Проклятье кровавых глаз

Детство. Радостные крики, смех, беззаботные объятия. Частые походы в гости, совместные дни, вечера, иногда — ночи. Первые общие тайны, шалости, наказания. Вспоминая эти моменты, сердце болезненно сжималось. Отрочество. Похождения в школу, нередкие прогулки по району, но объятий нет и в помине. Лишь редкие касания пальцев рук, до того неуловимые, что отследить и почувствовать было практически невозможно. Общие тайны обросли сообщниками и подробностями, порой абсолютно обескуражевающими. Боль в горле, желание кашлять нарастало. И, наконец, юность. Учёба в университете разделила их, и это позволило легче перенести мифическую болезнь и откашливать злочастные цветы реже. Устало закрыв алые глаза, парень отложил ноутбук в сторону. Он узнал всё, что ему было нужно. И всё же, эта болезнь существовала, только почему-то её не предавали общественности. Ханахаки. Болезнь неразделённой любви. Одновременно испытывая невероятные чувства к конкретному человеку и запихивая их подальше в уголок сердца, в организме зарождался росток, паразитируя внутри и постепенно высасывая жизненные силы больного. Росток разрастался до букета цветов необыкновенной красоты, но при этом причиняя мучительную боль и вызывая кровавый кашель. И так до тех пор, пока человеческая жизнь не увянет, сгорая в агонии боли и чувств. Полное излечение без непоправимых последствий лишь одно — ответ любимого человека взаимностью. Обратное всего-то многократно ускоряет кончину, сокращая срок жизни до нескольких минут с момента признания. Шу надеялся, что есть ещё один путь исцеления от ханахаки. В плаксивых, розовых, романтических историях, которые он смог отрыть с просторов Всемирной Сети, рассказывалось об операциях, которые проводили на больных. Хирургическим способом удалялись все цветы из организма. Только вот цена за подобное исцеление огромна — не только валюта, но и полное исчезновение чувств к предмету любви, а то и вовсе пропажа его из памяти. По правде говоря, Шу был бы готов рискнуть — с Вальтом он виделся крайне редко, и забудь он его, ничего бы не изменилось для них двоих, и у Куреная появился бы шанс на более радужную жизнь. Только вот подобных операций не существовало в реальности. И осознание этого причиняло боль, не только физическую от начинающих раздирать горло цветов, но моральную от понимания собственного бедственного положения. Шу подавил желание откашляться. Его мысли снова возвращались к тому, из-за кого он страдал последние несколько недель. Идти к врачу он упрямо не желал, да и, как он выяснил, тот ничем не сможет ему помочь: ни лекарствами, ни реалибитацией. Кто же будет изучать мифическую болезнь? Если нет случаев заболевания, то и опыта лечения тоже нет. И до чего же обидно… Парень чувствовал себя беспомощным. Болезнь буквально съедала его изнутри, но ни он, и никто другой не мог ему помочь. Ничем. Способов нет. А идти и признаваться Вальту… Уж лучше умереть, чем сказать три заветных слова. К чувству беспомощности присоединялся банальный страх. Если он признается и получит отказ, то умрёт за несколько минут. А затаив чувства в себе, он проживёт намного дольше. Может и пройдёт само? Кто же знает эту болезнь… На руках были лишь фантомные факты, придуманные такими же людьми, как и сам Шу, только со своими тараканами. Твиттер был его отдушиной. Вкладывая все свои чувства в 280 символов, Шу ощущал лёгкость и спокойствие. Пришедшие ответы вызывали улыбку, позволяя на время забыть обо всем на свете. Парень привычно потянулся за смартфоном. Уведомления о лайках он благополучно проигнорировал, а в поле зрения тут же попал ответ одного из читателей. Последний твит Шу говорил о его боли и страхе. Он старался вложить в 280 символов всё, что чувствовал, в попытке донести, чтобы его услышали, при этом не говоря всей правды. В реальности он не мог такого себе позволить. «Я понимаю тебя. Понимаю твою боль. Давай встретимся, поговорим, поделимся друг с другом всем этим дерьмом.» С фотографии профиля ответившего на Шу смотрел миловидный блондин с алыми, такими же как и у самого Шу, глазами. Его лицо, на удивление, было знакомо Куренаю — владельцем профиля с ником «Отчаянный Скалолаз» был первокурсник университета, в котором учился наш больной — Сумие Фубуки. Не удивительно, что тот начал следить за ним в Сети — их знакомство было мимолётным, и, как для себя решил Шу, совсем не запоминающимся — уж больно спонтанным и быстрым оно вышло. Но, видимо, блондин всё-таки заинтересовался альбиносом, раз каким-то невероятным образом оказался у Шу в читателях. Шу моментально решил. Он встретится с Фубуки. Его ответ был подобен глотку воздуха в морской пучине — он придал уверенности и надежды в том, что он не один в своей проблеме. Вдруг?.. А вдруг среди них, людей, есть те, кто сможет помочь? Вдруг есть те, кто знает больше, чем он? Возможно, это его шанс на спасение собственной жизни, пусть и пока он выглядел блекло и не внушал уверенность в будущем. И, будто шагая в бездну, Шу дрожащими пальцами выводит на экране телефона заветное сообщение. А получая ответку с координатами места встречи, он окончательно понимает — пути назад нет. Он сошел с контрольной точки.

***

Кафе «Кот Моряка» было несколько специфическим. Более детским, не подходящим для серьёзных и деловых встреч. Интерьер блистал яркими цветами — снаружи на окнах можно было увидеть аккуратно приклееные с внутренней стороны рисунок сидящего кота в матроске, чуть далее — рисунок того же самого кота, только уже он не сидел, а стоял у штурвала и управлял небольшим мультяшным кораблём. По мнению Шу, эти рисунки не несли в себе никакого смысла — оно и понятно, ребёнком он не был уже давно, и в восторг не впадал. Но дань уважения основателю кафе он отдавал — здесь было всё для ребёнка не старше двенадцати лет. Шу пришел немного раньше намеченного срока — время встречи настанет только через двадцать минут. Поэтому, ради приличия, чтобы не обидеть хозяев заведения тем, что он ничего не заказывает, он принял решение взять кружку молока. Мало кафешек могли похвастаться тем, что могли выставлять в меню свежую молочную продукцию. Тем более, здесь почти всё время были дети разных возрастов, которым необходима нормальная еда. Молоко было как раз кстати. Шу вежливо попросил уже собирающуюся уйти с заказом официантку подогреть молоко, чтобы оно не было слишком холодным. На что официантка кокетливо подмигнула парню, сказав, что всё будет выполнено, и засеменила в сторону кухни. А тем временем, Шу нашёл взглядом свободный столик на две персоны. Спросите, почему молоко нужно было подогреть? Ответ прост: тёплое молоко хорошо успокаивает больное горло. Хоть у Шу проблема совсем не в нём, но страдала именно гортань — глотать что-либо было больно, и молоко могло значительно ослабить неприятные ощущения. Хоть это использовалось всего лишь от простуды, но и в этом случае работало наверняка. Место Шу выбрал удачное — отсюда хорошо просматривалась добрая половина зала, в том числе и вход, откуда и поступали посетители. Он не хотел пропустить момент, когда придёт Фубуки — уж слишком извёлся за время томительного ожидания. Взгляд то и дело соскальзывал на пришедших гостей заведения, стараясь уловить едва знакомые алые глаза. Время встречи неумолимо приближалось. Шу даже не заметил, как официантка принесла стакан молока и удалилась выполнять свою работу дальше. Входная дверь вновь открылась. Вошедший в кафе блондин тут же наткнулся взглядом на Куреная. Выглядел он довольно бледно, но казался бодрым от чего-то. Он подошёл к столику и произнёс: — Здравствуй, Куренай-семпай!