Все катилось в пропасть. Их отношения в частности. Они определенно переживали кризис, но упорно делали вид, что все в порядке. Но даже друзья говорили о том, что от Тилля и Петера исходила негативная энергия, когда они вместе где-то появлялись. И все, казалось бы, банально-бытовое, но это напрочь выматывало. Еще и работа: записи, туры, продакшен и прочее. Оставалось только лезть на стенку и выть. Поэтому приглашение на фестиваль в Риме пришелся как нельзя кстати. Быстрый отдых им не помешает. Вот только Линдеманн сомневался, что Тэтгтрен вообще согласится. Они не выставляли отношения на показ, никто не совершал каминг-аут на широкую аудиторию. Но от того и появлялась проблема: выйти в свет вместе означала подкинуть дров к слухам, которые то и дело появлялись про них. А Тилль, и в особенности Петер, меньше всего хотели иметь слухи про себя. Однако, может все же попробовать? В конце концов, они группа, а разве группе нельзя появиться на музыкальном фестивале?
Петер удивился, но не отказался слетать. Видимо, тоже внутри понимал, что нужна разрядка от всего напряжения между ними. Впрочем, одного желания было мало. В такси до аэропорта они молчали, в самом аэропорте успели перебросится колкими фразами из-за надуманной ревности Петера к миловидной сотруднице, в ожидании снова молчали, а в очереди снова колкости. Все, как обычно. И как обычно, Тилль весь полет слушал аудиокнигу, а Петер спал мертвым сном рядом. Вокалист порой не понимал, зачем возлюбленный доводил свой трудоголизм до абсурдной вымотанности. Кому лучше будет от этих переработок? Точно не ему.
Под приятный голос, читающий книгу, Тилль взглянул на буклет фестиваля. Что их ждало там? Гости собирались, по большей части, из близ лежащих стран Европы. Всего фестиваль длился три дня, обещали быть различные лица и различная выпивка… Тилль раздумывал, а что они собирались там делать? Напиваться и смотреть на не менее пьяных звезд? Опять ссориться? Или каждый займется своим делом? Может просто попробовать развеяться и познакомиться с новыми людьми, да и покормить немного папарацци и журналистов свежими фото и интервью? Просто оторваться за все серые дни… Может тогда они взбодрятся, да и вообще, найдут вдохновение или приятные знакомства? Хотелось бы верить в лучшее…
В отеле Линдеманн наконец-то разговорил Тэтгрена. Пускай и на тему того, во что лучше одеться, пускай и пустая болтовня, но в коем-то веке они разговаривали не на повышенных тонах. Даже шутили — явный успех.
Вечером следующего дня их повезли на фестиваль. Впереди — ковровая дорожка, куча людей, света софитов и камер.
— Вместе будем идти? — спросил Тилль, выходя из машины и поправляя вышитый серебряной нитью воротник пиджака.
— А? — оторвался от телефона Петер, выходящий за ним.
— Вместе будем или порознь? — повторил вопрос Линдеманн.
— Сам знаешь, — хмыкнул Тэтгрен, отбрасывая на спину волосы.
Музыкант поспешили обогнать партнера. Тилль тихо ворчал в голове. Но он понимал опасения Петера. Вероятней всего, никто не удивится, что лидер «Rammstein» и соучастник «Lindemann» окажется и по девушкам, и по мужчинам, кто-то, возможно, так и думал. Но про Петера… Что станет с его репутацией никто не мог сказать наверняка. Но как же хотелось забить на все, взять его за руку и…
Натянув на лицо маску безразличия, Линдеманн пошел следом. Он видел, что Тэтгрен почти не задержался на дорожке, позволил сделать лишь пару снимков себя. Вокалисту же пришлось застрять на некоторое время. Руки в карманы, презрительный немецкий взгляд — он превосходен. Дружеская вылазка на фестиваль, они группа, в конце концов, друзья, кажется… Могут себе позволить!
Между ними нет отношений! Глаз Тилля задергался. Утолив желание фотографов в снимках, Линдеманн поспешил скрыться. Все же, его приезд вызвал некоторый ажиотаж. К счастью, дальше шла закрытая зона и никого лишнего не пускали, можно было расслабиться. Линдеманн выдохнул.
— Мы здесь, доволен? — спросил Петер, ожидающий его.
— Пока нет, — ответил Тилль. — Давай выпьем. И прошу, не кисни, — Тилль хотел взять руку Петера, но вдруг:
— Тилль! Друг мой! — раздался знакомый голос.
Он принадлежал Алексу Ромади — веселому и активному актеру и певцу из Италии. Чернобровый, с густой темной шевелюрой, вычурно одетый и небольшим выпирающим животом. Кажется, он еще был и комиком, но выступал ли как комик было неизвестно. С Тиллем они познакомились на одном из музыкальных фестивалей. Алекс оказался очень хорошим и дружелюбным человеком. С ним было интересно поговорить, а самое главное, не смотря на его живость и некоторую скороговорчивость, он умел вовремя замолчать. А это было хорошее качество.
— Алекс, привет, — поздоровался Линдеманн на английском. Мужчины обменялись рукопожатиями. — Это мой друг по группе — Петер.
Музыкант тоже пожал руку Алексу, но без энтузиазма и заинтересованности. Глаз Тилля снова дернулся.
— Не думал, что ты прилетишь, — ответил также на английском Ромади. Этот сильный итальянский акцент никогда не забудешь.
— Надо уметь отдыхать, — вздохнул Тилль, схватив у официанта два бокала.
— И то верно, — подхватил Алекс и тоже взял бокал. — За встречу!
Тилль кивнул головой и мужчины чокнулись фужерами.
— Вы пишите отличную музыку. — обратился Алекс с похвалой к Петеру. Тот лишь приподнял брови и благодарственно покивал головой. Тилль медленно раздражался. Обычно ему было свойственно молчать, а возлюбленному болтать и хохотать со всеми. — Пойдемте, представлю вас кому-нибудь.
Мужчины прошли вглубь установленных шатров. Играла непринужденная музыка, звучало много голосов: все обсуждали последние новости, предстоящие концерты, приглашенных гостей и кто в чем пришел. Медленно подтягивались журналисты, что договорились об эксклюзивных интервью. Алекс делился своими новостями, но Тилль по большей части пропускал все мимо ушей и изредка кивал головой. Он то и дело косился на Петера, что опять уткнулся в телефон и вообще пропускал не только слова, но и мир вокруг мимо себя.
Настроение они так не поднимут, оба были не в духе. От безнадежности, Линдеманн хватал бокалы с алкоголем и закуски. Еда хоть не паршивая, уже хорошо.
— Не против завтра пообедать? — поинтересовался Ромади между темами.
— А? Да, почему бы и нет. Город, может, посмотрим, — согласился довольно легко вокалист.
— Отлично. Есть на примете одно место классное, — улыбнулся исполнитель.
Они вышли на небольшую возвышенность, откуда отлично была видна сцена. Вечер близился к закату, огни становились красивей, а вид завораживающей. Все походило на обычный рок фестивалей, куда звали «Rammstein».
— Я сейчас вернусь, кое-кого заметил, — сказал быстро Алекс и ретировался.
Тилль и Петер остались наедине друг с другом. Молчание.
— Что интересного пишут? — спросил Линдеманн.
— А? — поднял глаза Тэтгтрен.
— Отлипни, пожалуйста! — раздраженно бросил вокалист. — Развлекись, выпей, поболтай с кем нибудь! Со мной хотя бы!
— Теперь ты хочешь поговорить. Неприятно, когда игнорируют, да? — язвительно сказал инструменталист.
— Ich werde hier sterben… Не хотел бы — не летел, я не заставлял.
— Да тебе откажи, дерьмом еще обольешь…
— Что?
— Тилль, Петер, хочу представить свою подругу — Лану Лоусон! — раздался голос Алекса, что вернулся к их компании.
Тилль обернулся. Рядом с Алексом стояла девушка со светлыми волосами и в серебряном платье. В этот момент подул легкий ветер, придавая особого шарма молодой женщине. Та откинула рукой кудрявые волосы в сторону и обворожительно улыбнулась пухлыми губами. Взгляд ее был томный, но при этом приветливый. Линдеманн нашел ее очень красивой женщиной. Скорей всего, она была одной из тех, с кем было бы приятно провести одну ночь. Днем выслушивать таких особ не было смысла, писк мог выдержать не каждый. Однако, что-то внутри да ёкнуло. Тилль продолжал стоять дубом, но чувствовал на себя испепеляющий взгляд Петера. Все мгновение длилось секунды, хотя по ощущениям — минуты. Хорошо, если Тэтгрен хочет настоящего конфликта он его получит.
Вокалист очнулся и аккуратно взял девушку за руку, нежно касаясь губами. Она оценила этот жест улыбкой.
— Рада знакомству, — ее произношение было куда лучше. Удивительно. Да и голос был не типично низковат для девушек. — Я знаю вас, вы вокалист группы «Rammstein».
— Верно, — кивнул Тилль.
— Я могу отлучится на пару минут? — попросил Алекс, несколько раз обернувшись куда-то назад. Никто не был против и он снова покинул скромную компанию.
— Прекрасно выглядите, Лана. Чем занимаетесь? — глупый вопрос, они же на музыкальном фестивале, но Линдеманна почему-то это не смутило. В голове он уже мысленно раздел девушку и представил, в каких позах он хотел бы ее видеть. Пухлые губы сами говорили за себя и то, что они могли сделать. Немного флирта, заигрываний, алкоголя и вот они в личном номере «отдыхают». Сюжет банален, особенно для Тилля. Ладно, возможно, он немного переборщил с воображением. Он хочет побесить Петера, заставить его ревновать по-настоящему. Пары заигрываний хватит. А дальше… Дальше, как пойдет.
— Спасибо. Я певица, — улыбнулась она.
— Вы тоже итальянка?
— Француженка. Может пойдем выпьем? — предложила она.
— С удовольствием.
Они хотели уже было уйти, но Линдеманна схватили за плечо. Петер.
— Тилль, на секунду тебя, можно? — проговорил инструменталист, что стоял мрачнее тучи.
— Лана, идите, я догоню. Что? — спросил тот вполголоса, когда девушка отошла.
— Ты ахуел? — вот так сразу? А он быстро взбесился.
— Нет, это любезность и вежливость.
— Ты ахуел.
— Я знакомлюсь и общаюсь. Проблема есть? Я тебе сам предлагал этим же заняться, но ты решил выебываться. Я тебя не заставляю с Ланой общаться и оставляю одного, как ты и хотел, — довольно жестко ответил Тилль и ушел к фуршету.
Линдеманн подошел к столу и незамедлительно выпил еще бокал с шампанским. Сказать, что он злился, это ничего не сказать. Может действительно дурацкая идея была приезжать сюда? А может дурацкой идеей было звать Петер с собой?! Почему так, черт возьми, сложно? Никогда еще отношения не были настолько изматывающими. Незаметно рядом с Тиллем оказалась Лоусон. И не смея отставать новому знакомому, она не постеснялась полностью осушить свой бокал. Вот так милая француженка. Нужно придти в себя, к тому же с такой девушкой хотелось раствориться в моменте. С чего бы начать?
— Выступаете сегодня? — спросил Тилль.
— Да. Одна песня, галочки ради, — ответила она, откусывая кусочек пирожного. — А вам не предложили сольную программу исполнить?
— Мы с Петером… Специфичная группа, — это была правда. Не всем понравится песня про восхваление аборта…
— Занятно. Мне всегда было интересно, почему кто-то отделялся от группы и создавал нечто иное, — ее глаза блеснули искрой любопытства.
— Ну, мой друг Рихард из «Rammstein», создал свою группу, потому что хотел все держать под свои контролем. Да и интересовало его другое звучание, в отличие от того, что у есть нас, — ответил вокалист. — И денег больше получать, разумеется.
— У вас такие же цели?
— Контроль мне не нужен, мне нравится когда много свободы и раскованности. Больше риска, провокаций, двусторонних тем — это моя цель, — поведал честно Линдеманн. Именно этого они сейчас добивались с Петером. Не в отношениях только…
— И совсем не деньги? — Тиллю показалось, что за бокалом из которого пила Лана, показалась странная улыбка. К чему бы это?
— У меня их хватает. И чтобы жить, и чтобы семье помогать, и девушек баловать, — ответил он в таком же, в полузаигывающем тоне.
— Вы, кажется, не женат…
Тилль на мгновение запнулся, не зная, что лучше ответить. Взглянув бегло на место, где оставил Петера, он не обнаружил его там. Тем лучше значит.
— Холостяк, да. Все еще в поиске той самой. Может, вы — она? — он сделал небольшой шаг навстречу.
— А почему вы решили, что я одна?
— Вы слишком красивая, а рядом не ходит ухажер, которых бы отшивал всех, кто бы заговорил или притронулся, к его розочке, — пожал плечами Тилль и легкой улыбкой.
— Предлагаете свою кандидатуру на вечер? — прикусила губу Лана, сделав шаг в его сторону.
— Мы могли бы… А после поездить по Риму, думаю, еще одно колечко на вашей руке не будет лишним, — он специально взял ее за руку, собираясь поцеловать тыльную сторону ладони, но вдруг…
Лана вырывала свою руку из мужской хватки и не переставая улыбаться и смотреть прямо в глаза Линдеманна, обхватила его галстук-веревку по крепче и потянула на себя, скорей желая придушить, чем пододвинуть мужчину к себе по-ближе. Со стороны это не выглядело подозрительным, напротив, они будто бы собирались поцеловаться для окружающих.
— Мистер Линдеманн, вас должно быть Алекс не предупредил, но скажу я, — ее голос был приглушенным, спокойным, но в нем хватало острых холодных иголок. — Я не девочка на ночь, не та которую можно купить сладкими речами и деньгами. Ваши намерения читаются у вас на лбу. Я привыкла, что во мне видят надувную глупую куклу, но также привыкла давать отпор, таким как вы. Если нужна девушка на ночь, могу показать, кто с радостью запрыгнет к вам в кровать. Но это буду не я. Вы ужасен, мистер Линдеманн и прощу прощения, я пожалуй, покину ваше общество.
Она отпустила Тилль, взяла бокал и ушла куда-то вглубь толпы. Линдеманн остался в непонятном шоке от случившегося. Нет, он прекрасно осознавал, что не все девушки будут спать с ним из-за одного лишь факта, что он знаменитость, да и которая еще и заплатит. Но чаще всего схема никогда не давала сбой, даже со женщинами звездами, а здесь… Вокалист пытался найти взглядом Лану. Ему стало ужасно стыдно за эту ситуацию. Нужно было извиниться. В конце концов, не хотел он с ней спать. Пофлиртовать? Да. Позлить одного патлатого музыканта? Да. Обижать? Нет.
— Тилль, а куда Лана ушла? Все хорошо? — спросил озадаченно Алекс, подходя к другу.
— Все хорошо…
***
Звездных гостей усадили в места по-лучше. Уже стемнело и скоро все должно было начаться. К Тиллю присоединился Петер. Он даже не смотрел на возлюбленного и тем более не разговаривал. Линдеманн и сам не хотел. Поджав губы и скрестив руки на груди, он тупо ожидал начала концерта. После него ожидалась более приватная вечеринка. Никаких журналистов, только свои. Тилль не особо хотел оставаться, но еще меньше он хотел ехать в отель с Петером. К тому же, Алекс обещал быть на вечеринке и познакомить со своими друзьями. Тилль позволил себе ненадолго расслабиться. Выступающие артисты никак не будоражили его. Да, яркое шоу, но абсолютно никакое исполнение, вернее, абсолютно ноль красивых, поющих в живую голосов. Редкие единицы. Радовало, что находились настоящие бриллианты, среди этой грязной и цветной шелухи. Оставалось надеяться, что все эти звезды хотя бы люди хорошие.
Когда объявили Лану, Линдеманн даже приподнялся на своем месте и затаил дыхание. Красный, даже кровавый комбинезон, прекрасно контрастировал со светлыми волосами Ланы. Она была элегантна, дерзка, подвижна, она была невероятна. Ее голос манил, словно сирена моряка в океане. Замечательное исполнение. Тилль не понимал самого себя. Совсем недавно он рассматривал ее, как способ позлить Тэтгрена, а теперь стыдился прошлых мыслей. А узнав, что она не так проста пожелал за все извиниться и не мог теперь оторвать от нее взгляд.
— Не палился бы хоть так сильно, — донеслось мрачное от Петера.
— Она хорошо поёт. Мы только поболтали, ничего больше, — проговорил Тилль, откидываясь на спинку кресла.
— Поедем потом в номер? — попросил весьма искренне Тэтгрен.
— Не знаю, подумаю…
***
Афтерпати. Куда ж без этого? Ночь, звезды, еще звезды, только в лице людей. Выпивка по-крепче, бассейн, попсовая музыка. Петер снова исчез из поле зрения, оставляя Тилля на произвол судьбы и алкоголя. Его воля. Просто так уезжать не хотелось. В конце концов, если один не хочет отдыхать, пояему другой должен страдать? У тому же, нужно найти Лану и извиниться. Линдеманн присоединился к компании Алекса, то и дело спрашивая про Лану, но той пока не было видно на горизонте. Вокалист с лихвой махал стопки с текилой, слизывал с руки соль и закусывал лаймом. Вечер пока не испорчен.
Когда надежда уже почти умерла, на горизонте показалась Лана, вновь в серебряном платье, с кудрявыми волосами и томным взглядом, который так и манил к себе. Тилль подорвался на месте и извиняясь сразу на двух языках, покинул скромную компанию и поспешил к женщине. Тилль остановился в нескольких метрах от нее, пытаясь подобрать подходящие слова. Так, что сказать? Извиниться или может лучше…
— Вы смелый, раз решили ко мне снова подойти, — сказала Лоусон с улыбкой. Она оказалась прямо перед ним, а он и не заметил.
— Лана, мне очень жаль, за то, что случилось днем. Я был полон неправильных мыслей о вас. Но вы правда мне понравились, может мы бы могли бы узнать друг друга по лучше? — выдавил Линдеманн наконец-то. Певица выждала минуту, окидывая собеседница пристальным взглядом, но затем улыбнулась. Ее глаза сводили с ума.
— Хорошо. Я прощаю. Видела, как вы смотрели на меня во время выступления, — прозвучала она немного самодовольна и отправилась к столам с закусками. Смущенный вокалист двинулся за ней.
— Мне понравился ваш голос. Не типичный для девушек, но будто созданный для вас, — произнес он.
— Комплименты говорить вы умеете, уж точно, — Лана взяла высокий стакан с лимонадом. — Расскажите про вас, Тилль. Я слышала разное, но я хочу узнать, что правда, а что ложь, — попросила она. Они встали у высокого столика.
— Что ж… Я намного проще, чем меня описывают. Тихий, спокойный вне сцены, но как нагрянет злость, так с головой. Люблю творить и размышлять, верю, что любовь до сих пор связана с чем-то древним, почти животным инстинктом. Не люблю шум, людей. А сюда мы… Приглашение было и я предложил своему товарищу отдохнуть, — пожал плечами Линдеманн.
— И где же он? Разве друзья не должны вместе отжигать? Тем более такие как вы.
— Он волен делать что угодно. Может где-то сейчас сам по себе отжигает… — Тилль снова окинул взглядом толпу, таки надеясь найти среди незнакомых лиц лицо Петера. Тяжело вздохнув, Линдеманн повернулся к певице. — Чем увлекаетесь, Лана?
— Не то чтобы на хобби оставалось много времени. Чтение, спорт — все как у всех. Люблю фотографировать, с дочкой пупсов кукольных коллекционируем, — на этих словах Лана на пару секунд из звездной артистки превратилась в заботливую маму. Тилля ни сколько не смутило наличие ребенка. Подумаешь, у самого двое и внук уже. — Всего по немногу, и все во время путешествий между концертами. График, к сожалению очень плотный, — ответила она. — А вы?
— По мимо текстов к песням, мне нравится просто сочинять стихотворения. Два сборника издал. Сообразные, не для всех, — Тилль умолчал о своей большой любви к видеоиграм, в частности к God of War.
— Я знаю, что вы любите «особые темы».
— Мне нравится рассуждать на вечные темы. Кажется о них так много сказано, но будто и ничего, — проговорил Линдеманн.
— Вам давно не двадцать лет, неужели так и не нашли «ту самую»? — её лицо тронула хитрая улыбка.
— О нескольких девушках я мог так сказать, но как видите я стою один, — усмехнулся он, припоминая некоторых пассий. — Но и вы тоже без никого.
— После одного неудачного брака и нескольких романов чувствуешь, что скучаешь по одиночеству, по любви к самой себе. Я самодостаточная, а забот мне хватать и с дочкой. Хотя, признаюсь, пофлиртовать я в целом не отказываюсь, если ко мне относятся не как к развлечению на ночь, — снова укор в его сторону.
— И снова простите. Я клянусь, вы всё не правильно подумали, это было… — Тилль прервался. В целом, правда звучала не лучше.
— Что же?
Но будто ей можно было доверять.
— Знаете, иной раз самые лучшие эксперты в любви, а именно творцы, забывают простые истины и взгляд со стороны может помочь. Я готова вас выслушать, если хотите, вижу что что-то терзает, — Лана оперла локти на стол, и положила подбородок на скрещенный «мостик» из пальцев.
— Эм… Bischof oder Bader. У меня отношения с… С тем, с кем я приехал, — тихо признался вокалист.
— Значит слухи о ваше бисексуальности правдивы… — для неё это не стало открытием или поводом скрывать личико от презрения, напротив, она никак не изменилась в лице. — Но чего же вы стыдитесь? И почему решили пофлиртовать со мной?
— Всё же я хотел использовать вас, простите. Мы с… С ним последнее время не в ладах, беспочвенная ревность уже в глотке мне сидит и я решил… Дать настоящую причину раз он так хотел… — проговаривая всё это в слух, Тилль понимал какой он идиот. Он обречённо опустил голову на руки, пальцами забираясь в волосы.
— Вижу вы уже достаточно стыдись своих действий. Ревность ваша главная проблема? — в её голосе чувствовалась улыбка, которую не видел Тилль.
— Нет, нет… Я тоже не идеальный. И наверняка Петер и на меня за что-то злиться. Я не знаю в чем проблема. Может для такого спокойного человека я слишком…
— Экстравагантен?
— Хорошее слово.
— Или вам любовь впервые дала испытание. И пройдя его вы обретете настоящее вечное счастье. Поговорите. Это так просто. Даже с детьми помогает посты разговор.
— А в книжках говорят, что любовь это просто, — усмехнулся грустно Линдеманн.
***
Вернулся он поздно. Уже в такси почувствовал как выпитый алкоголь действовал на тело и голову. Ладно, как нибудь справится. В номере было тихо, однако сквозь тишину доносился звук телевизора, тоже приглушённый и видимо оставленный для фона. Снимая туфли, Тилль заметил, что Петер лежал на кровати, но спал ли не понял. Пиджак вокалист бросил куда-то на кресло, галстук-веревочку положил на стол, рубашку расстегнул на пару пуговиц. Нет, Петер не спал, лежал в халате на кровати и тыкался в телефон. И какое поколение зависило от гаджетов, а?
— Петер? — окликнул его Тилль. Молчание. — Петер!
— А чего у неё не остался? — с издёвкой спросил тот.
— Может нормально поговорим? Без пассивной агрессии?
Тэтгрен повернулся и сел. Линдеманн тоже. Не моргая уставились друг на друга.
— Вы там понравились друг другу, так чего не с ней сейчас? — хмыкнул Тэтгрен.
— Лана хорошая женщина и всё. Мы поговорили, выпили и больше ничего. Я не трахался с ней и не собирался. Вот, на мне нет засосов, от меня не воняет сексом, я всё ещё опрятно выгляжу, — Тилль вздохнул. Сказать ли про то что специально хотел позлить? — Я хотел отдохнуть, я отдохнул, но я хотел больше с тобой…
— Плохая это была идея, — буркнул Петер и отвернулся, снова ложась.
— Хорошая! Но ты решил повыебываться! — сорвался Линдеманн. Всё же алкоголь делал своё.
— О’кей, пофиг, — донеслось ворчание.
— Ich liebe dich, — произнёс Тилль и ушёл в душ.
С полчаса он только просидел в ванне, ещё двадцать минут заставлял себя намылить голову и тело. Почему иной раз так было легко с ним? Сорваться куда-то, напиться, поржать от души. А иной, хоть волком вой. Столько выпитой крови друг из друга. А точно ли им стоило быть вместе?
