Основа Искупления

Сквозь сонную пелену до слуха стали доноситься голоса. — Это же надо было на Совете устроить почти что драку, — Топколапка была так зла, обращаясь к брату, что даже непричастные могли ощутить её негодование, — На Совете! Ты мог нарушить Завет Звёздного племени! Что бы с нами тогда случилось? — Я должен был поставить эту выскочку на место, — с плотно прижатыми к затылку ушами говорил Сойколап, стараясь таким образом защитить их от нападок сестры. Лишь из-за уважения к ней он пытался отвечать без привычной ему язвительности. Он считал, что к кошкам нужно относиться благосклоннее, чем к котам. — И почему ты ругаешь только меня? Тебе не кажется странным, что Ледолап водит дружбу с чужим племенем, а на своих соплеменников ему всë равно? Вмешался тоненький голос Цветолапки, которая попыталась высказаться как можно более мягко, боясь обрушить на себя склоки родни. — Это же хорошо, что он нашëл друга, хоть и не среди нас. Ледолап неплохой, просто ему трудно даëтся общение. А с теми, кого видишь лишь разочек в луну, общаться легче, — вряд ли она сама была уверенна в своих словах, но искренне желала уладить конфликт. Пëстрая кошка съëжилась, когда брат с сестрой одновременно повернули головы в её сторону с неодобрительными взглядами. — Я думаю, что Ледолап всего-навсего зазвездился, — хмыкнул Сойколап. — Он мне сказал, что у него нет времени на нас. Большего бреда я не слыхал. Племя должно держаться вместе, и никто не будет мириться с одиночкой. Вы бы смогли доверить ему свои спины в битве? — Да, — наивно произнесла Цветолапка с воодушевлением, но потом поникла. Она помнила, что когда шла с Ледолапом на его первый Совет тот не стал делиться с ней тем, что с ним случилось, хотя она переживала за него. Конечно, каждый имел право промолчать, но кошке казалось, что ему была неприятна еë компания, и это слышалось в его пренебрежительном тоне. А ведь она лишь хотела помочь, — Ну, может, он и вправду ведëт себя чуточку скрытно. Топколапка замешкала с ответом. Её брату по личным причинам было выгодно выставлять оруженосца предводителя в плохом свете, так что он цеплялся за любую возможность показать всем каждую его провинность, даже если это было притянуто за уши. Но действительно, как бы кошка не пыталась уверовать Сойколапа в том, что он слишком параноидально воспринимает выбор Звездокола и ему не стоит вываливать свои переживания на ни в чëм виноватого Ледолапа, сама она чувствовала, что нейтральная полоса, на которой она стояла, становилась всë у́же — и вот кошка уже бóльшей половиной своего тела была на стороне брата. Её толком никогда не волновала чужая отчуждённость, их соплеменница Шептунья тоже не отличалась особой сговорчивостью и никого это не отталкивало. Однако в Ледолапе чувствовалось некое высокомерие, которое, ей казалось, лишь возрастало. Это рождало неприязнь к нему. — Вот сегодня у вас будет достаточно времени сдружиться, — сухо сказала она, затем бросила через плечо: — Я знаю, что ты уже давно как проснулся, Ледолап. Мог бы хотя бы сейчас что-то сказать. Не надо так безразлично относиться к тому, что о тебе думают. Белый оруженосец вздрогнул. Он открыл глаза и сразу же встретил две пары устремлëнных на него глаз — Сойколапа, который непременно не полениться высказать ему всë своë недовольство из-за незаслуженного наказания, и Цветолапки, смотрящей на него с сочувствием. Ледолап неспеша встал с подстилки, чувствуя дискомфорт под их взором. Он даже не знал как реагировать. С первых услышанных слов о себе его сердце будто что-то сжало, сковав заодно и тело. Это напоминало страх, но определённо не описывало спектр испытанных им эмоций. Ледолап и не подозревал, что его воспринимают таким. «Они…» — слово, которое могло как-то его оправдать, никак не находилось. Однако, белые коты всегда лучше всех знали, как обелить себя в любой ситуации. — «Неужели их так задело то, что я с ними не общаюсь?» На секунду Ледолап подумал, что, возможно, он и впрямь должен переосмыслить своë поведение; крошки осознания сыпались ему на душу. Вот только было легче обвинить других, чем признать свою неправоту. — Клеверок мне не друг, если вас это успокоит. Вы выдуваете из мухи барсука. Может, мне просто неинтересно с вами общаться, а вы уже строите теории, что я изменник, — не так твëрдо, как хотелось, произнëс он. Стоит признать, он прав в одном — они действительно гиперболизировали его поведение, негласно обвинив в измене. Это было слишком серьёзно, чтобы вот так просто такое говорить без более весомой причины, чем пара разговоров с оруженосцем Речного племени. Сойколап насмешливо улыбнулся. — Теперь ты говоришь, что тебе неинтересно. Может, определи… Договорить фразу ему не дали. — С каких это пор воины должны ждать оруженосцев? — на входе в палатку, облокотившись о проëм, встал Вязохвост, всем видом показывая, какое же огромное одолжение он сделал, придя за ними собственной персоной. Ему было абсолютно параллельно на то, что не поделили оруженосцы, хотя мельком услышал на подходе их разговор. Он покрутил коготком в воздухе, мол, закругляйтесь. — Ой, мамочки! У меня же утренний патруль! — испуганно пискнула Цветолапка и, аккуратно протискиваясь между соплеменниками, выскочила наружу. Топколапка могла не спешить, поскольку наставник разрешил ей отсыпаться пока солнце на два лисьих хвоста не поднимется с горизонта. Но ей не хотелось быть свидетельницей ссоры между котами. В конце концов, у неё есть личная жизнь. По крайней мере, ей хочется его устроить и меньше вляпываться в чужие склоки. — Ты, — она показала на своего брата, — держи себя в лапах, — кончик её хвоста повернулся к Ледолапу. — А ты — спустись с неба на землю. Серая кошка вышла в компании воина, собираясь присоединиться к чьему-то отряду. Сойколап и Ледолап остались одни. Гудящая тишина заполнила палатку. Ненадолго. — Что ж, — с едкостью протянул старший. — У меня для тебя две новости. Первое — ты не умеешь врать. Второе — твоя попытка оправдать свою немощь в общении с соплеменниками провалилась. На твоём месте я бы давно иссох, потому что каждый день оплакивал бы своë одиночество. На удивление, слова Сойколапа задели Ледолапа больше, чем могло ожидаться. Обида смешивалась с непонятливой злобой. Такое ощущение, будто каждый пытается его как-то оскорбить. И раз этот золотистый воин всë же понимает суть проблемы, то к чему были недавние намëки? Он просто хотел выставить его перед другими в худшем свете, утрируя его поведение? — Зачем ты так говоришь? — Из-за тебя меня наказали. Я буду говорить всë, что мне хочется. — Я не заставлял тебя цепляться ко мне, ты сам виноват во всëм, — не желая развивать эту тему, Ледолап произнёс, чуть успокоив свой раздражённый голос и направившись к выходу из палатки: — Может, лучше поскорее начнём убираться и разойдëмся? Солнечный рассветный луч метко стрельнул ему в морду, чуть ослепляя. Полуприкрытым взглядом оруженосец обвëл лагерь и заметил, что, судя по всему, патрули и отряды только что ушли. Какую бы неприязнь не испытывал Сойколап, он не мог не согласиться. Ему самому не хотелось провести этот день с ним больше необходимого. Потеряв тех, кто мог бы его выслушивать, он больше не хотел продолжать спор. — Я займусь детской, а ты иди к старейшинам, — произнëс повелительным тоном он. Ледолап возмущëнно обернулся к нему. — Почему самое трудное мне? Ты иди к старейшинам. Янтарные глаза Сойколапа сузились, недовольные пререканием. — Так уж и быть. Я беру старейшин, а ты палатку предводителя и детская. — Так тоже нечестно. У меня две палатки, а у тебя одна. — Тогда пошли вместе в детскую, — вспыхнул Сойколап. — Пошли! — также ответил Ледолап. Никто не хотел друг другу уступать, они оба хотели войти первыми, поэтому столпились у входа, толкаясь плечами. — Прекратите! Что вы здесь устроили? — послушался из глубины детской сердитый голос Туманницы. Сойколап протиснулся вперёд, больно вжав Ледолапа в стену. Всë же он был сильнее. — Нам велели поменять подстилки, так что бери котят и иди проветрись. Королева мигом посветлела. — Вот оно как, — хитро блеснув зелёными глазами проговорила она. — Погулять не откажусь, но котят оставлю на вас. Удачи. — Не превышай свои полномочия! — возмущённо смотря на проходившую к выходу кошку произнес Ледолап. — Ничего не слышу. Им ничего не оставалось делать. Как внезапно Сойколап последовал за королевой. — Ты выкинешь старые подстилки, а я пойду и наскребу мох. — Почему грязная работа на мне? Но Сойколап уже ушёл. Белоснежный оруженосец выругался и тут заметил горящие глаза котят. Они только проснулись, но уже были полны энергии. Сколько там им было лун? Две? Три? — Только не мешайтесь, — пренебрежительно кинул Ледолап им и бесцеремонно лапами раздвинул их по разные стороны от себя, заставляя уйти с подстилки. Те неуклюже споткнулись, но тем не менее, задорно вскочили обратно. — Мы никогда никому не мешали! Мы самые послушные котята! — пискнул Попрыгуша, а сестра быстро закивала. Да, поэтому Туманница так обрадовалась шансу отдохнуть от них. Ледолап хмыкнул и принялся скатывать старый мох, давясь от запаха, но в сделанный полушарик прыгнула Кислинка и все труды разлетелись по детской, осев тëмно-зелëным слоем на белой шерсти кота. Брат и сестра засмеялись. — Ты похож на болотного монстра! Кот сердито зыркнул на котят и с угрюмым видом стряхнул с себя налипшие ворсинки. За этим дело у него проскользнула мысль — а ведь они единственные, кто младше него в племени. Это было так удивительно, Ледолап же совсем взрослый, а Кислинка с Попрыгушей совсем ещё малыши. Ему не понравился этот факт. Быть почти что самым молодым звучало не солидно. Он поднял за шкирку распластавшегося котëнка с трудом, поскольку он оказался весьма тяжёлым и крупным, тот ойкнул. Переместив его к выходу, Ледолап толкнул его лапой и показал его сестре последовать за ним. У него не было никакого настроения быть воспитателем для них. — Подождëте снаружи. Понятно? Котята недоумевающе переглянулись, видимо, они до этого не сталкивались с занудством. — Мама сказала, что ты должен приглядывать за нами, — пискнула Кислинка, будто бы её действительно волновал указ Туманницы. На самом деле они просто хотели понадоедать оруженосцу. — Я вам не папа, чтобы смотреть за вами, — сказал оруженосец им через плечо, собирая разлетевшийся мох вытянутыми когтями. — Пошли, Кислинка, исследуем лес! — заговорщически громко произнёс Попрыгуша и они с сестрой рванули в лагерь. — Стойте! — бессильно крикнул им вслед Ледолап, но их и след простыл уже. Выругавшись, он побежал за ними. Котята залились смехом и взвизгнули, когда увидели позади себя недовольного кота. Только он их догнал, как они разделились. — Не догонишь! Не догонишь! Ледолап стал преследовать Кислинку, а она была лишь счастлива от этого. Она ловко маневрировала, делая вид, что поворачивает, но таким образом лишь обманывала неповоротливого взрослого, который старался не наступить ей на хвост и осторожничал. Тëмно-карие глаза кошечки искрились детским азартом. В какой-то момент кот понял, что специально ей подыгрывает. Его щëки стали гореть от не сходившей улыбки. Как давно он был таким беззаботным? Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как на месте Кислинки и Попрыгуши были Завитушка с Ледышкой. Ностальгия сжимала грудную клетку приятной истомой. Краем глаза оруженосец заметил, что мама наблюдает за ними, он не знал, показалось ему или нет, но неужели уголки пасти Голубки были чуть приподняты? В один момент всë прервалось. Кислинка споткнулась и проехалась носом по земле. Она хныкая привстала, прикрыв лапкой рану. Весь прежний задор будто ветром сдуло и новым порывом принесло с собой жгучий страх. Что же Туманница теперь с ними сделает? — Кислинка! Очень болит? — мгновенно подбежал её брат и обеспокоенно заглянул в её наполненные слезами карие глаза. Она лишь с новой силой начала всхлипывать и судорожно покачала головой — не отвечая на вопрос, а показывая, что всë настолько плохо, что даже слова вымолвить не может. Попрыгуша ожидающе повернулся к Ледолапу. Он будто опомнился, поднял рыдающую Кислинку за шкирку и понëс в палатку целительницы. Её брат побежал впереди, чтобы целители были готовы. Но там оказалась лишь одна Завитолапка. Она грубым движением выскребла и стряхнула на пол пещеры какие-то травы. — Положи её туда, — непривычно нерадушным голосом произнесла она, показал хвостом на желаемое место. Ледолап подчинился. Ученица тут же подошла и подняла голову котëнку, собираясь осмотреть ушиб, но Кислинка не убирала свои лапы. — Если ты не дашь мне обработать свой нос, то он отвалится, — не церемонясь произнесла кошка. Даже самому Ледолапу стало неловко. Кислинка, широко открыв испуганные глаза, убрала преграду, но её паника и жалобные шмыгания передались брату. — Я не хочу безносую сестру, — захныкал он. — Если ты не перестанешь ныть, то у вас будет ещё и безухая целительница. Ледолап чувствовал себя виноватым в случившемся и ждал смачных нагоняев от королевы, даже стоя на расстоянии он видел, как распух нос Кислинки. Ещё его сестра, мягко говоря, была не в духе. Где её былая сердобольность? Она же всегда проявляла участие к чужой беде. Взгляд льдистых глаз прошëлся по всей палатке, будто ища причину, и он зацепился за слабо мерцающий камешек у стены. На нём можно было разглядеть царапины. Завитолапка швыряла его в стену? Этот вид сильно резонировал с двумя аккуратно сложенными в подстилке Таволги камнями. Внезапная догадка проявилась в его голове — это же целительские талисманы, которые берут на посвящении из Сияющей Пещеры. Но почему тот, что лежит на полу, такой бледный? Почему с ним так обращались, разве это не святотатство? Впрочем, сейчас явно не время для вопросов. Наверняка на него всë ещё злятся за ту ссору, где он назвал ученицу бесполезной. — Я, в общем, я пошëл, — неловко произнёс он, но сестра даже не посмотрела в его сторону. В последний момент его всë же окликнули. — Таволга сказала передать вам мышинную желчь. Завитолапка кивнула в прорезь в стене, где находилась эта вонючая субстанция. Ледолап кивнул ей и с палкой в пасти вышел из палатки целительниц. И чуть не впечатался в Сойколапа. — Ты ходячая катастрофа, Ледолап, — усмехающееся сказал он, уже прознав про случившееся. — Я постелил подстилки. С детской покончено. Теперь пошли к старейшинам. И кстати, Голубка только что мне рассказала, что Цветолапка недавно незапланированно прибралась у них, так что нам теперь нужно лишь разобраться с их блохами. Повезло так повезло! Действительно. Хорошо, что эта кошка была такой трудолюбивой и доброй. Не успел Ледолап зайти следом за старшим в палатку старейшин, как скрипучий голос Змеегривой прицельным прыжком накинулся на него, будто всю жизнь ждя только его. — Твой сын явился, неужели, — смотря на сидящую сбоку Голубку кивнула она в сторону зашедшего белого оруженосца, её интонация с каждой буквой всë больше пропитывалась осуждением. — Чего мать не навещаешь, нахалец? — Змеегривая… — кротко попыталась отдернуть подругу Голубка, но вышло слишком слабо. — Она тебя родила, кормила, согревала! А ты что? Ты её совсем не навещаешь, а надо ухаживать за своей старой матерью! — Ледолап, как ты можешь! — Сойколап состроил наигранную ошеломленную морду, делая вид, что полностью согласен с ней, но злая улыбка то и дело проскальзывала. «Только не это». Больше всего в этой ситуации раздражала мать. «И чего она молчит? Будто ей нужно внимание нелюбимых котят», — подумал оруженосец, присаживаясь рядом со Змеегривой, собираясь начать работу побыстрее, но та, будто обожглась, дëрнулась в противоположную от него сторону. Её глаза были такие возмущëнными, что могли вот-вот научиться говорить и осудить Ледолапа самолично. — Ты будешь ухаживать за своей матерью, а не за мной! Ишь, пропустил мои слова мимо ушей. И в кого ты такой? — Ледолап, Ледолап… — Сойколап невинно цокая качал головой. — Может, ему просто гордость ударила в голову, раз не слушает старших? Всё же оруженосец Звездокола. — Кха, — старуха, сморщившись, махнула лапой. — Это честолюбие ещё никого до добра не доводило. — Да всё совсем не так! — взорвался Ледолап, но голос сильно повышать не стал. Дальше он уже утихомирил свой пыл. — Вы так говорите, будто быть его оруженосцем одно удовольствие. Не горжусь я этим вообще! Змеегривая была в полном шоке! Как можно было такое сказать? — Бедная Голубка! Неужто Сумрачные коты вселились в него? Сойколап стоял прикрыв лапой пасть. — Вполне, вполне, Змеегривая. С ума сойти можно. А ведь он морда нашего племени! Представь, что думают о нас остальные племена. Старейшина снова ахнула. — Как хорошо, что твой второй котëнок не такой, Голубка. В семье не без урода, но зато Завитолапка твоя умница. Стала ученицей целительницы, а ведь она кошка! Такая жертва. Как же ей тяжело будет без котят, — со стороны было немного комично, что мать ничего не отвечала. Она была немногословна не только со своими котятами. — Я когда стала воительницей, сразу решила завести котят… Оруженосец прижал уши, не собираясь услышать ещё хоть одно слово от старейшины. «Старая змеюка, вот кто она». Он плюхнулся у бока матери, всë напряжение стало понемногу из него стекать, приступая к монотонной работе. Как только его взгляд сфокусировался на её серо-белой шерсти, ища блох, рой мурашек проскочил по всему его позвоночнику и они нашли выход в кончике его хвоста, заставив его напряжённо вздрогнуть. Его прошибло детскими воспоминаниями. Как давно он не лежал рядом с Голубкой. Ему резко захотелось зарыться в материнскую шерсть, вдохнуть её аромат, насладиться их мягкостью, послушать, проваливаясь в сон, её мурлыканье… Неосознанно лапа потянулась к её животу, желая потоптаться, как делают все котята чтобы получить молоко. И в этот момент Ледолап отдернул себя. Что он такое думает? «Всего лишь инстинкт». Ему было всë равно, когда Голубка перешагнула должность воительницы, эта новость никаким образом не затронула его душу. Во время церемонии он равнодушно смотрел, как соплеменники отдают ей дань уважения, провожая в палатку старейшин. Он даже подумал, что если мама и умрëт от старости, то он не проронит и слезинки. «Так почему этот инстинкт ещё не исчез?» До слуха доносились разговоры Сойколапа и Змеегривой, но его сознание не хотело разобрать ни слова. Пригладив топорщащуюся шерсть матери после его копошений, он молча встал, хотя услышал себе вслед бурчание старейшины. Выйдя наружу, он заметил, как Завитолапка, увидев его, направилась к нему держа в пасти что-то завëрнутое в лист лопуха. Она положила его к лапам брата. — Отнеси это Звездоколу. Тебе же всë равно сейчас туда идти. Ледолап нахмурился. «Звездокол болен?» — Как Кислинка? — это его интересовало больше здоровья наставника. — Я не смогла её спасти… Само собой, с ней все в порядке. Она же всего лишь споткнулась, — огрызнулась сестра. К этому моменту закончил и Сойколап. — Так-то верно Змеегривая на тебя накинулась, надо воздать нашим матерям за то, что они сделали для нас. Ты бы немного подумал об этом, — серьёзно произнёс он, но от его слов мигом отмахнулись. Голубка получает то, что давала. — Я сам позабочусь о Звездоколе. Подожди меня тут, — просто сказал Ледолап, ни разу не желая поддержать разговор с ним. — Конечно, Ледолап никому не позволит подойти к своему наставнику. Вдруг уведут, — усмехнулся Сойколап, ожидая, что Завитолапка присоединится к его издëвке, но та закатила глаза. В пещере Звездокола было необычайно мрачно. Голые стены и пол не создавали никакого уюта. От них исходила сухая прохлада, касаясь них было ощущение, будто трогаешь что-то шершавое, замëрзшее в пучине болота, под лапами хрустел загнанный ветром небольшой слой песка. Пространство было тесным и сужалось в конце. «И здесь я буду жить?». В самом центре лежал предводитель, положив голову на скрещённые лапы. Глаза его были полуприкрыты, бока медленно и редко поднимались. При виде оруженосца старый кот привстал. Он не выглядел больным, но вокруг него словно виталось некое истощение. Ледолап положил свёрток перед ним. — Ты подружился с Сойколапом? — старый кот выговаривал слова с некоторой хрипотцой. — Оскал доложил мне, что вы не ладите. Белый кот округлил глаза. Зачем глашатай это рассказал? — Нет. И никогда мы не будем друзьями. Никакой проблемы в этом я не вижу. Предводитель устало насупился, его оборванное ухо лениво дëрнулось будто отгоняя какое-нибудь надоедливое насекомое. Было видно, что ответ ученика он совершенно не принял в учëт. — Я совершенно забыл про то, что тебя нужно научить находить общий язык с соплеменниками, — вяло произнёс он, но потом уголки его пасти приподнялись, создавая улыбку. — Ладно, признаюсь, я даже не задумывался, что с этим могут быть какие-то сложности для собственного понимания. Я даже не замечал до доклада Оскала, что ты в целом ни с кем не ладишь. Но это ведь базовый навык, заложенный природой, так почему ты такой некотимый? Оруженосец было открыл рот, чтобы ответить, но Звездокол продолжил. — Впрочем, догадываюсь почему, — в палатку проник солнечный луч, который, огибая Ледолапа, медленно полз к предводителю. Старый кот стеклянными глазами уставился на этот путь, в какой-то момент по ним будто бы прошлась трещина. Звездокол проморгался, отгоняя некое видение, веки его были тяжелы. Никто, кроме него не знал, что и сколько раз ему мерещилось… Подобное. С того самого злополучного дня. Ледолап в неуютном жесте переставил лапы. Его настораживало поведение наставника, оно было непривычным и чрезмерно странным, таким удушающе спокойнонравным, учитывая его обыденную пассивную вперемешку с активной агрессией. — Мне позвать целительниц? Предводитель будто его не услышал, но затем поднял на оруженосца наполненную свинцом голову. Туман в его сознании будто стал рассеиваться, как только предложение ученика достигло его понимания. Видимо, он воспринял это на свой счëт. — Конечно, они же давно научились лечить старость, — раздражённо произнёс Звездокол. Словно иссохшая земля, на которую начал капать дождь, к нему стала возвращаться былая стойкость. — И чего ты прохлаждаешься в моей палатке? У тебя дел по горло. Вопреки всему, юный кот лишь с облегчением расслабил неосознанно напряжённые мышцы, услышав родную интонацию. — Так я же тут по делу. Ты же сам приказал поменять твою подстилку. — Потом поменяешь. Иди на охоту. И не думай, что ты отвертишься одной уборкой. Мы ещё к этому вернёмся. «Кто бы сомневался». Ледолап вышел из пещеры. — Звездокол сказал, чтобы мы пошли охотиться, — угрюмо кинул он Сойколапу, и, как обычно это происходило с наставником, сразу же направился к выходу из лагеря, не дожидаясь когда за ним последуют. Снаружи Ледолапа сразу встретила вытоптанная дорожка из сочной зелëной травы, её гладкие стебли мягко ощущались на подушечках, а тихий, слегка завывающий ветер нежно игрался с шерстью. По правде говоря, то же самое было и в лагере, но в восприятии решала атмосфера. Там — правил негатив. Здесь — острые иглы свободы вкалывались в мысли. Иногда думаешь «Я могу сбежать! Я могу делать все, что мне захочется!», однако племенная жизнь прочно внедрялась в сознание каждого воина. Разве они имеют право покинуть своë племя? Это настолько неправильно, что такая возможность не имеет прав на существование. — Нами сегодня хотят воспользоваться все, — ухмыляющийся голос Сойколапа становился всë ближе. — Твоя сестра попросила собрать любых трав, которые попадутся нам на по пути. Это будет платой за то, что ты спихнул на неё котят. — Не буду я ничего собирать, это её обязанности следить за поранившимся, — с толикой возмущения произнёс белый кот. Он невольно сделал шаг в сторону, чтобы подальше стоять от поравнявшегося соседа. — Это ты не уследил за Кислинкой. Делал бы ты хоть что-то нормально и ничего из этого не произошло бы. И куда это ты идешь? Скривив морду и беззвучно передразнивая Сойколапа, Ледолап шëл в сторону, где располагались Гнезда Двуногих. Он не удосужился ответить. — Ящероголовый, — засмеялся золотистый оруженосец. — Туда уже отправляли охотничий отряд. Неужели ты не знаешь, как распределяют охоту по территории? Нам в сторону пустоши надо. Насмехающийся смех Сойколапа заставил щëки залиться пунцовым оттенком. Ледолап неосознанно выпустил когти, злясь на себя, и топая поменял маршрут. Наставник объяснял же ему принцип охоты! Почему он сглупил именно перед этим язвительным куском шерсти? — Я знаю, — угрюмо сказал юный кот, и Сойколап снова прыснул. — Просто следуй за мной. Так унизительно Ледолап себя давно не чувствовал. Всю дорогу к границе над ним подшучивали. Внезапно морда Сойколапа стала сосредоточенной. Он взмахом хвоста приказал следовать за ним и они оба, соприкасаясь усами, выглянули из-за куста. Уши их улавливали приближающийся бег нескольких котов, а затем, перед тем как мимо них кто-то молниеносно проскочил, Сойколап притянул Ледолапа поближе к себе. — Он убежал на территорию племени Теней! — послышался знакомый голос кошки. — Ты должен был гнать его в другую сторону, Ибисолап! Из-за тебя мы упустили такого кролика! К ней, запыхавшись, подошёл кот, похожий на неё окрасом. — Я шуганул его влево, а этот тупоголовый побежал вперёд. Я в чëм виноват? Сойколап серьёзно посмотрел куда-то назад, он втянул воздух, удостоверяясь в чём-то. Его пасть расплылась в улыбке. Оттолкнув от себя Ледолапа, который так и не понял, что произошло, он вышел к границе. Спорящие одновременно заметили его. Ибисолап цокнул языком и уничтожающе посмотрел на сестру, будто бы говоря «это твои крики притащили его!». — Не смей ничего говорить, Сойколап! — предупреждающе злостно сказала Сумерка, но тот специально начал громко смеяться, тыкая в их сторону лапой. — В жизни не видел такой убогой охоты! Вы не только не смогли его поймать, но и отдали чужому племени. Понятно, почему ветряные коты такие костлявые! — Иди лучше поешь этого кролика. Вы сами неуравновешенные, потому что едите всякую дрянь по типу лягушек, — уже спокойнее, но сквозь зубы произнëс Ибисолап и толкнул кошку, чтобы та перестала буравить врага взглядом и, не поддаваясь на провокации, ушла вместе с ним. Но Сумерка стояла как камень. — О, поем ещё как, с удовольствием. Потом приду сюда и буду ждать добавки. Вы же такие щедрые! Или это не то слово? Может, правильнее — недоохотники? — Какое же ты теневое отродье, Сойколап, — адреналин от недавней погони смешивался с природной вспыльчивостью Сумерки, и хоть она обычно знала, когда нужно отступать, эти факторы заставляли её продолжать бессмысленную перепалку от которой она лишь нервничает, а оппонент, не скрывая, довольствуется. Она оголила когти и выставила лапу тыльной стороной вперёд. — Подойди и скажи мне это в морду, или ты такой смелый лишь по ту сторону границы? — Хочешь показать мне, что ты ещё и недовоительница? Но я не дерусь с теми, кто слабее меня. Тем более с девчонками. Так что я постою у себя на территории и избавлю тебя от ещё одного позора, — соплеменник мило улыбнулся. Ледолап скромно наблюдал за всем из кустов, не имея никакого желания вмешаться или последовать примеру Сойколапа, хотя чувствовал, что должен что-то сделать. По непонятной причине ему было неприятно слышать данные взаимные оскорбления, и он не мог отвести взгляд от красивой, хоть и лохматой рыже-чëрной кошки, которая выглядела так притягательно воинственно и в то же время отталкивающе вызывающей. Белоснежный оруженосец прищурился, когда заметил приближающегося кота позади врагов. — Вы оба — отходим. Продолжайте охоту. — Но Мустанг! — возмущённо запротестовала кошка, однако она послушно встала, развернула корпус и медленно последовала за котом, который на её замешканье ещё раз отдал хвостом приказ отступать. Ибисолап боднул её, мол, пошевеливайся, затем на секунду обернулся, чтобы показать язык золотистому забияке. — Ха! — злорадно воскликнул Сойколап. — Прощай-прощай! Глашатай племени Ветра кинул боковым зрением пренебрежительный взгляд в него. В нём выражалось столько обесценивания, что теневой оруженосец мгновенно осёкся. Ледолап, хоть и не участвовал в перепалке, почувствовал, как по телу разливается покой. — А ты чего в кустах отсиживался? Нужно было присоединиться. — Ты вообще не понял, почему нас наказали? Зачем ты снова выпендриваешься? — с лёгким шипением произнёс Ледолап, строго смотря на соплеменника, но тот цокнул языком на его занудство. — Нет ничего лучше, чем задеть честолюбие врага, особенно если он из племени Ветра. Может, я не был бы так задирист, если бы они когда-то не показывали мне своей сочнейшей реакцией как это приятно. — Одно только хорошо — ты понимаешь, что ты задира. — Только по отношению к врагам и тебе. А впрочем, какая разница? Сойколап хохотнул, но с дуновением ветра его морда преобразилась — зрачки его янтарных глаз сузились, уши одновременно повернулись куда-то влево, его черты выражали серьёзный азарт. — Кролик недалеко убежал. Его долго гоняли, раз обида её упустить была такой высокой у наших дорогих соседей. Так что он где-то отдыхает, — интонация была непривычно холодной. — Кролик — это целый трофей. Мы обязательно должны его поймать. Ледолап просто кивнул, лишь на капельку заразившись настроем старшего. Он очень редко видел кроликов, и то издалека, они слишком редко забредали на их болотистую местность. Сойколап взмахом хвоста велел следовать за ним. Невыносимо хотелось запротестовать, ведь с чего это вдруг он взял роль ведущего. Ледолап оставался сидеть на месте, но всë же, выругнувшись, послушался. Сойколап точно знал куда идти, это было непонятно для ещё неопытного белого оруженосца. Он пытался повторить всë, что делал старший, но лишь когда они уже оказались недалеко от добычи, её запах начал для него чувствоваться. — Стой здесь, я подкрадусь сзади. Ледолап нервно кивнул и стал ждать, некая неуверенность овладевала его нутром. Он пытался сосредоточено держать глаза на длинноухом, но, казалось, что прошла целая вечность, прежде чем старший смог занять позицию и начать действовать. На ветку над головой, осыпая микрочастицы коры, приземлилась сорока, юный кот лишь на миг отвлëкся, когда план начал реализовываться. Кролик истошно пискнул, его сердце чуть не лопнуло от неожиданно выскочившего охотника, и, на развороте неуклюже упав на бок, взрыхляя под когтями землю, помчался прочь. Больше него испугался сам Ледолап. «Он же собьёт меня!» Оруженосец неуклюже, на секунду забыв как ходить, дëрнулся куда-то в сторону, до предела округлёнными глазами смотря на бежавшего на него со всех ног косолапого. Тот снова завопил и, закидав летевшей из-под лап землёй вперемешку с травой второго охотника, метнулся в безопасную зону. Через мгновение после него выскочил разгневанный Сойколап. — Чëрт бы тебя побрал! Ты чего уселся?! Бежим! Чувствуя болючий укол вины и стыда, Ледолап попытался догнать кролика, но тот оказался со слишком большой тягой к жизни. Или это была карма за издевательство над племенем Ветра? Запыхавшиеся охотники тяжело дыша сели. — Она буквально бежала тебе в лапы, Ледолап! Как ты мог её упустить? — злостно, почти что хлестая словами произнёс Сойколап, заставляя вжать голову в плечи. — А как бы я её остановил? Она же огромная! Она бы сбила меня насмерть! — Тебе до сих пор не объяснили как? Чем же ты тогда занимаешься с наставником? — Чем надо! — Звездокол и вправду хочет сделать тебя преемником? Сердце Ледолапа ëкнуло при этих словах. После того разговора перед лагерем в день Совета, он заподозрил, что Сойколап тоже в курсе намерения предводителя. Тогда он был рад этому предположению, чувство злорадного превосходства наполняло сердце — как говорил сам Сойколап «что может лучше задетой чести врага», а его явно не радовала эта информация. Но Ледолап уже устал. Сегодняшняя череда провалов не оставила ему сил вдоволь насладиться моментом. Сейчас он испытывал лишь раздражение. — И что с того? — хмыкнул он. — «Что с того?», — снова мысленно пронеслось в голове. Действительно. Что с того? Это ведь такая чепуха, предводитель всего лишь левый кот в племени. Сойколап сдавленно зарычал, запрокинув голову. Его разгневанный взгляд метнулся на оруженосца. — Что он в тебе нашёл? Почему именно ты? — Мне-то откуда знать. Пренебрежение с которым говорил Ледолап ни на капельку не разряжало ситуацию. Золотистый кот весь обмяк, он тоже не чувствовал себя бодро. В нëм слабо горело неприятие. Его янтарные глаза словно два маленьких солнца излучали жар, их лучи, обжигая, были направлены на стоявшего напротив кота. — Кто-то с детской старался заслужить внимание предводителя, безупречно обучался, имел с природы хорошие качества, даже бабушка этого кто-то предыдущая предводительница, а второй кто-то стал преемником потому что… Потому что что? Ты достоин этого меньше, чем кто-либо другой. Я никогда не пойму этого выбора. И вряд ли смогу с ним примириться, — Сойколап говорил с сожалением, он долго буравил ненавидящим взглядом Ледолапа, ожидая от него хоть каких-то слов, но тот не мог издать даже звука. В конце концов, ему это надоело. — Мне плевать, что нам сказали охотиться вместе. Я буду охотиться один. Ледолап остался сидеть в одиночестве.