Розовые кристаллы отдают слабым свечением во тьме чистых, словно святых пещер. Дорога ведёт из ниоткуда в никуда. Стук кирок оболочек шахтёров, каждый упавший камешек сливается с далёким пением кристаллов. Тисо прислушивался к ним, клал руку на гладкую поверхность и обжигался высоким звуком. Магия, скрытая в ядрах кристаллов, такая слабая, но даже её хватает, чтобы обжечь простое, не единое с высшими силами существо.
Снова топот коротких лапок — один из шахтёров заприметил чужака. Места в пещере не так много, но его вполне хватает, чтобы бросить улучшенный щит во врага, тут же притягивая его тросом. Из-за длительного отсутствия тренировок приходится прилагать гораздо больше усилий, но Тисо уверен, что справится.
Им движет только одна цель: найти Тамер.
Сколько дней он уже блуждает по Халлоунесту, выискивая её следы? В скольких местах побывал?
Пустое Голубое Озеро, где встретился лишь старый знакомый — Квиррел, отчего-то тоскующий. Тисо не стал бы нарушать его одиночество и грусть, но понадобилось спросить, не видел ли тот Укротительницу. Путник отвечать не стал. Тогда Тисо, сам не зная зачем, пожелал ему удачи. Доброжелательность всегда была ему чужда, но простое слово само вырвалось из уст…
Затем Город Слёз, огромный и великий. Трупы стражников, ожившие оболочки, бесконечный побег от сражений из-за нерабочего состояния оружия — и чудом ноги привели к кузнецу. Тисо словил неприятные воспоминания, когда увидел смутно знакомое помещение, услышал лязг металла, стук молота… Однако кузнец, судя по всему, покидал свою обитель. После недолгих убеждений и мешочка гео он согласился последний раз заняться своим делом и починить щит. Тисо вмешиваться не стал, но внимательно наблюдал за тем, что с его оружием делают. Честно, никогда раньше он не подпускал никого к своему щиту, даже если этот кто-то был мастером своего дела.
В конце концов, щит стал даже лучше, чем был.
Тисо узнал дорогу наверх от кузнеца и без колебаний двинулся дальше. Забытое перепутье встретило его наростами чумного гноя отовсюду, мутировавшими оболочками и перекрытыми дорогами. Неужели чума прогрессирует так быстро?
Дорога из трупов со знакомым единственным разрезом огромного гвоздя вела вглубь перепутья, пока след из гемолимфы и скверны не прекратился у тёмного туннеля. Тисо встретили непроглядная тьма и треснувший светомуший фонарь. Идти пришлось на ощупь.
А когда и этот путь подошёл к своему концу, Тисо оказался здесь, в Кристальном Пике. Он уже несколько часов блуждает в неведении дальнейшей дороги, будто и сам стал одной из оболочек. В пещерах пробирает холод, несмотря на достаточно высокую температуру — и то и другое определённо связано с кристаллами и их магией; порывы ветра бегают под хитином и жалят своими хвостами.
Отчаянные поиски чужого силуэта, но каждый раз, за всё новым и новым поворотом оказывается лишь пустота. Тисо сжимает кулаки до дрожи в руках, с досадой бьёт по кристаллам, обжигаясь, но не переставая. Разве он проделал весь путь для того, чтобы сдаться? Нет-нет, Укротительнице всё ещё нужна его помощь.
— Тамер! Чёрт, да отзовись… — снова зовёт её Тисо, голос эхом отражается от стен, уносится вглубь пещер. — Божья Укротительница!
Но в ответ промозглая тишина и горящие чумой взгляды шахтёров, которые подбегают в попытке ударить, а получают лишь сквозные раны от лезвий щита. Тисо и дальше волочится в неизвестном направлении.
Он сделал пару кругов, успел потеряться и снова найти знакомые пещеры, но так и не встретил ни намёка на присутствие Тамер. Думалось, что пора бы уже отчаяться, но в комнате, полной высоких и идеально чистых кристаллов, что прорастают со всех поверхностей, увидел в отражении знакомый статный силуэт и скрежет гвоздя по кристальному полу. Сомнений совсем уж не оставалось, Тисо рванул в сторону отражения, но врезался в тупик.
Он обернулся, пытаясь разглядеть хоть что-то. Снова силуэт, вновь бежит вслед за ним — очередной тупик. Тисо истерично дёргает головой по сторонам, желает увидеть ответы, но ещё больше теряется в своих и чужих отражениях. Они повсюду, объяты розоватым свечением и бьют в глаза своей чистотой.
Тисо зовёт Тамер в очередной раз, слишком тихо, чтобы можно было расслышать. Это был шёпот, полный отчаяния и, наверное, страха навсегда остаться в кристаллах жалким отражением себя же. Высокое пение розовых камней звучит в ответ. Тисо начинает их ненавидеть, а потому достаёт щит, разбивает в слепящие осколки всё вокруг. Ярость метает молнии в глазах отблеском розоватого свечения.
Когда целым остаётся лишь один-единственный высокий до потолка кристалл, Тисо смотрит в него и видит своё отражение — отражение тяжело дышащего, жаждущего победы в этой никчёмной игре жука. А затем появляется кто-то ещё, прямо за спиной стоит. Оборачивается — только гвоздь сверкнул во тьме.
Без какого-либо намёка на сомнения Тисо ныряет в туннель вслед за Укротительницей. Его не волнует ни то, куда он бежит, ни то, к чему это приведёт, — просто знает, что это единственный верный путь. Это правильно, это то, благодаря чему он не погиб в первые минуты своей жизни, — рвение.
Темнота вновь объяла все силуэты. Тисо вглядывается, но не видит, а потому полагаться остаётся лишь на слух. Камешек стучит где-то справа — поворачивает. Слева вновь звук шагов. Тисо блуждает во тьме, как слепец, но прекрасно слышит, куда и зачем он идёт. Светомушьи фонари впереди потухают, накрытые чем-то. Укротительница пытается спрятаться, но уже слишком поздно, нужное направление Тисо уловил.
Он слышит гул ветра откуда-то сверху, пещера явно просто огромная; слышит пение кристаллов, нарушаемое лишь изредка врезающимися в них тварями, что напоминают заросших кристаллами аспидов. Стремительно приближается к намеченной цели, где Тамер сама себя загнала в тупик — во всех смыслах.
Когда ответвление пещеры, обустроенное под место отдыха со скамейкой и источником света, оказывается над головой, Тисо слышит, как отчаянно Укротительница ищет выход, как тяжёло выдыхает, когда понимает, что это тупик. А затем сдаётся, прислоняясь к стене. Во тьме Тисо видит только её печальный взгляд.
Он просто встаёт напротив, когда видит, что сопротивления Тамер не оказывает. Они оба молчат, снова.
Тисо чувствует неожиданный прилив гнева к Укротительнице за её глупый поступок. Как она могла так просто сбежать? Как могла бросить всё, что у неё есть? Смерти близких — тяжело, но… нет-нет, Тисо и сам знает, какого это.
Волна гнева утихает, обращается в искренний холод, безразличие. Тисо кажется, что зря он этот путь вообще проделал, но разницы, наверное, никакой нет — закончится всё одинаково.
Тисо разворачивается, рывком снимает с фонаря кусок ткани, чтобы вновь осветить пещерку. Умирающая светомуха почти не отдаёт свечением, но этого хватает, чтобы разглядеть блестящие слёзы на чужих глазах. Тамер предпринимает последнюю попытку сбежать, толкая Тисо в сторону, но он грубым рывком прижимает её к стене. Наверное, слишком сильно, слишком больно, потому что Укротительница резко выдыхает, стиснув зубы.
Тем не менее, он не держит. Тамер может выбраться и уйти, если захочет.
Она не делает этого.
Остаётся на месте, вцепившись когтями в чужие руки по обе стороны от её шеи. В тусклом, слабом свете видно лишь то, как сильно она жмурится, пытаясь избавиться от слёз. Она ведь воин.
— Я нашёл тебя, — бросает Тисо, чтобы хоть чем-то разбавить длительную тишину.
Укротительница отводит взгляд в пол.
— Ты нашёл меня, — соглашается она.
Тисо воспринимает это, как признание в собственной победе. Больше убегать не будут, значит.
Он облегчённо выдыхает и очерчивает кончиками пальцев талию Тамер.
— Я рад, что ты в порядке, — мрачно бросает Тисо.
Укротительница, кажется, снова вот-вот расплачется, а потому крепко, со всей скопившейся в душе тоской обнимает Тисо. Она надеется, что её утешат, что и получает — Тисо обнимает её в ответ со всем трепетом.
— Не сбегай больше, — слишком простая и короткая просьба, но её хватает, чтобы Укротительница слабо кивнула головой в знак согласия.
— Тисо,
я… — она замолкает на полуслове.
В ожидании дальнейших слов Тисо отстраняется от объятий, поглаживая её плечи.
Взгляд Укротительницы бегает от пола к чужим глазам, туда-обратно. Она колеблется, не знает, правильно ли поступает. Всё ведь взвесила, решила, что будет лучше, но ей так страшно соглашаться со всеми смертями и с самой собой. Что, если всё только хуже станет?
Тисо терпеливо ждёт, когда Тамер соберётся с силами закончить предложение. Но она только бросает нервный смешок, качая головой.
— А знаешь,
неважно, — невесело хмыкает.
Это такие жестокие слова, знала бы она…
— Нет. Скажи, — просит Тисо.
Хотя «просит» — слишком мягко сказано. Взятая из искреннего беспокойства твёрдость в голосе превращает каждое слово не в просьбу, но в аккуратный, настоятельный приказ.
Укротительница задыхается от волнения, воздух вскружил голову. Ей не было так страшно уже очень давно. В детстве, когда она была ребёнком, маленькой девочкой — да, давно.
— Я…
Терпение Тисо натягивается, как струна. Он имеет понятие о том, что ему хотят сказать, но так не хочется делать преждевременных выводов, чтобы потом разочароваться.
Укротительница берёт его руку в свою, заставляя посмотреть ей в глаза, полные растерянности. Она видит волнение Тисо, чувствует его учащённый пульс на запястье.
Есть ли вообще смысл и дальше скрывать всё от самой себя? В конце концов, никого больше нет.
—
Я, по-моему,
Заветное признание прерывает резкая боль в голове, что будто разорвала внутри нечто живое. Тамер отшатывается назад, чувствует, как вскипает собственная гемолимфа. Она не видит перед собой ничего, когда взор затмевает образ умирающего, яркого бога.
Скверна. Чумной гной пробивается сквозь каждую царапинку на теле, а один из глаз заливается оранжевым свечением. Укротительница поклясться готова, — если хватит жизненных сил — что боль разорвёт её вклочья. Дыхание прерывистое, колкий ком в горле — тяжело.
Последнее, что видит Тамер — испуганный блеск в глазах Тисо.
А затем она падает без сознания.
Тисо пытается её расшевелить, заставить очнуться, но Укротительница безжизненно обмякла в его руках. Тисо прислушивается, нащупывает её пульс — жива, значит.
Надо вернуться как можно скорее, пока не стало слишком поздно.
Тисо берёт её на руки и бежит со всех ног по обратному пути. Он не теряется лишь потому, что подсознание лучше знает дорогу, а собственные мысли сосредоточены на состоянии подруги.
Мимо мелькают кристаллы, темнота пещер, узковатые проходы… Заражённые оболочки замирают, ползут в случайном направлении и погибают в конвульсиях, скверна бьётся из их ран и глаз, будто в поисках выхода. Тисо и сам чувствует, как тяжелеет голова, но не прекращает бег.
Виднеется свет — выход на Перепутье, что явно было заражено… Вот только теперь все чумные наросты лопаются, оскверняя землю, зараза вытекает из лоз тоненьким ручейком. Тисо не оглядывается, не смотрит на происходящее. Паузы между ударами сердца Укротительницы выдерживает с остановившимся дыханием, страшась, что этот раз станет последним.
Она жива, вопреки чужим страхам. Иногда болезненно кашляет, шумно вздыхает сквозь бессознательное состояние, и тогда Тисо следит за ней с особым вниманием, надеется, что сейчас, вот-таки-прямо-сейчас она очнётся и скажет, что всё хорошо.
Этого не происходит.
Дыхание начинает сбиваться из-за длительного бега. Тисо выходит под дождь Города Слёз. Величественная статуя неизвестному герою смотрит на них свысока, будто насмехаясь над живыми оболочками. Тисо зол… и очень устал. Не в силах столько бежать, он заходит обратно в коридор, как в укрытие от дождя, у самого входа падает на пол, перед этим аккуратно посадив Укротительницу рядом со стеной.
Тяжело дышать...
Лёгкие будто блокируют поступление воздуха. Тисо закрывает глаза, — лишь на мгновение, только чтобы отдохнуть — а когда вновь бросает взгляд на место, где была Тамер, с немым ужасом осознаёт, что её тело пропало. И вся слабость, вся усталость исчезают без следа.
Тисо вскочил на ноги, оглядывается. Вокруг ни души — даже стражников не слышно. Отчего-то все оживлённые скверной — и ею же убитые — трупы обессиленно ползут по мокрой земле. Многие утонули в луже собственной заражённой гемолимфы.
И во всей наставшей мертвенной тишине, будто в пепелище, Тисо желает знать лишь то, куда пропала Укротительница.
А ответ приходит очень внезапно и болезненно — лезвием гвоздя, проскользнувшему аккурат вдоль спины. И это ещё хорошо, что Тисо отскочил вперёд, когда услышал свист рассекающего воздух оружия, иначе был бы уже проткнут насквозь.
Сделав длинный рывок вперёд, Тисо оказывается на более безопасном расстоянии и оборачивается, дабы увидеть напавшего — в это же мгновение замирает сердце. Тамер, неестественно согнувшись, держит огромный гвоздь перед собой. С её пропитанных оранжевым светом глаз ручьями течёт скверна, будто слёзы. По-хищному, как животное, скалясь, она бросается гвоздём вперёд на Тисо, а он едва ли находит силы увернуться.
Что произошло со всеми заражёнными? Что случилось с Укротительницей?
— Я не буду с тобой сражаться! — кричит во всю глотку, надеясь, что она его слышит.
А в ответ громкое, звериное рычание — Укротительница вновь пытается нанизать тело Тисо на гвоздь и порвать на куски.
С каждым её ударом Тисо чувствует, как внутри что-то умирает. Даже переступив через себя, он не сможет причинить ей вред — обязанность защищать прописана в самой сути. Это непосильный для него соперник — он сам же.
Не остаётся ничего иного, как попытаться сбежать. Тисо, глядя на это со стороны, понимает, что поступает точно так же глупо, как Укротительница чуть ранее, ведь от проблем, увы, не убежать.
Попытаться стоит.
Тисо прыгает, когда как лезвие просвистывает в миллиметре под ним. Не желая тратить ни секунды, он бросается прочь из коридора, прямо под дождь. Лишь оминув статую, оглядывается назад и видит, как Тамер бежит за ним, скверна сверкает в её глазах сквозь толщу дождя. Тисо так страшно думать о том, что произойдёт позже.
Он пытается рвануть обратно в коридор, но Укротительница перекрывает дорогу. Её когти бьют по поверхности памятника, царапая камень. Так они и кружились бы вокруг статуи, если бы Тисо не решился на опасный, чертовски опасный поступок.
Наугад выбрав направление, он забегает в ещё один коридор с противоположной стороны. В тишине помещения лишь громкий стук шагов слышен и собственное тяжёлое, рваное дыхание, что эхом отражаются от высоких стен. А затем к уставшему Тисо присоединяются приближающиеся быстрые шаги Укротительницы.
Тисо старается не оглядываться, бежит вперёд, не смотрит и перед собой, ведь потяжелевшая голова давит на глаза металлическими осколками, превращая всё вокруг в смазанные пятна.
Со стуком врезается во что-то.
Тупик.
Чёрт его дери, грёбаный тупик.
Тисо смотрит в стену тупым взглядом, не осознавая полностью, что выбрал неправильную дорогу. Отсюда нет выхода, кроме как обратного пути, но стремительно приближающаяся Тамер не даст прохода. Самоубийством это будет в любом случае, да и более того — это уже стало самоубийством. С самого-самого начала, ибо
только глупцы идут по этому пути.
***
Чужое дыхание, такое же тяжёлое, как и своё собственное. Пара светящихся в полумраке коридора оранжевых глаз. Когти, вонзившиеся в плечо, и замеревший у живота кончик острия гвоздя.
Тисо задыхается в страхе, но ожидаемого удара насквозь не следует. Вместо этого — поблёкшая в глазах скверна, оранжевые ручьи по щекам. Укротительница с глухим стуком падает на землю рядом.
Дышать сложно.
Тисо сдохнуть, как каждая вторая тварь в этом пропащем королевстве, готов.
Он спускается вниз по стене на пол, закрывает глаза, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Вместе с самоконтролем приходит невыносимая головная боль, да такая, что едва ли и сам не падает без сознания.
Тисо опускает прикрытый непосильно тяжёлыми веками взгляд на вновь потерявшую сознание Тамер. Он поднимает её с пола, вслушивается в сердцебиение — жива. Удивительным образом жива. Неверие во всё произошедшее сменяется успокоением.
Значит, не всё так плохо.
Парой лёгких пощёчин он приводит Укротительницу в чувства. С шумным вдохом она просыпается, первым делом вытирая застывающую скверну с щёк.
— Что?.. — и больше ничего не говорит.
— Всё хорошо. Ты жива.
Мы живы, — Тисо на эмоциях приобнимает её. — Чума исчезла, кажется.
Будто не веря в его слова, Укротительница в шоке округляет глаза.
— Исчезла… Как это? Совсем? Да большая часть королевства — трупы, что были живы лишь благодаря чуме! — Тамер пытается встать, но в бессилии спотыкается о воздух и падает облокотившемуся о стену Тисо на грудь.
Да так и остаётся. Понимает, что не сможет встать.
— Халлоунест теперь…
пуст? — огорчённо спрашивает она.
Тисо не отвечает.
Если в королевстве действительно никого не осталось, то что им здесь делать? Выживших наверняка на пальцах можно пересчитать, да и большинство покинут Халлоунест при первой же возможности…
— Что случилось со Старым светом? — очередной вопрос без ответа.
Тамер понимает, что Тисо и сам ничего не знает, а потому снова ложится ему на грудь, закрыв глаза. Так тихо, что становится противно. Будто даже вечный ливень обратился в лёгкий дождик.
Тисо проводит тыльной стороной ладони вдоль её спины, останавливается на талии и снова бережно приобнимает.
— Что мы будем делать? — это единственное, что его сейчас интересует.
Он видит, как глаза Укротительницы загораются решимостью. Она принимает сидячее положение на чужих бёдрах, замирает в раздумьях. Кажется, что-то решает. Тисо терпеливо ждёт, когда Тамер озвучит свои мысли, любуется её задумчивым лицом. Как же всё-таки хорошо, что она жива.
— Слушай, Тисо… — начинает она, собрав всю волю в кулак одним глубоким вдохом. — Я не знаю, что будем делать
мы, но знаю, что хочу сделать
я.
Тисо обратил абсолютно всё внимание на неё, вникая в каждое брошенное слово.
— Я хочу… сказать, что… — Тамер делает очень долгие паузы между словами. Волнуется.
—
Я хочу тебя поцеловать! — на одном выдохе тараторит Тисо, перебивая её.
Это как-то само вырвалось, накипело за всё время. Тисо даже голову в плечи вжал от беспокойства, уж было подумал, что за такой резкий и глупый поступок его оттолкнут. Укротительница лишь пару секунд пилила его растерянным взглядом, а кажется, что несколько вечностей.
—…я тоже, если честно, — неловко хихикает Тамер, хватая Тисо за подбородок.
И когда её взгляд вцепился в чужие губы, когда она стала медленно-медленно приближаться, Тисо забыл, как дышать. Он не выдержал испытания временем и самостоятельно приблизился к чужому лицу, врезавшись в её губы.
И это так прекрасно, что Тисо не пожалеет, если умрёт в это же мгновение. Её губы на вкус, как кипящая кровь, как ярость битвы, как блестящая над костром медь. Тисо утонет в ней с головой, потому что никогда так не любил.
Когда Укротительница разрывает нежный поцелуй, Тисо смотрит на неё самым счастливым и благодарным взглядом, на который только способен. Ему ответили взаимностью, и это даже не грёзы.
Хотя он, вроде, когда-то
был воином. Или
всё ещё — кто разберёт?
Тамер проводит когтем по его шее, а Тисо с доверием подставляет уязвимую часть тела.
Оставив короткий поцелуй на чужой шее, Укротительница не сдерживается и игриво кусает.
— Теперь ты не против? — всё-таки интересуется она, хотя, наверное, в любом случае взяла бы своё.
— Я за, — вздыхает Тисо, когда клыки снова скользят по хитину. —
Более чем.
Укротительница вообще не медлит, ведь стоило последнему слову утонуть в густом воздухе, как щёлкнула застёжка брони. Тисо почувствовал себя таким лёгким без тяжести металлических пластин, а без робы и того легче.
Тамер собственнически провела ладонями вдоль всего его стройного оголённого тела, жадно рассматривая каждый миллиметр хитина. Тисо инстинктивно прогнулся в спине под её касаниями.
— Закрой глаза, — игриво шепчет она на ухо.
Тисо послушно закрывает глаза ладонями, но создаёт меж пальцами щель, чтобы смотреть-смотреть-смотреть. Любоваться её красивым телом, а без одежды — идеальным, совершенным, каждый изгиб создан самими богами с особым трепетом.
Укротительница, бросив жаркий взгляд в сторону Тисо, убирает его ладони, оставляет мелкие поцелуи на лице. Кончиками пальцев Тисо скользит по её оголённому телу. Тамер пересаживается с его бёдер на пол рядом, вплотную к нему, только для того, чтобы обернуть ноги вокруг чужой талии и притянуть Тисо к своему телу.
И хотя ему слишком сильно хочется поскорее закинуть чужие длинные ноги на свои плечи, Тисо ждёт, терпит. Он склоняется над Тамер, аккуратно укладывает её на пол под собой. Трепетно целует каждый миллиметр хитина, вслушиваясь в тихие вздохи, а затем оставляет влажную дорожку вдоль живота.
— Всё хорошо? — спрашивает, спустив пальцы вниз по её животу.
— Д-да… — Тамер охает уже гораздо громче, закрывает рот ладонью, чтобы слишком не шуметь.
И если Тисо чувствует себя любимым и желанным героем, то Тамер кажется, что она снова тот маленький ребёнок, нуждающийся в защите и тепле.
***
Голова по-хорошему пустая. Нет никаких страшных мыслей, не слышны жестокие упрёки от внутреннего голоса — ничего. Спокойствие, отголоски счастья и любовь, которой наконец удалось поделиться.
Укротительница не решалась на признание только потому, что искренне сама себя считала непоколебимым воином. Лишившись всех, кто держал её в Колизее, она поняла, кем является без цепей и кандал — самой обычной жучихой, всего-навсего обученной воинству.
Неужели можно так просто лишиться перед кем-то нарощенной за года оболочки из холода и воинственности?
Тамер лежит на чужой горячей груди, рисует пальцами невидимые узоры на хитине и решает, что не так уж это и важно. Может, судьба таким образом жестоко наказала её за упрямство, убив всех друзей, кроме единственного? Наверное, заслужено.
— Нам надо возвращаться в Колизей, — шепчет она, пока находит чужую руку своей, переплетая пальцы.
— Знаю, — вопреки словам, Тисо даже не сдвигается с места, лишь лениво потягивается. — Наверное, весь Город Слёз нас слышал.
Шутку Тамер считает очень дурацкой и возмущённо цокает языком, вставая с пола. Находит свои вещи и поспешно натягивает их обратно.
— Я люблю тебя, — Тисо наивно целует её в щёку перед тем, как последовать её примеру и надеть броню.
Укротительница снова замирает. До этого дня никогда раньше ей слов любви никто не говорил.
И если цена этого счастья — принципы, то, может, не такие уж они и правильные?
Они оба выходят под холодный дождь. Тишина накрыла пеленой, кажется, весь мир. Так пусто, так спокойно, так бесконечно уныло, что становится тяжело дышать.
Когда порог Колизея оказывается за спиной, их встречает обеспокоенный Маленький Глупец — хорошо, что он тоже жив — и лишь пару воинов, перепачканных в гемолимфе и засохшей скверне. Кажется, они избавлялись от трупов.
Воины в смятении смотрят на Божью Укротительницу и Тисо. Никто из них не знает, что делать теперь, но немой вопрос так и застывает в тяжёлом воздухе. Весь оставшийся день проходит как в тумане.
Тамер ложится на матрас, не зная, что будет завтра. Колизей Глупцов определённо закрыт до некоторой поры — слишком мало воинов, слишком мало зрителей. Почти никого не осталось. И если бы только вернулись герои Халлоунеста, указали бы направление, куда дальше идти… и к чему стремиться.
Когда Тисо ложится рядом, обняв Укротительницу и нежно поцеловав её в плечо, приходит слишком страшная, но единственная идея.
—
Давай сбежим! — кричит она в наигранном восторге.
Конечно, на самом деле эти слова даются с болью. Бросить свой дом? Так глупо.
— Куда? Как? — Тисо хмурится, смотрит с откровенным непониманием.
Хотя он и сам понимает, что в Халлоунесте больше нечего терять.
— Давай же! Мы сбежим, ты и я, — Укротительница касается чужой щеки большим пальцем. — И будем жить далеко отсюда. Неважно где: найдём другое королевство, вступим в племя или… Или создадим своё, если ты захочешь.
Тамер больше вообще ничего не держит ни в Колизее, ни в Халлоунесте.
Тисо сначала удивлён, но затем, после недолгих размышлений, восторженно вздыхает. Даже его глаза загораются удивительным огоньком — и то больше не чума, ведь её и след простыл.
— Новая жизнь? Далеко отсюда? — переспрашивает Тисо, а Укротительница активно кивает в знак согласия. — Тамер… Конечно, в этих развалинах ничего не осталось… Мы уйдём завтра же?
Утром Божья Укротительница и Тисо в последний раз окидывают взглядом Колизей Глупцов — место, ставшее концом и началом.
