Новый год в Измайлово

Я календарь переверну… и снова третье… А нет! Сегодня тридцатое декабря. Напевая всеми известный «Jingle Bells», каверкая слова своим непотребным английским, я копалась в сарае, доставая коробки с мишурой, гирляндами, ёлочными игрушками и новогодними элементам декора, проще говоря, с бумажными снежинками. Всё это я скидывала вниз, на Гимли, который, тужась, будто орка тащит, а не лёгкую коробку, нёс праздничные украшения в дом. Мороз щипал за нос, снег, мягкий и пушистый, розовел на солнце, но отливал холодной синевой в тени. Зимняя прохлада обнимала и окутывала какой-то праздничной сказкой, заставляя улыбаться так по-глупому счастливо. Собака бегала по снегу, ловя снежинки на нос и чихая от них же. Вы слышали, как чихает немецкая овчарка? Звук примерно такой, будто кто-то рядом с вами очень сильно хлопнул дверью. Леди, пугая куриц, вне себя от радости носилась по участку. Дома мама внимательно осмотрела около восьми коробок, потом смерила взглядом нас. — Мы с отцом сейчас пойдём приводить ёлку в божеский вид, — начала мама, имея ввиду то, что ёлку, растущую у нас вот дворе уже не первый десяток лет и каждый год служащую главным атрибутом праздника, перед тем как нарядить, нужно хоть немного обчистить и состричь непригодные ветви, — на вас всех украшение дома. Лестница, прихожая, гостиная и каждая комната должны быть с гирляндами. Мишура и декор во вашему вкусу. Когда родители ушли, бабушка, тактично указав на своё плохое здоровье и невозможность заниматься украшением, села в кресло, взяв спицы и начав вязать. Осталось нас четверо: я, Василиса, Леголас и Гимли. Что ж, восемь коробок — это не так уж много, да? — Ну, тогда на нас с Леголасом моя, бабушкина, родительская комнаты и лестница, а на вас с Гимли гостиная, кабинет, комната Васи и прихожая, — я, намотав на шею мишуру, раздала указания. Василиса, с видом боксёра перед боем, собрала в хвост густые волосы и сразу заграбастала себе гирлянду со звёздами, самую красивую между прочим, и, сев на пол по-турецки, стала распутывать узлы бесконечности. — Сейчас я вам покажу настоящее искусство, — Гимли, что неожиданно, выбрал себе бумажные снежинки, кляящиеся на окно, — эльф, ты готов проиграть? — Проиграешь ты. Мой народ всегда славился искусным выполнением работы, — задорно прищурился Леголас, беря сразу целую коробку с мишурой. — Даже здесь?! — взвизгнула Вася под мой беззвучный смех. Да, состязания эльфа и гнома никогда не прекратятся. Даже здесь. Я навесила на Леголаса моток гирлянды, чмокнув его в щёчку, чтоб не обижался, словив возмущённо-брезгливый взгляд сестры. Сама взяла коробку с разными элементами новогоднего декора. Начали мы, естественно, с моей комнаты. — Твоих рук дело? — спросил Леголас, окидывая взглядом свою зацелованную кисть с розовато-фиолетовым пятном. — Ну, моих, но не рук… — ответила я, нарочно не смотря на лихолесеца, а с наигранной серьёзностью отмеряя высоту крепления гирлянды. Эльф, легко развернув к себе, ловко посадил меня на подоконник, перекинув через меня серебристую мишуру, использовав её как верёвку, притягивая к себе, заставляя прижиматься всем телом. Я первая не сдержалась: сидя на подоконнике, за ворот рубашки притянула к себе эльфа, целуя, прикусывая его губы, пальцами зарываясь в такие родные пряди белокурых волос. Леголас, улыбнувшись через поцелуй, прошёлся рукой по моей щеке. — Лиза, иди сюдааааа! — раздался вопль Василисы. Я аж вздрогнула. Неужели Гимли удавился гирляндой, нестерпев характера сестры? Оторвавшись от губ эльфа, самодовольно усмехнувшись, услышав разочарованный вздох, я слезла (свалилась, подражая мешку картошки) с подоконника и помчалась вниз, откуда исходил крик Василисы. — Что такое?! — я влетела в гостинную. — Волшебный гномик! — тут сестра, лыбясь, как идиотка, показала руками на Гимли, восхищённо сверкая глазами, кивая на своё творение. Гном, смешно дуясь, был весь обмотан сияющей гирляндой: красные, зелёные и синие огонёчки светили из бороды, делая её воистину волшебной, по рукам и ногам струились ряды мигающих огней, на голове гнома вместо привычного шлема была надета красная шапка деда мороза. Да, задолбала его уже сестрёнка. Вася ржала, как неадекватная, видимо уже вкусив предпраздничного кайфа. — Ты нормальная? — спросила я, также улыбаясь, плохо пытаясь сдержать смех. Василиса в приступе ржача покачала головой. — Нашли, над чем смеяться! — буркнул гном, но не обиженно. А скорее как-то по-отцовски. Всё бы ничего, но тут пришёл Леголас, влекомый звуками умирающих чаек, отдалённо напоминающих мой и Васин смех. Эльф, постояв с несколько секунд в проёме, буквально захлебнулся своим звонким смехом. — Ты-то чего смеёшься, нечисть остроухая?! — явно набравшись слов от Василисы, Гимли запустил в Леголаса шапкой, от которой наш принц ловко увернулся. — Лиза, а где твой прибор… чтобы момент запомнить? — отдышавшись, спросил Леголас. Сообразительный! — Точно! Неси телефон, — обратилась я к сестре, которая тут же начала шастать по карманам. — Да идите в… — договорить гному не дала щёлкнувшая камера. Гимли, обмотанный гирляндой, Вася, согнувшаяся от смеха, Леголас, обнимающий меня и чихнувшая я. Идеальный снимок! Закончив с моей комнатой, мы с Леголасом занялись лестницей. Надо было повесить гирлянду так, чтобы она скользила зигзагами по перилам. Сколько раз я восхваляла пальцы эльфа (нет, не в том смысле! Хотя и в том я проверить не прочь…)? Так вот, эти самые длинные изящные пальцы легко распутывали гирлянду и также легко скользили по крепежам, задавая огонькам нужный рисунок. Леголас улыбался, наслаждаясь тем, как я пялилась на него. Всё-таки самолюбия у эльфов не занимать! — Да я тебе говорю: лучше с золотой! — идиллия однако длилась не долго, ибо вскоре возник конфликт вкусов. Я думаю, что с красными огонёчками лучше смотрится золотая мишура. Леголас считает, что серебряная. Какой ремонт, как способ узнать друг друга? Вы сначала попробуйте просто дом вместе украсить! — Серебро лучше смотрится, — стоял на своём эльф. Аристократ фигов! — Золото праздничнее! — Гимли! — послышался голос Василисы, — отдай им зелёную, и пусть заткнутся! — Милые бранятся, только тешатся — а нам покоя нет! — гном, бурча, повторяя за Васей знаменитую поговорку, вручил нам тёмно-зелёную мишуру, которую я присобачила к огонькам, взглянув на Леголаса самым обиженным взглядом, который только могла выразить. — Ты любого до могилы доведёшь, — сказал лихолесец, притягивая меня к себе и целуя так чувственно, что у меня коленки подгибаются. Этим принц ознаменовал мир. — Да вы задрали оба! — с этими словами Василиса запустила в меня и Леголаса подушку, взятую из гостиной, попав ровно в цель, то есть в наши лица. Но эльф, поймав подушку и закрыв ею нас, как закрывают ковбои в фильмах, только крепче прижал меня к себе и углубил поцелуй, не давая какой-то подушке разрушить этот момент. Я лужица. — И не говори: никакого такта и воспитанности! Просто моральное падение! — вторил сестричке Гимли. Подружились, заразы! Украсив ещё родительскую комнату, мы решили сделать перерыв. Тем более, Гимли вынес на руках Василису, обмотанную мишурой и голосящую что-то про законный отдых. Я же в перерыв села за компьютер проверить письма, ведь, как наверняка знакомо больши́м семьям, в канун Нового года почта завалена открытками и поздравлениями от родственников. — Бабушка, пришло письмо из Мордовии! — крикнула я. — Ну, прочитай, ответь, потом нам скажешь, — ответила мне бабушка с первого этажа. Таааак-с, посмотрим, что написали нам дядя Кирилл и тётя Марина. «Желаем вашему дому счастья, здоровья, мира…». Я задумалась. Счастья, здоровья, мира… Здоровья, мира… Мира… МИРА!!! Меня будто молнией прошибло, парализовав тело и выбив дух. Рыжая макушка маленькой девочки-эльфийки резко встала перед глазами. Я забыла. Я совсем забыла про дочку Саурона! Нейроны в моём мозге начали усиленно передавать друг другу импульсы, пульс, по моим ощущениям, заходил за девяносто. Как быть? Что делать? Где она сейчас? Не в больнице же! Жива ли? Да, конечно, жива! С чего ей не быть живой? Я встала из-за компьютера и приложилась лбом к окну, чтобы хоть как-то остудить кипящую голову. Так. Для начала надо всем рассказать о Мириэль. Рассказать! Знаете, куда меня пошлют с такими рассказами? Но рассказать надо… А пока я напечатала ответ от всей семьи, что мы искренне сожалеем, что им не получилось приехать (нет. Не подумайте, я ничего не имею против родственников, но объяснять и им про Леголаса и Гимли… моя психика выйдет из чата) и что мы их ждём на следующий год, также закрепив это всё душевными пожеланиями счастья и гармонии. Что положено делать в перерыв? Правильно, кушать. Вот и я застала всех внизу с тарелками супа. Бабушка, без разговоров, тоже усадила меня за стол, пододвинув тарелку, и, убедившись, что я ем, с чувством выполненного долга села в кресло, довязывать свитер. — Лиииииз, а что ты мне подаришь? — спросила Василиса тоненьким и хитреньким голосом. — Обмотаю Гимли мишурой и вручу тебе под бой курантов, — я начала чистить мандаринку, равнодушно пожав плечами на взгляд гнома «ты-охренела-в-край-не-смей-отдавать-меня-этой-повёрнутой». — А если честно? — надулась Вася, продолжая традиционный ежегодный распрос. Конечно, я не собиралась ей дарить Гимли. Обломается. А подарим мы ей билет на концерт её любимых bts, что приедут разносить Москву в феврале, и углублённую книгу по её любимой физике, где я лично вписывала на каждом развороте мотивирующие цитаты по типу: «Запомни, сдавать можно только экзамены, а своих пацанов не сдают. Ауф!» — А обязательно дарить подарки? — спросил гном, — это смысл праздника? — Не совсем, — покачала головой Василиса, разливая всем чай. — О, смотрите, — начала объяснять я, — да, в нашей стране празднуется наступление нового года, это даже скорее символический праздник, повод собраться всей семьёй, отдохнуть, поверить в чудо, хоть самую малость. Это время для загадывания желаний, когда можно выбросить из своей жизни всё тянущее вниз и открыться чему-то новому. — В Италии даже вещи старые выбрасывают. Из окна прямо, — вставила свои пять копеек Вася. — У нас же украшается ёлка, то дерево, которое пошли родители в порядок приводить. Это символ праздника. Везде по телевизору… да, Гимли по этому ящику, пора бы уже привыкнуть… По телевизору транслируются концерты, потом обращение президента, главного в нашей стране… — Слава Владимиру Владимировичу! — не унималась Василиса. — Ну, а потом все пьют шампанское, идут пускать салют, дарят подарки, как способ выразить свои чувства. В общем, в эти дни отпускайте всё плохое, загадывайте желания и наслаждайтесь жизнью, — подытожила я, наконец дочистив вредный мандарин. — Ёлка готова! — с порога огласил папа, внося в дом комок снега, упавший на кота Василия, что, недовольно мяукнув, умчался к бабушке в кресло. — А что так долго? — бабушка посмотрела на родителей сквозь очки. — Мы ещё сарай разобрали и украсили крыльцо, — ответил папа. — Шагом марш на улицу! — хихикнула мама, смотря на сердитого кота, вылизывающего место, поражённое снегом. Заставив Леголаса и Гимли надеть шарфы, аргументируя тем, что как бы хорошо ни были развиты у них лимфоциты и как бы хорошо не работал естественный иммунитет, но прогулка без шарфа не стоит того, чтоб в Новый год лить сопли в бокал шампанского (я же пока не знаю физиологию эльфов и гномов, поэтому лучше перестраховаться). Василисе мама уже надавала звездюлей за подвороты зимой, а я добавила, ведь переохлаждение щиколоток провоцирует сужение сосудов и замедление лимфотока, и, как следствие, проблемы с иммунной системой от простой простуды до цистита и артрита. В общем, одевайтесь тепло, господа! Ёлку наряжали по ярусам: Леголас самый верхний, я чуть пониже, Василиса ещё ниже, а самый низ достался Гимли. И пусть гном не возникает! Всё честно! Мама, папа и бабушка пошли вешать гирлянды на беседку, сарай и курятник. Какая у нас будет иллюминация! Все соседи слюнями зависти истекут! На ёлку тоже намотали сияющую гирлянду, мишуру. Шарики были в фиолетово-золотых тонах, смотрясь гармонично и радуя глаз. После всех украшений осталась одна верхушка. Золотая такая, в форме звёзды. — Мам, а где у нас была стремянка? — по традиции, её вешала Василиса, залезая на стремянку. — Нигде, — ответила за маму бабушка, — там ступеньки совсем провалились. — А как же?.. — чуть поникла сестрёнка. Леголас по-доброму улыбнулся уголочками губ, с лёгкостью подхватил Васю и, подняв, посадил её на своё плечо. Юная леди, смущаясь, краснея и еле дыша, дотянулась до верхушки ёлки и, два раза чуть не уронив звезду, всё же нацепила её на верхушку. Позолоченный металл вмиг ярче снега отразил солнечные лучи, переливаясь, словно действительно был из золота, и слепя глаза праздничным предчувствием. Леголас мягко опустил Василису на землю, которая, оправив штаны, всё ещё заливаясь краской, буркнула «спасибо» и сделала вид, что внимательно изучает строение иголок на ёлке, являясь признанным физиком-теоретиком. Я тихо рассмеялась. Было видно, что сестру очень конфузит вежливое обращение эльфа и его нежность в целом. Как и меня при первой встрече, всю женскую часть семьи поразил вежливый менталитет Средиземских гостей. Я положила руку на плечо Леголаса, оставляя еле заметный поцелуй на его шее. В благодарность за то, что он у меня такой. Весь дом был украшен, как в американских фильмах: везде сияли гирлянды, переливаясь в мишуре, снежинки на окнах сверкали белым на фоне зимних сумерек, веточки ели, перевязанные разноцветными лентами, лежали на полках, создавая волшебный уют, пахло мандаринами и бабушкиной выпечкой. Тогда я и решила рассказать о Мириэль. Момент выбрала удачный: все собрались в бабушкиной комнате, где папа коммуниздил у бабушки единственный в доме роутер, чтоб завтра, 31 декабря, мы могли посмотреть обращение призидента и «Голубой огонёк» по спутниковому ТВ в гостинной. Бабушка была не сильно рада такому повороту событий, не отчаянно, но всё-таки сопротивляясь изъятию технологий. — Помните Миру? — начала я, ловя тошноту от повторяющейся ситуации, где я снова рассказываю шокирующую правду, оставаясь в ужасном положении виновного-сумасшедшего. — Эльфийское дитя из лечебницы? — ответил Гимли, любовно клея последнюю снежинку на угол окна. — Ну да… — Я уже по твоему тону понимаю, что сейчас нас ждёт неожиданный поворот, — папа машинально потянулся к бабушкиной тумбочке с самогоном, но был остановлен мамой и возмущённым взглядом самой бабушки. Что мы не одной проблемы без алкоголя решить не можем? — Это тоже «да»… — Так что? — нетерпеливо спросил Гимли. — Ну, вообщем, Саурон ещё летом сказал, что это его дочь… Повисло молчание. Те, кто знал про Миру, уставились на меня уже привычным обескураженным взглядом, а те, кто не знал, пытались соединить цепочку «Саурон-лето-дочь-эльфийка-лечебница». — Лиза, какого хрена? — в принципе, эта фраза, сказанная сейчас папой, описывает всю мою жизнь. — Я пожалуй соглашусь с твоим отцом, — бросив на меня отчего-то холодный и немного раздражённый взгляд, сказал Леголас. Ну вот так вышло! Мне тоже плохо от того, что неприятные мелочи поочерёдно всплывают, заставляя переживать всю семью. Если дочь Саурона вообще можно назвать мелочью. А виновата опять я! Дальше мне пришлось объяснять семье и про Мириэль. Папа уже ничему не удивлялся, Вася с отвисшей челюстью слушала про дитё тёмного властелина, мама хмурила брови, стуча маникюрными ногтями по столешнице, бабушка, прошептав: «И злые сюда добрались, окояные. Сжечь это письмо к чертям собачьим!» пошла мешать рагу. — Она прям такая же рыжая, как и… — сестра замялась, не зная, удобно ли произносить Его имя здесь. — Саурон, — подсказала я, — он также попросил меня следить за ней. — В смысле? — мама, особенно громко ударив ногтём по столешнице, выпытывающе посмотрела на меня. — Ну, пришёл и сказал, мол, так и так, я чувствую, что проиграю, поэтому приглядывай за моим чадом. — А ты чего? — Я забыла про неё совсем… — пролепетала я, понимая, что неправильно поступила, оставив Миру без внимания, но на данный момент я не могла иначе. Поиски входа в Средиземье, учёба на четвёртом курсе и свои душевные терзания просто не оставили места эльфийскому дитёшышу, заполнив мой пусть и маленький, но всё-таки мозг. — Хорошо, — мама взяла командование в свои руки, впрочем, как обычно, — значит так. Ребёнка надо вернуть на родину. Это очевидно. Ты, — маман кивнула на меня, — поедешь первого числа в больницу, искать медсестру и выяснять судьбу девочки. — Мам, первого января? В праздник? — Больница работает, не волнуйся. Ты с Тёмным властелином на короткой ноге была, ты и бегай за его ребёнком. Узнаем семью Миры, адрес, а там уже по ситуации посмотрим. Ясно? — Да… — с вздохом ответила я. Меньше всего мне хотелось первого января ехать в больницу и искать Анну. Вдруг у неё вообще выходной? Хотя это вряд ли, ведь катастрофическая нехватка персонала, особенно в провинции, является большой проблемой нашей сверхдержавы. Бросая на меня сочувствующе-осуждающие взгляды, все начали потихоньку выходить из комнаты. Я стояла и молча смотрела перед собой, осознавая, каким камнем на шею мне легла выходка Саурона. В комнате остались я и Леголас. Я хотела было выйти, но эльф быстро прикрыл дверь, рукой преграждая мне путь. — Значит Саурон отдал тебе своего ребёнка? — мне уже не понравился тон лихосеца. Резко холодный, отстранённый и будто язвительный, он кольнул в подкорку неприятным предчувствием. — Ну да, — пытаясь казаться более чем равнодушной, ответила я. — Тёмный властелин, убивший тысячи жизней, несущий разрушения, сам смог подарить жизнь и просто отдал её тебе? — Леголас, пользуясь своим излюбленным трюком — смотреть в глаза, будто пытаясь высмотреть всю душу, заставил меня будто прирасти к полу. — У него не было другого выхода. Я единственная, кого более-менее знал ситуацию. Чего ты от меня хочешь узнать? — Он доверил тебе своё дитя. Кому попало детей не оставляют, — эльф прожёг меня ледянным взглядом. — Оставь, Леголас, это всё пустое, — я начала душить зачатки ревности лихосеца. — Вы подписали договор кровью, значит, вы были близки. — действительно, тут виновата не моя наивность, а наша с Сауроном, прости Господи, близость. Да век бы мои глаза этой рыжей шевелюры не знали! — Если он видел во мне кого, то только союзника, рабыню, не более, — я начала закипать, подобно чайнику на медленном огне. — А что видела в нём ты? Я буквально задохнулась от такого вопроса. Гнев и обида смешались в одно отвратительное чувство. — Леголас, не смей… Даже не думай об этом! Я, отодвинув руку эльфа (благо, он не пытался меня остановить), с силой дёрнула дверь, выходя из комнаты, пробиваемая мелкой дрожью. Время подходило к девяти вечера. Ужинали в тишине, каждый думал о своём. Я сначала не могла понять, что меня напрягает. Но потом поняла. На моём колене под столом не было руки Леголаса. Обычно хотя бы раз эльф положит тёплую ладонь на мою ногу, так незаметно и легко. А сейчас нет. Я вздрогнула от резко ударившего в окно ветра со снегом. — Давайте «Ёлки» посмотрим? — сверкнула глазами Василиса, хватая со стола мандаринок в роли попкорна и плюхаясь на диван. — Давай, — вяло согласилась я, чувствуя холод то ли от приоткрытого окна, то ли от пробежавшей между мной и Леголасом льдинки.