Его надежда

На следующий день наследники Учих снова ушли на фронт, а я осталась в полном одиночестве в комнате. Убирать уже не было нужно, я протёрла полы ещё ночью, а одежда отмачивается в ванне. Кровь присохла, её так просто не отстирать. Примерно к полудню на улице начали слышаться крики раненных, которых еле дотаскивали до лазарета. Призывали туда всех, даже совсем юных, ещё не до конца научившихся нормально удалять синяки и мелкие царапины. — Айко-сан, — молодая служанка аккуратно отодвигает сёдзи, предварительно легонько постучав. — Вы заняты? Ещё одна странность этого клана. Ко мне обращаются уважительнее, чем дома… Что-то подсказывает, что это виновато моё проживание прям под боком Мадары, которого стараются лишний раз не злить, побаиваясь. Иногда и правда от одного взгляда этого человека мурашки пробегаются по коже. — Нет, госпожа, — вскакиваю на ноги, поклонившись. Я ощущаю себя не совсем в своей тарелке, когда кто-то, кто в этом поместье выше положением, начинает вести себя столь учтиво. В итоге, всё превращается в какую-то странную игру в показную вежливость. Кажется, они ожидали увидеть довольно высокомерную девочку, разбалованную вниманием родных, поэтому тоже не понимают как реагировать. — Вы же Сенджу… — она замолкает, словно не зная, как подступиться к какой-то просьбе. — Мы слышали, что медицине Вас учили только базово, но… Выпрямляюсь, потому что прекрасно понимаю, что требуется, но не знаю, что ответить. — Мадара и Изуна не давали разрешения покидать этот этаж и лечить соклановцев, — опускаю глаза, борясь с желанием помочь невинным и не влезать в проблемы, портя отношения с двумя братьями, повадки которых ещё не до конца выучила. — Мы всё уладим, если будут какие-то претензии, — сразу начав успокаивать. — Дело не в лечении шиноби… Никто бы не посмел просить члена вражеского клана о подобном, Вы не обязаны помогать с этим. В этот момент немного выпадаю из реальности. Чем могу помочь медицинскими техниками, кроме этого? — Все врачи заняты в военном лазарете… — она мнётся, словно смутившись того, что собирается попросить. — Вы ещё очень юны, и вряд ли имели в подобном опыт, но… Не доводилось ли вам принимать роды? Чуть не падаю там же, где стояла. Я помогала с этим Харуке два раза, но более никогда даже близко не подходила. Это слишком тяжело, там нельзя допускать ошибок, иначе потеряешь двух людей разом. — В этом деле нужен опытный человек, — проговариваю. — Одна я ничего не смогу. — А побыть ассистентом в состоянии? — с какой-то надеждой в глазах. — Мы можем оторвать от дел одного медика, но ему нужна будет помощь кого-то ещё, владеющего необходимыми знаниями… Одна из служанок осталась работать, не рассчитав верно время рождения малыша. Задумываюсь, потому что с одной стороны мне может прилететь за непослушание, а с другой кто-то может сейчас потерять драгоценного ребёнка, которого возможно очень долго хотели. — Я помогу, — киваю, начав закручивать высокий хвост в гульку, потому что в этом деле локоны совсем не помогут, а будут исключительно мешать. — Ведите, но по лестнице спускаться с цепями мне трудно, придётся немного подождать. — Я позову одного из охранников, он же потом и поднимет, — моментально оживившись, побежав за, вероятно, знакомым. — Пока подойдите к ступенькам. Тяжело вздыхаю, завязывая накидку, чтобы не выглядеть уж слишком легкомысленной. Особо одежды тут нет, поэтому в основном хожу в полу-пижамном кимоно, не прося большего. Комнату до этого момента я практически не покидала, когда снаружи кипела жизнь. Относить документы предпочитают ранним утром или поздним вечером, чтобы лишний раз не попадаться на глаза любопытных служанок. — Её спусти, — девушка подводит паренька лет шестнадцати, удивлённо осматривающего с ног до головы. Моя внешность тут явно слегка непривычна. В большинстве своём, все тёмно-русые или брюнеты. Светленьких видела только раза два, и то это дети, у которых волосы ещё успеют потемнеть. — Госпожа, держитесь только, — моё тельце ловко поднимают в воздух. — Если с вами что-то случиться, Мадара-сама мне голову завтра же снесёт лично. — Не пугай девочку, она и так постоянно в четырёх стенах сидит, ждёт нашего будущего главу, — замечаю явно кокетливую улыбку, направленную в сторону моего временного переносчика. — Некоторые поговаривают, что они довольно близки, раз настолько грозный человек на себя заботу взвалил. — Слухи, кстати, он не выносит, — проговариваю, выразительно изогнув бровь. — Для вашего же блага, лучше помалкивайте… — Айко-сан, Вы не выглядите плохим человеком, точно не сдадите ведь, — она довольно нагло взлохмачивает причёску, заставив себя действительно почувствовать маленьким дитём. С чего ко мне так хорошо вдруг относятся? Ничего не отвечаю, предпочитая побыстрее добраться до нужного места, в котором тут же встречает какая-то удивительно красивая женщина, чем-то напоминающая мне мою Харуку. Видимо, все медики в возрасте смотрят с одинаковой добротой, заботой и тоской. Всё-таки на их век пришлось много смертей, которые не в силах были предотвратить. — Приходилось помогать в этом деле? — тётенька спрашивает, окидывая взглядом, оценивая, насколько много пользы будет. — Да, в своём клане, два раза, — быстро отвечаю, опустив глаза, не в силах выдержать напора. — Один из случаев протекал не очень гладко. Ощущаю лёгкое похлопывание по плечу, и слышу сбоку тяжёлое дыхание, заставляющее обернуться. — Покой будет ещё минут десять, не больше, — тепло улыбнувшись. — Пока подготовься морально… А остальных попрошу выйти! Особенно мужчин, вам тут смотреть вообще не на что! Парнишка, принесший сюда, моментально испаряется, решив вернуться к прямым обязанностям, чтобы лишний раз не злить старших. Служанка, попросившая о помощи, выходит, видимо, тоже вспомнив про какие-то поручения. — Принеси из кладовки чистые тряпицы, они нам сегодня очень понадобятся, — мной практически сразу начинают командовать, прося выполнять какие-то мелкие поручения. Однако, прикладывать какие-то усилия для появления новой жизни достаточно интересно, я даже забыла о натирающих металлических кольцах на ногах, полностью погрузившись в процесс, который занял довольно много времени. — Возьмёшь на себя заботу о малыше, пока я буду занята мамочкой, хорошо? — уже в конце спрашивает тётенька. — Как прикажите, — слегка склоняюсь в поклоне, сразу взяв в руки полотенце и повесив на плечо пелёнку. На мгновение задерживаю взгляд на окне, с удивлением осознав, что на улице уже стемнело, а мы сами находимся в полу-мраке, который развеивает кем-то зажжённая свеча, похожая на ту, что сама вчера использовала в спальне. Крики наконец-то стихают, сменившись плачем совершенно беззащитного младенца, которого отдают мне, попросив показать уже измученной девушке, перед тем как унести в соседнее помещение. — Кагоме-сан, мальчик, — говорю, не сдерживая улыбки, наблюдая за тем, как новоиспечённая мама нежно поглаживает по голове своего сынишку подрагивающими пальцами. Сажусь рядом на кровать, решая никуда не торопиться. Харука никогда не отбирала, давая столько времени, сколько нужно, позволяя прочувствовать этот удивительно волшебный момент. — Как назовёте? — спрашиваю с искренним интересом, заметив, как мне улыбаются в ответ с благодарностью. — Акира, — знакомое имя ударяет по ушам, вызвав лёгкую ностальгию. — Погибший муж очень хотел, чтобы если родится сын, назвала именно так… Пусть его жизнь будет такой же яркой и красивой, как рассвет утром в небе. — Уверена, у него всё сложится, — замечаю лёгкие слёзы, выступившие на чужом лице. Она ещё несколько мгновений любуется, а потом кивает, как бы говоря, что больше не задерживает и позволяет выполнить то, что было поручено. — Я принесу, как только обмою, не волнуйтесь, — бросаю, аккуратно поднимаясь на ноги, стараясь каждый шаг делать максимально мягко и легко, чтобы не беспокоить удивительно маленькое солнышко. Тихо задвигаю сёдзи, проходя в маленькое помещение, где вытираю и пеленаю только-только увидевшего свет человека, поражаясь тому, что детский плач совершенно не раздражает, даже в какой-то степени радуя. — Вырастешь большим и сильным, — смеюсь, дотронувшись до маленькой ручки. — А пока можешь нареветься вдоволь, чтобы потом больше никогда не расстраиваться. Мой палец тут же обхватывают, сильно сжимая, а потом резко отпуская. От этого какая-то странная радость и тепло поселяется в сердце. Наверное, не зря говорят, что дети — это счастье. Особенно маленькие дарят удивительно много нежности и добра этому миру. Заканчиваю паковать совсем небольшое тельце в кулёчек, сверху накрывая ещё одним более тёплым слоем, потому что на улице далеко не лето, и медленно поднимаю, слегка покачивая. — Айко, мы тебя потеряли, что ты тут… — Мадара врывается, громко отодвинув импровизированные двери, но тут же застыв на месте в ступоре. — Брат, нашёл? — Изуна тоже влетает, остановившись там же, уставившись так, словно увидел что-то невероятное. На секунду застываю, а потом искренне улыбаюсь этим двоим. — Смотрите, это Акира, — так радостно, что сама поражаюсь интонации. Первый сын смотрит прямо в глаза, потому что до сих пор прекрасно помнит это имя, а у меня из левого глаза невольно скатывается одинокая слеза. — Ты чего? — второй наследник непонимающе оглядывает, подходя ближе. — Не у нас одних есть старые шрамы, разбередить которые может одно единственное слово, — старшенький тоже делает несколько шагов вперёд. — Заканчивай с делами, и пошли в комнату. Как-то чересчур спокойно отреагировав на мой практически самовольный уход из спальни без предупреждения. — Айко, — женщина выходит, слегка склонившись в знак приветствия двух наследников. — Хорошо поработала, умничка. Меня ласково гладят по голове, одаривая той же нежностью, что получала от нянечки дома, когда умудрялась сбегать к ней в лазарет. — Я отнесу малыша, беги с ребятами, — аккуратно забирая маленький свёрточек из рук. — Наши будущие правители ненавидят ждать. Киваю, напоследок ещё раз посмотрев на кряхтящее чудо, и разворачиваюсь, подбегая к Мадаре, который тут же поднимает в воздух без предупреждения. — До лестницы я могу и сама дойти, — бурчу под нос. — Слишком медленно, а я не хочу тратить лишнее время, — гордо выпрямив спину, покидая почти не освещенную комнатку под недовольный взгляд младшего брата, понимающего сколько слухов наплодит подобная беспечность. *** Ещё один месяц пролетел стремительно, унеся уйму жизней из-за так и не прекратившейся войны. Я стала выходить из своей «тюрьмы», чаще появляясь при людях, которые даже успели привыкнуть к бегающей по поручениям наследников девочке, звенящей при каждом шаге цепью. Еду и лекарства мне всё так же не доверяют, но Изуна перестал упрямиться, смирившись с тем, что стираю его вещи вместе с теми, что скидывает его братец на мои плечи. Это не тяжело и даже довольно весело, а ему лишнее время на работу и небольшой отдых. Помимо сражений эти двое помогают главе клана с различной документацией, поэтому в выходные выжатые как лимон, похожие на растёкшиеся лужицы. Бегать с посланиями мне в новинку, потому что Тобирама и Хаширама всегда обходились без помощи, предпочитая ограждать по приказанию отца от всех дел, не касающихся моего обучения. Однако, вроде, ещё ни разу особо не допускала ошибок, все слова передавая правильно. В итоге, мне исполнилось тринадцать, но никто об этом даже не знает. И примерно через неделю после дня рождения организм решил сыграть удивительную шутку, которую не ожидала. Моя фигура всё ещё не сильно изменилась, но теперь я полноправно могу считаться девушкой. Слава богу, Харука рассказала, что и как надо делать в эти не самые приятные дни, иначе впала бы в панику без привычных средств гигиены. — Ты какая-то бледная, — Мадара садиться на корточки около моего футона. — Уверена, что медиков звать не нужно? — Просто не выспалась, иди работай, — отворачиваюсь, предпочитая не самым приятным состоянием вообще ни с кем не делиться. — Завтра буду как новенькая. — Может поесть принести что-то или попить? — удивив внезапной заботой. — Когда Изуна и остальные младшие в детстве заболевали, всегда что-то просили. — Ничего не надо, — накрываюсь одеялом, не имея желания мешать делам, которые куда важнее. — Я подремлю немного, не шуми сильно. Слышу обречённый вздох, а за ним отдаляющиеся шаги, явно направленные к столу. После того случая с помощью женщине, мне как будто слегка больше доверились, перестав подозревать во всех смертных грехах, став принимать помощь без прежней опаски. Парень и так знал, что не особо хочу зла, но осторожность в его положении лишней не будет. Я прекрасно понимаю это, поэтому не обижаюсь на подозрительность. — Братец, почему Айко сегодня не приходит? — Изуна аккуратно заходит внутрь, тихо закрыв сёдзи, потому что явно увидел, что лежу в постели. — С чего это растеряла всю прежнюю энергию? Ощущаю, как позади останавливается чья-то фигура, закрыв собой льющийся из окна свет. — Не трогай, — шепотом. — Пусть сегодня оклемается, она же даже в наши выходные работает, убирая и стирая. — Почему заботу о себе пьяном в этот список не включил? — подшучивая над родственником. — Раньше я этим занимался, а теперь эта девчушка умудряется подбирать нужные слова, укладывая в кровать, а потом всю ночь проверяя и меняя таз, если нужно. — О чём ты? — шорох пера по бумаге прекращается, указывая на то, что горе-работник снова отвлёкся. — Неужели до сих пор думал, что сам себе всё устраиваешь так, как надо? — усмехнувшись. — После того количества спиртного, что выглушиваешь, я не понимаю, как до комнаты доползаешь вообще. Дальше я услышала несколько забавных историй о том, как знакомый с детства парнишка разбивал или что-то ронял, поднимая на уши всё поместье, обитатели которого думали, что это снова какой-то соседний клан решил напасть. Подавлять лезущую на лицо улыбку было довольно тяжело, но я великолепно справилась с поставленной задачей, ничем не выдав собственную любовь подслушивать. — Ладно-ладно, — остановив увлекательные истории младшенького. — Я понял, больше так много не выпиваю. — Это стоило пообещать пораньше, — Изуна присаживается на краешек моей постели. — Поверь, теперь смысла в этом не особо много, девчушка видела максимально много, её уже ничем не удивить. — Почему ты не вмешивался, раз прекрасно знал, что вытворяю? — с неким упрёком, удивительно эмоционально и непривычно. — Потому что перестал просыпаться, — беззаботно пожимая плечами. — Всё тихо, понять невозможно, когда возвращаешься в комнату пьяным, а когда нормальным.