Холодная осень

      Это было кривое зеркало. Чжучжи Лан, тенью следующий за прогуливающимся по Дворцу Господином, подавлял тихое, но отчетливое желание схватить этого человека и сбежать как можно дальше. Но призрак алых глаз жег сознание, и он позволял себе лишь смотреть, забитой собакой сидя возле ног, если дозволялось. Любая просьба была услышана им и исполнена как можно лучше и быстрее, а внешний вид не давал усомниться в преданности. И изредка он получал в награду скупую похвалу. Этого было более чем достаточно.       «Это точно кривое зеркало!» — был готов кричать в истерике Чжучжи Лан, но позволял себе лишь тихонько скулить по ночам, когда сын Цзюнь-шана одним кивком выгонял его прочь. Ло Бинхэ с лицом ненавистной женщины и глазами самого близкого существа смотрел с презрением и насмешкой, раня и так сломленную душу одним лишь видом. О, он действительно был сыном Су Сиянь, уж Чжучжи Лан мог это утверждать, и лишь невероятная мощь крови вместе с глазами достались юноше от отца. И страсть. Любовная страсть, искаженная все тем же жестоким нравом предательницы. Он никогда не назовет его Цзюнь-шаном. Язык не повернется назвать сына этой женщины титулом Господина. Но Ло Бинхэ того и не просил. Лишь смотрел испытующе и со злым весельем, от чего вина душила змея лишь сильнее. Хотелось спрятаться, свернуться в кольца и притвориться мертвым, скрыться за спи- Нет.       Когда зеленые человеческие глаза посмотрели тем самым взглядом, Чжучжи Лан понял, что он пропал окончательно. Потом порадовался, что в этот момент поблизости не было Ло Бинхэ. Ло Бинхэ бы понял, он бы все понял сразу, но Шэнь Цинцю не Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю и не Тяньлан-Цзюнь, но он смотрел также, и Чжучжи Лан был готов умереть, лишь бы он продолжал это делать. Это было невыносимо, но так сладко, так желанно, так неправильно, но искалеченный разум тянулся к человеку всеми остатками души, лишь бы урвать еще немного капель тех самых жалости и понимания.       Ло Бинхэ был похож на Тяньлан-цзюня. Те же темные тяжелые волосы, та же фигура, только помладше, та же сила. Он был больше демоном, почти идеально скрывая это за человеческой ипостасью. И реагировал, как Цзюнь-шан на ту женщину, находясь рядом с Господином. Та же сосредоточенность на одном человеке, то же желание, та же страсть. Но ее жестокость и расчетливость. Чжучжи Лану было больно наблюдать за очевидно гаснущим человеком, но он радовался, когда тот не давал Ло Бинхэ того, что тот жаждал. Его новый Господин был сильным духом и крутился как мог, не поддаваясь напору полудемона. Зная натуру и изворотливость его родителей, Чжучжи Лан понимал, что когда-нибудь это закончится, и Шэнь Цинцю скорее всего сломается, но надеяться на лучший исход это не мешало.       А Господин был заклинателем, как и она. Нужно было бы лишь сменить зелень на золото, а веер на гуандао, и он был бы мало отличим от Су Сиянь. Та же внешняя холодность и тот же острый язык. Вот только жара, как у нее, уже не было, лишь агрессия раненого зверя, которая тоже скоро затухнет. А еще он смотрел на Чжучжи Лана, как Цзюнь-шан. И не оскорблял его. Позволял тихо сидеть поблизости, когда читал или писал что-то. Несколько раз заговорил. И хмыкнул так знакомо, когда он подтвердил, что вынужден при приказе рассказать, чем Шэнь Цинцю был занят, что сердце болезненно заныло. Разум кричал о том, что он не должен искать и находить то, что хотел, но душа тянулась к плененному заклинателю со всей оставшейся силой.       Чжучжи Лан наслаждался теми редкими моментами, когда Господин заводил разговор, расспрашивая о его расе. Разновидности, природные особенности, слабости, нравы и традиции — Чжучжи Лан рассказывал обо всем внимающему ему слушателю. Шэнь Цинцю совсем не относился к нему, как к рабу, возможно, из-за разности их расы и воспитания. Поручения были несложными, разговоры приятными, взгляды желанны, а большего было не нужно. Часть его прекрасно понимала, что человек за его счет получает нужную информацию, ищет какие-то лазейки, которые помогли бы спастись, а с несколькими адептами, с которыми по приказу приходилось оставлять условно наедине, он явно не любовными записками меняется. Но он закрывал на это глаза. Хотя бы это он мог. — Это Чжучжи Лан? — Разве он не помер? — Он защищает этого человека?!       Уничтожая пришедших за головой его Господина и оставляя лишь тех, кто мог бы донести новость о его возвращении, Чжучжи Лан думал о том, что, если Господин попросит, он умрет для него. Умереть, искупая грехи, он был бы рад. И с каждым днем граница между Шэнь Цинцю и Цзюнь-шаном стиралась, оставляя за собой лишь тяжесть вины и желание помочь всеми возможными способами.

***

      Шан Цинхуа за работой был интересным. Мобэй-цзюнь, зная, что сейчас его не заметят, даже если он будет стоять перед ним, спокойно разглядывал увлеченного бумагами человека. После того, как лорд пика Цинцзин «ушел», работы для него прибавилось, что заставляло ледяного демона недовольно скрипеть зубами. Времени для пришедшего в голову развлечения стало не хватать, и, как назло, Шан Цинхуа стал полезнее. Он не мог теперь объяснить его убийство тем, что человек стал бесполезен, наоборот, он начал получать больше информации, особенно о пике Цинцзин, что так интересовал Повелителя. Мобэй-цзюню хотелось бы работать без беспокойства о том, что это может принести проблемы. Но занятость человека совсем не значила то, что он не будет ничего делать. — Молодец. — Слегка кивнул Мобэй-цзюнь, когда после отчета Шан Цинхуа отдал копии важных документов. — Ч-что?       На вопрос, заданный слабым и тихим голосом, он ничего не ответил, будто все было так, как надо, но краем глаза следил за чужой реакцией. Шан Цинхуа слегка открыл рот в неверии и широко распахнутыми глазами смотрел на него. Взгляд человека судорожно метался по его лицу, и нелепый вид слуги так позабавил, что Мобэю захотелось посмеяться, но он удержал лицо. Разумеется, он прекрасно знал, что в секте пик Аньдин практически не уважали, да и он сам пренебрежительно смотрел на их лорда. А еще он прекрасно помнил размышления повелителя о том, что нужно стать лучшим в глазах человека, чтобы тот был предан. Если он покажет, что ценит его, в отличии от собратьев по секте, разве он не будет выгодно отличаться на их фоне? Мобэй заметил слабую улыбку до того, как человек ее скрыл, и интуиция подсказывала, что он поступает правильно. Что же, если это действительно сработает, он даже не станет его убивать, забрав в свой дворец. Шан Цинхуа прекрасно разбирался с бытовыми делами, так что хоть слугой будет полезен.