***
За десять часов до этого
Happy New year, happy New year Голосило радио внизу. Чудесная песня пробилась сквозь крепкий утренний сон, переливаясь сотнями красивейших звуков, ударяясь о стены и разбиваясь о полусонное сознание. Так начался последний день этого года. Я разлепила веки и оглядела комнату. Рядом на диване полусидел Леголас, уткнувшись в книгу. — Что читаешь? — потянулась я. — Анатомия и физиология человека, — прочитал эльф название с обложки. Мдааа, моя литература первого курса, которая лежит на столе уже не первый год. — О, что ж читать-то? Я сама тебе всё подробно и в красках расскажу, — я встала и прилегла рядом с Леголасом, уткнувшись носом в его плечо. Лихолесец мягко поцеловал меня в лоб, пальцами проводя по губам. — С НОВЫМ ГО… — дверь резко распахнулась, и в комнату влетела Василиса, — ой… — пролепетала она, увидев нас вдвоём, — вас это… бабушка на завтрак зовёт, — быстро сказала Вася и, смущённая, вылетела из комнаты. — Ну, пошли что ли… — сказала я, вставая, смотря через окно на белый-белый двор и ясно-голубое небо, однако Леголас притянул меня к себе, заваливая на кровать. Видимо, завтраку придётся подождать. Утопать в белокурых волосах, чувствовать на себе сильные руки и видеть эти серые глаза — всё, что нужно было сейчас. Больше ничего. Я легонько укусила Леголаса за острое ушко. Эльф вздрогнул от неожиданности и, усмехнувшись, зарыл меня в одеяло. С головой. В кокон из одеяла. Так и придушить же можно! Тут раздался телефонный звонок. Мой телефон заорал на всю комнату мелодией двухтысячных. — Да кто там с утра пораньше?! — я выкарабкалась из одеяла, зыркнув на Леголаса, который с нескрываемыми искрами глазел на мои оголённые в результате съехавшей пижамы плечи и бёдра. Я взяла телефон, уселась прямо на Леголасе (не ну, а чё?) и с раздражением крикнула в трубку: — Ало! — Хреном по лбу не дало! Как ты со мной разговариваешь? — раздался с конца провода такой родной и нежный голос лучшей подруги. — Катя?! — от неожиданности я подпрыгнула на эльфе, на что тот с дьявольской улыбкой схватил меня за бедро, как бы показывая, что прыгать я больше не смогу. — Та я, я. Я к вам стучусь, а вы не слышите. Холодно, звиздец. Открывай уже! — я сбросила трубку и ловко соскочила с Леголаса, отдавив принцу руку. — Куда ты так прыгаешь? — эльф недовольно потирал конечность. — Прости, — я чмокнула отдавленную руку, пользуясь бабушкиным методом «поцелуй лечит всё». Хороший я врач, а? — ко мне подруга пришла, — начала я, роясь в шкафу и ища подарок, — пойдём познакомлю тебя с моей зайкой. Леголас со вздохом встал с дивана и, ревниво обдумав прозвище «зайка», провёл рукой по волосам. У всех же есть лучшая подруга? Ну, тот человек, с которым вы и пивас в школьном туалете распиваете, и парней вместе обсираете, и рыдаете под грустный плейлист тоже вместе. Так вот у меня этот человек — Катерина Иванюк, высокая девушка с шоколадными волосами и глазами цвета мёда. Собственно, сия барышня стояла сейчас за калиткой и мёрзла, не додумавшись надеть гамаши. А на улице минус двадцать! Солнце, заливая всю землю своими лучами, играло в заснеженных ветках деревьев и бросало блики на ледяные покровы, что даже не думали таять на таком ярком, но холодном зимнем солнце. Снег хрустел под ногами, дышать было так хорошо… Последний день года… Леголас пошёл со мной, учтиво придерживая дверь, пока я тащила громадную коробку, обмотанную упаковкой с оленями. Я знала, что Катерина уезжает в Москву, праздновать с родителями, и зайдёт ненадолго, поэтому подарок я тащила сразу. — Хэппи Ньююю Еар! — заорала Катерина с порога да так, что всё живое отреагировало незамедлительно: курицы завозились, петух заорал в ответ, коза заблеяла, а собака будто лошадь из Средиземья прискакала к калитке, начав лаять на прихожего. — Леди, цыц! — Шикнула я на овчарку, на что та отстала от Кати и принялась облизывать Леголаса. Чмокнувшись с подругой в щёчку и, заметив, как брови моего эльфа от вида целующихся девочек взлетели до небес (ох, чувствую придётся мне и это объяснять. Секшен революшен, а что?), я вручила подарок и приняла свой. — Ты моя хорошая! — в красивом пакете лежало нежно-голубое худи и аккуратная бутылочка апельсинового мартини. Надо сказать, что мои взгляды насчёт алкоголя немного поменялись. Ежели раньше я строго говорила «нет» всему спиртному, то сейчас была не прочь опрокинуть бокальчик для блеска глаз. Вот до чего меня довели эти ваши Сауроны и порталы! Я же подруге завернула новый штатив для камеры (она у меня фотограф-любитель) и колечко. Нет, не всевластия, но из серебра с агатом. — О, а я тебя не знаю, да? — обратилась Катя к Леголасу. — Нет, миледи, мы не знакомы, — улыбнулся эльф. А я растеклась в лужицу от вежливости лихолесца и от смущения Кати. — Знакомься, это Леголас, мой парень, — гордо объявила я, лыбясь аки кот чеширский и наблюдая в глазах подружки мелькающие искры, а в голове явно бегущие логические цепочки. — О! Приятно познакомиться, я Катя. Катерина. — Взаимно, — улыбнулся эльф. Жаль, конечно, но зайку мою пришлось отпустить, ибо у неё уже губы посинели. Люди, надевайте гамаши: не испытывайте свои лейкоциты на прочность, не зарабатывайте цистит! За завтрак мы сели в итоге в начале одиннадцатого. Вот вы знаете то самое утро праздника? Утро тридцать первого декабря? Когда все в таком нежном, праздничном настроении, когда по всем каналам телевидения крутят «Иронию судьбы», когда икра уже лежит в холодильнике, ожидая вечернего стола? Гимли несколько раз открывал холодильник в надежде на такую странную чёрную икру, которую папа покупает раз в год по специальной скидке с работы. А пока во всю играла реклама кока-колы «Праздник к нам приходит», мы завтракали большим столом. Василиса уже сразу же надела шапку деда мороза, я — свой зелёный свитер со снежинками.Что ж, праздник к нам приходит? — Так-с, Новый год Новым годом, но дела никто не отменял, — скомандовала мама за столом, бренча ложкой о кружку с кофе — мужская часть сейчас пойдёт на улицу, снег чистить и животинку кормить, а мы, — тут маман окинула нас всех тем взглядом, каким окидывает прораб своих подчинённых. — А мы? — театрально переспросила Василиса. — А мы — готовить оливье и селёдку под шубой, — мама бодро хлопнула в ладоши, приступая к уборке посуды. Бедные эльф, гном и папа уже несколько минут увиливали от бабушки, которая пыталась сделать из каждого капусту, одев на улицу по всем правилам. Я вызвалась спасти мужчин, но сделала только хуже, сказав, что на чердаке где-то видела хороший свитер. Пока Гимли и папа искали с бабушкой несуществующий свитер, я, стоя в проёме, наблюдала за одевающимся Леголасом. Тонкие изящные пальцы скользили по застёжкам, так легко и непринуждённо. В волосах играло выглядывающее из окна холодное зимнее солнце, оставляя яркие, ослепительные блики. Статная фигура выдавала закалённого боями и сражениями воина, а точеные скулы — статус королевской крови. — Я хочу тебя, — твою налево, клянусь, оно вылезло само! Леголас замер на секунду, а после, внимательно посмотрев на меня, заливисто рассмеялся, подходя ближе и прижимая меня к себе. — Чё смеёшься? — нервно спросила я, кусая эльфа за шею там, где та не была прикрыта шарфом. Видимо, вид у меня был чересчур паникующий. — Знала бы ты, как ты покраснела. Смущение тебе к лицу, — Леголас, взяв меня за подбородок, оставил мягкий поцелуй в уголке губ. Послышались шаги, и мы благоразумно отстранились. Вошёл папа, взъерошенный бабушкиными хлопотами и помятый Гимли. Собственно, каким-то непонятным чудом свитер они всё-таки нашли. Пока мужчины вооружились лопатами, мы — ножами, досками и кастрюлями. Бабушка уже заранее принесла два ведра: одно под шубу, другое под оливье. На окнах сверкали узоры, оставленные морозом, будто рукою художника, виднелось нежно-голубое небо с таким зимним солнцем и слышались мерный скрёб лопат да лай собаки. Закипела вода — я закинула овощи. По кухне разнёсся чудесный запах еды, паром выходя через открытое окно на морозную улицу. — Господь всемогущий! — вдруг воскликнула мама, с паникой оглядывая холодильник. — А? — спросила я. — Что? — отозвалась Вася. — У нас горошка для оливье нет, — выдохнула мама, грустно смотря на стол. Воцарилась тишина. Это, конечно, неожиданно. Мы же все всё покупали. А горошка нет. — Не, ну оливье без горошка — это извращение, — прошептала Василиса. — Согласна, — поддержала бабушка. — Кто пойдёт в магазин? — спросила мама Я сделала вид, что старательно слежу за картошкой в кастрюле, бабушка тут же принялась резать колбасу. А Василиса растерялась, не успев среагировать. — Возьми деньги в тумбочке, сбегай быстро, — кивнула мама Васе, на что та недовольно фыркнула. — Да почему я?! Почему как надо куда-то сбегать — сразу Василиса?! — бормотала сестра, натягивая бежевые угги. — И смотри: не задерживайся! — пригрозила маман Васе. Конечно, мы все знали, что сестра заглянет к своим друзьям — Диме и Юле, но, надеемся, терять совесть она не будет. А тем временем бабушка помешивала домашний майонез, я нарезала уже наверное десятую морковку, а мама чистила яйца от скорлупы. На фоне всё та же «Ирония Судьбы», перебиваемая праздничными рекламами и глубоким мужским голосом: «До Нового года осталось одиннадцать часов.» — Я вот тут чаю приготовила, надо отнести мальчикам-то, а то с голоду помрут, — бабушка выставила на поднос три чашки и тарелку с печеньем. — Я отнесу! — я, подбежав к бабушке, бодренько выхватила поднос и понеслась на улицу. — Молодёжь! — фыркнула бабуля, понимая, что не просто так я на улицу повод выйти искала. Я выбежала впопыхах, но хорошо одевшись, держа поднос с горячим чаем и печеньками. Сейчас была главная задача — не разлить и не просыпать всё это, случайно поскользнувшись. От чая шёл густой пар, роскошными клубами поднимаясь куда-то далеко в лазурно-голубое зимнее небо. Балансируя с подносом, я шла по дорожке на заднюю территорию, где и работали наши мужчины. Знаете, за что я особенно сильно люблю нашу страну? За разницу сезонов. Летом жарко, хоть топись, зимой дубак, хоть выпились. Но это же прекрасно! Ветки кустов гнулись под весом огромных шапок снега, туда-сюда сновали снегири, пахло морозом. Вокруг всё такое белое-белое, праздничное-праздничное! Я застала Леголаса за кормёжкой куриц, Гимли за железной лопатой, которой он отбивал лёд с дорожек, и папу за уборкой в козьем загоне. — Чай с печеньем! Берите, пока горячее! — крикнула я, смотря, как засуетились мальчики. — Ты хозяюшка наша, — Гимли подбежал первый, улыбаясь и хватая кружку с ароматным чаем, набирая сразу штуки три печеньки. Гному вообще по кайфу всё в нашем мире. И даже если что-то не удобно и не понятно, потомок Дурина принимал данное. Живите, как Гимли, и будет вам счастье. После подбежал папа, на ходу снимая перчатки, тоже хватая кружку и закусывая печеньем. — Не стесняйтесь, — хихикнула я, когда оба набрали по горсти печенек. Эльф подошёл последним, когда папа и гном уже поели и ушли дальше работать. Белокурые волосы лихолесца порядком растрепались, острый носик розовел контрастом с белой, как снег вокруг, кожей, сильные руки с закатанными рукавами (это в мороз!) держали опустошённый мешок из-под корма. Когда Леголас брал кружку, наши руки соприкоснулись, даря то самое трепетное ощущение, заставляющее сердце отплясывать в огненном танце. А пальцы-то холодные! — Не замёрз? — я прикоснулась тыльной стороной ладони к носу принца, проверяя уверенный вид мистера-я-никогда-не-мёрзну. — Ничуть, — самоуверенно отозвался Леголас, перехватывая мою руку и переплетая мои пальцы со своими. — Руки холодные, — усмехнулась я, вглядываясь в серые глаза с двойной радужкой, — Может варежки принести или шарф? — вот только попробуй мне простыть и чихать под бой курантов! — Не надо, — эльф мягко отпустил мою руку, — лучше сама иди в тепло. Леголас мягко поцеловал меня в висок. То ли от мороза, то ли от смущённого и робкого счастья мои щёки запылали, как рябина на снегу. Вот уже вёдра были наполнены заготовкой. Я с облегчением плюхнулась на диван. Осталось только залить майонезом и добавить горошек в оливье — и всё будет готово. Кстати о горошке… Васи не было уже почти час. Мы звонили ей с разных телефонов. С маминого раз пять, с папиного — пятнадцать, с моего — десять. Абонент недоступен! Родители сейчас находились в полнейшем шоке. В полицию звонить рано, да и бесполезно: приедут они в наш мухожуйск только к закату, да и ещё напинают за то, что из-за нас по нашим родимым кочкам кувыркались. — Ты знаешь, что могло произойти? — спросил Леголас. Ребята уже пришли с улицы, румяные, холодные и морозные. — Вариант два. Или она зашла к своим друзьям и напилась, — тут я сделала паузу, смотря на хмурящиеся брови принца, — или… или просто напилась! — Разве она способна на такое? — Да откуда я знаю?! — истеричный вопль вырвался сам. Кажется, где-то с крыши даже съехал покров снега. Повисла тишина. Родители очень нервничают и я тоже. Вася девочка хоть и с приветом, но ответственна и всегда предупреждает, когда что-то намерена сделать. — Тише, тише, если кто её обидит, то вкусит гномьего кулака, — подошёл Гимли, кладя мне руку на плечо. — И эльфийского металла, — поддержал Леголас, доставая из моего шкафа кинжал, который, по видимому, прихватил с собой. — Вот всё-таки нельзя в вашем мире без оружия, — фыркнул гном.***
Меня жутко трясло. В багажнике очень твёрдо. Видимо, меня везут в какой-то задрипанной волге. Всё произошло слишком быстро. Я зашла в магазин, купила этот чёртов горошек. По дороге решила навестить Юлю и Диму, как мы с ними договаривались. Но только я подошла к дому Юли, меня схватили и закинули в багажник. Вот так просто. Средь бела дня похитили. Страшно, звиздец. Мне лишь связали руки скотчем за спиной и накинули на глаза повязку. В голове рисуются жуткие картины. Меня везут в неизвестном направлении в какой-то машине неизвестные люди. Я пытаюсь не паниковать. Как было сказано во всех детективных сериалах, надо запомнить номер машины и вообще, фиксировать в своём сознании все детали. Мои похитители не говорят между собой. Я благодарна нашим русским дорогам за многочисленные кочки и ямы, ибо из-за тряски телефон выпал из кармана моей куртки и стал в досягаемости. Мне осталось лишь его разблокировать и написать кому-то что-то типа «похищение» и номер машины желательно. Я увидела только первые цифры, но хоть что-то. Когда-то Лиза научила меня молитве на узбекском. Сейчас эта молитва очень пригодилась. Она отвлекала от стресса и позволяла сконцентрироваться. Стараясь не производить шума, я стала пробовать разблокировать телефон.***
Мы уже разнервничались не на шутку. Куда могло понести семнадцатилетнюю девочку в нашем селе? В клубе никаких мероприятий не проводится, а сбегать из дома просто так — это не в Васиных повадках. Родители о чём-то переговаривались, я сидела с Леголасом и Гимли, которые, оба нахмурившись, были в таком же напряжении.***
Ехали мы уже долго. Может, час. Вот куда меня могут вести?! В какой лес? Если хотели б изнасиловать — вон, завезли бы в ближайшую чащобу в минутах пятнадцати и всё. Но нет же, везут куда-то! Может, в рабство? Мне кое-как удалось набрать текст маме. «Меня похитили. Машина серая, м621» — напечатала я, не помня номер машины дальше. Отправила. Фух. Охренеть, я сейчас просто умру. От нервного срыва. Меня даже убить не успеют. Открыли багажник — а там уже готовый труп.***
Какое счастье, что в современных телефонах есть функция джипиэс, которую удалось включить не сразу. — Какого хрена? — папа показал нам экран. И мы все впали в ступор. Карта показывала, как Васин телефон движется равномерно по пути в Москву, находясь уже на приличном расстоянии от нас. — О боже… Лёш, живо бери документы и деньги! — крикнула мама, показывая нам сообщение от Василисы, где значилось «Меня похитили. Машина серая, м621», — едем по маршруту за ней! — Лиза, звони в полицию! Я в ужасе закрыла рот и, чтобы не вскрикнуть, прикусила щёку изнутри. Сердце забилось в ушах. Я дрожащими руками достала телефон и набрала 112. Гудки длились подобно часам и тут трубку взял диспетчер. Сначала я чуть не оглушила бедного человека криком, а после успокоилась и сказала всё, как есть. — Нам сказали ехать за ними и отправить в полицию данные, — сообщила я нервным голосом, выбирая к маме на улицу. — Так и думала. Лёша, заводи, — мама на ходу запрыгнула в машину. Надо сказать, никто не переодевался. В чём были — в том и поехали. Лишь куртки сверху накинули. — Мы поедем с вами, — встрял Гимли. Леголас кивнул, беря меня за руку. — Да похер, едем лишь бы скорее, — закричала мама. Так получилось, что поехали мы все вместе. В суматохе даже бабушку запихнули в машину. Самое сложное было — удержаться и не вжать газ до пола. Я видела, как папе хотелось стартануть на всю, обгоняя всех медлительных, однако на дорогах гололёд, и это было крайне опасно. Но скорость мы всё же превышали. Представляю, сколько штрафов придёт! Тянулись минуты нервного бездейственного напряжения. Мы ехали по заснеженной трассе. За окном мелькали белые ухабы, в которых утопали деревни. Начался снегопад. Лес, полностью белый, изредка светивший тёмно-зелёными ветвями сосен и ёлок, тянулся по правую сторону дороги. Встречались скованные льдом мелкие реки и укрытые снегом необъятные поля. Все были на грани. Я никогда так не боялась за сестру. Воображение подкидывало худшие сюжеты из фильмов, я теребила рукава Леголаса, уже оторвав пуговицу. Эльф, обнимал меня, поглаживая по голове. Мама неотрывно смотрела в навигатор с Васиным джипиэс. Бабушка шёпотом учила Гимли молиться. Тут послышались странные звуки. — Нет, нет, нет, нет! — папа со злостью ударил по рулю. Кончился бензин. Его хватило лишь чтобы откатить джип на обочину. Машина встала посреди трассы. — Какого чёрта это всё происходит?! — зарычала мама, выламывая дверь и выходя на улицу. Холод сразу ворвался в салон, заставляя поёжиться. — Я попытаюсь вызвать такси! — крикнул папа. — Не приедут… — шепнула бабушка, хмурясь от летящего снега. Я вышла вслед за бабушкой, сразу получив порцию снежинок в лицо. — Будем ловить попутку, — вздохнула мама. — Ща всё будет, — я аки дама из боевиков распустила волосы, сняла шарф, расстегнула ворот и встала в вызывающую позу на обочине. — Дура, он же не поймёт! — шикнула мне мама, кивая на Леголаса, вылезающего из машины, и начала повязывать мне шарф обратно. — А как же?.. — не поняла я, щурясь от летящего снега. — Ты тоже в машину! Здесь холодно, — сказала мама, помахав отцу, чтоб с мальчиками спрятался в машину. Папа, кажется, понял планы мамы, спрятал эльфа и гнома и сам залез в машину. — Почему? — Мне терять нечего; я двадцать лет в браке, — и моя маман, подмигнув мне, растрепала волосы, расстегнула пуховик и вытянула руку, пытаясь остановить попутчика. Я в полнейшем ауте поплелась к машине, перешагивая через сугробы и проваливаясь в них. Понятно, в кого у меня такая экстравагантная натура. Снег уже был везде, где угодно. Руки сковало льдом. Быстро заскочив в машину, я сунула ладони Леголасу в район живота, на что тот, конечно, недовольно сомкнул губы, но убирать мои руки не стал, а, наоборот, притянул их ещё ближе к теплу. А пока мы все немного офигевали от стоящей на обочине эффектной женщины сорока шести лет, матери двух детей и примерной жены. Заметив наши с Леголасом и Гимли шарообразные глаза, папа усмехнулся. — Твоя мать ещё не то в девяностые вытворяла, — сказал он, спокойно листая газету, уже месяца два лежащую в бардачке. — Удивлять всех — это у вас в крови, да? — шепнул мне на ухо Леголас. — И передаётся по женской линии, — прибавил Гимли, подслушивая наш разговор. Тем временем маман уже подцепила какой-то грузовик и уже, видимо, сговаривались о проезде, указывая на нас. — Козлина, поимейте совесть, у меня дочь похитили! — донёсся до нас возглас мамы. И через пять минут мы уже ехали в грузовике. Папа сидел в салоне машины, указывая бледному, как снег, водителю, куда ехать. А мы все, пытаясь согреться, ютились на открытой части грузовика. Мне хотелось рыдать. Солнце уже садилось, окрашивая холодным рыжим светом полосу горизонта. Видимо, времени к четырём. Летящий снег бил в лицо, растрёпывал волосы. Ветер был до жути холодный. Вокруг снежно, где-то кричат, где-то песни поют. Я почувствовала, как меня обнимают. Крепко, утешая. Я обняла Леголаса в ответ. Гимли, хмурясь, задумчиво смотрел вдаль, мама теребила мех на рукавах пальто, а бабушка молилась шёпотом, но яростно.***
Мы остановились. Я уже почти уснула, но тут резко открыла глаза. Стало очень страшно, я вся дрожала. Меня достали и накинули маску на глаза. Я почувствовала достаточно слабую хватку и мой слух распознал движение города. Предпринятая попытка вырваться и закричать оказалась неудачной. — Лучше не делай этого, — раздался над моих ухом мужской голос. Нет, не мужской. Юношеский и очень похожий на… Диму? Нет, нет! Быть этого не может! Это не Дима. Мой друг просто не может… Тут меня остановили. Видимо, привели на место. Маску сорвали. Я зажмурилась и приготовилась к худшему. Но… — С НО-ВЫ-М ГО-ДО-М! — радостный крик ударил по ушам. Я распахнула глаза, выпучив их на Юлю и Диму, которые, радостно и лучезарно улыбаясь, показывали мне витрины к-поп магазин, попасть в который я грезила уже два года. Тут собрано всё: всё атрибуты моей любимой индустрии. Я стояла в полном афиге. То есть это они… — Ты не сильно разнервничалась? — спросила Юля, — прикольно, да? — Это типо сюрприз на Новый год. Ты же мечтала об этом магазине. А он сегодня последний день работает, — Дима поправил очки. У него уже есть права, значит, вёл машину он. — Вот мы тебя и «украли», типо похищение, а тут — выбирай, что хочешь! — Вы сумасшедшие! — крикнула я так, что на меня уставились люди, — я чуть жизни не лишилась! — Ну, на это и был расчёт, — подмигнула мне Юля, вкладывая в руку деньги, — прости, если очень испугалась… — Мы хотели оригинально поздравить. — С Новым годом, солнце, — Юля посмотрела на меня так нежно-нежно. Что ж? Вы когда-нибудь чувствовали любовь и ненависть одновременно? Да и ещё так, что сердце буквально разрывает, а руки так и чешутся залепить леща? Вот я сейчас это ощущаю. Незабываемо.***
Вскоре мы въехали в город. Это как взять из темноты зайти в дорогущий ночной клуб. Из тёмной деревни в блестящий, сияющий и красочный город, сверкающий огнями и ёлками, такой большой и яркий, как одна сплошная рождественская ярмарка. — Они остановились у этого магазина, — тыкнул папа в навигатор. — Странно, что похитители повезли её в Москву… — пожала плечами бабушка, — раньше людей из города в село возили, а сейчас почему-то наоборот. Мы проехали к этому большому зданию. И… Вася стояла целая и невредимая около большого магазина, недавно прошумевшего своим к-поп арсеналом и популярного у фанатов. Какого, собственно, чёрта?***
Итак, теперь моя сестрёнка выступала в роли оратора, объясняя всей семье произошедший конфуз, перебиваемая своими друзьями-оригиналами, решившими забабахать такое поздравление. По мере движения рассказа мамин взгляд всё яснее говорил о том, что ребятам жопа. Не от полиции и не от закона. А от моей маман. Дослушав очущенную историю, мама повернулась к Юле и Диме. — АХ ВЫ… Мда, эту промывку мозгов детишки не забудут никогда. Люди на улицах оборачивались и пугались, понимая, что ребят ругают за что-то крупное. «Ругают» — это мягко сказано. Парочку маминых выражений я взяла на заметку. Мы отошли от греха подальше, оставив троих подростков на разнос мамы. — Я пожалуй запомню, что нельзя злить Елену Викторовну, — присвистнул Гимли. — Ну, уж постарайся, — вздохнул папа. Я облокотилась о витрину магазина. Ноги плохо держали. В городе было, конечно, меньше снега, но тоже всё было белым-бело. Вечер уже давно опустился на Москву, давая начало новому миру, полному нарядных светящихся ёлок и радостных огоньков, которыми были украшены площади, улицы и дороги. Кто-то даже не светофор мишуру закинул. Уже сновали по улицам подвыпившие граждане, ожидающие боя курантов, и бедные торопыги бежали скорее за салютом, который забыли купить. Справа от нас стояла палатка с чаем. Выпросив у папы деньги и отправив Гимли покупать чай, я удобно устроилась в объятиях Леголаса, заявляя своё полное право на спокойствие и комфорт. Вскоре пришла маман, выговорившаяся, пар отпустившая, более-менее тихая. За ней брели словно в воду опущенные два подростка и одна жертва обстоятельств. Мама подошла к нам или молча встала. — Нет, ты только представь, — сказала маман, обращаясь к папе, — и родителям своим ничего не сказали! Я им позвонила — уже едут сюда… Папа обессиленно поддакнул, беря принесённый гномом чай. — Маааааам — протянула Василиса, смотря в землю, — а можно я схожу в магазин… Не зря ж всё это было? — Пусть сходит, — поддержала я, принимая из рук Гимли облепиховый чай, — мечта всё-таки. Василиса благодарно посмотрела на меня, а потом умоляюще на маму. — Да идите, куда хотите, — произнесла маман, тоже отпивая чаю. Вася, счастливая до дрожи в руках, схватив деньги умчалась в магазин. — А забавный Новый год получился, — задумчиво протянула я, залипнув на мигающий светофор, припорошенный снегом. — Хоть где-то обошлось без тёмного властелина, — ухмыльнулся Леголас, смотря на Юлю и Диму, что, не поднимая глаз, шёпотом переговаривались. — Господи, да когда ж мы его забудем, а? — я взглянула в глаза эльфу, — ну сгинул и сгинул, пусть умрёт уже и в нашей голове! Честно-слово, сколько можно! — Действительно, — кивнув Гимли, — пью за конечную кончину видного засранца! — И гном театрально отпил чай. Я аж своим чаем подавилась. Василиса плохо влияет на потомка Дурина. А вот папе зашло, судя по смеху, замаскированному под кашель. Через примерно минут сорок примчалась Василиса с безумной улыбкой во все зубы, держащая пакет с толстовкой и канцелярией в стиле к-попа. — Ну что? Пойдёмте к машине, — выдохнула мама, не без улыбки смотря на счастливую до спазма лица Васю. Мы шли, переговариваясь, улыбаясь и радуясь концу этого праздничного кошмара. Васины друзья шли с нами, мама договорилась, что они будут ждать родителей у своей машины. Мы уже подходили к машинам, как… Послышались громкое «Эу!» и свист. Мы разом обернулись. Ну что сказать? К нам вразвалочку шли три человека. Хотя этот пласт общества людьми не назовёшь. А я думала, гопники давно себя изжили! — А вы не в тот район малость забрели, — просипел первый, выйдя прямо из фильмов Гайдая. — О, ты посмотри, какая дамочка! И телефончик, наверное, дорогой, — ко мне подошёл второй, пытаясь схватить за руку, но был немного обгашен и «плавал» в пространстве. — Только тронешь её — всажу по самые гланды, — Леголас с молниеносной скоростью достал из-за пояса кинжал, который, видимо, захватил для Василисиного освобождения, и направил лезвием к шее недо-гопника, впалые из-за алкашки глаза которого стали шарообразными. — Воу-воу, полегче, — зашипел пьяница, — у меня тоже во чё есть, — и он замахал прямо перед глазами Леголаса. Тем временем, другой гопник стал недвусмысленно приставать к Василисе и ухватил её за волосы. Сестра вскрикнула. Гимли сработал молниеносно, нанеся удар со спины, сбив с ног мужчину и став его душить. — Саныч, наших бьют, — завопил первый, но Леголас уложил его ударом в висок. Он упал, но был в сознании. Тут завязалась какая-то каша. Эти трое позвали ещё двоих. Снег смешался с чьей-то кровью. Я надеюсь, Леголас никого не убил там. Меня же, Васю, бабушку и маму Гимли посторонил к тротуару, прикрывая спиной. Папа с Леголасом с двух сторон ударили кого-то из них. Четверо уже лежали. Пьяные, кто-то в сознании, кто-то без. — Я звоню в полицию, — закричал кто-то из Васиных друзей. Неразбериха продолжалась ещё какое-то время, а после послышались сирены. В миг будто всё остановилось. Среди просветов между домами появились бело-синие машины. С новым годом, дорогие!***
И вот, собственно, мы все сидим в камере, ждём протокола. «Умные» друзья Василисы сидели в другом отсеке этого же отделения. Хоть Вася и перепугалась, но было видно, что сие поздравление ей понравилось. Остро, красиво, романтично. Бабушка, ворча на наши слабые нервишки, мол, не то ещё было, мы вот перестройку Брежневскую пережили, а вы тут разнылись, ничему вас жизнь не учит, достала откуда-то из авоськи бедон с оливье, взяла у Василисы несчастный горошек, смешала ложкой всё воедино. — Может у тебя ещё ложек найдётся? — спросил папа, с аппетитом смотря на новогодний салат. Бабушка недовольно цокнула, как бы говоря: «а вы что, во мне сомневаетесь?», и достала с десяток ложек и три ножа. На этот раз обычных, кухонных. — Просто суперский новый год… — проныла Василиса, беря ложку. — Скорей бы он уже закончился, — присоединилась к нытью я, от скуки заплетая Леголасу уже двадцатую косичку.