Есть что вспомнить

Их разговор принял весьма неожиданный оборот. Гермиона сама не ожидала, что они дойдут до обсуждения столь интимных подробностей, но когда ты встречаешь свою действительно первую и очень значимую любовь, подобные беседы просто неизбежны. К тому же, ей давно хотелось узнать его секрет. — Ну расскажи, — протянула Гермиона, вытягиваясь кошкой и скребя ногтями по столешнице, — мне же интересно! Драко одарил ее взглядом взрослого, который пытался пристыдить особенно непоседливого ребенка. Именно так себя и вела Гермиона, и уж за это ей было совершенно не стыдно. — Вот поэтому я тебе и не рассказывал, — сказал он серьезно. — Ради простого любопытства… — Почему сразу любопытства? — возмутилась она. — Ты был моим первым мужчиной, а я твоей первой девушкой не была. — Завидно? — усмехнулся он по-слизерински. — Просто интересно, кто ухватил кусок пирога первым, — ухмыльнулась она по-гриффиндорски. — Я давно пыталась высчитать, когда ты успел… Малфой помотал головой, явно отказываясь верить в то, что она действительно считала и что они вообще это обсуждают спустя столько лет. Как будто ей тогда нечего было больше делать и им больше не о чем поговорить сейчас. — Тебе действительно так охота это знать? — спросил он со вздохом. — Да! — воскликнула Гермиона и тут же выпрямилась, расправив плечи. — Я всегда хотела знать, кто был твоей первой… Она чуть было не подскакивала от нетерпения на стуле, когда Драко огорошил ее откровением, которое она так жаждала услышать: — Панси Паркинсон. У нее даже челюсть неприлично отвисла, и Драко расхохотался от души, наслаждаясь ошарашенным выражением ее лица. — Она? — скривилась Гермиона. — Серьезно? Этот мопс? — Я бы попросил, — смеялся Драко. — Она не такая уж и приплюснутая. Особенно, если смотреть снизу… Гермиона поморщилась и изобразила рвотный рефлекс. Со стороны она, наверное, смотрелась ужасно карикатурно и совершенно не соответствовала образу серьезной сорокалетней женщины, но, если честно, ей было абсолютно плевать. Пока это смешило Драко, пока он делился с ней такими деталями биографии она была готова хоть соплохвоста состроить. — Фу, забудь, забудь, что я спрашивала! — воскликнула она, замотав головой. — Давай, сотри мне память. Я хочу забыть это откровение! — Нет уж, ты сама напросилась, — продолжал упиваться своей власть Драко. — Это случилось почти сразу после суда в мае. — Так скоро? — удивилась Гермиона. — Да, — ответил он. — Мне было… плохо, а она… Она вешалась на меня в два раза активнее, и я решил, что хуже уже не будет, и оказался прав. Все прошло как-то скомкано и очень деловито. Я как будто отдавал какой-то дружеский долг, не более того. И она тут же отстала, когда получила свое. — И даже ни разу не напрашивалась на второй раз? — ухмыльнулась Гермиона. — Знаешь, тогда я был этому рад, но когда ты так спрашиваешь, мне даже становится немножко обидно, — сказал он, нахмурившись. — Просто кто-то не готов перенести столько восхитительного за раз, — фыркнула Гермиона, подмигнув ему. Драко снова засмеялся, оценив шутку. Все-таки она бывает не всегда такой игривой и откровенной, пусть пользуется моментом. А тем временем у Гермионы в голове роилось множество неприличных вопросов, но ни один из них она не решалась задать. «Это было один раз за встречу? И если нет, то сколько? Какая она? Она стеснялась? А как он себя чувствовал? Что он говорил? Это был ее первый раз тоже? Если да, то она была лучше нее? Хуже нее? Можно ли их вообще сравнивать?». Приличные ведьмы и истинные англичанки никогда не спрашивают о подобном. А если быть совсем честной, то они даже не заводят таких разговоров, но она первой начала. Только вот дело было не в прирожденной чопорности или приличиях (какие приличия, когда перед ней сидит Малфой?), а в уважении к нему и его интимной жизни, особенно ее началу. — Знаешь, я очень ценю, что ты мне рассказал, — сказала она очень сдержанно для их откровенного разговора. — И это все? — развел руки Драко. — В смысле? — А ты мне о своем первом разе не расскажешь? — В смысле? — повторила она. — Он был с тобой! Что такого ты хочешь узнать? — Тем не менее, мне интересно было бы послушать, — сказал Драко. — Как я вообще? Как ты себя чувствовала? Был ли у тебя еще кто-нибудь после меня? Не считая Уизли, с которым, как я могу предположить из факта наличия у вас двоих детей, у тебя все-таки был секс. Можно ли нас сравнивать, кстати? Гермиона почувствовала, как с каждым вопросом заливается краской стыда все сильнее. Даже в сорок лет он не перестает смущать ее, хотя казалось бы, куда уж еще. — Ой, а расскажи еще, расскажи еще! — передразнила она его, прекрасно зная, что он смотрел «Бриолин». — А есть ли у него машина? Драко прыснул и скривился, пытаясь сдержать смех. Гермиона сама засмеялась, но потом быстро поправилась и нацепила маску плохо скрываемой сдержанности. Все-таки пора бы уже перестать вести себя как школьница. Даже в его присутствии. — Нет, ну серьезно, — сказал он. — Мне и правда хотелось бы знать. Мы об этом никогда особо не разговаривали… — Мы были немного заняты другим делом, если ты не забыл, — ответила Гермиона. — Вот именно, — подчеркнул Драко. — А теперь мы достаточно старые, чтобы об этом поговорить. И он был прав. Они были достаточно старые и достаточно в браке, чтобы обсуждать свою интимную жизнь. Она вздохнула и уже действительно посерьезнела. — Ты был великолепен. Я чувствовала себя восхитительно. Кроме мужа никого больше не было. Нет, нельзя, — содержательно ответила Гермиона и быстро отхлебнула еще чаю. — И это все? — оскалился он. — А подробности? Она закусила нижнюю губы и бросила в него острый взгляд. — Какие подробности тебя интересуют, Драко? — шикнула Гермиона. — Если ты хочешь меня засмущать, то у тебя это получилось. — Нет, это целью не стояло, — признался он с легкостью. — Я хотел просто всколыхнуть в тебе приятные воспоминания. Знаешь, спустя годы вспоминаешь об этом с приятной ломотой в старых костях. — Говори за себя, развалина, — фыркнула она чисто из упрямства. — А если серьезно, Гермиона, — сказал Драко уже более глубоким голосом, тем самым хриплым, прокуренным, — ты вспоминала о нашем первом разе хоть иногда? Гермиона отбросила назад волосы и сложила руки на столе. Она знала, на что он бессовестно намекал, но она ему никогда не признается. Она и себе-то не сразу призналась, а ему… Даже под страхом смерти она еще подумала бы об этом. — И о первом, и о втором, и о третьем, и о всех последующих и не сбывшихся тоже, — призналась она тихо. — Я никогда не читала любовных романов, но о первом разе у меня всегда были самые романтические представления. Я хотела красивый вечер, ужин, вино, а затем что-нибудь романтичное. Возможно, красивый отель, большая кровать в просторной спальне, летний ветер врывается в распахнутое французское окно и колышет шторы. Шуршит ткань простыней, и этот шорох смешивается с нашим тяжелым дыханием. Нет ни боли, нет стеснения, все так естественно и приятно, но… — В смысле но? — воскликнул Драко. — Да помолчи ты, — осадила она его. — Но этого ведь ничего не было. Не было ни просторной кровати, не было всей этой мишуры. Было немного больно, порой даже как-то странно, что ли. И мы сбивались с дыхания, уставали, останавливались. И вообще мы были потные, склизкие от жары и пара, и это было волшебно. Я не могла бы представить лучше, если честно. Когда ты встречаешь человека, с которым готов это сделать, то, кажется, вообще неважно, что вокруг, какие обстоятельства вас преследуют и что будет после. Даже неважно, как вы выглядите. Вы просто любите друг друга до тех пор, пока не выбьетесь из сил. Так что да, я вспоминаю наш первый раз с особым трепетом, потому что это было нескладно, смешно, а со стороны так еще и просто омерзительно, наверное, но это был мой первый раз с любимым мужчиной. Как уже выяснилось, ты был на тот момент уже мужчиной. Драко усмехнулся и откинулся на спинку стула, не сводя с нее внимательного взгляда, изучающего. — Ты никогда не перестанешь меня удивлять, Гермиона, — сказал он. — Никогда. — Как и ты меня, — протянула она. — Отдать свою невинность Панси Паркинсон… — Так и знал, что нужно было молчать в тряпочку, — выдавил он. Гермиона рассмеялась в голос. Пусть его первый раз ей не достался, но она отдала ему свой, более незабываемый для них обоих, взамен. *** Шушуканье соседок начинало уже порядком раздражать. Гермиона высунулась из-под одеяла и отодвинула полог. Три девушки тут же захихикали. Они сидели на одной кровати в углу комнаты и что-то увлеченно обсуждали. — И как это было? — спросила одна пятикурсница. — Просто чудесно, — пропищала шестикурсница. — А знаете, что бы было просто волшебно? — подала голос Гермиона. — Если бы вы уже наконец пошли спать… — Да брось, Гермиона! — взмолилась другая пятикурсница, обнимая взволнованных соседок. — У нас тут такое… — Ну и что там такого более важного, чем сон перед первой парой? — спросила Гермиона, взбивая подушку. — Мы с Заком наконец… — промямлила шестикурсница. — Ну того… — Чего того? — протянула Грейнджер, не настроенная в два часа ночи играть в угадайки. — Мерлин, да они переспали! — воскликнула ее подружка. — Шарлотта! — воскликнула шестикурсница. — А что? — невозмутимо отозвалась смелая и острая на язык Шарлотта. — Вы же не квиддич обсуждали, в конце концов! — Поздравляю, Джуди, — протянула Гермиона. — Это большой шаг, и все такое, а теперь давайте поспим немного, пожалуйста. — Гермиона, стой, — воскликнула вторая пятикурсница, — скажи, а ты уже… — Нет, я еще девственница, если вам это интересно, — раздраженно отозвалась Гермиона. — Но ты же семикурсница, — протянула Шарлотт так, будто это что-то должно было объяснить. — Я вас, может, удивлю, — уже без особых церемоний рявкнула Гермиона, — но после перехода на седьмой курс девственности не лишаешься! Каждый делает это тогда, когда сочтет нужным! — Но ведь вы с Роном так давно… — пыталась объясниться Джуди. — И с кем захочет! — выпалила Гермиона и задернула штору. Сон, конечно, сняло как рукой. Она никогда не задумывалась о своей невинности как о недостатке, но и не питала особого отвращения к интимной близости, как многим думалось. Рон полагал, что у нее могли быть какие-то психологические проблемы по этой части и вызывался помочь, только вот проблема была не в Гермионе, а скорее в самом Роне. Он был не тем, кому она свою невинность хотела отдать. Они часто это обсуждали, но она всегда ловила себя на мысли, что для того, чтобы не спать с ним, у нее находилось больше оправданий, чем у него предлогов для секса. По неопытности, Гермиона списывала все на кризис в отношениях, когда на самом деле это было просто отсутствие всякого влечения — как полового, так и романтического. Этот разговор с соседками окунул ее в пучину раздумий на тему собственной сексуальности — есть ли она у нее вообще? И если есть, то почему тогда она так глубоко в ней скрыта, если они с Драко до сих пор не переспали. Казалось, на его день рождения они были уже близки к этому, но он так резко все прекратил, а она была так этим обескуражена, что не задавала лишних вопросов. Может, в ней все-таки что-то не так? Может, в ней есть что-то такое, что не позволяет ему видеть в ней… женщину? Гермиона и правда задумалась над этим основательно, потому что насчет Малфоя у нее никаких сомнений не было. Наоборот, она была чертовски уверена как в своих фантазиях, так и в насущной реальности… — Ты чего такая задумчивая? — спросил Драко, садясь рядом за их привычный стол в библиотеке. — Ничего такого, — отмахнулась она. — По тебе не скажешь, — улыбнулся он загадочно. — Ты вся пунцовая и глаза такие… — Какие? — спросила она. — Большие-большие, — ответил Драко. — О чем ты так задумалась, Гермиона? Она закусила нижнюю губу и выпалила на одном дыхании: — Драко, а ты уже с кем-нибудь спал? Гермиона приходилось до этого видеть людей в ступоре, но Малфой впал в настоящее окоченение. Он замер на вдохе и смотрел на нее долгим немигающим взглядом, который проходил словно бы сквозь нее. — Я… Как-то… — наконец отмер он и закашлялся. Гермиона подала ему свой термос, в котором держала холодный чай. Драко жадно отпил добрых глотка три и вытер рот рукой. — Ну так? — настаивала Гермиона. — А почему ты спросила? — А я не могу спросить тебя об этом? — удивилась она абсолютно искренне. — Я думала, что мы можем говорить о чем угодно… А так как мы все-таки в отношениях… — Нет, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — перебил ее Драко, — просто я не думал, что ты спросишь об этом во время подготовки к экзамену по трансфигурации… Слушай, Гермиона, если тебе так хочется знать, то да, у меня… были близкие отношения, но это был скорее просто опыт. Ничего… чувственного. Исключительно механический эксперимент, понимаешь? — Понимаю, — кивнула она. Драко наблюдал за ее реакцией, и ей сложно было сказать, чего он ждал. Предполагать, что у Малфоя никогда не было девушки, с которой бы он спал, было глупо, так что она изначально была настроена на положительный ответ. — А теперь честность за честность, — сказал он, — почему ты вообще решила об этом поговорить? — Просто вчера вечером соседки сплетничали, и я… — ответила она, дергая перо за пушистый кончик. — Я задумалась над тем, почему… Ну знаешь… Почему у нас до сих пор ничего не было. Мы уже почти два месяца вместе, а все как-то… Драко кивнул пару раз и почесал затылок. При этом широкая манжета рубашки сползла чуть ниже, обнажив длинные гибкие вены под тонкой кожей. — Ну ради честности стоит сказать, что я почти месяц был не способен не то, что на… ну на это, а на прямохождение вообще, — сказал он. — А если говорить в общем, то я просто не спешу никуда. Я… У меня свои представления об этом. Может показаться странным, но парни тоже могут об этом думать в таком ключе, да. К тому же, мой первый раз был лишен… всего он был лишен, кроме факта того, что я распрощался с девственностью. В нем не было ничего кроме самого факта, так что с тобой я решил, что все будет по-другому. Я решил, что пока не дождусь от тебя точного сигнала, что ли… Ведь ты же еще ну… Он поджал губы и потупился. — Да, верно, просто я думала… — начала Гермиона, но закончить не сумела. — Я просто хотел быть уверенным, что ты готова, понимаешь? — перебил он ее. — Поговорить сначала или что-то в таком духе. Ведь для девушек это очень важно, я это знаю. — Драко, я… — взмахнула руками она, выдавая свое смятение с головой, — не знаю, можно ли вообще быть к этому готовой. Да и не знаю, имеет ли смысл об этом вообще говорить! Я без понятия, как это происходит, потому что… У меня никогда не было ничего подобного. Я никогда не… Не испытывала ничего подобного. Никогда не было рядом со мной человека, который показал бы мне, что это такое. Порой мне кажется, что я никогда не буду готова. Я… такой вот я человек. Для меня сейчас заговорить об этом с тобой равносильно боевому крещению каленым железом! Понимаешь? Драко обернулся по сторонам и придвинулся ближе. Она настроилась его слушать, но вместо того, чтобы ответить что-либо, он наклонился и поцеловал ее в середину шеи. Гермиона сдавленно выдохнула. Это было безумно нежным местом, прикосновение к которому выносило мозг из головы и отправляло в неизвестном направлении. И чем ниже продвигались его губы, тем дальше ум отъезжал… — Драко, нас могут увидеть, — прошептала она с придыханием от удовольствия. — Никто не придет, — ответил он уверенно, развязывая красно-золотой галстук и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. Гермиона отклонила голову назад, чтобы ему было удобнее, но Драко не спешил продвигаться. Его больше интересовали обтянутые тканью чулок колени. Он почти невесомо вспорхнул пальцами с резинки на бедра, немного поддевая юбку. Гермиона сдавленно охнула, когда его рука коснулась внутренней поверхности бедра. — Вот ты уже и испытываешь то, что нужно, — прошептал Драко, отстраняясь от нее. Его прикосновения сразу испарились, и спертый воздух библиотеки припек влажные поцелуи на шее. Гермиона инстинктивно свела колени, хотя еще секунду назад сама же не понимала, зачем ей вообще нужно было это делать. Драко взял учебник, раскрыл на нужной странице и погрузился в чтение как ни в чем не бывало. — Ты просто садист, — прошипела Гермиона. — Просто не надо мне говорить, что ты никогда не испытывала ничего подобного, когда встречаешься со мной, — грозно прошипел он, бросив на нее острый взгляд поверх книги. — Если ты не можешь проанализировать и дать названия тому, что происходит с тобой, когда я рядом, это не значит, что ты меня не хочешь. Возможно, да, до этого просто никто хорошенько не постарался, чтобы ты его захотела, но сейчас у тебя есть я, и я считаю, что не заслуживаю таких оценок. Гермиона густо покраснела, хотя причин для смущения минуту назад было намного больше. Его слова были такими хлесткими, а интонация ужасно самоуверенной и дерзкой. Теперь он не смотрел на нее, перебегая от одной строчки к другой. Его слова ударили точно в цель. Ведь с ним действительно такого не было. На его день рождения она была… готова? Только вот он остановился, как выяснилось, из самых добрых побуждений, потому что считал ее на раз — для нее это очень важно, для нее это сложно и для нее это крайне желанно. Только вот пока она не сделает шаг навстречу кроме как будет полностью податлива в его руках, то они так и будут топтаться на месте и вести эти неловкие беседы в углу библиотеки. — Драко, я… — прошептала она. — Я не хотела тебя задеть… Она протянула к нему руку и коснулась косточки на запястье, которая красиво выглядывала из-под манжеты рубашки. — Драко, — позвала Гермиона снова. Он не реагировал или делал вид, что не реагирует. Теперь уже Грейнджер огляделась по сторонам проверить, не заявился ли кто-нибудь еще надышаться перед смертью, то есть перед экзаменами. Она придвинула стул поближе к Драко, громко скрежетнув ножками по каменному полу. В конечном итоге, она своей цели достигла и оказалась у него под боком. — Не обижайся на меня, — проговорила она, повисая у него на плече. — Вот такая я дурная… Ну что ты… Драко даже бровью не повел. Тогда Гермиона поцеловала его в гладко выбритую щеку, потерлась носом о дурманяще пахнущую кожу. От его запаха, который она так долго искала, закружилась голова, спутались мысли. Как только он окутал ее, она была готова на все, поэтому она спустилась чуть ниже и цапнула губами косточку челюсти, но это тоже не помогло. Она юркнула рукой под его локтем и провела ладонью по груди, сминая белую рубашку. Снова никакого ответа. Гермиона продолжила оглаживать сильные мускулы под тканью, медленно прокладывая цепочку поцелуев вниз по шее, как это делал сам Драко. Она добралась до заглаженного воротника, но не собиралась сдаваться. Последовав его примеру, Гермиона подобралась к узлу галстука и потянула вниз, разрушая оборону. Теперь шея была полностью открыта для нее, только вот он этого как будто не замечал. Однако его пассивность только подстегивала ее: она наслаждалась исследованием потайных уголков его тела, пытаясь угадать, как же следует его настроить, чтобы сорвать хоть какую-то реакцию. Гермиона расстегивала пуговицы одну за другой, проводила по обнаженной груди — ни звука, ни движения, ни даже шумного вздоха. Она опустилась на крепкий живот — опять ничего. Пальцы охладила пряжка ремня, а потом она снова наткнулась на ткань, но уже более плотную. Гермиона скользнула по ней, и Драко резко схватил ее руку, не дав сделать заветного движения. Она улыбнулась ему в шею. — Недурно, — выдохнул он, повернув голову и поймав ее губы. — Очень недурно, Грейнджер. Ставлю зачет. — Я училась у лучших, — отозвалась она. — Сразу видно, что ты прирожденная ученица, — сказал он, убирая ее руку от своего паха. — Думаю, что вступительный экзамен сдан успешно. Осталось пройти… практику. Но у меня нет никаких сомнений, что ты справишься ни чуть не хуже. На этих словах Гермиона поняла, что была готова отдаться ему прямо здесь и сейчас без всякого стыда. Настолько он был невыносим в своей неприступности и властности. Такое с ней и правда было впервые. Ни одна фантазия, ни одна близость не вытаскивала из нее настолько живых и ярких желаний. Даже то, как он застегивал рубашку и оправлял галстук, ее завораживало. — И каковы условия прохождения, профессор? — спросила Гермиона. Он шумно сглотнул и облизнул губы, не сводя с нее темного и тяжелого взгляда. — Сегодня. После отбоя. В северном коридоре, — сказал Драко, разделяя каждое указание долгой паузой. — Прямо в коридоре? — усмехнулась она. — Посмотрим на твое поведение, — сказал он и, схватив учебник, оставил ее за столом одну. Гермиона недолго оставалась в библиотеке. Как только она вернула себе способность соображать и воспринимать реальность, она поспешно засобиралась. До назначенного времени оставалось еще несколько часов и их предстояло как-то занять, что представлялось задачей непосильной. Гермиона была рада не застать соседок в спальне, потому что бестолковой трескотни она бы тогда не выдержала. Она швырнула на кровать сумку и подбежала к сундуку с вещами. Откинув крышку, она принялась копаться в кучей одежды в поисках хоть чего-то… неприличного. С большим трудом, но ей удалось отобрать для этой ночи вполне подходящий кружевной комплект, который был куплен перед самым отъездом, потому что… потому что почему бы и нет. Гермиона огладила пальцами черное кружево и покраснела. Дверь за спиной скрипнула, и она резко захлопнула сундук, чуть не отрубив себе пальцы. Живоглот насмешливо мяукнул, и она шикнула на него. — Фух, чуть не померла на защите от темных искусств, — вздохнула та самая Шарлотта, бесцеремонно ворвавшись в спальню. — А ты как? Ты какая-то… взъерошенная. — Да я… Я тут вот вещи разбираю, — Гермиона хлопнула рукой по крышке сундука. — Это дело хорошее, — кивнула Шарлотта. — Надо бы тоже шмотки разобрать, а то живу в свинарнике. С этими словами соседка завалилась на кровать и вскоре сладко засопела. Гермиона снова осталась наедине с грызущими, нервозными, но такими пьянящими мыслями. Это была не паническая тревога, а скорее приятное, очень томящее ожидание, которое сводило с ума возможными перспективами. Она изо всех сил старалась не давать волю воображению, потому что реальность все равно будет намного интереснее и пикантнее всех возможных фантазий. Вместо бесплодных мечтаний она решила заняться, продумав план действия по побегу из башни в ту ночь. Проведя долгое время в душе под расслабляющими струями воды, Гермиона решила, что наложит на свой полог заклинание, не позволяющее раскрыть полотна, а сама улизнет очень и очень тихо. Благо у ее соседок сегодня, видимо, был и правда напряженный день. Они как одна свалились еще за час до отбоя, так что она могла спокойно собраться. Она решила одеться как обычно, ничего особо примечательного. Все самое интересное должно было остаться под толстовкой и джинсами. Дождавшись заветного часа, Гермиона задернула шторы и заколдовала ткань. Одна из соседок громко всхрапнула, и как раз в этот подходящий момент она закрыла за собой дверь. Полная дама также спала, так что даже не заметила, что кто-то двигает ее массивный портрет. Гермиона спрятала палочку в карман и пошла в северный коридор, в котором не было ничего такого, что могло бы им подойти для… сдачи экзамена. Оказавшись в намеченном месте, она обнаружила, что Драко там не было. Она огляделась по сторонам и принялась ждать. — Чего стоим? — прошептал его голос. Гермиона заозиралась по сторонам, но Драко все равно нигде не было. — Ты где? — прошептала она. Ответа не последовало. Вместо него перед ней вдруг появился сам Малфой. Он словно выплыл из темноты, напугав ее до чертиков. — Бу, — сказал он и улыбнулся. Гермиона прижала руку к груди, чтобы унять бешено заколотившееся от испуга сердце. Как будто мало ей было нервов в тот вечер. — Весело тебе? — прошипела она, стукнув его по плечу. — Где ты шатаешься? — Пойдем, — сказал он и взял ее за руку. В темноте сложно было разобрать его движения, но Гермионе казалось, что он что-то нажимает в стене, а потом шепчет куда-то в пустую нишу, которую сам и организовал. Драко потянул ее за собой, и они прошли будто сквозь камни, оказавшись в светлом помещение, поражавшим своими размерами. Стены были отделаны белым мрамором, а из них выступали золотые краны, украшенные драгоценными камнями. Их цвета переливались в свете огромной люстры, горевшей сотнями свечей под сводчатым потолком. Она уже бывала здесь однажды, немного при других обстоятельствах и немного в другом статусе, но обстановка снова ее поразила. — Это же Ванная старост, — сказала Гермиона. — А ты догадливая, — сказал Драко, бросая на скамейку пиджак. Она смерила его недовольным взглядом, но злиться долго просто не могла. Малфой был как всегда в черном костюме, только вместо рубашки на нем была водолазка, облегавшая каждый мускул. Гермиона отвернулась, делая вид, что рассматривает портрет лукавой русалки в золотой раме. — Я здесь никогда не была… вдвоем, — сказала она. — Даже не знала, что такое возможно. — Если знаешь, как такое провернуть, — сказал Драко. — Через обычный вход ты сюда и правда вдвоем не зайдешь, но вот через потайной, за информацию о котором стоило свалиться с метлы, вполне возможно. — Кто тебе его показал? — спросила Гермиона, повернувшись к нему. Он наклонил голову и улыбнулся совсем бесстыдно. — И это единственное, что тебе сейчас интересно? — спросил Драко, изогнув бровь. Она смущенно понурила голову и поджала губы. Он подошел ближе и поймал пальцами прядь ее волос. — Это так… — сказала Гермиона. — Непривычно? — спросил он. — Это нормально. Мне тоже было непривычно, но это естественно. Думаю, нам нужно немного… отвлечься? — Что ты имеешь в виду? — спросила она. Драко наклонился к ней, чтобы поцеловать, но в последний момент обогнул ее и прошел за спину. Гермиона обернулась и увидела, как он берет из стопки пушистое белое полотенце. — Только чур не подглядывать, — сказал он, бросая ей одно из них. Малфой тактично отвернулся, чтобы она могла раздеться и завернуться в полотенце, и Гермиона сочла это форменным издевательством. Она надевала все эти кружева и плелась сюда, дрожа от страха быть пойманной, не для того, чтобы теперь завернутся в полотенце и сидеть на кромке огромной ванной, наслаждаясь чудесными запахами воздушной пены. Она громко фыркнула и сняла толстовку, а затем и футболку под ней. Джинсы тоже надолго не задержались, как и балетки. Только вот с тем, что было под всем этим она торопиться не стала. Сегодня она к этому не притронется. Это его забота. А тем временем Драко снял водолазку и брюки, завернулся в полотенце и избавился от нижнего белья. — Ничего себе… — протянул он, повернувшись к ней, пока она наблюдала за его раздеванием с равными долями смущения и восхищения. — Я думал… — Ты очень много думаешь, — сказала она, делая шаг вперед. — Видимо, да, — ответил Малфой на выдохе. После этого они оба уже не думали. Гермиона дразнила его, то прижимаясь ближе, то гибко отклоняясь назад, но его руки никогда не давали ей отпрянуть настолько, чтобы разорвать связь кожи с кожей. Он поддел лямку топа на правом плече и опустил ее ниже; проделал то же самое на левом плече. Она пошла еще дальше и развязала узел полотенца. — Так нечестно, — прошептал он, когда импровизированная набедренная повязка упала под ноги. — Это просто ты слишком медлительный, — простонала она, прикусив нижнюю губу и заставив его зашипеть. Тогда будто бы назло ее обвинениям, Драко ловко расстегнул застежку между лопаток и отбросил в сторону кружево. Со второй частью комплекта он возился еще меньше, и вскоре уже ничто не мешало им, даже собственное стеснение. Они зашли в глубокую ванну, позволили воде ласкать их обнаженные тела, наслаждаясь друг другом настолько, насколько вообще это возможно для двух людей. Гермиона еще никогда не чувствовала себя настолько свободной, настолько красивой и желанной, хотя на деле все было не так уж и романтично, как порой представлялось в мечтах. Было жарко, было душно, порой неудобно, а еще ужасно больно в тех частях тела, в которых она меньше всего этого ожидала. — Так лучше? — спросил он, аккуратно укладывая ее на бортик ванной и снова возвращаясь к заветной точке между бедер. — Да… да, лучше… еще лучше, — шептала она вперемешку со всхлипами. Драко был и правда настоящим садистом, потому что кружил вокруг нее как коршун и не спешил переходить к самому главному. Он будто забыл о себе и получал эстетическое удовольствие, просто наблюдая за тем, как она хнычет от его прикосновений, тает от его поцелуев по всему телу и молит о том, чтобы он наконец вошел в нее. Гермионе оставалось только надеяться, что в конечном итоге в нем проснется здоровый мужской эгоизм, который захочет взять свое, но на горизонте ничего такого даже не предвиделось, поэтому ей оставалось только стонать от нетерпения, смешанного с удовольствием. — Ненавижу тебя, — загнанно дышала она после того, как он провел влажными пальцами по груди. — Ненавижу… Его губы ласкали живот и опускались ниже. — Это всего лишь разминка, Грейнджер, — усмехнулся он. — Не спеши с выводами. И он ни чуть не шутил — это было только начало, которое вылилось в множество восхитительных и сладостных концов.