Игла, кольцо и летучий корабль

Солнечные лучи перебегали туда-сюда. И, рассыпаясь брызгами слепящих искр, отскакивали от разноцветных стекол витража, заставляя сиять изумрудами прозрачную зелень листвы, а перья жар-птиц на панораме пронзительной лазури - вспыхивать огнем и золотом, как живые… в то время как дальше, за причудливыми узорами, под охраной прохладной каменной толщи скалы, в самой глубине комнаты на широком ложе среди уютного беспорядка из разворошенных подушек и одеял – тесно переплелись двое, охваченные ленивой, еще сонной негой. Взгляд царевича с нежностью скользил по чертам любимого лица, сейчас - расслабленно-безмятежным. Прихотливому изгибу темной брови, густой чаще слегка подрагивающих ресниц, скульптурно-строгой линии скул дремлющего мужчины... А затем Иван слегка наклонился вперед и приник к его чуть приоткрытым губам легким, невесомо-бережным поцелуем. Кощей глубоко вздохнул, отвечая на ласку, и медленно раскрыл глаза навстречу теплой синеве его взора. - Доброе утро, - с улыбкой сказал Иван в зеленые очи. - Доброе… - подтвердил Кощей, сладко потянувшись всем телом, и мягко обвил парня руками, возвращая поцелуй. Молодой человек плотнее прильнул к нему, ложась сбоку от чародея и уткнулся лицом ему в шею, довольно шепнув: - Хорошо как… - Хорошо, - снова смежив веки, все так же умиротворенно согласился с ним Кощей, с тихой улыбкой перебирая золотые кудри у своего плеча. Довольно жмурившийся, Иван через некоторое время вдруг нахмурился и приподнялся, перехватив его за узкую кисть. Осторожно провел кончиками пальцев по повязке: - Как рука, болит? - Нет, - с легкой досадой отмахнулся мужчина и добавил в ответ на скептический взгляд парня, неохотно признаваясь. – Только дергает еще немного. - Давай я посмотрю, повязку обновить нужно… - Потом, Ваня, позже! Кощей невольно рассмеялся от его горячности, качнул головой, высвобождая руку. Решительно притянул Ивана обратно, почти укладывая на себя и настойчиво завладевая его губами. Возражать таким доводам было трудно, прямо скажем, ни малейшего желания не находилось! Зато другие желания напомнили о себе со всей очевидностью. Иван с жаром поддержал его порыв, постепенно непроизвольно перехватывая инициативу, однако по всей видимости именно этого сейчас и хотелось его любимому. Кощей лишь выгибался, теснее вжимаясь в крепкое тело царевича, откидывал голову, подставляя под жадные поцелуи шею, и коротко выдыхал, всем существом подаваясь навстречу прикосновениям ставших вдруг обжигающе горячими рук. - Какой же ты… Невозможный!.. Невероятный! – словно в беспамятстве в ответ шептал ему в губы Иван, вновь принимаясь выглаживать и выцеловывать все, что так самозабвенно и щедро ему отдавалось. Вздрагивающий под его пальцами живот, податливо раздвинутые бедра… Молодой человек не удержался и сам застонал в голос, наконец добравшись до главного, провел губами и языком по всей длине напряженного члена, заставив разметавшегося под ним чародея захлебнуться жалобным всхлипом. Внезапно Иван оторвался от своего увлекательного занятия, выпрямился и сел, хлопком в ладоши подзывая нужное: он еще вчера обратил внимание, что не только те мелочи, совершенно необходимые двоим мужчинам в минуты близости и с некоторого момента естественным образом занявшие в опочивальне чародея свое место, - были убраны в неведомо какую даль, но и в целом покои своим нетронутым идеальным порядком наводили на самые тягостные и страшные размышления, оживляя в памяти, когда и какими он обнаружил их впервые. И оттого еще острее хотелось сейчас не просто заняться любовью, но окончательно изгнать этот страх, ощутить саму жизнь в непосредственном ее проявлении. Глядя в лицо мужчины с каким-то болезненным напряжением, он веско сообщил, словно приговорил: - Соскучился по тебе – сил никаких нет! Каждую ночь тебя во сне видел, но как же этого мало… - Мало, - с такой же убийственной серьезностью подтвердил Кощей. Иван тяжело перевел дыхание, глядя в мягко мерцающие зеленые очи, но вот дальше он действовал не совсем так, как верно ожидал от него мужчина. Вместо того, чтобы войти в такое открытое, уже довольно разгоряченное ласками тело чародея, он поднялся над ним и сам опустился на его твердую плоть. Замер, приникнув к его губам, вновь и вновь выдыхая в них сокровенное и чувствуя, как пальцы Кощея от сладкой судороги с силой стискивают его плечи, невольно оставляя на коже царапины… Отстранился с торжествующе-довольной улыбкой и насадился снова, поймав ответное движение бедер навстречу. Вот так и только так! Не разрывая взглядов, не разрывая объятий, в унисон даже дыханием и биением сердца - до самого последнего финального вскрика на пике… И чуть-чуть, - самую чуточку позже, - этого последнего, выплеснутого из себя мучительного накала, почти катарсиса, этого сакрального мига пустоты и торжества - он, горе-царевич Ванечка, Иван, - понимает. Понимает, что все правильно сделал, что только так и возможно было сейчас между ними. Принять это бесконечное, воистину запредельное доверие, оправдать которое попросту невозможно, ибо душа - цены не имеет… Но принять так, чтобы и его единственного, бесконечно дорогого человека, - хоть на мгновение отпустила эта боль! А ночей и пробуждений у них будет еще много – всяких и разных, каких захотят. Он ложится рядом, даже не вытерев с себя его сперму, гладит его волосы, буквально дыша присутствием любимого и благодаря его за эти минуты. И ощущая даже не счастье, а нечто невыразимо большее, куда более значимое, - всего лишь от ощущения как льнет к нему чародей. И все же человеческая природа берет свое даже в самые проникновенные мгновения. Вернувшись в изрядно разворошенную постель, Иван поморщился, зарываясь обратно в одеяло: - Не охота вставать! Кощей ехидно фыркнул, напротив, резко садясь: - Так ведь мы никуда и не опаздываем, Ванечка! – уже поднявшись, с наслаждением потянулся каждой жилкой во весь рост, кося на плашмя развалившегося на кровати парня лукавым глазом. – Впрочем… Даже самые могучие силы подкреплять надобно! Ну да, им вчера не до пиров было, с этим Ваня согласился. А вот то, что для завтрака Кощей не из кладовых чего выбирал, а волшебством уже готовое принесть потребовал, причем не какие-то там изыски кулинарные, - это опять безжалостно возвращало его к осознанию насколько вовремя успел беспечный царевич вернуться! Проводил Иван неспешно удалявшегося Кощея взглядом, задумался и последовал за ним. Правда, завернул вначале в свои комнаты, где все лежало нетронутым, как он и оставил до отъезда. И это тоже болезненно царапало по сердцу, будто в где-то глубине заноза сидит и каждым шорохом ее задеваешь… Неужто уже не надеясь ни на что, не веря, к смертному часу себя готовя, - а все же ждал его Кощей? Или же попросту настолько тяжело ему было даже мысленно касаться того, что было связано с блудным царевичем… Иван потряс головой, с силой растерев лицо, и занялся тем, за чем собственно и пришел. Тоже ополоснулся по-быстрому, переоделся, прихватил нужное и как раз вовремя вернулся к Кощею, - тот тоже уже как раз заканчивал одеваться. Обернувшись, мужчина в легком недоумении выгнул бровь, заметив несколько странное выражение, с которым смотрел на него парень. - Насмотреться на тебя не могу! – со слабой улыбкой признался Иван. – Все чудится, вот закрою глаза и окажется, что это сон и бред… что ты никогда не простишь меня, и я по собственной наивной дурости потерял то единственное, ради чего живу. Прости меня!!! - Ваня… - ошеломленно выдохнул потрясенный глубокой горечью его тона Кощей. И прежде, чем он смог подобрать ответные слова, Иван шагнул к нему, добивая: - Скажи, - молодой человек осторожно коснулся кончиками пальцев груди чародея, очерчивая видневшуюся в еще распущенном вороте рубашки цепочку, - я могу надеяться, что однажды ты вернешь мне это? Кощей в изумлении распахнул глаза, неуверенно повторив его жест и растерянно взглянул на… злосчастную подвеску-рыбку в своей руке, - а ведь и впрямь, с той самой роковой ночи он ее не снимал! Даже не задумался ни на миг! - Ваня… - задохнулся окончательно сраженный чародей, только и смог вымолвить, протягивая ему кулон. – Ванечка, она твоя, свет мой! Но Иван не сразу взял подвеску, вместо того принимая в свои ладони узкую кисть целиком. С той же горькой кривой улыбкой провел по охватывающему ее бинту: - Не затянулась, - отметил он очевидное. В самом деле, такую царапину бессмертный чародей должен был заживить не то что за ночь, а вовсе не отвлекаясь от неспешной беседы, а тут… - Так ведь игла непростая была, - беспомощно проговорил Кощей. - Как же я испугался!!! Как же я испугался, - голос сорвался, а молодой человек прижался к его руке лицом. Кощей глубоко вздохнул, бережно приобнимая его за плечи и прижимая к себе: - Что ты, душа моя, успокойся! Похоже, если вчера Иван был его опорой, возрождая к жизни, утешая и поддерживая, возвращая силы любить и верить, то сейчас пережитое накрыло его самого. - Ванечка, послушай пожалуйста, - спокойно и убедительно заговорил мужчина, заставляя его смотреть себе в глаза. – Тебе не нужно просить у меня прощения. В том, что случилось, нет никакой твоей вины. Ты ни разу не дал мне повода усомниться или упрекнуть тебя, а то, что я порой тебе выказывал… лишь свойство моего не самого безупречного характера! Молодой человек явно что-то хотел возразить, хмурясь, однако Кощей прижал пальцы к его губам, строго сказав: - Помолчи, - и продолжил с той же ласковой силой. – Моя слабость, которой я даже не пытался противиться. Хотя мне следовало встретиться с тобою, рассказать о том, что услышал, разъяснить все, а не бросаться в крайности, сразу повергаясь в черное отчаяние. Я действительно ни в чем тебя не виню и хочу, чтобы ты знал. Мне нелегко было признать и еще труднее выразить словами, что именно ты для меня значишь… И все же, знай, - не игла была смертью Кощеевой, но лишь одна мысль, что ты можешь не любить меня, убивала куда вернее и надежнее! Кощей обнимал свое синеглазое счастье, слушая как тот судорожно переводит дыхание, потихоньку успокаиваясь, и мысленно прикидывал, что, пожалуй, достаточно с них пока объяснений. Самое время отвлечься на что-то безусловно радостное, например, - волшебный, красивый и полезный подарок, который как раз нужно опробовать в естественной среде, для которой он и предназначен. Чародей уже не находил идею с кольцами такой уж странной и безумной, а наоборот, расценивал все более привлекательной, но справедливо рассудил, что не стоит немедленно провоцировать новый виток взаимных признаний. - Спасибо, любимый, - беззвучно шепнул молодой человек спустя какое-то время. Кощей так же молча кивнул в ответ на недосказанное. Иван чуть отстранился со смущенной улыбкой: - В самом деле не хочется из рук тебя отпускать! - Как и мне, Ваня, как и мне, - усмехнулся чародей. Забрал у него кулон, так же, как и впервые надел на шею царевичу своими руками, расправив цепочку. – И все же… -Да, - кивнул Иван, решительно возвращаясь к насущным заботам. – И мазь тебе надо будет обязательно сделать. - Хорошо, делай, - согласно опустил веки Кощей. Как раз, пока Ваня будет занят своими травками, ему хватит времени, чтобы убрать с глаз долой и запечатать понадежнее саркофаг. И без того парень только чудом еще не наткнулся на заботливо подготовленное для себя колдуном место упокоения, и вот это было бы уже совсем чересчур. - А после я тебе покажу кое-что интересное. Тебе понравится, - многообещающе заверил Кощей своего возлюбленного, ненавязчиво увлекая его к трапезной и давно накрытому столу. Так, за неспешной беседой прошел завтрак, после чего Иван принялся за обещанное лекарство, а чародей, проводив и понаблюдав за ним немного, спешно отправился исполнять задуманное. Он успел даже вернуться в лабораторию и заняться формой для колец, поэтому отыскавший его парень, застал Кощея за этим невинным занятием и ничего не заподозрил. Золотая плашка, в которую превратилась проклятая игла, - и то была предусмотрительно переложена из тигля и совершенно терялась на рабочем стеллаже на фоне остальных коробочек, колбочек, щипчиков и прочих всевозможных приспособлений, которые Ваня и назвать-то не мог, не говоря уж о том, чтобы сказать для чего они служат. Поэтому ничто не смогло сбить его воодушевленный настрой. Он со всем тщанием снова омыл ранку мертвой и живой водой, хотя крови не было, да и мгновенного результата не ожидалось. Однако игла прошила узкую кисть насквозь, ладонь с обоих сторон выглядела припухшей и синюшной. Нанес бальзам, аккуратно перебинтовал и зацеловал целиком. Впрочем, Кощей ничему не противился и не протестовал, молча наблюдал за ним с улыбкой в зеленых глазах. - Закончил? – в конце концов ехидно поинтересовался он, вгоняя парня в смущение. – Тогда идем твой подарок смотреть. Сама идея подарка заставила Ивана смешаться еще больше, а увиденное удивило несказанно. В центре одной из мастерских на креплениях была установлена… лодья. Выполненная с поразительной точностью, с соблюдением всех пропорций и деталей, разве что парус был свернут. От носа до кормы округлые обводы корпуса украшала резьба, искусно скрывавшая в своих узорах колдовские руны и символы, но Иван не сразу задумался об этом, пораженный тщательностью и скрупулезностью работы. - Красиво! – молодой человек провел пальцем по загнутому буквицей «рци» носу. - Осталось только испытать, - небрежно уронил Кощей, хотя глаза его уже искрились от смеха. - Так он настоящий?! – пораженно ахнул Иван, вытаращившись на безуспешно изображающего невозмутимость чародея. - Конечно, - сообщил довольный произведенным эффектом мужчина, таким тоном, как будто это и правда было самой очевидной в мире вещью. – Нужно лишь спустить на воду. - А как, где… когда? – только и смог вымолвить потрясенный парень. - Да хоть сейчас собирайся, - наконец сдался и засмеялся Кощей. – Как пожелаешь, так и будет, Ванечка.