Es war einmal im September (#даркбуратино)

      На самом деле, герр Лихтгештальт никогда не принимал поспешных решений. Каждое из них было тщательно взвешено и обдумано, с целым списком аргументов и доводов. К таким решениям Штефан приходил долго, порой мучительно, доверял интуиции и писал целые инструкции, но тут… весь его наполеоновский план сломал этот очаровательный мальчишка, сломал, будто карточный домик. И смахнул своей изящной ручкой прямо на пол. Вдребезги.       Пожалеет ли об этом герр?       Ничуть.       Но, обо всем по порядку…       Сейчас Штефан видел перед собой больную женщину. Зрачки ее непомерно расширились, грудь тяжело вздымалась, ее трясло от гнева и негодования, того и гляди, изо рта пена пойдет. Она была бледна, словно полотно, и скалилась будто обезумевшая кошка. - Успокойтесь, - от отвращения герр аж нос наморщил, - я и пальцем вас не трону, - он отпустил женщину и вытер ладонь о подол рясы, - я приехал в этот город, чтобы найти себе ученика, который станет сопровождать меня, и я сделал свой выбор, - он хмыкнул и повернулся к Кассиэлю, - собирай вещи, Kind. Только самое необходимое, и… - повернувшись, он подошел к мальчишке и опустился рядом с ним на колени, - если она тронет тебя, будет мешать… одно твое слово, и я разберусь. Навсегда, - ребенок сглотнул и поднял на него огромные испуганные глаза, полные слез.       Господи, его глаза так красивы. Он был словно олененок, попавший в свет фар и очарованно покорно смотрящий в лицо стремительно приближающейся судьбы. Напуган до чертиков, что само собой разумеется, но его глаза были такими чистыми и небесными, будто драгоценнейшие из камней. Лазуревые, сапфировые, хрустальные. Где-то в груди екнуло сердце, потом резко забилось гораздо сильнее, а правая ладонь сжалась в кулак. Появилось безумное и такое непривычное желание мести, хотелось разобраться со всеми, кто причинил боль этому ангелочку, сделать так, чтобы они уже никогда не увидели белый свет. И знаете, дамы и господа, герр Лихтгештальт точно знал, как это сделать! - Завтра утром мы заберем твои документы, и ты будешь в безопасности. Слышишь, Кассиэль? Больше тебя никто и никогда не обидит, я обещаю, - он протянул руку и погладил парнишку по щеке. - Знаю я, зачем вы это делаете, - заворчала позади женщина, - прекрасно знаю! Вам не сойдет это с рук!       Штефан резко поднялся на ноги и оказался с ней лицом к лицу. - Мадам, на два слова? – холодно, жгуче, колко. Женщина, пытаясь собрать остатки гордости и задрав подбородок, прошла в гостиную, а Кассиэль, шмыгая носом, принялся быстро собирать вещи, пытаясь унять дрожь в руках. - Вы должны мне, святой отец, - она отвратительно скалится, едва только захлопнулась дверь, - иначе я всем расскажу! - И что же вы расскажете, интересно? То, что я избавил ребенка от матери-тирана? А где ваш муж, позвольте полюбопытствовать? Неужели он позволяет вам так ужасно обращаться с ребенком? – его голос был тих и глубок, словно буря, зарождающаяся в недрах океана и готовая вот-вот вырваться наружу. - Помер он, - хмыкнула женщина, падая на кресло и закуривая, - и слава богу. Этот вон, весь в отца, - она сплюнула прямо на пол, - такой же наивный идиот. Это поэтому вот вы выбрали его? Думаете, что глупый ребенок станет помалкивать о том, что происходит? Он – да, а вот я не стану.       Штефан лишь молча сложил руки на груди, ожидая продолжение пламенного монолога. - Хочешь забрать пацана – плати. И чем больше, тем лучше. Иначе оба не выйдете отсюда. - Мадам… - опасно протянул герр, медленно, словно хищник, подходя все ближе и ближе, - ваши рассуждения интересны, но так беспочвенны. Вы понятия не имеете, что говорите, а один звонок в органы опеки от такого высокопоставленного лица, как я, может поставить точку в нашем споре, - вот он уже на опасно близком расстоянии, опирается на поручни кресла и склоняется над ней, сверля жутким взглядом, - вас оштрафуют. И посадят. Немедленно. Я уже собрал достаточное количество доказательств, а вы не так умны, чтобы победить в войне со мной, так что… - он отталкивающе усмехнулся и, вырвав сигарету из ее пальцев, потушил ее (к счастью, о пепельницу, а не так, как хотелось), - надеюсь, мы с вами поняли друг друга. Удачи, мадам. Я пришлю вам открытку. Хорошего дня.       А спустя секунду на пороге появился Кассиэль, держа в руках небольшую сумку. - Герр Лихтгештальт, а мы ведь… Мы ведь ненадолго, правда?       Штефан подошел к парнишке и мягко улыбнулся: - Боюсь, точно дольше, чем ты думаешь. Готов? Отправляемся немедленно. - Хорошо, герр, только я сейчас… - он покраснел и подошел к матери, но та лишь отвернулась, сверля стену взглядом, полным отвращения, - мам, - позвал он негромко и очень нерешительно, но она никак не отреагировала, - я люблю тебя. Прости меня, за все, - он замялся на мгновение, желая обнять ее, но передумал в последний момент и просто молча вышел из дома вслед за Штефаном. - Ты взял мало вещей, Kind, у тебя есть все нужное? - Угу, - пробормотал Кассиэль, вытирая нос рукавом.       Мда уж, его было даже жаль. Дети очень чувствительны и всегда привязаны к своим родителям, а тем более такое очаровательное создание, как Кассиэль. Разумеется, попозже он обязательно расспросит мальчишку и об отце, и о матери, но пока… - Эй, - они сели в машину и Штефан позволил себе положить руку на его плечо и чуть притянуть ближе к себе, - выше нос, Kind, мы отправляемся навстречу приключениям! Ночуем в отеле, а завтра улетаем в Мюнхен. Там невероятно красиво, есть множество настоящих дворцов, недалеко тот самый Нойшванштайн, который изображают на всех открытках. Я отведу тебя в Фрауэнкирхе, это собор, с которым связано много интересных легенд. Говорят, что архитектор этого собора заключил сделку с дьяволом, чтобы тот не помешал строительству и пообещал ему не делать в соборе окна. И в самом деле, колонны скрывают оконные проемы так, что их не видно, а в самом соборе хранится «след дьявола» - отпечаток мужского ботинка на плитке.       Но Кассиэль, казалось, совсем его не слушал, съежившись и отвернувшись к окошку, то и дело шмыгая носом и тихо всхлипывая.       Штефан тяжело вздохнул.       Ладно, значит переходим к плану «б».       Попросив Гантера остановиться, герр вышел из машины, а спустя несколько минут вернулся с большим пакетом. - Держи, Kind, это тебе, - Кассиэль встрепенулся, поднимая на мужчину свои большие печальные глаза, - я слышал, у тебя не так много друзей, так что еще один не помешает… Ненадолго забыв обо всех своих бедах, мальчишка встрепенулся и, пошуршав бумагой, достал наружу большую мягкую игрушку ежика. - Ой… - Кассиэль растерялся, так трогательно сжимая его в руках и опять поднимая брови домиком, - это… это мне, да, правда? – ну что ж такое, почему в его глазах опять слезы? Ведь это наоборот должно было его порадовать! - Спасибо, герр Лихтгештальт, - тихо пробормотал парнишка, а затем вдруг резко обнял его, утыкаясь носом в плечо, - можно я назову его как вас? Пожалуйста! - Конечно, - удивленно улыбнулся мужчина, махнув водителю, чтобы тот продолжал ехать, - и знаешь что, Kind… Зови меня просто Штефан, хорошо? - Хорошо, герр, - кажется, или он улыбается? – спасибо… Остаток пути они проехали молча, но с места не сдвинулся никто из них.