Его надежда

Буквально через несколько дней вечером меня из лабиринтов мыслей во время вышивания выводит практически рык, доносящийся с первого этажа. Снова была стычка за земли с Сенджу, поэтому я не особо удивлялась воплям с самого полудня, но это отличалось от привычного. Откладываю в сторону ткань и иголку, поднимаясь на ноги, стараясь побыстрее выйти из комнаты, чтобы посмотреть на нарушителя спокойствия. — В каком смысле вы не в состоянии залечить это? — стоит подойти к перилам, как всё естество обдаёт жаждой крови, настолько сильной, что приходится прилагать очень большие усилия, чтобы не упасть там же, где остановилась. Моё зрение не самое лучшее, поэтому сложно рассмотреть, кто именно лежит внизу на носилках, но фигура кажется удивительно знакомой. Беспомощно пытаюсь сфокусировать взгляд на спине человека, до сих пор что-то кричащего… — Мадара, — зову, осознав, кто именно впал в бешенство. Опомниться не успеваю, потому что массивная фигура тут же предстаёт прямо перед носом, удивив невероятной скоростью, которую не смогу повторить никогда в жизни. В голове невольно проскакивает мысль о том, что обычные люди на такое неспособны, и не зря он является реинкарнацией сына самого Хагоромо. — Ты пойдёшь со мной, — не спрашивая разрешения, поднимая в воздух, но явно контролируя прикладываемую силу, чтобы ненароком не навредить. Моё тельце опускают рядом с тяжело дышащим парнем, измазанным в крови. Даже если очень долго всматриваться, никогда бы не узнала Изуну без объяснений. Слишком много грязи налипло на волосы, и слишком много засохшей алой жидкости повсюду. — Айко, вылечи, — не приказывая, а практически умоляя, поражая внезапной сентиментальностью. — Меня от такого же несколько лет назад избавила, умеешь ведь! — Мадара-сама, в таком нужен исключительно опыт, двенадцатилетний ребёнок не в состоянии… — какая-то молодая женщина так и не договаривает, присмирев под пристальным взглядом алых глаз. — Если ничего не можете, просто заткнитесь! — дёргаю наследника за рукав, призывая успокоиться. Обычно он сдержан при прислуге, проявляя какую-то вспыльчивость только в отношении шиноби. Кажется, сегодняшний день будет исключением из правил. — Я лечила раны намного легче, — бурчу, опускаясь на колени рядом с покареженным телом. — Внутренние органы задели, это добавляет сложности… Работа Тобирамы? Спрашиваю, узнавая почерк брата, он умеет бить в те места, которые практически несовместимы с жизнью. У младшего наследника Учих есть обширный опыт в борьбе с ним, только это спасло жизнь, потому что явно успел немного увернуться, чтобы не задело лёгкое. — Мне нужно много бинтов и обеззараживающих растворов, — выкрикиваю, решив хотя бы попробовать. — Мази тоже принесите. Выпрямляюсь во весь рост, дёрнув знакомого, прося наклониться. — Я ничего не обещаю, такое лечила только моя нянечка в клане, — шепчу прям на ухо. — Для подобного рода повреждений требуется уже наработанные навыки и большой запас чакры. Отстраняюсь, прекрасно понимая, что ответ не получу. Ему сейчас надо смириться с возможной кончиной родственника. Врачи у Учих не самые лучшие, потому что все стремятся именно за силой, пренебрегая обучением медицине и травничеству. Помощников катастрафически мало, а залечить они могут исключительно несложные травмы. Те же переломы тут сращивает человека два из всего количества, в то время как у Сенджу это могут делать даже десятилетние дети, которых отправили в лекари. — Отнесите его в комнату, пожалуйста, — командир из меня не очень, поэтому могу только не особо громко просить выполнять что-то, без той требовательной интонации, которой обычно обладают люди с высоким положением. — Иголки и нитки принесите, воды побольше, — Мадара встаёт рядом, беря на себя эту заботу, избавляя от непривычных обязанностей. — Пока Айко будет лечить крупные раны, другой человек пусть залатает мелкие. Замечаю протянутую безмолвно ленту для волос, которую тут же беру, забирая длинные пряди. Совсем забыла, что выбежала, не позаботившись о причёске. Склоняюсь в знак благодарности, и иду за остальными слегка перепуганным людьми, старающимися всё сделать в лучшем виде, чтобы не получать нагоняй. Подхожу к главному наследнику, и прошу ещё парочку нужных вещей, о которых совсем забыла. — Обезболивающее со снотворным тоже сюда, — холодно смотря в сторону трясущейся молодой девчушки, которая уже устала бегать туда-сюда в поисках всего необходимого. — Мадара, помоги приподнять и снять лишнюю одежду, — говорю, уже разложив всё в нужной для меня последовательности в небольшой комнатке, присев рядом с Изуной, находящемся без сознания. Парень мгновенно выполняет попрошенное, а потом ещё придерживает голову, пока с ложечки вливаю в чужой рот лекарство, практически убирающее неприятные ощущения. Кто бы знал, сколько усилий прилагаю, чтобы подавить рвотные позывы от металлического запаха, окутавшего всю комнату… — Сначала надо обработать, — останавливаю девушку напротив, уже почти начавшую стягивать края небольшой царапины. — Я понимаю, что в большинстве случаев никто этим не занимается, но лучше перестаховаться. Она кивает, и принимается делать то, что попросила, параллельно со мной, больше мешая, чем помогая. Теперь понимаю, почему Харука предпочитала всё делать в одиночку… Лишние руки, которые не ты контролируешь, подбешивают просто фактом их существования. Глубоко вдыхаю и прикладываю ладони к довольно обширной рваной ране, в которой изначально придётся срастить ткани внутренних органов, а потом уже мышцы и кожу. Как младший сын главы Учих до сих пор дышит, моему мозгу непонятно. Однако, лучше пусть продолжает это делать, потому что, судя по внешнему виду, умирать подростку пока ещё рано. В аниме это случилось многим позже. Где-то на середине процесса залатывания второй или третьей травмы, осознаю, что резерв уже исчерпала до точки невозврата, перейдя ту черту, которую всегда рисовала Харука. Такими темпами, меня тоже будут отсюда выносить, а не выводить. — Айко-сан, — кто-то дотрагивается до плеча, отвлекая. — Дальше наши врачи сами справятся, Вы избавились от всего, что пугало. Киваю, решив закончить начатую царапину, а потом аккуратно поднимаюсь на ноги, ощутив ужасную слабость, вдруг снизошедшую на маленькое тельце. Я теряюсь во времени, если чем-то занята, поэтому не уверена сколько точно сидела в одном и том же положении, не двигаясь лишний раз абсолютно. Кандалы впивались в кожу, поэтому там должны остаться не самые приятные следы, от которых у меня уже нет сил избавиться. Делаю несколько шагов в сторону выхода, надеясь получить хоть какую-то помощь от знакомого, но повернув голову, вижу, как тот отрубился прямо в углу, держа наготове оружие, так и не сняв испачканную кровью амуницию. Покидаю помещение, и уже там глазами нахожу знакомую макушку паренька, что уже помогал спускаться по лестнице в тот день, когда одна из служанок рожала. — Джун-сан, — зову, подходя ближе. — Не поможете добраться до второго этажа? — Госпожа, конечно, — слегка склонившись, тут же аккуратно поднимая в воздух под пристальным взглядом товарища. — Вы выглядите неважно, уверены, что не надо донести прямо до спальни? — Если это не тяжело… — мне немного неудобно нагружать и так занятого человека, но отказываться сейчас слишком глупо. Он ловко преодолевает лестницу, а потом мягко опускает прямо у входа в комнату главного наследника, слегка склонившись. — Спасибо за помощь, — тоже кланяюсь, уже одной рукой приоткрыв сёдзи, чтобы проскользнуть внутрь. Кровать сейчас последнее о чём думаю, мне срочно нужен туалет, иначе я сблюю прямо на пол. Пулей влетаю в нужный закуток, опустошая желудок. Плохой из меня медик, я не в состоянии переносить так долго вид крови и свисающих лоскутов кожи. — Что ж слабая то такая, чёрт подери! — ударяю кулаком стенку, сползая по ней же вниз. — Ничего не могу без помощи посторонних! Несколько раз избиваю ещё и несчастный пол, остановившись только, когда с костяшек начинает капать кровь. Делаю усилие, и поднимаюсь, чтобы умыться, и смыть алую жидкость с рук. Распускаю волосы, сразу заструившиеся волнами по плечам, скрывающие покатившиеся слёзы, которые тут же вытираю, приводя лицо в божеский вид. Накидка отлетает в сторону сразу же, стоит ступить в комнату. Когда замечаю в углу массивную фигуру, возвращать время обратно уже поздно. — Почему не разбудила? — спокойно, уже не блеща прежней нервозностью. — Всё равно же сквозь дремоту почувствую, что пропала. — Не хочу беспокоить, ты всю ночь заполнял что-то в документах, не успев выспаться, — проговариваю, чувствуя, как голова начинает раскалываться на две части от моего собственного переутомления. — Эй, не падай! — крепкие руки подхватывают, еле успев до того момента, как стукнусь о деревянные доски. — У тебя чакроистощение?! Не отвечаю, мечтая в этот момент только о том, чтобы перестал повышать голос, говоря исключительно шепотом. Привычка произносить всё громко и чётко явно появилась у этого парня из-за того, что с ранних лет командует отрядами. — Говорила же, что раны сложные, — бурчу, не совсем выговаривая все слова. — А опыта у меня ноль… — Тебе так и не разрешали заниматься медициной? — удивив тем, что помнит мои детские жалобы. Киваю, слыша, как зазвенела цепь при поднятии моего бренного тельца для переноса на кровать. — Эй, ты мне теперь должен за спасение брата, — пытаясь придать интонации бодрости. — Готов выполнить то, что попрошу? Шутку явно не оценили, потому что за ней последовал усталый вздох. — Забинтуй мне ноги, иначе я умру от боли, — по сравнению с тем, что приходится испытывать парню, мои неприятные ощущения ничто. — Женщины любят кольца, но, когда они на ногах, и постоянно раздирают кожу, как-то не очень прикольно. Чувствую под собой наконец-то ужасно удобный в этот момент футон, а потом вижу, как Мадара высовывает из-под одежды ключик, болтающийся на прочной верёвочке, висящей на шее. Он ловко снимает через голову «кулон» и открывает замок, как-то недовольно цокнув, при виде моих лодыжек. — В курсе, что уже шрамы образовались? — потянувшись к ящику неподалёку, вытаскивая бинты и ещё какие-то бутылочки. — Это не так уж и важно, — чувствую, как тёплые руки аккуратно обхватывают стопу, слегка приподнимая, укладывая к себе на колени. — Всё равно в невидном месте… — Твоё дело, — смазывая ранки какой-то очень сильно пощипывающей гадостью. Кажется, мой писк его веселит, потому что улыбка появляется на губах. — Какая же ты забавная, — засмеявшись. — Вылечила злейшего врага своего брата, помогла появиться на свет ребёнку, который вскоре выйдет на фронт против твоих же соклановцев… Ещё и доверяешь человеку, который похитил из родного дома, нацепив на ноги причиняющие боль кандалы… Уверена, что с головой всё в порядке? — Нет, Изуна же меня по ней ударил, когда отрубал на поле битвы, — ухмыляюсь. — А до этого Тобирама выбивал все мозги на тренировках, пытаясь сделать сильнее. Ощущаю, как чужие пальцы бережно накладывают бинты, боясь лишний раз сделать что-то не так. Неудивительно, пока я по сравнению с Мадарой довольно маленькая и слабая, сказывается разница в возрасте. Ему уже есть восемнадцать, через пару месяцев стукнет девятнадцать. Тринадцатилетняя девочка словно мошка в сравнении с довольно крупным парнем, уделяющим своей физической форме много внимания. Ему нельзя расслабляться, иначе проиграет Хашираме и умрёт, оказавшись всего лишь одним из немногих трупов, что захоронят после сражения. Это время самое жестокое в данном мире. — А теперь спи, — он проговаривает, когда заканчивает, усаживаясь в удобную позу лотоса. — Я не могу быть нянькой в двух местах сразу, поэтому отключись до того, как придёт в себя мой брат. Открываю рот, чтобы спросить, почему он не нацепил обратно мои кандалы, но что-то мне подсказывает, что лучше не напоминать. Надо радоваться свободе движений и возможности поспать в удобной позе. — Ты не слабая, — он шепчет уже когда погружаюсь в дремоту. — И больше не пытайся разрушать стены и полы, пожалуйста. К щекам приливает кровь от стыда, и я укрываюсь одеялом с головой, пытаясь скрыться от взгляда внимательных глаз. Как будто родитель отчитывает, ей богу. *** Утром просыпаюсь от раздающихся ото всюду шагов. Кто-то постоянно куда-то бегает, заставляя хотеть поубивать абсолютно всех столь неспокойных. Между прочим, я не до конца оклемалась, и черепная коробка до сих пор разрывается. — Айко-сан, дико извиняюсь за беспокойство, но… — какая-то из служанок отодвигает сёдзи, врываясь внутрь. — Приберитесь в спальне наследников, Таджима-сама снизошёл на нас, как гром средь ясного неба. Секунду пытаюсь понять, кого они так сильно бояться, а когда осознаю, что это сам глава Учих, резко подпрыгиваю в постели. Мне мало в этой жизни Мадары?! Его отец должен обладать ещё более ужасающей чакрой, в теперешнем состоянии свалюсь в обморок раньше, чем он слегка ослабит контроль. Моментально оживляюсь, забирая волосы в высокий хвост и проклиная всё существующее за то, что вчера сразу не замочила все грязные вещи, позволив расслабиться. Быстро убираю постели, засовывая футоны на место, собирая разбросанные вещи, унося их в ванную и закидывая в один из тазов. Кандалы, кстати, мне всё-таки снова на ноги пристегнули, но на бинтах и откуда-то взявшихся носках они трут не так сильно, я даже не чувствую холода металла. Мыть полы в таком состоянии уже привычно, поэтому набираю холодную воду в ведро, и выхожу из банного помещения обратно в комнату, опускаясь на колени. Благо, оттирать кровь и грязь не надо, просто пробежавшись тряпкой по деревянной поверхности, чтобы смахнуть пыль. — Пап, пошли сразу к Изуне, не нужно проверять мою спальню, — слышу знакомый голос слишком поздно, потому что сёдзи уже открылись. — Тут всё в полном порядке… Застываю, так и не отжав тряпку, стоя на коленях около тары с водой, в дурацкой косынке, которая не даёт выбившимся прядям падать на лицо. Прохладный ветерок врывается в окно вместе с тем, как встречаюсь с незнакомыми холодными черными глазами, оглядывающими с тем же безразличием, что когда-то мой отец. Я знаю, он уже ищет способ использовать, извлечь выгоду из бесполезной девчонки, просто подвернувшейся под руку. — Мадара, — шепчу, ища в знакомом хоть какую-то поддержку. — Значит, вот это создание вчера спасло от смерти моего сына? — на лице так и не появляется абсолютно ни малейшей эмоции. — Приведи в порядок, чтобы стала похожей на нормального человека… Последнее явно адресовано наследнику, который слегка шокированный начинает подходить ближе, чтобы помочь подняться.