Основа Искупления

Ночью шёл сильный дождь, который прекратился только незадолго до рассвета. Капли стекали с деревьев, падали на крышу палатки и создавали небольшой убаюкивающий звон. Были ещё слышны какие-то шорохи. Старшие оруженосцы, уже привыкшие вставать рано, готовились к своим обязанностям. Ледолап, который всегда спал столько, сколько ему хочется, и испытавший вчера стресс, не спешил просыпаться. Он лежал, свернувшись в крепкий клубок, немного дрожа. Может, ему было холодно, ведь он привык спать с сестрой и чувствовать исходящее от неё тепло, или страшный сон тревожил его разум. Топколапка понимающе улыбнулась и легонько потормошила его. Тот нахмурился, и его веки недовольно задрожали. Сойколап, увидев, чем занимается его сестра, мгновенно разозлился. — Отвали от него, ты не его королева, — кинул он ей раздражённым голосом. Топколапка вздохнула, понимая, что сейчас всё, как и вчера, начнётся по второму кругу. — Тебе не следует обижаться на Ледолапа из-за того, что он стал оруженосцем Звездокола, — выразительно сказала она, не оборачиваясь. Сойколап некоторое время буравил её взглядом, затем хмыкнул и вышел, напоследок произнеся: — Как хорошо, что ты всё знаешь. Топколапка не стала придавать этим словам значения. Она предприняла ещё одну попытку разбудить Ледолапа, и тот наконец-то приоткрыл сонные глаза. И то, как он на неё посмотрел, заставило её засмеяться. Ледолап слабо зевнул и вытянул передние лапы. Да он до сих пор котёнок! Небось, со своей мамой спутает ещё спросонья. — Собирайся, соня-засоня. У тебя сегодня первое занятие! Будет позорно опоздать! — громко, но мягко сказала она ему прямо в уши, и тот лениво поднялся, всё ещё не совсем понимая что происходит. Топколапка сама уже опаздывала, поэтому, улыбнувшись ему, вскоре вышла из палатки, оставив после себя гудящую тишину. Небольшая частичка мха, приставшая к Ледолапу во время сна, парящими движениями упала с его головы. Он проследил за её падением не моргая. В голове была такая слякоть, что это даже ощущалось физическим недомоганием. События вчерашнего вечера стали как тени на закатном солнце выползать из его памяти. И снова какая-то тревога овладела его мышцами, заставив ощущать их словно сделанными из гнилой древесины. Он не понимал, почему Звездокол взял его в оруженосцы. Это было настолько неожиданно, насколько невозможно. Ему никогда не приходило в голову, что предводитель возьмёт его под своё попечение. Ледолап совсем не радовался. Хоть такая возможность должна была осчастливить любого оруженосца. Наставник предводитель — это ведь так солидно. В душе ощущалось разочарование из-за несбывшейся мечты. Хоть расстраиваться из-за такого было уделом только глупых котят, для которых всё, что не совпадает с их желанием — плохо. Ледолап с укором для себя осознал, что мыслит эгоистично. В большей степени его испугала именно отвественность, возлагаемая на него статусом «оруженосец предводителя», и ожидания, которые, несомненно, теперь от него ждут соплеменники. Когда твой наставник какой-то там Вязохвост, ничем не отличающийся кроме красоты, то всë намного легче. Да даже быть оруженосцем глашатая не столь серьёзно. На самом-то деле, под тяжестью огорчения просвечивалась и нечто иное, более позитивное, пытающееся проложить себе путь наружу сквозь мелкие трещины. Ледолапу не хотелось себе в этом признаться. Но выбор Звездокола тешил его честолюбие. Начав и вскоре закончив вылизываться, он с испугом понял, что слишком много времени проторчал в палатке, занимаясь самокопанием. Оруженосец вышел, и тут, словно гром, вспомнил о Завитолапке. Нервный и взбудораженный взгляд прошëлся по пещере целительницы, и он уже было сделал шаг в её сторону, как раздавшийся голос сзади заставил его замереть на месте. — Вот и он. Обернувшись, кот увидел предводителя вместе с Оскалом. Наставник махнул хвостом, подзывая его к себе. Пришлось подойти. Он чувствовал себя неловко в присутствии самых влиятельных котов племени. — Ты долго готовился, — сурово начал предводитель, но одернул себя. — Сегодня я покажу тебе всю территорию. Ты мог бы поесть перед этим, но я уже прождал тебя достаточно. Пошли. Звездокол, не собираясь больше терять ни минуты, направился к выходу из лагеря. Ледолап разрывался между ним и сестрой. Он точно знал, что ждать его больше не будут, поэтому отлучаться к Завитолапке сейчас было худшим вариантом — ему ясно дали понять, что он уже исчерпал своё время. Но так же плохо оставлять Завитолапку. Хоть они и не были никогда особо близки, волнение за неё всё равно не позволяло расслабиться. Ведь явно что-то случилось. А почему сама Завитолапка к нему не подошла? У Ледолапа что, дела лучше идут? Если честно, то да, намного лучше. Ведь целительство отбирает многое. Но ей тоже стоило немного подумать о нём. Наверное, сестра сейчас зациклена только на своей проблеме. Так почему не последовать её примеру? Хоть это звучит как оправдание. — Удачи, — неожиданно сказал глашатай. Ледолап удивлённо кивнул ему, затем, твëрдо решившись, последовал за наставником быстрым шагом. Лес встретил их сыростью и грязью, которая неприятно чавкала под лапами и забивалась под когти. Оруженосец шёл чуть позади наставника и осматривался. Всё же он впервые отходил на столько от лагеря. Но ему не удавалось ничего толком рассмотреть. Звездокол ходил слишком быстро. — Я не привык кого-либо ждать, тем более оруженосца. Я вошёл в твоё положение только потому, что это твой первый день. Впредь ты отделаешься не только пропущенным завтраком. Так что постарайся выработать в себе пунктуальность как можно скорее. Звездокол говорил достаточно спокойно, но акцентирующие ударения, которые он делал на некоторых словах, создавали совсем другое ощущение. Хотелось вжать голову в плечи. — Не оставляй слова предводителя без ответа. На этих словах Ледолап понял, почему именно он так испугался, узнав, чей он оруженосец. Как и ожидалось, Звездокол не будет для него просто наставником. Звездокол по-прежнему будет для него в первую очередь предводителем его племени. И это никак не красило перспективу следующих шести лун его учëбы. Он видел, как другие оруженосцы нервничали, когда предводитель изъявлял желание прийти на их тренировку. Какого же станет ему, для которого это впредь — обыденность? — Хорошо… — произнёс Ледолап с лёгкой смиренностью. Прямо над их головами с тонкой ветки слетела птица, и капли, собравшиеся на еловых иголках, посыпались на них. Ледолап, зажмурившись, дал им оросить морду, затем изумлённо проследил за полëтом птицы. Лагерь был уже далеко позади, и это вселяло непонятную тревогу вперемешку с азартом. Чем дальше в лес — тем больше дух Ледолапа становился свободней. Ему понравилось это ощущение. Ощущение быть не дома. Каждое движение леса он воспринимал под особой плазмой. Его будоражила смена обстановки. Стало будто бы легче дышать. — Что ты чувствуешь? — неожиданно спросил наставник. Ледолап на миг растерялся, подумав, что спрашивают о его сердечных чувствах, а не обонятельных. Но быстро взял себя в лапы и втянул воздух. После дождя запах хвойных деревьев стал сильнее, и новые запахи вскружили голову, несмотря на подготовку, проходившую от четырëхлунного возраста. Всë ощущалось одним клубком, из которого выделять отдельные было для него пока сложно. Внезапно в нос ударил кислый ядрёный запах. — Чувствую запах… Лисы? — нерешительно предположил Ледолап. В целом, выбор был небольшой: лиса или барсук. — Да, это лиса. Запомни его. — Её прогнали? — В этом не было необходимости. Она просто проходила по нашей территории. Наставник снова выбился вперёд и оруженосец побежал за ним. Ледолап посмотрел на предводителя. У него была нечитаемая морда. Вздохнув, он снова попытался с ним поравняться. — Сегодня только территория? — спросил Ледолап. — Да, — ответил наставник. Было слышно, что он посчитал этот вопрос глупым. В самом деле. Осмотреть территорию им еле хватит дня, чем ещё они успеют заняться? Дальнейшее изучение территории проходило таким же образом. Звездокол много молчал. Изредка что-то говорил, и только по существу. Ледолап не задавал вопросов, хотя многое было ему не понятно. Не хотелось. Ему было некомфортно. Он, постоянно стараясь поспевать за ним, многое терял из виду. Так что во время коротких остановок он думал только о том, как перевести дух. Когда появились первые сумерки, они сумели дойти до реки, у которой не было видно ни начала, ни конца. Звездокол остановился. Ледолап устало плюхнулся на землю. Он начал уставать уже тогда, когда солнце было высоко в небе. А сейчас оно клонилось к горизонту. — Это граница с Речным племенем. Мы отгорожены от них рекой. Есть только два способа перейти на другую сторону. Это, — он махнул хвостом влево, и Ледолап присмотрелся. Поперек реки лежало огромное бревно, наполовину поглощенное водой. — И ближе к Гнёздам Двуногих. Там течение спокойнее. На этом закончим. Оруженосец облегчённо выдохнул и пошёл за Звездоколом, который сразу, как только закончил говорить, направился в лагерь. Ледолап был рад наконец-то вернуться и отдохнуть, и избавиться от душащей компании наставника. Он чувствовал себя ужасно измотанным от долгой ходьбы по топкой земле. Он спотыкался о каждый камешек и просто об свои лапы, приходилось постоянно отряхивать прилипшую грязь. Предводитель не входил в положение и не сбавлял темпа. Хотя Звездокол был уже стар. Обычно в таком возрасте воины становились старейшинами. Но он нигде не показал, что устал. Звездокол выглядел таким же бодрым, как в начале. — Я показал тебе территорию достаточно поверхностно. Это для общего представления. В дальнейшем я объясню и покажу тебе более подробно. Оруженосцы мало что запоминают в первый день, так что бессмысленно было распинываться. — Понял, — с облегчением сказал Ледолап. Он правда переживал, что многое упустил. Однако, это было не единственное. Настало время для вопроса, который хотелось задать ещё в самом начале. Он нерешительно замялся, но всë же спросил: — Мне кажется странным, что Завитолапка стала целительницей… Я думаю, Таволга её заставила. Возможно, это был не тот самый вопрос. Но точно один из. — Её не нужно было заставлять. Каждый кот племени желает приносить пользу, и ей просто дали понять, что с её дефектом ей будет лучше продолжить дело Таволги. — Но Таволга говорила, что Завитолапке хвост не будет мешать быть воительницей. — Наша целительница излишне сердобольна. Само собой, Завитолапка в любом случае уступала бы остальным воинам. К чему быть неполноценной воительницей, быть слабым звеном битвы, если она может быть полноценной целительницей, которая нам сейчас так необходима. — Она выглядела несчастной на посвящении. Звездокол внезапно остановился и Ледолап еле успел среагировать, чтобы не впечататься в него. Предводитель на секунду стал выглядеть растерянным. Его янтарные глаза устремились на оруженосца. — Ты тоже выглядел не ахти счастливым. Но это не значит, что я сделал плохой выбор и сделал тебя несчастным, — Звездокол будто бы сказал это больше для себя, его слова не были такими уверенными, как ему хотелось, однако вскоре он взял себя в лапы. — Я тоже был оруженосцем предводителя и понимаю, что ты чувствуешь. Но мне было легко это принять. Тебе понадобится больше времени. Тоже самое будет с Завитолапкой. В начале всегда тяжело смириться со столь важной обязанностью. Но у каждого живого существа есть одно замечательное качество — адаптация. Хочешь не хочешь, но в один момент придётся войти во вкус. Ледолап застыл. Ему показалось, что предводитель его своеобразно поддержал. Он действительно начал думать, что беспокоиться о сестре больше незачем. Но не до конца. Он чувствовал, что Звездокол недоговаривает или что-то скрывает. Зачем ему это? Предводитель не был тем, кто занимается таким ради утешения каких-то там оруженосцев. Разве что Звездокол пока сам не был уверен в своих намерениях. Даже если предчувствие Ледолапа верно, его юный возраст не хотел вникать. По крайней мере, сейчас. В любом случае, правильность решений мы поймëм только в конце. *** Можно было сказать: «а ведь всë прошло не так плохо, как ожидалось». Но это было до того момента, когда на их пути не оказалось поваленное дерево. Оно было было огромным что в длину, что в ширину — оно было похоже на поверженного исполинского воина. Его отломленые во время падения ветки торчали как иглы, в некоторых местах ещё виднелись сгнившие листья. Более всего выделялась чëрная полоса, идущая по всему стволу, оставленная ударом молнии. Иногда природа нещадна даже к себе. Звездокол с лёгкостью запрыгнул на него и посмотрел назад, ожидая оруженосца. А Ледолап-то хотел обойти! Нервно шагнув вперёд, он выдохнул и попытался вскарабкаться, но препятствие было таким огромным и скользким от дождя, что он в итоге неуклюже соскользнул вниз. — Мне долго тебя ждать? — Нет! Я сейчас. Ледолап напряг задние лапы, которые в ответ на это отозвались ноющим покалыванием. Прыгнув, он сумел зацепиться когтями, но усталость в его теле не смогла удержать его и он упал. Оруженосец чувствовал себя неловко, но поднял на Звездокола глаза. Увидев дернувшийся в негодовании хвост наставника, он поник, ощущая колющий стыд за свою слабость. Если бы он так не устал, и если бы лес был для него уже привычен, препятствие не доставило бы ему столько проблем. — Мы не сдвинемся с места, пока ты не запрыгнешь, — голос Звездокола был спокоен, но в нëм ярко слышались шорохи нарастающего нетерпения. — Если ты не можешь этого сделать, то на что ты вообще годен? Даже твоя кривохвостая сестра смогла бы с этим запросто справиться. Ледолап прижал уши к голове и отвернулся. Он и так стыдился своего провала, а услышать такое вместо поддержки было очень обидно. Это ведь нормально, когда что-то не получается в начале, особенно когда для этого есть причины. Слëзы стали застилать глаза. — Ты что, плачешь? В следующую секунду оруженосец почувствовал, как наставник спрыгнул около него. Всё в теле напряглось. — Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю. Ледолап поднял на него наполненный обидой, стыдом и некоторой злостью взгляд. Звездокол проигнорировал его эмоции. — Мой оруженосец не имеет права на слабость и слëзы. Ты — представитель нашего племени. Что подумают другие племена о нас, когда увидят подобную мягкотелость? Ты обязан стараться стать достойным воином. Разве я сказал тебе сделать что-то невозможное? Ледолап молчал. — Я спрашиваю: я заставляю тебя делать что-то невозможное? — Нет. — Тогда просто запрыгни на это чëртово бревно, Ледолап. И перестань проливать змеиные слëзы. Ледолап вздрогнул, услышав ругательство. Убрав лапой застилавшие глаза слëзы, он снова посмотрел на это ненавистное бревно. Он попытался ещё раз запрыгнуть. В этот раз удачнее, но задние лапы соскользнули и потянули вниз. Бревно в тот же миг превратилось в коричневое размытое пятно и в горле встал ком. Почему наставник не понимает, что он устал? Они обходили всю территорию племени Теней и делали перерывы только когда доходили до определённых мест. И то, чтобы просто объяснить что-то короткими фразами и снова пойти вперёд. К тому же ему не дали поесть утром. Так что наставник от него хочет? Чтобы он бодрячком прыгал как белка? Возможно, Ледолап и справился бы. Если бы предводитель подобрал правильные слова. Мягкотелый? Ни на что негодный? Сестра-калека лучше? Что ещё скажет Звездокол, чтобы «поддержать» оруженосца, у которого что-то не получается? Отряхнувшись от грязи, которая комьями прицепилась к его шерсти, он выпустил когти и стал взбираться. Он тяжело дышал, впившиеся в подушечки щепки ощущались не сильной, но острой болью. Он чувствовал, что снова свалится. И это панически будоражило сердце. Собрав оставшуюся силу, Ледолап сделал рывок и оказался на верхушке бревна. Облегчение охватило его тело. Но он не радовался. — И стоило ради этого устраивать драму? Тебе было легче расплакаться, чем приложить усилия. Впредь, если такое повторится, я заставлю тебя повторять одно и тоже столько, пока ты не поймёшь корень своих выдуманных проблем, — произнёс Звездокол, запрыгнув к нему. Ледолап спустился следом за ним. Не хотелось совершенно ничего.

***

На входе лагеря предводитель пустил оруженосца вперёд. И прежде чем последовать за ним, Звездокол ненадолго замешкался. Взгляд янтарных глаз прошёлся по небу, от одной из первых проявляющихся звëзд к другой. Он бесшумно выдохнул, склоняя голову обратно к ежевичному лазу, и мышцы неосознанно напряглись. Одно Звëздное племя знает, как сильно он нервничает и какое сомнение терзает его сердце. Он чувствовал, что река заполнена, и она выходит из берегов вспышками гнева, выгоняемая бурей неуверенности. Но он уже всë решил. Звездокол никогда не умел отступать.