Забытый вальс

Здешние леса всегда были щедрыми на ягоды, грибы и травы, а так же завораживали своей неприступной красотой. Да вот только за этой необузданной живописностью целины скрывались свои ужасы. И далеко не за все деяния был в ответе злой рок. Молодой охотник знал это и с упорством пробирался сквозь чащу домой с добычей. Он был разъярён: кто-то снова провёл какой-то чёрный ритуал. И не просто провёл, а убил и освежевал несколько волков, которые и так извелись из-за городских горе-охотников. Ещё и мужики без вести пропадают, а спрашивают с него… Потом правда находят, но уже бездыханные тела. Недобрая молва пошла по Сентфору… Говорят, нечистая сила хочет город извести, охота на людей пошла. Одни костры всё жгутся и жгутся, забирая толпами жизни попавших под дурное слово людей. А кто-то, насмехаясь, на следующий же день всякие знаки по лесу развешивает да скот травит… И этот «кто-то» был дома — парень понял это по едва видимому блику света из окон хижины. — Я говорил тебе этого не делать! — едва двери старой избы открылись, он прокричал кому-то в полумрак, но никто не ответил. Пламя свечи задрожало, скрыв в тени лица собеседников. — В городе снова под суд попала женщина, а ты со смертью играешь! — Не волнуйся, братец, пока народ забавится истреблением чудаков, нам ничего не угрожает, — ответил женский нежный голос, посмеиваясь. — Ты принёс то, что я просила? Охотник бросил несколько зайцев к подножью полного трав стола. — Чудненько, — женский силуэт скользнул к державшему дистанцию брату. Обняв его со спины, девушка мечтательно заговорила: — Когда будем богаты, сбежим отсюда. Ух, заживём! Ты будешь каким-нибудь гвардейцем или министром у короля, а я — фрейлиной… Будем жить во дворце среди роскоши, пировать и пьянствовать, пока мерзкие простолюдины чахнут в кандалах…! Внезапно парень схватил её за плечи и начал трясти: — Очнись, Анна, очнись! Что ты говоришь?! Я… Я не узнаю тебя! Разве ты сама не помогала нищим, отдавая свой кусок хлеба на ужин? Разве не выхаживала больного воронёнка? Откуда в тебе столько злобы на этот мир?! — он шептал эти слова сначала яростно прямо ей в лицо, пока голос не надломился, и чувство ярости захлестнула агония. В зелёных глазах девушки заблестели слёзы от такого нападка брата. — После смерти матери ты стала сама не своя… Посмотри на себя! Мама никогда бы не поверила в то, что её дочь собственноручно травит добрых людей её снадобьями! Не желая больше слышать, девушка ударила брата по лицу. Её красивое лицо скривилось в злостной гримасе, а глаза загорелись горячей искрой в полумраке: — Все они должны мучиться в адском пламени из-за того, что сделали с ней, и моя богиня поможет мне наказать виновных! Я смогу им воздать за грехи и не остановлюсь ни перед кем, даже перед тобой, Джон. Затем она подняла туши животных с пола и скрутила им головы так, чтобы кровь капала в глиняную миску. — Что ты… — Заткнись, я готовлюсь к завтрашнему свиданию, — зашипела на него Анна. — Оно должно пройти успешно. Как только этот олух женится на мне, и его деньги станут моими, мы сбежим, оставив на месте этого проклятого города один лишь пепел… — С тем богатым мастером? Но как ты женишь его на себе и заберёшь деньги? Неужели и его… Девушка ухмыльнулась этому вопросу. Не ответив, она потянулась к корзине тёмно-фиолетовых и алых, как сумрак и адово пламя, цветов и сжала их в кулаке. Тёмная жидкость полилась из них в миску с кровью. Пальцами она зачерпнула немного новоиспечённой жижи и, шепча под нос странные слова, намазала ею светящиеся в темноте уже карие глаза: — Renich viasa avage Lillith lirach. Renich viasa avage lillith lirach. Renich viasa avageavageavageavageavageavageavageavage… Вдруг перед глазами всё замигало, словно тысячи кадров в секунду не прекращаясь сменяли друг друга. Каждый нёс какой-то важный посыл, но из-за испуга Сара вскочила в холодном поту. Её сердце бешено билось в груди в такт музыке из невыключенного плеера. Пугающие образы выветрились из головы сразу же, оставив после себя лишь тень ужаса в сознании девушки. Но в памяти остался вид корзины цветов и мерзкий запах крови. Сара захотела открыть окно, чтобы отдышаться, но тут же застыла от увиденного там: за соседним домом напротив скрывалась фигура. Та же фигура, которую она видела буквально прошлым вечером! И та не ушла прочь, увидев, что её обнаружили. Тяжёлым тупым взглядом существо буравило открытое окно. Из-за паники девушка захлопнула его и завесила штору, но ощущение слежки не покинуло её. На столе она увидела книги. Осмотрев их, насколько позволила ночь, Сара заметила записку. На часах 3:10. Понимая, что больше не уснёт, Сара с опаской включила настольную лампу и с нетерпением развязала стопку. Первой книгой в ней была некая «Божественная комедия» Данте Алигьери. Вызов принят. В процессе чтения то и дело попадались некие «ключи»: то помеченные согнутыми краями страницы, то целые исписанные закладки. Правда, толку от вторых было мало, ведь язык их написания был совсем Саре не знаком; и всё же между этими частичками рукописей и помеченными карандашом словами иногда улавливалось предположение того, что это может быть перевод каких-то слов и выражений. — Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate — оставь надежду всяк сюда входящий, — Сара тихо бубнила себе под нос странные заметки, словно волшебные формулы, которые должны воздать ей откуда-то свыше мгновенное озарение. До чего же её угнетало количество страниц в этой книге… Уныние, конечно, не сравнить с заточением в первом кругу ада, но каждая страница давалась с трудом, равносильным Сизифовому. К утру она прочитала лишь сотню из пяти, что лишало всякой мотивации продолжать. Внизу раздался странный шум, который вынудил Сару незамедлительно спуститься. В гостиной стояли двое рабочих, уже приступивших к починке безнадёжно сломанного телефона. Рядом с ними — шокированная, едва бодрая, миссис О’Нил и чуточку раздражённый Бурый. Услышав скрип ступенек на лестнице, он с лёгкой ноткой раздражения предупредил: — У тебя есть двадцать минут на сборы в школу; ланч и явку туда вовремя я беру на себя: с мамой уже всё обсудили. Миссис О’Нил едва заметно кивнула, все ещё косясь то на работников телефонной связи, то на угрюмого незнакомца, представившегося просто другом её дочери-подростка. Лишь будучи наедине на кухне женщина боязливо, но не без восхищения спросила: «Где ты нашла таких приятелей?». Сара не знала, говорить ли ей о том, что её дочь снова ввязалась в какую-то грязную авантюру, причём совершенно того не желая. Но матери было достаточно услышать нелепой отмазки, лишь бы не брать на себя чувство вины за то, что та совершенно не знает, чем живёт её чадо. Когда на журнальном столике красовался новенький исправный телефон, женщина хотела расплатиться «за оказанные услуги», но была приятно удивлена тому, что, и без того недостающих, денег у неё не взяли. Когда Сара села в машину, она не удержалась и спросила не без доли возмущения: — Почему без предупреждения и так рано? Могли бы и потом как-нибудь… Вот как я это матери объясню? Не скажу же, что на трубу мне мафия будет названивать! — Босс сказал, что с этим медлить нельзя. Да и потом, я бы от «трубы» тебе вообще не советовал бы отходить, а то мало ли каждый звонок решает, будешь ли ты сегодня есть мороженое в парке или в багажнике кататься. Готов поспорить, что у тебя даже ствола нет. Как ты ещё жива?.. Насчёт второго вопроса: я ей представился менеджером по программе адаптации новых жителей города; доставленные услуги телефонной службы — как акционные предложения программы, действующие единожды без комиссии и дополнительных процентов. Надеюсь, ко мне больше вопросов нет. С невозмутимым видом Бурый сказал ей сущую правду, которая Саре не приходила в голову. Вспоминая ещё те дни, когда она жила в Балтиморе и тесно общалась с гризерами, складывалась картина всё мрачнее и мрачнее. При том, что Саре не доводилось участвовать в вооружённых конфликтах лично; байки из новостей, газет и даже уст очевидцев нагоняли жути. В какой-то момент девушка заметила включённый кассетник в машине. Невольно произнесла мысли вслух: — Почему тогда пластинки? Кассеты ведь удобнее. — Не знаю… Кассеты у меня тоже есть, но пластинки — это что-то вроде дани дням минувшим, когда ещё все было проще и легче что-ли. Звучит по-старпёрски, но однажды ты поймёшь, что я имею ввиду. Эти слова словно шли наперекор говорящему их: такие мягкие и откровенные мысли говорил один из самых каменных, как Саре казалось, людей, которых можно было бы встретить. И всё же, хоть она и не поняла ни капли из того, что он ей сказал, эти слова засели где-то под корку сознания, как и столь вольные разговоры о возможных трудностях невольного сотрудничества с драконами. «Как ты ещё жива?..». Не стоит и говорить о том состоянии погружённого в поток беспорядочных мыслей овоща, в котором Сара приехала в школу. А сегодня всего-то среда… И всё же, пытаясь выжить, девушка принесла книгу с собой и даже пыталась читать тайком на уроках и переменах: книга хоть и была не очень понятной, но завораживала попадающимися на страницах иллюстрациями. — Сара, сыграем в крестики-нолики? А, понятно, — Бобби от скуки разлёгся на парте, отчаявшись найти интересного собеседника: — Вот бы вы с Дереком раньше так стремились к знаниям! А то как контрольную писать, так спросить некого! А сейчас одна какой-то кирпич принесла в класс, а второй вообще непонятно чем занимается… — Не бубни, Боб. Ты отвлекаешь меня, — затараторил между занятостью Дерек, словно боялся уловить какую-то мысль, посетившую его голову. — И правда, что ты там делаешь? — уже и Сара заинтересовалась странными разными бумагами, над которыми корпел Дерек. Обычно он не позволял себе роскошь тратить время попусту, поэтому сейчас парень был непременно занят чем-то интересным. Какие-то газеты, фотографии и скреплённые документы навевали мысль о том, что Дерек занимается чем-то таким, что или или было до ужаса скучным или настолько захватывающим, что не следовало никому об этом знать. Едва Дерек хотел ответить, как в класс влетела Кэнди, таща за собой Люка. Сара закрыла лицо громадным переплётом, не желая смотреть в глаза Люку после вчерашнего. Весь день она избегала его в коридорах и на уроках, порой копируя как повадки первоклассного ниндзя, так и неповоротливого тролля. Она и сама не знает, почему чувствует себя виноватым перед этим парнем за тот отказ. Да и судя по его блуждающему взгляду, он и сам не горел желанием пересекаться с ней. — У меня отличные новости! — воодушевлённо объявила друзьям Кэнди. — Ты решила дать обет молчания? — невесело буркнул Дерек, не отрываясь от дела. — Лучше! — Кэнди проигнорировала кислые мины друзей и своего парня, продолжив: — Сегодня мы идём в цирк! Я уже достала билеты, как и обещала, так что придумайте отмазку получше. Бобби сразу же нашёл её — он должен готовиться с Эйприл к предстоящей защите их проекта. Да и от цирков невольно хвататься за ингалятор не хочется… Сара не смогла найти отмазки, как бы ни старалась возложить на себя вымышленную «гору внезапно взвалившихся обязанностей», лишь бы не видеться Адамом и не раздражаться на его глупое увиливание от ответов. И не только с ним: нахождение в одной компании с Люком после вчерашнего удручает обоих. Впрочем, у обоих и выбора особо нет. А вот Дерек принял предложение подруги с какой-то странной серьёзностью и решимостью, которая не проявлялась у него раньше так явно. Он ещё раз посмотрел на какие-то бумажки на парте, а потом сгрёб их в аккуратную стопку и спрятал в портфеле. Сара чувствовала, что Дерек таит что-то очень важное для неё, и эта мысль беспокоила её не менее раздумий о банде, Люке, Вишне и цирке. В голове одно: «И за что мне это всё?». А в душе разрастаясь до размеров паники буяла тревога, словно небо вот-вот свалится на землю и расплющит мир. Но небо на головы так и не упало за весь день, а вот Майкл Тернер вполне смог! Правда, не упасть, а сбить с ног в коридоре у класса Стефани. Сара даже удивилась тому, что он решил прийти сегодня в школу с очень помятым лицом после вчерашнего. Зеленоватый синяк под глазом и разбитый нос явно не придавали очков привлекательности, но злобе на Сару, похоже, вполне смогли: — Смотри, куда прёшь, О’Нил, — рявкнул он на сбитую с ног девушку и стремительно пошёл прочь, едва удержав себя в руках, чтобы не наступить или хотя бы не нагрубить ещё. На взбучку Стеф выглянула из класса. — Ох, что это ты? Это Тернер тебя так? Вот сука, подожди-ка, я ему устрою! — она помогла девушке встать и уже хотела бежать вслед за хулиганом, но Сара остановила её. — Нет-нет, не стоит, всё в порядке. Ему и так хорошо досталось вчера — вот и бесится. — Значит, мало получил, — Стефани негодовала. — Ты-то как? Не ушиблась? Сара оглядела себя. Никаких болевых ощущений она не почувствовала от падения, чему и сама удивилась. Правда, это было очень странным: разве ушибы и царапины не должны болеть, если они наличествуют? Подруга настояла на походе к медсестре. Та сказала, что травма несерьёзная, хоть и будет приносить дискомфорт. — А сейчас должно щипать… Потерпи немного. Как только ватный шарик, пропитанный перекисью, коснулся травмированного локтя, Сара зажмурилась, но… Ничего. Она почувствовала ровным счётом ничего. Даже во время нанесения зелёнки адского жжения не было! Девушка не придала этому особого значения, ибо были мысли поважнее. Поход в городскую библиотеку в очередной раз откладывался: просто не хватит времени зайти туда во время перемены, а после уроков Кэнди ни за что не захочет её ждать… Да и к той старухе было бы не лишним зайти: мало ли она сможет объяснить её кошмары? В голове было настолько много всего, что из-за этого она казалась совершенно пустой. — Эй, ты как? Может, воды? Выглядишь неважно, — Стефани заметила замученный вид подруги. — Наверное, стоило бы ложиться вовремя, а то совсем уже башка не варит после вчерашнего. Хрен уснёшь с такими приключениями! Хорошо хоть родаки не спалили… Поскорее бы свалить отсюда. — Понимаю. Я и не помню, во сколько точно пришла, но проснулась в три ночи и так и не смогла уснуть. Наверное, нервы или что-то типа того. — Я думала, ты подождёшь Вишню, и он отвезёт тебя домой. Наверняка попала под тот ливень, упрямица, — странно покосилась на подругу Стеф, но Сара не ответила ничего в ответ, давая ей продолжить: — Кстати, как там тот чувак? Ну, который тебе мерещится, как его… — Ничего с ним, — отчеканила Сара, не желая вспоминать вчерашнюю ссору. Да и Стефани всё равно не поймёт ничего и спишет на отсутствие лекарств как нормальный здравомыслящий человек. Не поймёт, потому что и сама Сара не понимает, какого чёрта с ней происходит. — Ну, наверное, и хорошо, что ты его больше не видишь. Значит, как минимум, крыша поехала не совсем, подруга! Вот увидишь, всё наладится с походом к психотерапевту. Э-эй, не будь такой грустной, ты расстроилась из-за библиотеки? Ну, хочешь, в школьную сейчас пробежимся? Я помогу! — Стеф попыталась взбодрить совсем осунувшуюся подругу тёплыми речами и объятиями. Это мало чем помогло Саре с образовавшейся кашей в голове, но издавна хвалебное лекарство отогнало на время тоску. Хоть они не успели толком ничего найти в библиотеке, но Саре уже грел сердце тот факт, что хоть кто-то подбадривает её даже в таких глупых авантюрах. Чтобы хоть как-то оправдать безрезультатные поиски, Сара взяла книгу из списка изучаемой литературы — повесть Шекспира «Ромео и Джульетта». Дома Сара не успела зайти на кухню, как мама тепло поприветствовала её: — Привет, детка. Как насчёт пойти в цирк сегодня? Мы так давно не проводили время вместе! Саре сразу же стало неловко говорить о том, что совместного времяпровождения и сегодня не будет; впрочем, мама не сильно расстроилась. — Как Стефания? Ты вернула ей одежду? Вдруг её родители будут волноваться, да и одолженное стоит вовремя возвращать. Чёрт. Этого вопроса никак нельзя было ожидать. Придётся нести её в цирк. Только как незаметно для друзей вернуть её? Придётся думать на ходу.

* * *

Вечер того же дня. Кэнди энергично шагает к шатрам, попутно рассказывая нам обо всём и ни о чём: — …а ещё у него маска такая необыкновенная! Говорят, никто не видел его лица, несмотря на то, что этот цирк известен чуть ли не по всему миру с давних времён! В узких кругах, естественно: наверное, лицензию было достать ой как непросто. Хотя, если Человек нашёл подход к моей маме, то нисколько не удивляюсь! Директор, конечно, просто душка, не то, что эти его циркачи, — пренебрежительно сморщила носик девушка, словно съела горькую кожуру лимона. Чтобы отделаться от невольно одолженной вчера одежды, Сара решила отдать её в гардероб цирка, но там она встретила свою маму. Женщина была нарядно одета, даже слишком для посещения представления. — О, как дела, малышка? — мама звонко защебетала, но в её нервном дёрганье рукава прослеживалось нервное напряжение, и даже эта напускная жизнерадостность не помогала скрыть его. — Хорошо… Хорошо выглядишь! Давно не видела тебя в таком. Женщина пустила нервный смешок. — Давно такого повода не было, поэтому почему бы и нарядиться в такой тёплый денёк, не так ли? Они подошли к гардеробу, где понемногу рассасывалась толпа. Миссис О’Нил отдала свой кардиган. Между делом хотела завязать разговор с гардеробщицей: — А у вас много посетителей — на кассе такая давка; надеюсь, хоть смогу купить билет. Наверное, шоу будет славным! — Уж не сомневайтесь, — работница только повернулась к посетителям лицом, как миссис О’Нил тихо воскликнула: — О Боже… Она испугалась её вида. Со спины обычная хрупкая блондинка казалась совершенно обычным человеком, но вот её лицо… Кожа походила скорее на фарфор и была уж слишком кукольной, хоть и между бровями залегла глубокая складка. Больше всего внимания привлекали две черты: разрезанный подобно марионетке рот и запалые круглые глаза. — Что-то не так? У меня тушь размазалась? — очевидно, всем было понятно, чего именно испугалась мама Сары, но гардеробщица спросила её об этом настолько невинно, словно совершенно не имела представления о том, что вызвало у её такую реакцию. Определённо, в этом вопросе чувствовалась тонкая нотка сарказма. — Простите, просто не ожидала. — Не стоит беспокойства, я привыкла. Все мы привыкаем, — блондинка ответила сухо и наигранно. Осуждение так и читалось в её блестящих карих глазах. — Советую поспешить к кассе: шоу скоро начнётся. Мама поспешила удалиться время от времени таращась назад. Сара смутилась от столь неловкой сцены. Засмотревшись на работницу, она пыталась убедить себя обратиться к ней. Женщина не стала ждать, пока девочка обратится сама: — Сара, с тобой всё в порядке? Ты таращишься на меня так, словно у меня гнездо на голове. — Откуда вы… — девушка только хотела переспросить, как на её вопрос ответили: — Дорогуша, только не говори, что забыла про вчерашний дождь, — женщина криво ухмыльнулась, насколько её губы позволяли это сделать. — Уверена, мы ещё не раз встретимся, так что фамильярности ни к чему. Можешь звать меня Лиз. Сара робко пожала протянутую ей худощавую ладонь, отчего стало ещё больше не по себе. вспомнила, что действительно слышала этот голос раньше — вчера в тени. Глядя в эти безжизненные карие глаза, внутри что-то переворачивалось и копошилось от…дежавю? Только руки потянулись отдать гардеробщице, как она покачала головой: — Не думаю, что он будет доволен, если ты не отдашь их лично. Беги, тебя ждут. Сара не решилась обернуться, но почему-то думала, что эта женщина сейчас провожает её стеклянными блестящими зрачками. Цирк соединил в себе детали как современных, так и даже антикварных особенностей культуры. Неизменно бело-красные шатры отблескивали в миганиях сотни гирлянд и лампочек. Хоть на вид это место ничем не отличалось от обычных цирков, которые Сара видала и в Балтиморе, и по телевизору, но зная, что и кто ожидает её внутри становилось не по себе. Она бросила последний взгляд на табличку у входа с уже знакомыми ей письменами, прежде чем получить нагоняй от Кэнди за столь долгое отсутствие. Девушка села на первый ряд вместе с подругой. Дерек с Люком пришли только через десять минут, а девчонки в это время защищали занятые для них места всеми руками и ногами: люди, словно обезумев, пёрли пачками и сбивали друг друга с ног. Наконец-то, представление началось. Сара уже успела затосковать от вида держащихся за руки Кэнди и Люка и испугаться поведения людей. Или может это зависть? В конце концов, парень признавался ей в любви ещё вчера, а сейчас просто горько смотрит в её сторону время от времени… Они даже не говорили со вчерашнего вечера, ни слова кроме скомканного «привет», и с каждой минутой напряжённого молчания решимость его прервать угасала. В конце концов, шоу начинается. Свет в зале погас, как и жизнь в глазах смотрящих. Их взгляд словно остекленел, как у кукол, а рты тут же захлопнулись, словно безликий кукловод дёрнул за нужные нити. Стало не по себе. В поисках объяснения Сара посмотрела влево — Дерек смотрел на сцену в ожидании выступления, вправо — Люк пытался растолкать свою подружку от такого же ступора, как и у толпы зевак. Мама на задних рядах тоже смотрела на всё безучастным пустым взглядом с жуткой улыбкой на устах. И вот на сцене уже знакомый Саре человек. Женщина с изогнутыми в обратную сторону коленями, синеватой кожей и худощавым телом. Она была одета в красный новенький фрак и в целом выглядела прилично, только немного в дрожь бросило от мысли, насколько ей может быть больно… Женщина улыбнулась и заговорила, заклиниваясь на каждой букве ж: — Добро пож-жаловать в цирк уродов — колыбель уж-жаса и зрелищ! Меня зовут Ж-жоззи, и сегодня я открываю первую шкатулку Пандоры людских пороков! Встречаем, дуэт Мэри и Дэри! — зал машинально похлопал выходящим на свет прожектора… Артистам? Артистке? Это были те сиамские близнецы: лысые, бледные, они были одеты в одну хлопковую наволочку по типу одеяния Древнего Рима, за их спиной издевательски торчали ангельские бумажные крылышки, а на головах по нимбу. Девушки запели и закружились, а им, словно из ниоткуда, подыгрывали клавишные: — Без тени нет света, а света — без тьмы. Но серых тонов не выделяют. Публика потешалась над выступающими, тыча в них пальцами и при этом надрываясь от смеха. — Могли б походить на ангелов, но, увы, Есть то, что глазами вам не увидеть, И это факт: не можем мы Друг друга не ненавидеть… На этих нотах струна невидимого инструмента порвалась, как и последняя капля самообладания улюлюкающей толпы; Мэри и Дэри сорвали с друг друга белое одеяние, оставаясь в грязном мешке, который скрывался под чистыми полотнами. Остальные атрибуты ангелов полетели в стену шатра, разрываясь и уничтожаясь в хлам. — Взаимная ненависть — общая боль, И можем ли быть мы святыми? Не скрывается ли за пороком любовь, Или чувства небу непостижимы? На этом их выступление закончилось, они поклонились, и кулисы были задёрнуты, закрывая сцену для подготовки декораций. Снова громкое ожидание. Смех зрителей все ещё заставлял шатер мелко дрожать, словно и сам был напуган происходящим внутри себя. Люди падали со своих кресел с хохоту и бесперебойно хлопали в унисон. Хлоп-хлоп-хлоп! Шлепки влажных рук отбивались в памяти всё чётче, пробираясь куда-то за шиворот и заставляя Сару вздрагивать во время аплодисментов. Она пыталась уловить жизнь в безразличных и даже насмешливых чертах сидящих рядом друзей, но зря: Дерек не смог сдержать улыбку, а Кэнди так совсем согнулась на плече Люка от истерики. Даже Люк больше не смотрел ей в глаза — всё его внимание приковала алая мягкая перегородка между сценой и залом. Неужели и он…? От подобных мыслей по спине побежали мурашки. В темноте раздался ужасный надрывистый голос: — Где?! Где оно?! Блестящее, манящее… В зале кто-то закричал и то место осветил луч света — женщина вопила от вида взвалившегося из потолка шатра чудика. — Поприветствуем Мордогрыза! — Жоззи представила его публике. На вид Мордогрыз был чем-то похож на старика: редкие грязные волосы, отсутствие некоторых зубов, висящая кожа и складки на теле… Он хрипло захохотал и, вцепившись за канат, повиснул на нем стремясь ввысь. — Чего я не делал ради наживы: Людей убивал, раскрадал их могилы! До нитки чернь, и богачей я обкрадывал, Но сундук для наживы полным не стал. И жадность моя погубила меня: В болезнях и злыднях умерла вся семья, И так я остался с богатством своим, Ни капли себе, ни крошки чужим! Пока он пел свою песню, перебираясь по канатам шатра и хватая вещи из рук зрителей, за кулисами промелькнула чья-то тень, отчего стало не по себе. Мордогрыз словно тоже увидел её и, испугавшись, скрылся за кулисами, попрощавшись с публикой истерическим смехом, а та, в свою очередь, провожала артиста бурными овациями. Сара присоединилась к ним, ведь выступление действительно выдалось достойным и несло в себе мысли, которые отражают современное общество; даже хотелось где-то улыбнуться, но стыд тут же охватывал её, напоминая о том, где она находится. Музыка стихла, но не толпа. И всё же почему-то словно одной лишь Саре были отчётливо слышны звуки где-то за алой тканевой пеленой. Шаги. Уверенные и неторопливые, отсчитанные не один раз. Четыре шага отделяли её и того, кто скрывался за красочными шатрами. Раз. Дыхание сбилось, невольно захотелось оттянусь передавливающий шею ворот. Два. Обдало холодом. По коже пробежали невидимые мурашки, отчего Сара вжалась в скамью, как в последнюю вещь, отделяющую сцену и зал. Три. Она слышит его. Слышит размеренное, но надрывистое дыхание хищника, затаившегося в тени. Чувствует на себе прицел острого и холодного взгляда, от которого никак не укрыться. Знает. Она знает, но не хочет верить тому, что увидит своими глазами прямо… — «Сейчас», — шёпот словно прозвучал прямо в её голове, и он явился. На сцену вышел высокий мужчина со спадающими по плечам русыми волосами. Его чёрный костюм словно поглощал весь падающий на него свет, а красная подкладка плаща и рубин на галстуке-бабочке так и играли со светом прожекторов, отдавая иной недобрый отблеск. Прорези белой украшенной узором маски словно не смотрели ни на одного человека в зале, но оценивали каждого. Она узнала его, без сомнения. Это был Адам, но… Тот ли это Адам, которого она знала? Или это какая-то шутка? Насмешка? Роль? Сара смотрела на знакомого и даже чем-то близкого человека, но не узнавала в нём ничего из того, что было ему присуще. Лишь необъяснимое изящество движений и пшеничные локоны стали неотъемлемой частью его личности. И холод, но и эта почти мистическая черта изменилась — кончики пальцев никогда не пронизывало маленькими тонкими иглами раннее в его присутствии. — Директор, — все ещё нетерпеливо окутанная наваждением Кэнди придвинулась вперёд, желая рассмотреть его получше. Пройдя на середину сцены, он медленно окинул взглядом толпу ещё раз — люди прекратили перекатываться словно по его внутренней команде. Когда последний голос утих, он заговорил серьёзным бархатным голосом. Говорил тихо, но слышали его все находящиеся под куполом: — Пороки — неотъемлемая часть людской натуры. Тайно лелея их внутри себя даже скудным помыслом, человечество отказывается верить достоверному факту: все люди связаны общими пороками. Каждый видит его в других, но не в себе, тем самым отрезая себя от других. Но здесь, в этом зале, я осмелюсь приоткрыть завесу лжи, обнажая правду, чтобы каждый мог узреть её. Добро пожаловать, дамы и господа, в нашу скромную обитель ваших пороков. Он снова взмахнул рукой — и зал взорвался аплодисментами и дружными возгласами. — Следующее выступление будет через неделю, в этом же самом месте и в это же время. Приглашаю всех, кто не слаб духом и готов узреть красоту в отвращении собственного отражения… А теперь, будьте добры, я жду ваших оваций! Грохот рукоплещущих сотен рук оглушил Сару вновь. Одобрительный свист доносился тот тут, то там, заставляя отшарахиваться от зевак. Но этого ему было мало: — Дайте мне шума, — властный шёпот обволакивал каждый закоулок шатра, — ваш не слышен крик. Зрители подчинились приказу, чем задовольнили каприз своего кукловода. Щелчок пальцами — и он исчез за взмахом чёрного плаща. Люди в восторге обсуждали уродства выступающих, выходя из шатров. Некоторые даже оставляли пожертвования для цирка в виде немалых банкнот, хотя до этого каждый зритель непременно пересчитывал сдачу после покупки попкорна или ваты. — Пожалуй, пора бы уже домой, — сухо предложил Дерек, явно не желая оставаться здесь ни на минуту. — Да, а то мне здесь не… Кэнди? — начал Люк, но не закончил, так как она резко обернулась к сцене и зашагала к стоящему возле неё директору цирка. Сара спешно пошла за ней. — Кэнди, ребята уже хотят уходить, ты идёшь? — спросила Сара, но та нервно замахала руками, прогоняя её прочь. — Нет, иди, уходите без меня, я скоро… — не успела она договорить, как мужчина учтиво обернулся к ним: — Мисс Нельсон, не стоит изменять своим планам ради беседы со мной: если же вас ждут, то вам стоило бы поспешить, а не прогонять мисс О’Нил, — ощутимо уколол её он, отчего она тут же залилась краской и уставилась сначала на него, а потом на свою подругу. — Вы знакомы?! — Нет, — тут же соврала Сара, глядя в чёрные прорези маски. Зная, что самодовольная ухмылка медленно сползла с лица, она ликовала. — Совсем нет, может, ты проболталась обо мне, и господин директор запомнил фамилию. Точа друг друга взглядами, Адам и Сара вели лишь им понятный мысленный счёт. Счёт на то, кто кого больше заденет или поставит в неловкое положение. Пока 1:0 в пользу Сары. Мужчина мягко тронул её сжатую в кулак руку, держащую пакет. — Спасибо, что не забыли про мой плащ. Надеюсь, вы вчера не намокли под тем ливнем? Чувствуя злой и удивлённый взгляд подруги сбоку, она уже представляла допрос в скором будущем. Сара злобно сжала челюсти, думая сама про себя: «Ну ты и подлец». 1:1. Человек продолжил: — Что ж, раз мы не знакомы, мне следует представиться. Можете звать меня Человек в маске. Он взял её ладонь и коснулся холодными губами маски тыльной стороны кисти. Девушку обдало ещё пущим холодом, отчего она отдёрнула руку, тем самым позабавив мужчину. 1:2. — Человек? — Сара фыркнула от недовольства. Ну что за вздор? Называться каким-то нелепым прозвищем… — Вам не кажется, что во времена, когда людская сущность упала до скота, нет ничего уважительней, чем называть себя человеком? — А вы достойны такого обращения? 2:2! На мгновение серые глаза зло мелькнули в прорезях, но затем Человек рассмеялся, заставив девушек смутиться. — Мне нравится ваша позиция. Скажем так, это понятие имеет две стороны. Уж не сочтите за грубость, но, хоть я далёк от такой заслуги, и всё же среди всех присутствующих на выступлении — я к ней ближе всех. Кстати, вам понравилось шоу? — Очень! — не упустила возможности снова побыть в центре внимания Кэнди. — Всё такое красочное, только чудики немного… Ну вы сами понимаете. Ещё не очень нравится табличка на входе: я не понимаю, что там написано. Человек в маске хмыкнул. — Те, кто стремится к познанию, наверняка понимают то, что там написано. Вот вы знаете, мисс О’Нил? — «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — процитировала она. — Цитата, выбитая над входом в преисподню, как гласит Данте Алигьери. Мужчина одобрительно покачал головой, удовлетворившись ответом. К ним подошла миссис О’Нил. — Добрый день, — она тепло поприветствовала всех. — Девочки, вас там уже заждались! А вы, должно быть, тот известный директор этого цирка? Человек в маске так же поцеловал женщине ладонь, отчего та кокетливо захохотала. — Он самый. Человек в маске, к вашим услугам, миссис О’Нил… Или всё же Герман? — внезапное обращение к матери выбило из колеи всех, но Человеку, похоже, это было на руку. Не обращая внимания на раскрытый от изумления рот женщины, он переспросил: — Или вы ещё не сказали?.. Какая жалость, я выдал ваш секрет. — Пожалуй, я пойду, — миссис О’Нил поспешила убраться прочь, дабы скрыть своё пунцовое от стыда лицо от людей. Повисла пауза. Кэнди ещё больше вспыхнула румянцем и схватила подругу за руку: — Хочу ещё раз поблагодарить за столь прекрасные номера, я хохотала до слез! — улыбнулась на все тридцать два Кэнди, накручивая второй рукой свою кучерявую прядь на палец. — Рад, что вам понравилось выступление, но вынужден попросить вас уделить мне ещё немного времени. Самую малость, если позволите. Боюсь, это слишком личный разговор, поэтому вынужден попросить вас подождать подругу снаружи, мисс О’Нил, — хоть последнее предложение было произнесено учтиво, но Сара нутром чувствовала под маской насмешливую ухмылку. На выходе она случайно столкнулась с Вишней, да так, что тот даже пошатнулся. — Ой, прости! Не ушибла случайно? — После вчерашнего мне уже ничего не страшно, — отшутился он, указывая на многочисленные ссадины и разбитую губу: — И так побитый, как собака! И, кстати, куда ты вчера убежала? Я думал, ты меня подождёшь! — Решила прогуляться, — Сара не хотела вдаваться в подробности, что именно сподвигло её идти домой пешком. — Не гуляй одна. Мало ли такую принцессу украдут какие-то плохие дяди на чёрной машине! Ну, или я, например, — он щёлкнул девушку по носу и удалился, оставив её в неком смущенном ступоре. От щёк отдела кровь только тогда, когда она увидела, что всё это время на неё смотрел Адам. Он проводил девушек к выходу и поспешил попрощаться с плохо скрываемым напряжением в голосе: — До скорых встреч. Девушек на пороге ждали парни: — Всё хорошо? — спросил Люк, укутывая кудрявую спутницу в свои объятья, но та мягко выбралась: — Да, всё хорошо, просто хотела поболтать с директором цирка, — невинно ответила она, избегая прямого взгляда ребят. Дерек тревожно оглядел подругу, потом бросил взгляд на мигающие тут и там лампочки, но не сказал ни слова больше, кроме: — Не водитесь с ним. Всю дорогу домой компания молчала. Даже Кэнди подозрительно затихла: не трещала обо всём подряд, не вешалась на Люка, не доставала Сару вопросами о Человеке… «До скорых встреч»… Сара погрязла в своих мыслях и противоречивых чувствах. К чему этот цирк? Чтобы позлить? Чего он этим добивается? Девушка не знала, что ей делать и как реагировать на всё это… Ещё и та гардеробщица была уж очень странной. Не страннее матери, конечно: у неё вообще на лице написано, что она что-то скрывает. И Сара непременно это узнает, выпытает! Обязательно, но сперва сделает уроки и, возможно, дочитает книгу до последнего круга ада. Одни лишь мысли об этом утомляли.