнаружив себя в небольшой лужице, ощущая нечто не самое приятное, собственно и разбудившее с рассветом. — Еда есть, я могу разогреть, — немного сонно, привыкнув к моим резким приступам в любое время суток. — Кхм, — сильнее бью локтем, заставляя подскочить. — Позови Казуко. Мой немного напуганный вид действует лучше любой чашки крепкого кофе. Мужчина сползает с кровати, резко распрямившись, чуть ли не побежав будить бедную женщину. — Перенеси её в комнату, которую я подготовила, — она командует не хуже любого правителя, только переступив порог. — Живее, нечего медлить! Всё происходит словно в тумане, вообще не осознаю где я и что делаю, просто следую указаниям незаменимой нянечки, мягко поглаживающей по спине всякий раз, когда это кажется необходимым. — Иди отсюда, напейся, — она выглядывает за сёдзи, говоря чересчур громко. — Я знаю, ты умеешь… Да, прям до беспамятства, как вы мужики постоянно делаете. Следует короткая пауза, в которой я не могу различить ни слова. — Твой отец постоянно так поступал, нечего глазеть! — показательно с грохотом захлопнув импровизированную дверь, желая вернуться к работе, не оставляя меня на двух помощников. Эти девушки были мне знакомы довольно давно, и относились с почтением, действительно уважая и признавая женой главы с самого объявления этого статуса. Можно сказать, что именно им я могла немного доверять в такой момент, хотя предпочла бы, чтобы ребёнка ни одна не касалась. Через какое-то время где-то вдалеке стал слышен голос Кина, определённо по привычке пришедшего передохнуть. Жаль, сегодня это не удастся сделать. Суматоха не позволит расслабиться, а Мадара, вероятно, выгонит, ещё и не совсем вежливо. И только на закате, когда солнце окрашивает небо алым цветом, небольшое помещение наконец-то наполняется детским плачем, невероятно громким после моих тихих поскуливаний. Всё тело немного расслабляется, пока маленький беззащитный комочек обтирают тёплыми тряпочками. — Скажи ему, держать себя в руках и не ломиться, пока не разрешу, — тётенька очень сильно недовольна тяжёлыми шагами снаружи, сильно её раздражающими. — Позову сама, как только всё закончим. Проходит буквально минута, и мне на грудь опускают совсем маленькое создание, накрыв полотенчиком. — Это девочка, госпожа, — одна из помощниц шепчет, ярко-ярко улыбнувшись, напомнив мне тот момент, когда увидела появление Акиры на свет. Малышка кряхтит, уже сейчас сводя маленькие бровки в кучку подобно отцу, продолжая держать глазки закрытыми, словно боясь их распахнуть. Моя небольшая ладошка чуть ли не наполовину накрывает подрагивающую спинку, а слёзы сами собой наворачиваются, слегка напугав присутствующих, которых будто бы пригрозили смертной казнью, если что-то пойдёт не по плану. — Кажется, ты изменила традицию рода, — Казуко аккуратно проводит по головке, покрытой пусть и редкими, но чёрными волосками. — Обычно первыми рождались мальчишки. Её заливистый смех наполняет пространство, пока вторая рука пригревает лечебной чакрой область где-то внизу живота. Она делает это скорее на автомате, имея за плечами обширный опыт, уже не особо беспокоясь совершить ошибку. — Я всё обезболю, но твоё тело слишком слабое, поэтому отлежись в кровати парочку дней, — указания проговариваются мягко, с лёгким волнением. — Сейчас переоденем тебя и впустим нашего нетерпеливого, а то скоро от пола ничего не останется из-за хождения по одним и тем же доскам. Его переживания так приятны, что реветь хочется ещё сильнее. Просидеть несколько часов под дверью, за которую тебя не впускают твои же слуги… Ему явно пришлось пересиливать себя, не разгромив вокруг ничего. Девочку нянечка забирает, запеленав в большое-большое одеялко, чтобы та точно не замерзла этим февральским вечером, заботливо вытащив ручки, которые чудо не переставало протягивать вверх, продолжая плакать. На меня практически самостоятельно одели белую ночнушку с длинным рукавом, которую я успела схватить перед уходом из спальни. Сил не было, хотелось просто лечь и не шевелить даже пальцами. Большая фигура появилась в проёме очень неожиданно, но я заставила себя подарить мужчине уставшую вымученную улыбку, показывая, что практически в порядке. — У тебя дочка, — Казуко переключает его внимание на свёрточек у неё в руках, из которого исходит крик. — Но она обещает быть очень капризной. Тётенька приближается, чтобы показать это крошечное создание поближе. — Подержи, — тепло говорит она, протягивая конвертик. — Я её поломаю, не говори глупостей, — Мада чуть ли не отшатывается, боясь даже просто палец протянуть. — Почему она такая маленькая? — Потому что твоя жена не самая крупная, дурачок, — по-доброму. — Просто придерживай тельце и головку, не переживай… Держал же уже братьев. — И они ревели в три ручья, — подметив известную истину, несмело всё-таки позволив уложить ребёнка на всего лишь одну руку. Нянечка отходит, ожидая самого худшего из возможного, ведь дети действительно не переносят то ли чакру Мадары, то ли его грозный вид. До лет трёх все раздаются криком, обливаясь слезами, стоит ему только к ним подойти на расстояние вытянутой руки. Они будто заранее ощущают ту силу, которую и сам ненавидит всей душой временами, мечтая просто жить, и чувствовать такую же любовь, как и Хаширама, способный поладить с любым. Однако, вопреки всем ожиданиям, помещение погружается в тишину, невероятно приятную и успокаивающую. Глаза моего дорогого яркого солнышка впервые наполняются какой-то искоркой жизни, что я не видела уже очень давно. Меланхолия улетучивается, стоит только непонятным звукам раздаться, сопровождаясь тянущимися крошечными ручками. Даже моё сердце замирает на мгновение, потому что девочка перестала плакать, будто бы моментально узнав папу, впавшего в ступор от происходящего. Он опускает голову, заслонив лицо волосами, не дав увидеть всех эмоций, так и рвущихся изнутри сейчас. Вторая ладонь, сжавшаяся до этого в кулак, расслабляется, а конечность безвольно повисает, мужчина просто продолжает смотреть на малышку, чьи глаза пока даже видеть сфокусировано не могут. — П-почему она… — на моей памяти грубый голос дрожит впервые, показывая уязвимость и полную растерянность его обладателя. Капелька неожиданно падает на ткань, впитываясь моментально, оставив влажный кружок. Казуко отворачивается, делая вид, что ничего не заметила, отойдя подальше, начав перебирать какие-то баночки. Не успеваю опомниться, как лицо, обычно наполненное тоской и печалью, поднимается, позволив увидеть, как только по одной щеке скатилась слеза. Губы сжимаются в тонкую полосочку, ведь он пытается всеми силами сдержать этот порыв слабости, обнаживший душу, что до этого пряталась за толстыми стенами. — Она правда не плачет? — продолжая не верить в происходящее, поддавшись лёгкой истерике, максимально осторожно подходя, опускаясь на колени перед кроватью, на которой лежу. — Да, — шепчу, наблюдая, наконец-то увидев глазки с чёрными зрачками, чей разрез так сильно напоминает форму Изуны уже сейчас. — Смотри, сразу узнала любимого папочку.