Мальчик, который будет

      - Крис, Джулиан, мы с Рубби за мороженым! Вам взять?       Несколько минут гулких шагов в парадной – и молодая семья Фостеров на улице. Они шлепают по лужам и ловят на мокрой мостовой солнечных зайчиков. Крис посмотрел на них с балкона квартиры Мидов и тяжело вздохнул. Джулиан Мид решил для себя, что тут слова неуместны: несостоявшемуся зятю сейчас с ними и без них - плохо. Но лично он что мог поделать? Повлиять на выбор сестры? Так студенты-физики, снимавшие комнату в мансарде, нравились Джулиану как будущие родственники совершенно одинаково... Оба нацелены на семью - как и все детдомовцы, хлебнувшие сиротства. Оба любят Джулию и оба не будут ей изменять. Вот только Кристофер видел брак в далекой перспективе – как только станет ясным какой-то туманный и очень далекий от жизненных реалий научный принцип, а у Рубби сработал его собственный принцип «Здесь и сейчас».       - Ревнуешь? – Выдавил Джулиан, щелчком отправив окурок с балкона. Не самая хорошая привычка, но ему нравилось смотреть, как ярко-алая комета затухает, падая вниз.       - Уже нет…Мне ничего не мешало добиваться ее любви. Но закон никто не отменял: если твой друг влюблен – не мешай, уйди с дороги.       На самом деле Крису много чего мешало. Его проклятая застенчивость, неумение начать и поддерживать разговор, ощущение себя неправильным, неполноценным, не таким и не тем. «А ну положи на место апельсин! Немедленно положи! Это не твое! Здесь нет и быть не может ничего твоего! Я намерена вернуть подарок тому, кто его преподнес! Ты копия своего никчемного отца, Кристофер Йона»! Какой у мамы был божественный голос, когда она на главных сценах Кандиды, Эола и даже Трюд исполняла арии Царицы Ночи, Нормы и Турандот! И каким мерзким и визгливым он становился, когда Флоренсия Йона кричала на сына, била по рукам и вырывала фрукты из подарочных корзин! Отца Крис не знал, но был уверен, что это злой и эгоистичный человек, и он обязательно станет таким же. Ведь он не девочка. Дочка продолжила бы династию прим с абсолютным слухом и ангельским голосом, а он… И кого волнует его нюх как у собаки и умение слышать «мелодию души»? Но другу он не завидует: главное, чтобы Джулии было хорошо. Но если бы она призвала его к ответу! Если бы поставила Криса в ситуацию, в которой он не смог бы солгать! Он бы не солгал. Он бы сказал, как сильно он ее любит и хочет видеть своей женой. Но нет, не спросила, не потребовала правды. Значит, не хотела знать.       Рубби и Джулия Фостеры медленно удалялись, обнимаясь и дурачась. Они были мужем и женой, но внешне больше походили на брата с сестрой: копны рыжих волос - волнистые у Джулии и прямые, собранные в хвост, у Рубби, веснушки по всему лицу, милые ямочки на щеках, карие глаза разных оттенков. О таких парах говорят, что они будут счастливы, а ребенок будет похож на обоих родителей, а не на кого-то одного.       Широкая ладонь Джулиана Мида легла на плечо Криса.       - Джулия просила тебе сказать… В общем, она – мама, Рубби – папа, я – дядя, а ты, судя по всему, крестный. Как тебе такой расклад?       Александрина мирно засыпала в густых синеватых сумерках, летали низко стрижи. Маяк освещал путь пароходам и баржам, зазывал вернуться домой, минуя скалы полукруглой бухты. Казалось, ничего не изменилось – вчера было точно так же, но изменилось все! У Джулии внутри образовался целый мир, огромная безраздельная Вселенная, замкнутая в крохотный комочек плоти! И ему, Крису Йоне, есть кого любить и защищать.       - Я – крестный. – Медленно произнес парень, взлохматив черные пряди и улыбнулся. Его чувства к Джулии останутся прежними, они не станут менее значительными для Криса, но испытывать их он будет в стороне. Или, заботясь о ее ребенке, будет заботиться о ней. Но сказал он не это, а совсем другое:       - То-то я гляжу, они какие-то загадочные и странные. Ничего не говорят, только хихикают.       Крису захотелось курить, но он не курил и не думал начинать. ***       - А как мы назовем нашего ребенка? Я-то в именах совершенно не силен… давай ты.       Супруги сидели на скамейке у фонтана и наслаждались мороженым. Парк был чистым, но немного запущенным, чашечки и резервуары потихоньку осыпались. Но двоим, Джулии и Рубби, это место казалось прообразом Небес – настолько они были счастливы.       - Если девочка – то Алисия, - ответила будущая мать, - а если мальчик…то мне нравятся имена, заканчивающиеся на гласную букву: Джесси, Салли, Робби, Гарри, Анри, Генри. О, Генри! Все, хочу сына Генри!       Глаза молодой женщины светились. Рубби решил не омрачать ее радости, но задумался в какой-то момент, наморщил лоб и нахмурил рыжие брови. Как же это было не похоже на весельчака Фостера.       - Что-то не так?       - Все нормально, Джул.       - Нет, Рубби, ненормально. Ты мне скажешь правду! Ты же знаешь, что я «детектор лжи»: когда я призываю к ответу – мне не врут.       Каре-зеленые радужки стали золотыми, они начали засасывать Рубби в желто-сияющий плен. Страшный дар, опасный, требующий максимальной чистоты помыслов, понимания и желания услышать.       - Я не люблю такие имена, что не поймешь, какого пола ребенок, - заговорил Фостер, сам того не желая, - меня мама так назвала. И мне казалось, что она девочку хотела. Как мать Криса, которая даже этого не скрывала. Какое-то время я думал, что будь я девочкой – то она не начала бы пить. Дочь удержала бы ее от падения. Поэтому я считаю, что мальчика нужно называть «мужеским» именем, с согласной на конце. Чтобы он вырос надежным и амбициозным человеком, а не как я – шутом гороховым.       Джулия крепко обняла мужа.       - Ты не шут гороховый, это Крис слишком молчаливый и серьезный. "Вещь в себе", загадка. Я очень ценю в тебе внезапность и умение радоваться мелочам. Но если для тебя важно вырастить целеустремленного человека, то я хочу сына Генрика! Генрика Фостера. А что касается твоей матери, то она сделала свой выбор – страшный и непонятный. Уговорщики и то не берутся работать с зависимыми людьми, не желающими исправляться.       Фостеры одновременно поднялись со скамейки и направились из парка к кварталам, туда, где их любят и ждут самые дорогие люди на свете и вредный кот Рыжик, определивший, сам того не желая, последующую жизнь хозяев и своих спасителей. ***       - Они? Это они?!!       Юкки кивнул. Генри преобразился, это сразу бросилось в глаза. Подбородок стал тверже и острее, радужки сделались светло-карими с золотыми «огоньками», а волосы порыжели еще больше.       - Какие они чудесные! Я Генрик Фостер! Я не звезда. Я сын Рубби и Джулии Фостеров. И я буду! Больше не «всеобщий любимчик и умница», а «мальчик, которому пришлось повзрослеть слишком рано». Даже красивый разрез глаз превратился в недоверчивый прищур. Хитрый лисенок - отважный, живучий, но не вступающий в безнадежный бой.       - Прощай, Генрик Фостер. Береги себя. Небыль не тронет тебя, по крайней мере, пока. И будь. Многие захотят быть, но их не будет. Хоот векки, прямой Дороги.       - Можно я тебя обниму?       Юкки ничего не сказал, он крепко обнял попутчика, успевшего стать другом.       Стройная до худобы фигурка с огненно-рыжими волосами удалялась. Умирающая Звезда Красный Карлик медленно провожала мальчика взглядом.