crush

- Мне кажется, - надрывным шёпотом, достойным лучших выступлений нетрезвого Теодора Нотта, заявляет Шеймус Финниган, завалившись на диван в общей гостиной и уложив беспокойную голову Гарри на колени, - со мной случилась беда. - Лет восемнадцать назад, - беззлобно предполагает Гарри и радостно откладывает учебник по заклинаниям. – Боюсь, это фатально. - Это совершенно точно фатально, - продолжает Шеймус, и смотрит на Гарри с театральной мольбой в глазах. – Кажется, я влюбился. - О, Мерлин, - Гермиона смотрит на всё это мракобесие, закрывает учебник и встаёт. – Даю вам полчаса на сплетни, дорогие мои, а потом я вернусь, и вы будете учиться, жмыровы дети. Выпускной на носу, а они всё влюбляются! Решительно, мужчины просто невыносимы. - И кто же у нас счастливчик? – интересуется Гарри, благодарный Шеймусовому припадку за короткую передышку. - Ну как? В смысле – кто? Блейз, ясное дело. - Оу… ну… что ж… Понять тебя я могу, он, конечно, красавчик и всё такое... - Но слизеринец. - Драко тоже слизеринец, вообще-то, - Гарри улыбается, легонько шлёпая приятеля по лбу кончиками пальцев. – И мне нормально его любить. - Так то – Драко! Он вон как по тебе сох, досохся! А я, жалкий несчастный… - Замолчи, а то придушу. Ты самый симпатичный парень на факультете, весёлый, интересный, неглупый, харизматичный… - Эй-эй, я не одна из несчастных девиц, которым ты читаешь лекции о пользе любви к себе. У меня с этим всё нормально. Просто я не представляю, что он об этом думает. - Ну, так у него и спроси. - Стрёмно как-то. - Капец, стрёмно, - со знанием дела подтверждает Гарри. – Просто ужас, я вот чуть не помер. Но без этого вообще в жизни не узнаешь, что у этих змей в головах. - А что, - как-то вдруг приободряется Шеймус, рывком садится и заговорщицки смотрит сначала на Гарри, потом на прикидывающегося мебелью Рона. – Было бы очень круто! И логично, что особенно прекрасно! Серебряный Квартет Слизерина, Золотой Квартет Гриффиндора… С кем нам ещё встречаться, если не друг с другом? Девочки, конечно, слегка выпадают из этой логической цепочки, но так то девочки, кто поймёт, что им вообще нужно. - Замолчи, Мерлина ради, - умоляюще просит Рон в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Пожалуйста, мне и так нервов с Тео не хватает. Стоп! Просто вот ни одного слова, ты понял меня? Во имя нашей дружбы, Гарри, пожалуйста. И Шеймуса заткни. Гарри демонстративно проводит рукой по губам, мол, я молчу как рыба. Но тут же улыбается: - Он классный. Нет, серьёзно, Рон. Теодор очень классный. И, кажется, хороший. - Хороший, куда уж лучше, - тихо стонет Рон, и краснеет под цвет стен гостиной. – Только дурной. - Ну а кто тут нормальный-то? - Гермиона, - хором решают все трое. Гермиона, и правда самая нормальная из всех, возвращается, как обещала, и вынуждает бездельников учить уроки до глубокой ночи, требовательно спрашивая по каждому вопросу. Невыносимая ведьма! Драко не выходит на завтрак. Гарри ждёт его, и уже чуть было не опаздывает на первый урок, но Драко так и не является. И на сдвоенных зельях, что стоят третьим уроком, он не появляется тоже. - Панси, - тихо спрашивает он, когда профессор Снейп отвлекается на очередное порицание Лонгботтома, - где Драко? С ним что-то случилось? - Жив твой Хорёк, не отвлекай. Гарри хотел было обратиться к Тео или Блейзу, но те оказались слишком увлечены действительно сложным заданием. У самого Гарри сосредоточиться на уроке так и не получилось. Но завершение урока поражает его в самое сердце. - Мистер Поттер, - как всегда потусторонним и раздражённым голосом говорит профессор, - останьтесь. Гарри панически соображает, где успел накосячить, и робко подходит к профессорскому столу в ожидании очередной несправедливой кары. - Профессор? Снейп поджимает губы и говорит явно нехотя, через силу: - Сила и Хитрость. - Простите, сэр? - Это пароль, - тихо поясняет Ужас Подземелий, явно имея острое желание отвесить подзатыльник нелюбимому ученику. – Учтите, я делаю это в первый и последний раз. Мистер Малфой изволил простыть, отказался отправиться в больничное крыло, вздорный мальчишка. Он будет ждать вас в своей спальне после занятий. Надеюсь, вам хватит благоразумия заставить его выпить все необходимые зелья. Гарри воздерживается от комментариев только чудом. - У вас остались вопросы? - Нет, сэр. Я всё сделаю, сэр. Спасибо вам, сэр! Гарри испытывает целую гамму непередаваемых чувств: стресс от разговора с самым жутким профессором, радость от того, что он побудет с Драко, волнение за этого придурка, шок, недоверие к происходящему, и глупое, неуместное счастье из-за того, что Драко так сильно хочет его видеть. Когда он, робея и заикаясь, называет пароль, и входит в гостиную, то даже не смотрит по сторонам, на замерших в удивлении слизеринцев. - Эй, Поттер, - говорит кто-то, - ты гостиные попутал? - Заткнись, - ласково просит Блейз, - не твоего ума дело. Вон та дверь, Поттер, налево и вниз. Его высочество изволят отдыхать, но на его кровати стоят заглушки. Гарри краснеет до удушья под нестройный слизеринский гогот, и юркает в указанном направлении. Полог закрыт только у одной кровати, и он осторожно отодвигает тяжёлую изумрудную ткань, засветив слабый Люмос. - Драко? - Сладкий… - тихо стонет тот, и тут же хватает за руку, тянет к себе. – Ты пришёл. - Твою мать, ты весь горишь. Что за спектакль ты устроил? Мадам Помфри подлечила бы тебя за пару часов. - Ну не ругайся, - тихо просит подлец Малфой, прижимается всем своим горячим телом. Тычется носом в шею ошалевшему Гарри. – Не хочу я в больничное крыло, хочу с тобой лежать, детка. - Я из-за твоих капризов чуть от шока не помер, когда Снейп мне сказал пароль от вашей гостиной! И пока шёл сюда –чуть со стыда не сгорел! Что за дурость? Принял бы все лекарства, и мы бы спокойно отправились в выручай-комнату. Ох, Мордред спаси, ты действительно очень горячий. - Я знаю, крошка. - Дурак совсем? Зелья пил? - Они невкусные. - Тебе сколько лет, Малфой?? - Ну я просто хочу, чтобы ты обо мне позаботился. Могу я раз в жизни в своё удовольствие поболеть? - Мозги тебе напекло, что ли? – Гарри находит на тумбочке у кровати несколько пузырьков, открывает один и требовательно протягивает его Драко. – Пей сейчас же. Пей, иначе я силком его в тебя волью, и отправлюсь к себе. Мне Гермиона столько всего дала учить – за неделю не справлюсь, а она уже завтра спросит. Драко кое-как садится в кровати и, с самым кислым выражением лица, пьёт, что велено. - Дрянь какая. Гарри, детка, ты же останешься со мной? - Ну ты издеваешься? - Какая тебе разница, где читать? А я тоже умный, не хуже твоей подружки. Сиди тут, штудируй свои учебники, а я буду наслаждаться твоим обществом и немножко тебя тискать. - Идиот. - Я тебя тоже, - вдруг говорит Драко, и Гарри понимает, ради чего был затеян весь этот цирк. Гарри несколько раз глупо хлопает глазами, а потом расплывается в глупой улыбке, и тихо стонет, обнимая этого идиота. - Ну Драко… Хороший мой, я… - Я не смогу говорить это часто, прости. - Ты уже один раз сказал, этого достаточно. Правда, достаточно, Драко. Совершенно не думая о том, что может заразиться, Гарри целует сухие губы несколько раз, потом обречённо вздыхает, снимает мантию и кроссовки, устраивается рядом, гладит по взмокшим волосам. - Спи, пожалуйста. - Останешься? - Останусь. Драко и правда довольно скоро засыпает, и Гарри, окрылённый, счастливый, вспоминает какую-то детскую маггловскую песенку, которую тётка пела Дадли, когда тот болел, тихо мурлычет её, и всё смотрит, смотрит, смотрит на расслабленное, спокойное лицо Драко. Потом он всё же решается достать из сумки книгу и хоть что-то прочитать, осторожно наклоняется, чтобы не разбудить спящего, и вдруг замечает в складках простыни два небольших куска пергамента. Не так, чтобы в его привычке было читать чужие письма, но на одном из них он видит подпись «Сириус», и как-то сам не замечает, как берёт его в руки, и принимается читать. «Здорово, Дракон. Ну дела, скажу я тебе. Прикольно! Рассказал Римусу, он заулыбался и сказал, что благословляет вас, дети. Ну ты его знаешь, он тот ещё миляга… Гарри на него в этом похож. Что тебе сказать, мистер Малфой? Думаю, что раз уж ты задался такими вопросами – то ответ очевиден. Просто прислушайся к себе, пораскинь мозгами. Хотя, какие уж тут мозги. Не силён я в этих всех душевных заворотах, пацан. Несколько строк неразборчивых клякс. Спросил у Римуса. Он сказал следующее: если тебе в груди щекотно, то это оно. И если хочется с ним говорить, а не только в постели развлекаться, то это оно. (Учти, пацан, я, конечно, смирился, что ты моего крестника того… но если обидишь – ноги выломаю!) Если хочется о нём заботиться, то это оно. Если хочешь, чтобы он заботился о тебе, то это тоже оно. Ещё Римус говорил что-то об улыбках, ревности и радости от встреч, но я запутался. Короче! Меньше думай, Дракон, и больше действуй. Счастья вам и всё такое. В нашем доме ты всегда желанный гость, ну ты понял. Бывай.

Сириус и немного Римус.»

Гарри перечитывает письмо несколько раз, убеждается в том, что это заговор, но почему-то не обижается. Просто гладит пальцем неровные строчки, и вдруг думает, как сильно скучает по крёстному. Надо обязательно ему написать. Может даже, не устраивая разборок, просто так. Второе письмо написано идеальным, чуть более резким, чем у Драко, но всё же почти таким же почерком. Гарри даже немного медлит, размышляя, стоит ли влезать в дела семейные, но любопытство берёт верх, и он, прикусив губу, раскрывает пергамент. «Здравствуй, сын. У Северуса справился, похвально, что ты не даёшь эмоциям взять над тобой верх. Признаюсь, я не ожидал, что ты выкажешь желание поделиться со мной чем-то подобным. Я польщён. Что ж, рано или поздно это должно было с тобой произойти. Что касается твоих вопросов: Нарциссу я, безусловно, люблю. Избавь меня от необходимости вдаваться в подробности, но факт я признаю. У меня в своё время тоже было несколько весьма жарких романов с юношами, что только подтверждает, что ты – истинно мой сын. Как ты верно заметил, ты всё равно сделаешь по-своему, так что не буду тратить время и чернила на ненужные рассуждения. Продержишься со своим амантом до лета – пригласи его в мэнор, познакомимся. Матери рассказал, она рада, что раньше времени не обзаведётся внуками. Ох, эти женщины… Жду твоих отличных результатов экзаменов.

ЛМ»

Письмо повергает Гарри в ступор. Не зная исходного письма, он многого не понимает, но очевидно одно – Драко рассказал об их романе не только Сириусу, но и своему отцу. А возможно, и крёстному. От этой мысли Гарри становится не по себе, но так хорошо, что хочется обнять весь мир. - Вот же ты Хорёк… Он кладёт оба письма на место, так и не вспомнив о порыве поучиться, ложится и обнимает уже не такого горячего Драко. Тот открывает глаза и сонно улыбается. - Ты не спишь? - Лекарство пей. Я не могу тут с тобой неделю торчать, и вообще, болеть вредно. - Это ты вредный. - Я не вредный, я о тебе забочусь, если ты не заметил. Драко смиренно пьёт лекарство, гадливо кривится и снова ложится. - А может, из тебя и выйдет колдомедик… Будешь исцелять одним своим присутствием. Хотя, нет, вот ещё, никому я не позволю к тебе прикасаться. Это исключительно моя привилегия. - Нашёл тоже повод ревновать. - О, сладкий, если будет повод, я буду убивать. Понятно? Ненавижу, когда посягают на моё. - Ты такой милый, - Гарри улыбается и мягко коротко целует, тут же пресекая продолжение. – Постельный режим, - строго добавляет он. – Надо было нормально лечиться, не было бы этих неприятных лишений. - Строг и непреклонен, - грустно вздыхает Драко, но сил на дальнейшие споры ему особо не хватает. – Тогда исцеляй меня объятьями, мистер Поттер. Гарри обнимает и лениво размышляет о том, что уже очень скоро начнётся его настоящая взрослая жизнь. Что он поселится с Сириусом и Римусом, будут бесконечные поздние разговоры, серьёзные и шутливые, он обязательно решит, какую профессию выбрать, и станет в ней настоящим профи. Драко будет часто-часто появляться в доме на площади Гриммо, и там не нужно будет скрывать их отношения. Что он познакомится с родителями Драко и обязательно им понравится… Что Драко Малфой его любит. По-настоящему любит, раз уж рассказал об этом всем своим самым близким взрослым. А значит, они будут счастливы вместе. Возможно даже, всегда.