Правда в ногах

      — Зачем мы идём в поле? — Сенку едва хватало воздуха на слова. Когда Кохаку объявила, что покажет все значимые места посёлка Озёрское, она не предупредила о вылазках за его пределы. Роллердром, небольшой двухэтажный торговый центр в миниатюрном Парке Культуры, пара кафе и однозальный кинотеатр — всё это составляло гордость жителей и возвышало их среди соседних сёл.       Раньше Озёрское было селом, но, когда в двенадцати километрах от него возвели закрытый научный посёлок, разросся до настоящего ПГТ с какими-никакими, а развлечениями, чтобы семьи сотрудников не скучали в глубинке. С годами что-то достраивали, что-то сносили или перестраивали, так появился новёхонький ТЦ с стеклянной стеной на месте одноэтажного угрюмо-серого универмага, а кинотеатр Космос окружил себя парочкой кафе и даже тематической фотозоной.       Конечно Сенку не сильно впечатлил «центр» Озёрского, всё же в городе размах больше, масштабы больше, да и разнообразнее. Конечно Кохаку, взахлёб рассказывающей об истории каждого здания на импровизированной экскурсии, скучающий вид Ишигами не понравился. Больше — её гордость была ущемлена! Может она и провинциальная девчушка, которая в большом городе оказалась всего пару раз, да и то только на соревнованиях, но любовь к посёлку кипела в молодом теле, дышащем полевыми травами, закалённом колючей утренней прохладой речки и холодом снежных зим. В её рукаве было достаточно таких тузов, что ни одному горожанину не приснятся! «Ну я ему покажу! Он у меня забудет как дышать!», — внутренне ликовала златовласая спортсменша, ловко взбираясь по узкой протоптанной полоске земли среди буйствующей зелени крутого склона.       — Увидишь, Сенку, увидишь! — бросила через плечо Кохаку. Голубые глаза её пылали чистой энергией жизни. Дыхание сбилось всего на тютельку, только глубокие вдохи выдавали нехватку кислорода. Сенку же почти задыхался.       «Надеюсь карабкаться осталось не долго», — Ишигами остановился перевести дух. Пряные запахи трав заполняли его лёгкие до краёв, от переизбытка кислорода кружилась голова и немного клонило в сон. На самом деле это была основная причина его пассивности. Очень много чистого воздуха. Слишком много для болезненных городских лёгких мальчишки-заучки. «Если это и был план старика — накачать меня кислородом и загрузить работой на огороде, то в моей торжественной речи я сокращу посвящение вдвое. Ух, тяжело-то как», — только после третьего оклика спутницы он продолжил путь.       Кохаку думала уже на себе его дотащить (Хром сильно приукрасил историю болезни Сенку, превратив того чуть ли не на краю смерти стоящего), девушка почти пожалела, что устроила гостю такой марш-бросок в гору к диким полям. Энергичное чертыхание Ишигами ниже по склону развеяло страхи блондинки, она смотрела вниз, облокотившись на свою согнутую ногу и ехидно приговаривала:       — Тоже мне космонавт! Ты с такой дыхалкой ни одного испытания не выдержишь! — жёстко и правдиво. В мамочки не нанималась, пускай потрудиться хотя бы одолеть не самый сложный подъём, Сенку ещё спускаться по нему придётся.       — Хах… У меня ещё всё лето впереди! Ус… успею натренироваться, — упёрто буркнул Ишигами, поправляя рюкзак. Пить хотелось нестерпимо и терпел он специально до вершины, чтобы рухнуть в колючую высокую полевую траву вот так, как есть, перевести дух и только потом жадно выпить одну из пол-литровых бутылок воды до дна.       — Я прослежу за этим, — широкой нахальной улыбкой засияло лицо девушки, она протянула руку запнувшемуся научнику, втягивая к себе. — Вот мы и на месте! Можешь посмотреть вниз, я придержу тебя, чтоб не грохнулся, ха-ха!       Последнее предложение было стоящим. Сенку ненадого закрыл глаза, чтобы не темнело. Ноги ныли и понемногу тяжелели, словно собирались отделиться от тела. Несколько контролируемых полных вдохов и выдохов помогли немного успокоить учащённое сердцебиение. Гранатовые глаза медленно открылись и их залил тёплый белый свет лета. Теперь дыхание Ишигами и вовсе пропало. Вид Озёрского своей скромной естественной красотой ударил под дых и шириной просторов окружил, не давая привычному равнодушию подступить к парню.       Блестящая лента реки полозом извивалась по всей холмистой долине, прорезая поля, луга, лесок за пределами Озёрска, ныряла под серую полосу трассы и терялась за далёкими зелёными холмами с другими деревнями. Где-то она впадёт в большую реку и продолжит свой бег. Среди неровного зелёного полотна устремляли свой взгляд в небо ставки, их было порядка трёх совсем близко к посёлку и ещё четыре прятались за лесом и полями. Из-за этих самых голубых зеркал посёлок и назывался Озёрском. Сам он казался крохотным в масштабах долины. Жилые пятиэтажки забавно возвышались над домиками, бисером рассыпавшихся среди садовых деревьев. Едва-едва можно было рассмотреть центр, а окраина мягко сливалась с дикой природой. Тёмный асфальт дорог плавно превращался в щебёнку и землю ближе к лугам.       — Нравится? — Кохаку любовно окинула взглядом родную местность. Она всё ещё придерживала худую руку Сенку чуть выше локтя, хотя и стояла рядом с ним на краю выступа. Тоже яркое жгучее солнце золотило её кожу, танцевало в пшеничных волосах и подсвечивало и без того светлые глаза. Ишигами поспешил отвести взгляд.       — Очень красиво.       — А теперь посмотри назад. Только не падай, я тебя умоляю, — хихикнула девушка. И правда, можно было упасть от накатившего чувства простора. Хочется вернуться лет на десять назад, взять воздушного змея, поймать ветер и счастливо крича, до хрипоты, до срыва, носиться среди высокой травы, падать, раздирать коленки до крови, но быть свободным и счастливым. Такое детство было у Хрома, Кохаку и остальных сельских? Они наблюдали куда большее разнообразие природы. Может быть сам Сенку стал бы натуралистом, расти он так же?       Среди зелёного ковра то и дело пробивались васильки, поздние одуванчики игриво мелькали среди травы, кое-где вдоль тропок расставил колючие ловушки горчак. Можно было и дальше всматриваться во флору, перебирать названия растений, но почти на горизонте было то, что перебивало все мысли. «Это…»       — А там есть большой телескоп! — Кохаку словно прочитала мысли парня и указала пальцем на тёмное возвышение. — Посёлок Научный, раньше закрытый был, но вроде деятельность поутихла в нём, многие к нам перебрались. Можно будет съездить как-нибудь. Говорят городских на экскурсии возят.       — Да, надо съездить, — они шли медленно. Девушка всё время крутилась указывая то в одну сторону, то в другую, всё болтала и болтала о соседних сёлах, о забавных историях из детства. Вдруг сорвалась на перекрестье троп и через несколько мгновений вернулась с листиками полевой мяты:       — Угощайся! Тебе для жизненного тонуса полезно, да и с головными болями помогает, на себе проверила, — в качестве доказательства пара душистых листков отправилась в рот девушки. С довольным видом она протянула остальные Сенку.       — Эм, спасибо, — этот странный, но милый жест тронул сердце Ишигами. Он для неё — никто. Странный нервный парень из города, свалившийся со своей наукой как снег посреди июля, с чего ей быть такой открытой, такой дружелюбной, такой… милой. А она присоединяется к нему и Хрому, помогает с опытами, тренировать стала. Почти машинально срывает первый попавшийся василёк. Почти бессознательно отдаёт его. В синих глазах напротив читает вполне понятное удивление. Буквально сразу получает в руки букет из трёх одуванчиков.       — Если ты проголодался, я сделала бутерброды в дорогу. И компот взяла. Рури вчера варила из сушеных яблок и вишни. Мы на зиму заморозили, но как-то ничего не приготовили. Поэтому в компот добавили, вот…       От неловкости маленькая речь не избавила подростков. А вот китовая песнь желудка — да.       — Пожалуй, я не откажусь. У меня с собой есть вода и хлебцы.       Подростки выбрали место, где трава не такая жёсткая и вид красивый. Предусмотрительная Кохаку расстелила плед и выложила на импровизированную скатерть-самобранку стратегические запасы. Сенку пристроился рядом, осторожно отодвинув цветы в сторону, чтобы не помять, если они лягут рассматривать облака после обеда. А они точно это сделают.