Сакуре снятся сны. Кошмары, от которых она вздрагивает во сне. Кошмары, в которых она зациклена повторять одно и тоже, проклятый лимб для грешников, куда хуже кипящих котлов в аду.
У Сакуры потеют ладони, на лбу проступает испарина. Во сне она сжимает рукоятку острого кинжала и успевает занести руку за секунду до пробуждения. Даже открыв глаза, Сакура не может понять — сон это или явь. Кинжал касается широкой спины, входя на удивление легко и оставляя за собой след в виде вырванных крыльев.
Сакура вскрикивает и подается вперед всем телом, прислоняется к Саске сзади, обнимая за плечи со спины и касаясь пылающим лбом места у его лопаток. Саске ровно дышит, рукой Сакура чувствует спокойное биение его сердца, когда проводит ею по его груди. Сакура облегченно выдыхает, стряхивая с себя остатки кошмара, и закрывает глаза.
Сон приходит в следующую ночь, доводя Сакуру до безмолвной истерики.
Она просит помощи у Ино, позволяя залезть к себе в голову. Яманака нехотя соглашается, берет с подруги обещание не давать волю иннер.
— Зачем тебе это? Выпей успокоительного и все пройдет.
Сакура качает головой — дело не в расшатанных войной и стрессом нервах, она чувствует. Но внутри нее Ино не находит ничего.
Пусто.
— Понятно, что ты жалеешь о своем поступке, но тогда мы все решили убить Саске-куна, — Ино разводит руками в попытке подобрать слова, — Он же тебя ни в чем не винит.
Не винит.
Саске позволяет Сакуре провалиться в ее кошмар, ни разу не спросив что ей снится.
Сакура варится в собственном искуплении, ведь единственный, кто должен ее простить — она сама.
— Глупая ты, Ино. И совсем ничего не понимаешь.
— Да что такого в твоей этой самой любви?! Любишь его красивую мордашку да крутой нрав. Признай, тебе просто нравится купаться в своих страданиях и выставлять себя мученицей!
Ино говорит так сгоряча, переживая за подругу. Ей совсем не хочется обидеть ее. А Сакура чувствует себя постаревшей на сотню лет.
«Неужели с ней мы когда-то соперничали?»
Внешность — какое ей дело до этого? Сакура пытается представить Саске старым, немощным, но не прекращает думать о нем с нежностью. Да пусть Саске лишится всего, чем одарен — ее любовь сродни любви матери к своему ребенку. Ее любовь больше не зависит от обстоятельств.
Ино такое не понять.
Это любовь всепрощающего бога к человеку. И она не зависит от отношения человека к этому самому богу.
***
Следующей ночью Сакура видит себя во сне со стороны. Девушка на ее глазах плачет и медлит, рука, держащая кинжал, дрожит. В этом сне Сакура впервые может разглядеть искаженное яростью лицо Саске. В его безумных глазах кровоточат лопнувшие капилляры, и от его совершенно чуждого дикого взгляда Сакура просыпается.
Саске смотрит на нее, повернувшись на бок. Сакура тяжко дышит, облизывает пересохшие губы и ищет тот взгляд, что напугал ее. Но в черных глазах Саске лишь настороженность и тревога.
— Плохой сон? — он притягивает Сакуру к себе, та жмется к его груди, пряча лицо. Ее руки обвивают мужскую шею и губы шепчут:
— Больше нет.
***
Она вновь видит себя со стороны — но теперь глазами Саске. Его или уже ее руки сжимают чужое горло, сдавливая воротник. Сакура ощущает разряды электричества в воздухе — Саске окружен темной энергией Сусано, а в левой руке сверкает молния в птичьем щебете Чидори.
Плащ на Сакуре расходится в стороны, ворот безрукавки не выдерживает напора и рвется по шву. Сакура мысленно умоляет Саске остановиться, внешне — позволяет душить себя, умирая от его рук.
И на его руках.
Из-под одежды Сакуры выпадает прозрачная ампула и разбивается о землю. Жидкость вытекает с легким шипением и выжигает вокруг себя траву.
Сакура просыпается.
Она и Саске сжимают друг друга в объятьях, соприкасаясь всем телом. Саске спит, его лицо совсем рядом с лицом Сакуры, расслабленное и вовсе не похожее на ушедший кошмар. Сакура проводит пальцами по его щеке, подбородку, доходя до губ останавливается.
Саске ни слова не говорит о ее снах и ни разу не вспоминает отравленный кунай в ее руках.
Несостоявшаяся Джульетта закрывает глаза и больше не считает свои сны кошмаром.
Флакон с ядом тогда был приготовлен на двоих.
