Отравленное лекарство

      Когда-то, кажется, уже очень давно Леонард Маккой обещал Джеймсу Кирку вылечить его, даже если тот будет при смерти. Посмеиваясь, мужчина назвался ангелом-хранителем безбашенного будущего капитана и пригрозил вытянуть Джима из любого загробного мира. Кирк в ответ улыбался и благодарил друга за столь щедрое покровительство. Он и сам понимал, что личный доктор, готовый собрать его по кусочкам, не помешает в его насыщенной на небезопасные приключения жизни.       Джеймс Кирк не ожидал, что его лучший друг действительно это сделает.       Маккой латал его раны, лечил от инопланетных болезней, сращивал переломы и регулярно пичкал витаминами своим любимым гипошприцем, но это было ожидаемо от доктора. И всё же, когда после облучения в отсеке с варп-ядром Джим очнулся, он удивился по-настоящему. Он успел расстаться с жизнью, расстроившись, что успел так мало, но оставаясь довольным множеством спасённых жизней экипажа «Энтерпрайз». И вот он здесь, в реальном мире.       — Джим, я не ожидал, что кровь Хана поможет. Доза радиации была ужасающей. По-хорошему, в твоём теле почти не осталось здоровых клеток, способных правильно воспроизводиться. У них повредилась ДНК и они перестали синтезировать белок, из-за которого…       — Боунз, спасибо тебе, но я сдохну по-настоящему, если ты устроишь мне лекцию об обмене веществ или что ты там хотел рассказать? — перебил его Джим.       Капитан всё ещё был слаб, поэтому его голос звучал очень усталым и еле слышным. Леонард поджал губы, но быстро взял себя в руки. Парень едва не расстался с жизнью. Покапать на мозги можно и после. Вот уж он оторвётся, когда балбес имени Джеймса Кирка снова будет бодр, весел и скакать по Энтерпрайз словно молодой кретонский козлик на выгуле.       — Хорошо, отдыхай, Джим. — Боунз собирался уходить, но перед этим опустил руку на плечо Кирка и чуть тише добавил: — Все мы счастливы, что ты выкарабкался. Многие ночевали перед дверями твоей палаты. Гоблин вовсе поселился здесь и донимал меня каждый час о твоём состоянии. Но… я просто рад, что ты здесь, со мной… со всеми нами. Не пугай нас так больше. Я не переживу другого капитана. Кто ещё из начальства позволит мне ворчать на себя?       Последние слова Маккой произносил с улыбкой. Джим не удержался и растянул пересохшие бледные губы в ответ.       Встреча со Споком была немного смущающей. Кирк помнил момент своей почти смерти, как Спок позволил себе заплакать, как сам Джим совсем расклеился и признал свои страхи. На смертном одре это не казалось слабостью, но сейчас всё выглядело немного по-другому.       Однако Спок ничего не высказал по этому поводу. Джим и не рассчитывал на выступление вулканца в стиле: «капитан, вы проявили непозволительную слабость». Но Спок казался довольным возвращением капитана, насколько вообще можно было говорить о довольстве вулканца.       Обследование показало некоторые аномалии, но консилиум врачей во главе с Леонардом Маккоем пришёл к выводу, что это закономерно. Организм скоро перестроится как нужно, показания вернутся в норму. Леонард обещал следить за здоровьем капитана Кирка пуще прежнего. Настаивая на выписке и допуску к пятилетней миссии, Маккой понимал, что если не сделает это для него, Джим взбесится и выкинет что-нибудь нехорошее. Кирк рвался на эту миссию, он не простит спасшего его доктора, если тот настоит на более долгом обследовании. К тому же несколько специалистов уже заинтересовались чудесным выздоровлением капитана Кирка. Дай им волю, они распотрошат Джима, словно забитого на ужин кролика. Нужно было снова спасать многострадальную задницу друга.       — Как ты себя чувствуешь?       — Почти идеально, — соврал Кирк, поднимаясь с кровати.       Его мутило, перед глазами иногда расплывалось, а слабость, как бывает при простуде, время от времени не позволяла ему дойти до туалета, чтобы справить нужду. Приходилось ждать, пока его отпустят внезапные приступы беспомощности. Но в данный момент его беспокоила лишь тошнота.       — Отлично, значит через два месяца ты будешь готов к отлёту на пятилетнюю миссию. — Маккой не смог сдержать улыбку, заметив как засияло осунувшееся лицо Кирка.       — Я думал, меня продержат здесь полгода, не меньше! — всё ещё не веря словам доктора, поражённо сообщил Джим. — Как ты сумел договориться?       — О, ну твой корабельный врач со связями, — подмигнул ему Леонард. — Я же должен хоть иногда пользоваться этим.       — Боунз, я тебя обожаю! — воскликнул Джим. Он хотел подскочить и задушить друга в объятиях, но снова накатившая слабость и страх заблевать своего спасителя остановили внезапный порыв нежности.       — Я рассчитываю на прибавку к зарплате, — не мог не вставить Маккой, грозя пальцем. — Иначе я уйду на другой звездолёт.       — Я тебя не отпущу! — наиграно возмутился Джим, принимая правила этой небольшой игры, которая время от времени повторялась, стоило им остаться наедине. — Если сбежишь, я тебя найду, потом свяжу в твоём кабинете и…       — Джим, давай без твоих сексуальных фантазий, — закатил глаза Леонард.       — А какие тебя интересуют? — ехидно улыбаясь, уточнил Джим, за что получил тычок в грудь и заверение, что доктор — натурал и вообще чисто за классические позы.       Спок был недоволен. Он каждый раз приходил и, сверля своим строгим взглядом Джима, настаивал на отказе Кирка от пятилетней миссии.       — Так и скажи, что хочешь от меня избавиться, — проворчал Джим и обиженно натянул одеяло до самого носа.       Приподняв бровь, Спок чуть склонил голову:       — Я останусь с вами, капитан. До вашего выздоровления я продолжу преподавать в Академии, а после переведусь обратно под ваше руководство.       Некое чувство удовлетворения и собственной исключительности прогрели каждую косточку и каждый орган в теле. Джим ощутил себя как никогда довольным. Спок готов пожертвовать исключительной исследовательской миссией ради него. Как после этого Джим позволит себе отлёживаться в земной больнице?       — Я подумаю, мистер Спок, — важно кивнул Джим, скинув одеяло и усевшись на кровати со скрещенными ногами. — Если это всё, можете быть свободным.       — Хорошо, капитан. Я приду к вам завтра с дружеским визитом ровно в 1500.       — Спок, это необязательно. — Улыбка на лице Джима чуть померкла. — Я в порядке.       — Нет, капитан, я настаиваю. Мне необходимо убедиться в вашей положительной динамике выздоровления.       — О, так ты меня всё-таки любишь? — не удержался от колкости Джим.       Растерявшись, вулканец расцепил руки, по привычке сложенные сзади.       — Я не думаю, что дружеский жест и беспокойство о здоровье вышестоящего офицера можно рассматривать, как романтические чувства…       Рассмеявшись в голос, Джим утёр выступившие слёзы и, помахав, словно отпугивал особо настойчивых голубей, прерывающимся голосом сказал:       — Я пошутил, мистер Спок. Идите, я вас жду завтра. Не опаздывайте.       — Вулканцы не опаздывают.       Джиму показалось или голос его первого помощника звучал обиженно?       Стоило Джиму оказаться одному, на него обрушилась тишина. Или не совсем тишина? Голова разболелась от громкого писка медицинской аппаратуры. Мужчина огляделся и заметил несколько светящих зелёными светодиодами пластиковых коробок, соединённых с дисплеем, отображаемым его показатели. Минуту спустя Джим услышал разговор медсестёр. Капитан был уверен, что девушки стоят близко и скоро зайдут к нему в палату, но они не заходили, а лишь продолжали сплетничать о скорой вечеринке, на которую их вдвоём пригласили хирург и анестезиолог соседнего отделения.       Это не казалось чем-то совсем странным, но Джим насторожился. А потом понял, что без проблем может прочитать мелкий шрифт производителя на наклейке кондиционера, висевшего над потолком в другом конце его большой палаты.       «Это очень странно», — подумал Кирк и улёгся на бок. Он собирался немного поспать.       «Нужно поговорить с Боунзом…»       Экипаж Энтерпрайз совершал паломничество к своему капитану таким образом, что Кирку почти не оставалось свободного времени. А если оно и случалось, приходил Боунз и проводил разные тесты, бесконечно ворча себе под нос что-то непонятное. Джим хотел сообщить своему доктору о резко улучшившимся зрении и слухе, но потом вдруг передумал. Не стоило лишний раз беспокоить друга. Мало ли это побочный эффект его лечения или вроде того.       Джим просто радовался своему великолепному самочувствию. Теперь он не врал Боунзу, что у него всё замечательно. Приступы тошноты прошли, слабость пропала. Более того, Кирк без усилий смог подвинуть неподъёмную медицинскую кровать на колёсиках, лишь потом обнаружив, что она стоит на тормозах. А день спустя, решив заглянуть в шкаф, Джим чуть не уронил на себя отвалившуюся дверцу. Разнорабочий больницы, зашедший через несколько часов, чтобы починить её, долго ругался, вслух размышляя, кто такой сильный умудрился выломать крепления из прочного сплава.       Джим решил промолчать и не высказывать предположения о том, что, возможно руководство сэкономило на мебели, закупив её из дешёвых материалов.       Спок пришёл как раз в разгар починки. Узнав о приключившейся истории, он решил заняться жалобами на небезопасный инвентарь больницы.       — А если бы вас, капитан, придавило дверью? — отвечал на возражения Джима неугомонный вулканец. — Ваше самочувствие пришло в норму всего восемь дней и четырнадцать целых, шесть десятых часов назад. Руководство больницы обязано следить за мебелью в стенах своего учреждения.       Пришлось согласиться. Тем более Джиму было чуточку лестно, что его коммандер так за него печётся.       В дальнейшем странные вещи не только не прекратились, но и стали гораздо более… странными. Однажды Кирк обедал, особо не обращая внимания на принесённые медсестрой блюда. Его занимал экран телевизора с транслируемыми в нём новостями об отстройке всех тех разрушений, что случились благодаря Хану. Красивый женский голос рассказывал, как мэр Сан-Франциско убеждал население города в скором окончании строительных работ, как он и его подчинённые материально поддерживают семьи погибших, что ему очень жаль, бла-бла…       Кирк почувствовал на языке знакомый, но почему-то странно воспринимаемый вкус. Мягкий, сладковатый, чуть с кислинкой. Он с ужасом понял, что в принесённом ему пудинге щедро намешана мелко накрошенная клубника. Джим, у которого вообще-то была аллергия на эту ягоду, уже приготовился чихать как ненормальный и чесаться будто лишайный, но спустя полчаса он спокойно сидел и смотрел на злосчастный пластиковый цилиндр с этикеткой «Клубничный Пудинг», а симптомы не появлялись. Подождав ещё немного, Джим почему-то решил не оставлять упаковку от пудинга на подносе, а запрятал её, шестым чувством предполагая, что она ему ещё пригодится.       — Наша детка уже почти готова к отлёту! — гордо отрапортовал Скотти, закинув форменный пиджак куда-то на подоконник. Держа в руке рабочий падд, он с нежностью и любовью на лице, с какими показывают фотографии своих детей, демонстрировал капитану фотографии посвежевшей Энтерпрайз.       Как тут сдержать улыбку? Джим радовался вместе с главным инженером, воображая, что неплохо бы перед отлётом запросить ещё нового оборудования. Уж тогда они будут настолько прокачанными, что никто за ними не угонится в ближайшие пару лет.       — А ещё можно молекулярный сканер поставить вот тут. — Скотти развернул на экране схему звездолёта и ткнул пальцем в большой прямоугольник, где обозначалось грузовое отделение. — Не хочу больше сюрпризов, как получилось с ракетами генерала Маркуса.       Джим понимающе кивнул, почувствовав одновременно укол вины за то, что однажды не поверил своему инженеру и согласился уволить его. Это лишний раз научило его доверять не только своей чуйке, но и чужой.       — Обязательно, лично займусь этим, когда Боунз отпустит меня на волю.       — Твоё величество капитана никто здесь не удерживает, — проворчал Маккой, входя в палату Кирка. — Можешь уходить хоть сейчас, но в таком случае никто не оплатит твой больничный, а я лично прослежу за тем, чтобы тебя больше не взяли на звездолёт.       — У-у-у, злой доктор, — передразнивал его Джим.       — Уж какой есть, — развёл руками Леонард. — Монтгомери, брысь отсюда, капитану нужно поправляться, а ты его заставляешь волноваться.       Скотти скептически посмотрел на данные приборов, подключённых к Джиму с помощью беспроводных присосок-датчиков, расположенных на разных частях тела Кирка.       — Результаты сканирования не выглядят опасными, — кивнул инженер на дисплей с графиками. — Они прямые, как идеальные ровные линии.       — Хм, и это странно, потому что обычно во время хоть какой-то деятельности они должны понемногу отклоняться, — задумчиво проговорил Маккой, потирая подбородок. — Надо проверить прибор. Возможно, он неисправен или настройки сбились.       Ещё один звоночек. Джим начинал по-настоящему беспокоиться.       Что с ним? Почему в нём появилось столько изменений?       — Или капитан превращается в вулканца! — нашёлся Скотти и засмеялся. — Боже, Джим, неужели коммандер Спок покусал тебя?       Вдруг Джима озарило. А что если… Нет! Это невозможно! Он не может превратиться в такую же машину для убийства, как Хан. Или может? Что там Боунз говорил? Большинство его клеток повредилось? Может ли быть, чтобы кровь Хана запустила какой-то процесс, который заменил клетки его организма на что-то своё, мутантское?       Кирк подавил в себе рвущийся наружу ужас. График с давлением и сердцебиением немного скакнул.       — Нет, кажется, работает, но неправильно, — задумчиво бормотал Маккой, залезая в настройки аппарата.       — Не говори ерунды. Я никогда не стану таким же занудой, как Спок, — криво улыбнулся Кирк и вдруг неожиданно для себя попросил: — Оставите меня? Спать хочется. И голова разболелась.       Словно курочка-наседка, Леонард быстро согнал Скотти с кровати Джима и удалился вместе с ним в коридор. Кирк тяжело вздохнул и посмотрел в сторону окна, где в полной безмятежности пролетали самолёты, ездили машины и раздавался привычный гул оживлённого города. Всё было как всегда. И лишь Джим менялся вопреки своему желанию. Его всё устраивало. Он не хотел быть сильнее или слышать дальше. Нет, это конечно интересно. Но… его это пугало. Он привык, что за всё нужно платить, ничего просто так не даётся. Не особо счастливое детство научило его этой простой истине. Если хочешь счастья и благополучия, в него нужно вгрызаться зубами и отдаваться на его поддержание на все сто процентов. А вот если тебя чем-то одаривают…       Голова действительно болела. Почему-то в ней стоял гул, как бывает, если зайти в полностью тихое помещение. Абсолютной тишины не бывает и быть не может. Ты должен слышать хотя бы то, как по твоим венам, артериям и капиллярам течёт кровь. Кровь… Кажется, как раз она и отравлена.       Менять свою жизнь Джим не собирался. Он настроил кучу планов, в которые входило командование «Энтерпрайз», исследование неведомых уголков космоса, общение с новыми расами, подтрунивание над любимым доктором, попытки вывести на эмоции одного вулканца, бесконечный флирт со всеми подряд, работа над улучшением корабля вместе со Скотти, налаживание личной жизни невезучего русского гения и многое другое, что без удержания нынешнего статуса никак не осуществить. Он обязан оставаться капитаном самого лучшего звездолёта Федерации, и никакие изменения в теле не должны ему помешать. Подумаешь, стал сверхчеловеком! Он и раньше был не лыком шит. Выдающийся ум, поразительная чуйка, неординарное мышление и феноменальная везучесть были визитными карточками Джеймса Кирка. Теперь он стал чуточку круче. Но это чуточку грозило серьёзным расследованием, поэтому Джим решил вмешаться, не приплетая ко всему этому Леонарда. С Маккоем было бы легче, но Боунз и так намучился с ним. Не хватало ещё втягивать его в новую авантюру, которая грозила не только трибуналом, но и в случае Джима — хирургическим столом и сумасшедшими учёными, решившими его поизучать, а для доктора — лишением врачебной лицензии, звания и превращения во что-то вроде бездомного, никому не нужного человека. Это было бы слишком жестоко и нечестно.       План был простой. На завтрак Джим поставил возле тарелки злополучную упаковку из-под пудинга. Растерев щёки, Джим позвал к себе Боунза, и, стоило доктору прийти, разыграл приступ аллергии. Леонард подскочил к нему с трикодером.       — Это всё клубника! — делая вид, что задыхается, прохрипел капитан.       Как будто неосознанно вцепившись в сканер, Джим не позволил Маккою взять его с собой, когда тот рванул за антигистаминными препаратами.       Время шло на секунды, но Джиму хватило времени перепрограммировать трикодер доктора. Маккой потом очень ругался на невнимательного Джима, но ещё больше на молодую медсестру, умудрившуюся не заглянуть в медицинскую карту пациенту, в которой чёрным по белому перечислялись всё, на что у того аллергия. Кстати, это действительно была та самая девушка, которая принесла днём ранее клубничный пудинг, поэтому Джим не сильно мучился чувством вины.       Далее капитан осторожно залез в ту самую машину, считывавшую его показания жизнедеятельности. Очень простенькая вещь. Замок в комнате отдыха на «Энтерпрайз» и то тяжелее взламывался.       Спустя каких-то несколько дней Маккой ходил довольный собой. Джим окончательно поправился. Диагностика его состояния была строго в норме, анализы идеальны, а психическое здоровье в полном порядке.       — Ты настоящее божество, Боунз! — восторгался Джим, уже одетый в свою официальную форму и получавший справки и бумаги у главного врача больницы. — Мой ангел-хранитель!       — И я продолжу свою службу, — светясь от гордости, сообщил Маккой.       — Иначе и быть не может, — согласился Джим.       Ему оставалось передать пакет документов в секретариат Флота, и можно паковать вещи. «Энтерпрайз» наверняка заждалась своего любимого капитана.       — Вам необходимо больше отдыха, капитан, — уже через несколько часов гундел над ухом дотошный Спок. — Меня поставили в известность, что вы настояли на переносе даты отправки звездолёта ЮСС «Энтерпрайз». Хотите совершить вылет на месяц раньше. Но вы не можете быть в порядке. Это невозможно, учитывая природу вашего недуга и объём повреждений.       Джим резко остановился. Спок стоял не вплотную, но достаточно близко, чтобы Кирк с его усилившимися чувствами слышал каждый вздох, чувствовал все запахи вулканца и видел, как неуловимо дрогнули пальцы на его правой руке.       — Я не фарфоровый, Спок. Я уже в порядке. Ты видел бумаги по выписке? Советую ознакомиться, если не доверяешь мне на слово.       — Но…       — Отставить, коммандер Спок, — резко отозвался Джим, уставший бороться со слишком логичным первым помощником. — Если у вас есть претензии к моему здоровью, можете отправить запрос в администрацию Флота. Его рассмотрят и, если посчитают нужным, созовут врачебную комиссию, проведут расследование и… нет, Спок, не надейся, меня не отстранят. Но я на тебя сильно обижусь. Я тебе всё ещё не простил тот рапорт по нарушению первой директивы, когда я спас твою чуть не сгоревшую в лаве задницу, а ты меня подставил.       Вулканец казался поражённым речью. Его тонкие губы сжались в линию, а потом он глухо ответил:       — Так точно, капитан. Я немедленно займусь своим переводом обратно на «Энтерпрайз», а потом присоединюсь к вам для осмотра звездолёта и оценки его пригодности к длительной миссии.       Взгляд Джима смягчился. Он позволил себе похлопать вулканца по плечу.       — Вот видишь, Спок, это просто.       Когда капитан скрылся за поворотом, вулканец невольно одёрнул руку. Прикосновение Кирка оказалось болезненнее обычного, будто сил у Джима было гораздо больше, чем должно быть у человека. Сощурив тёмные глаза, Спок ещё некоторое время обдумывал что-то, но довольно быстро отправился разбираться с текущими делами.