***
—Стоять, —Бэррон неосознанно делает шаг назад, врезаясь спиной в подоконник. Воздух из легких, кажется, убегает в окно, пытаясь спасти своего хозяина от душераздирающих воспоминаний, но ноги словно провалились в густой бетон, что засох в ту же секунду, как только парень осмелился сделать шаг, —не делай глупостей, Бэррон, —слова эхом отражаются от стен и давят, надавливают на плечи. Бэррон не знает чего ждать, но одно он знает точно—мама звонила, чтобы предупредить его. Три раза. Мама звонила три раза. Это не обычное «предупреждение», все очень плохо, —я искал тебя, —голова кружится. К горлу подступает тошнота. Бэррону хочется сорваться с места и убежать. Куда-нибудь далеко, туда, где его не достанут эти пустые глаза, что уже совсем скоро превратятся в бездну отвращения. Хочется…хочется к Коле. Насрать на пары и обниматься сто тысяч часов. Собственные руки мертвенно холодные, даже Бэррон это чувствует. Он словно маленькая птичка на огромном поле, сделавшаяся жертвой за одну секунду для огромного коршуна, что сейчас возвышается над ним. Бэррон выше отца, но сейчас ему кажется, что еще немного и его втопчут в пол. —У меня занятия, —тон настолько отстраненный, но Трампа старшего это ни разу не трогает. Он делает еще шаг, мир замирает в тот момент. Солнце не светит, ветер не меняет свое направление, часы перестают тикать, а Бэррон—дышать. —Тогда почему ты не на них? —удар по самому больному—довольно в стиле отца. Бэррон не смотрит на него, только вниз, туда, куда он сейчас мысленно падает и умирает. —Я…—одна запинка и все стало ясно. Трампы не запинаются, Трампы не ошибаются. Трампы, Трампы, Трампы, —Мне нужно было выйти, —ему, конечно же, не верят. Между ними повисает тишина. Не обычная, не спокойная, даже не напряженная. Она как густой туман в самое раннее утро—непроглядная и пугающая. Ты не знаешь, чего ожидать от нее. Бэррон не знает, чего ожидать от отца. Что будет дальше—даже лучшие математики на пару с психологами не смогут решить это уравнение. И от этого только страшнее. У Бэррона перед глазами проносится детство и все те моменты, когда Бэррон стал понимать—он лишний. —Это что такое? —Бэррон не понимает, это отец в его голове спрашивает или в реальности. Приходится поднять глаза. И пожалеть об этом. Бэррон вздрагивает, когда его грубо хватают за плечи и с силой пихают в ближайшую стенку. Затылок начинает неприятно пульсировать, а последние остатки воздуха все пытаются сохранять младшему Трампу жизнь. Глаза отца перед ним полны ярости и злости, чего и следовало ожидать. Он ведет взглядом по шее, по отметинам, что видны ему, и Бэррон прям чувствует, как его начинает трясти от осознания что это—его сын. —Ты как выглядишь? —Бэррон не отвечает, потому что бесполезно. Хватка на плечах становится все сильнее. Бэррону больно, правда больно. Если верить словам Коли, то вчера он испугался. Из груди вырывается нервная усмешка. Знал бы Коля, что тогдашний страх не сравнится с тем, какой ужас испытывает Бэррон перед отцом. Но Коля не знает. И, наверное, это к лучшему. Или нет. Бэррон не понимает. Все мысли смешиваются, —Прекрати издеваться, —Бэррон даже не замечает, как начинает улыбаться собственным мыслям. Каким именно, правда, непонятно. Просто нервная улыбка, ничего больше. —Я не изде… —Заткнись, —все тело содрогается, —С какой стати ты решил, что можешь выглядеть как…как…— «как блядь» —в мыслях заканчивает за него Бэррон, чувствуя, как глаза начинает щипать. Слезы—это, пожалуй, последнее, что бы он хотел показать своему отцу, —Не забывай кто ты, —воздух заканчивается. Бэррон обхватывает предплечье отца, в надежде, что хоть сейчас он услышит его. Первый и последний раз в жизни. —Пап, мне больно, —хватка на плечах тут же расслабляется, на место физической боли приходит моральная. —У тебя еще хватает смелости называть меня так, —больно. Сердце рвется на куски, —Мы отправили тебя сюда, чтобы ты учился, а не занимался тем, чем занимаешься сейчас, как я могу догадаться, —Бэррон молчит, —в итоге мне докладывают, что твоя посещаемость, а также оценки, скатываются не по дням, а по часам. —Я стара… —Заткнись, —Дональд сжимает-разжимает пальцы, его всего трясет от злости, —не забывай кто ты, —у Бэррона подкашиваются ноги, —если тебе закрыли глаза и внушили, что твоя фамилия Бейкер и ты можешь вести студенческую жизнь, как обычный подросток, я спущу тебя на землю, — «не надо, пожалуйста», —ты—Трамп. Бэррон Трамп. Ты не обычный мальчишка, ты должен хорошо учиться, подобающе себя вести и одеваться, —Бэррон мотает головой, но это остается незамеченным, —Ты можешь пытаться перечить мне, но ты знаешь, чем это всегда кончается, —кто-нибудь, пусть хоть кто-нибудь сейчас остановит этот словесный расстрел, —Мне противно смотреть на тебя, —Дональд с таким отвращением оттягивает ворот толстовки Бэррона, но уже через секунду отпускает, вытирая ладонь о пиджак, —Ты не продажная девка, —пауза, —или мне начать в этом сомневаться? —Бэррон резко поднимает голову, но глаза напротив явно были против такого жеста, —Как я уже сказал, главное в твоей жизни—учеба, —отец даже не смотрит на него, —рекомендую тебе прекратить общаться с теми, кто так явно отвлекает тебя от нее, —это он, похоже, про Колю, —или я пойду на крайние меры. —Какие? —почему-то вырывается быстрее, чем Бэррон успевает подумать. —Домашнее обучение, —холодным тоном отвечает Трамп, а Бэррон понимает—все, это конец, —возьмись за голову, Уильям, не заставляй меня рассказывать о твоих «успехах» Мелании, —Бэррон сжимает кулаки. Не честно, он не сделал ничего плохого, чтобы рассказывать об этом маме, —не заставляй ее стыдиться собственного сына, —Бэррон горит. Горит, как дерево в грозу, что ударило молнией. Он тлеет, догорает, —я надеюсь, мои слова будут услышаны, —Дональд делает шаг назад. —Пап…—Бэррон даже не знает, что хочет сказать. Впрочем, ему и не надо знать. —Пока ты не исправишься, это слово для тебя запрещенное, —у Бэррона темнеет в глазах, —студенты не должны находиться вне аудиторий во время занятий, —пауза, —марш внутрь, —и Бэррон тут же следует указанию. Все что угодно, куда угодно, лишь бы больше не видеть его, лишь бы больше не ощущать это давление, лишь бы не чувствовать себя ошибкой рядом с ним.***
Марк не понял в какой момент все его естество рухнуло вниз. Когда он узнал, что Бэррон—Трамп или когда услышал все те слова, направленные прямиком на младшего. Это…это так ужасно. Марк не может понять, но прекрасно может ощутить всю ту боль, которую испытывает Бэррон. Ему не дали вставить даже словно, его просто спихнули вниз. Его голос звучал так жалко, так разбито. В какой-то момент Уокеру показалось, что Трамп просто молит о помощи, но он мог лишь стоять и слушать, стоять и слушать. Звук шагов прерывает мыслительные процессы и возвращает дыхание на место. Марк осматривается и, к своему счастью, находит какой-то кабинет открытым. За долю секунды он ныряет в него, а шаги сначала оказываются опасно близко, останавливаются, и вновь продолжают ходьбу. Марк сорвано дышит, это было опасно. Он явно услышал то, что не должен был слышать. Узнал то, что не должен был знать. Бэррон Трамп. Бэррон, мать его, Трамп. Не просто милый парнишка, а, сука, сын Трампа. В голове не укладывается, как такое вообще возможно и самое главное—Коля знает? Пиздец, его друг встречается с сыном Трампа! Взгляд падает на скомканную ведомость в руках. Уокер удрученно вздыхает, на ватных ногах выходит из кабинета и оказывается возле их аудитории уже минуты через две. Преподаватель грозно смотрит на него, но ответного взгляда дождаться так и не смогла. Марк чувствует, как внутри него все пустеет при одном взгляде на Лукашенко. Он знает? Или не знает? Если знает, то почему не сказал? Хотя это, наверное, глупо. А если не знает? Почему Бэррон ему не скажет? Или ему нельзя об этом говорить? В голове столько вопросов и ни одного ответа. Мозг кипит от слишком сильной нагрузки. Уокер буквально-таки падает на свой стул, а Коля спрашивает что случилось, что друг такой бледный. —Тебе нормально? —вопрос получается хриплым, голос практически срывается. Белорус непонимающе хлопает глазами в ответ. —Ты о чем? —Ни о чем, —отмахивается Марк. Нет, слишком искренняя реакция, Коля не знает. Блять, Коля не знает. Что Марку то делать с этой информацией? Может ему показалось? Может это был не Трамп и не Бэррон? Мало ли у них в универе Бэрронов, может это какой-то другой Бэррон. Марк берет телефон и чисто из интереса набирает в строке поиска имя президента. Да, есть Бэррон Трамп. Год совпадает, насчет даты Марк не знает, а вот фотографий нет. То-есть, вообще нет. Есть статьи о том, что этот Бэррон появился на свет и…и все? Это, серьезно, все, что есть о младшем сыне Трампа, серьезно? Это не шутка, не рофл, не тупой прикол? Бэррон Трамп просто есть, а как он выглядит гадайте сами? Что за бред? Сердце просто не на месте. Мало того, что его друг встречается с, господи боже, сыном Трампа, так еще и между Бэрроном и президентом отношения не самые лучшие. Честно, Марк думал, что он его вообще ударит. Столько отвращения в голосе он никогда не слышал. Даже от самого себя, когда говорил про Еву. А Ева сука. Уокер вновь поворачивает голову к Коле. Спокойный. Совершенно спокойный. Это, что, получается, только Марк знает о том, что Бэррон Бейкер—это Бэррон Трамп? Прикольно? Или нет? Как ему теперь в глаза парню смотреть, зная правду? Как Коле? Подкалывать постоянно, пока тот сам не сознается? Хотя Коля не сознался, а Бэррона не хочется напрягать. Тому явно эта тема будет приносить только боль. Марк громко вздыхает, кладет голову на парту и надеется, что мысли уйдут сами собой. Он больше не хочет об этом думать, он хочет думать о чем-нибудь другом. О учебе, о парнях, блять, о чем угодно, только не о том, что он только что видел. —Так мы пойдем смотреть на Трампа? —делает последнюю попытку Мэтт, а Марк стонет себе в руки и посылает его нахуй так громко, что на него оглядываются все присутствующие. Стивенсон дебила кусок, если ему так приперло, пусть сам идет, Марк, вон, уже посмотрел, ему хватило, больше не хочется.