Наперекор судьбе

— Лови его! Лови!       За углом послышался крик и топот детских ног. Мальчик лет девяти со всех ног нёсся в сторону больших ступенек. Там, по его мнению, он был бы в безопасности. — Вот он! Маркус, он бежит в приют! — Не дай ему войти, иначе воспитатель вновь накажет нас.       Гарри взбирался вверх по большой и длинной лестнице, которая была покрыта тонким слоем снега и скользкого льда. Он неоднократно поскальзывался, падал на крутые углы мраморных ступенек и разбивал худенькие коленки. Боль в конечностях не усмиряла пыл и желание бежать, мальчик знал, что если Маркус и его друзья поймают его, то боль будет в разы сильнее!       Гарри, с кровавыми коленями и в взмокшей одежде, ухватился за спасительную ручку не менее огромной двери. — Стой, Поттер! Подойди сюда и прими своё наказание, иначе в следующий раз ты получишь вдвойне!       Мальчик не слушал. Малыш Гарри знал, что его так просто не отпустят, что прими он решение сдаться и стерпеть побои — Маркусу будет мало, и он обязательно захочет поиздеваться над ним ещё.       Завалившись в холл приюта, Поттер падает на протёртую дорожку израненными коленями, пропитывая тёмно-серую ткань собственной кровью. — Поттер, что случилось?       Это была работница приюта — смотрительница Диана. Она вальяжно подошла к мальчику и, завидев его состояние, резко дёрнула его вверх за худенькую руку. Оглядев испорченный ковёр, она осуждающе окинула его ледяным взглядом, а затем произнесла: — Сколько раз я говорила, чтобы ты не портил имущество приюта? Это уже беспредел, Гарольд Поттер. Ты вечно всё портишь! Не ребёнок, а катастрофа!       Мальчик выслушивал всё это с опущенной головой, пытаясь не поднимать взгляд изумрудных глаз на строгое лицо воспитательницы — если та завидит, что Гарри совершенно не жалеет о содеянном, то оставит его без ужинов на целую неделю! — Раз уж ты испортил ковёр, то тебе его и чистить. Сходи в кладовку и возьми оттуда щётку с ведром. Сегодня ты вымоешь полы в холле, а также не забудешь о ковре.       Смотрительница готова была удалиться, но в этот момент на пороге приюта показались трое парней. Это был Маркус, любимчик воспитателя и всех смотрительниц, который скрыто посылал Гарри угрозу. — Мисс Диана, а мы убрали весь снег во дворе! — ложь. Они заставили Гарри убрать весь снег одному, а сами в это время бросали в него снежки и без умолку оскорбляли. — Вот только лестницу мы уже убрать не в силах. Я подумал, что, может, этим займутся мальчишки постарше? — Или вы попросите убрать лестницу Гарри? — на лице мальчишки появилась лукавая улыбка. — Он совершенно не помогал нам, пришлось хорошо потрудиться, чтобы закончить всё к ужину.       Поттер встревоженно поднял взгляд на смотрительницу, что прожигала его яростным взглядом. Мальчик понимал, что женщина не испытывает к нему и капли жалости, поэтому не стал пытаться оправдываться: в её глазах он всего лишь мальчик-катастрофа, который не достоин её милосердия. — Бегите, мальчики, скоро подадут ужин, — парни без промедления ринулись вглубь приюта, бросив на мальчика полный презрения и ликования взгляд, — а ты, Поттер, будешь трудиться не покладая рук. После мытья полов и стирки ковра ты сменишь бельё во всех комнатах на втором этаже, а затем, конечно же, займёшься ступеньками.       Сжав худенькие пальчики в кулачки, Поттер пытался сдержать себя от вспышки гнева. Разве она не видит, что он тут жертва, а не они?! Разве нельзя сопоставить факты, увидев его изодранные колени и продрогшее от снега и холода тело? Почему она продолжает спускать им всё с рук?!       Гарри чувствовал, что с ним вновь что-то не так. Внутри, возле небольшого сердечка, клубился тёплый клубок чего-то согревающего, неизвестного… Нужно было успокоиться, иначе у него прибавится проблем. — Об ужине можешь забыть. Ляжешь тогда, когда вся порученная мною работа будет выполнена. Понятно? — Да, мэм.       Мальчик, несмотря на слёзы в глазах, бредёт в чулан, чтобы взять старую, стёртую щётку и большое ведро с ледяной водой. Ему предстоит большая чистка ковров, а также уборка ступенек.       Проглотив очередной комок обиды, Гарри принялся отстирывать ковры от грязи и пыли. Если сначала всё было не так уж и плохо, то к концу он окончательно выдохся и стёр замёрзшие пальцы в кровь: когда часы пробили одиннадцать часов, он, сонный и измученный, вывалился на крыльцо приюта с огромной лопатой в руках.       Стерпев холод, он очистил ступеньки и крыльцо от плотного слоя снега и отскрёб поверхность от льда. Мальчик грезил о вкусном ужине, тёплой и мягкой кровати с пуховым одеялом, собственной комнате, где не было бы тех задир, что вечно издевались над ним… Но всё это были лишь детские, никому не понятные мечты.       Убрав всё на свои места, Гарри тихо вошёл в комнату к смотрительнице, которая безбожно пропивала пожертвованные деньги. — Поттер, какого чёрта ты всё еще не в кровати?! — женщина, запоздало скрыв бутылку под стол, набросилась на мальчишку с криками и чуть ли не с кулаками. — Отвечай, маленький паршивец, почему ты бродишь по приюту в такое время?! Что творится в твоём маленьком змеином уме, чёртово дитя? — Мэм, но вы же сами приказали… — Гарри шипит от боли, когда его плечо сжимают в жёстких тисках женских рук. — Мне больно, мэм. — Как же ты меня бесишь, — то ли шипя, то ли фыркая, смотрительница заталкивает мальчишку внутрь комнаты и отталкивает того в угол, — простоишь там до утра, маленькое отродье. — Но, мэм! Мисс Лидл, мне т-так холодно, и я-я… я очень устал, мэм. Пожалуйста, разрешите мне отправиться к себе, чтобы немного отдохнуть и…       Голова мальчика дёргается в сторону от резкой боли и жжения в области левой щеки. Очки, старые и несколько раз собранные чуть ли не из обломков, слетают и с силой разлетаются по всей комнате. — Ты думаешь, кому-то легко? Считаешь, что ты особенный, чёртов Гарри Поттер? — женщина говорила всё это с явным удовольствием, наслаждаясь представленным зрелищем. — Ты всего лишь ненужный, выброшенный на улицу паразит, что только и может, как жить за деньги добрых людей! — смотрительница подошла к столу, а затем, вдоволь насмотревшись на испуганное детское личико, схватила кожаный с тяжёлой железной пряжкой ремень — то была единственная вещь, которую оставил этой блудной женщине её любовник. — Мне стоит провести с тобой воспитательную беседу, чтобы ты вырос достойным мужчиной. — Пожалуйста, мэм, н-не надо!

***

      Том Реддл всегда был особенным ребёнком. В свои десять лет он достиг авторитета, пусть и не самого светлого, но результат остаётся тем же — никто не смеет кинуть в его сторону и косого взгляда. Будь то дети или смотрительницы — все старались держаться от него подальше и отгородить его, Тома, как можно дальше от себя.       Если раньше он был среди других детей серым пятном, мальчиком, который не желал контактировать с другими людьми, которые не удостоились его внимания, то сейчас он больше походил на страшного монстра, которого закрыли на замок в шкафу…       Старшая смотрительница, та, что больше всех ненавидит и боится его, после бесконечных попыток выгнать из его тела беса решила просто запереть его в комнате. Он редко спускался ужинать с другими, ведь его неоднократно оставляли без ужина, сваливая всё на забывчивость и воспитательные с благими намерениями цели.       Том ненавидел этот приют. Но больше всего он ненавидел людей, которые здесь обитали. Эти мерзкие, маленькие и никому ненужные крысы в детском обличье не понимали свою ничтожность и ненужность… Они не хотели принять тот факт, что были рождены без цели, без какой-либо миссии. В то время как Том, тот самый Том Реддл, был рождён чтобы свершать великие дела!       Он, будучи ещё мальчишкой, смог самостоятельно выучить буквы и научился читать. Но это не был его предел, что вы, нет! Реддл, тот самый чертёнок, как его прозвала смотрительница, смог овладеть мастерством пера и чернил, которые кое-как своровал у их непутёвого учителя, а затем — и искусством арифметики. И если это не доказательство его превосходства над другими, то Том может похвастаться умением говорить на французском, а ещё… Да, прозвучит действительно пугающе, но Том, будучи вполне нормальным ребёнком, понимает язык змей.       Это умение у него, как предполагает сам Том, возникло с рождения. Ведь он никогда не слышал о том, чтобы человек мог обучиться языку животных, а уж тем более шипению змей!       Когда ему было около семи, он встретил на улице небольшую змейку, чьё никчёмное тельце было привязано к большому булыжнику. Нет, мальчику совершенно не было жаль эту ползучую живность, и он с лёгкостью на душе хотел было пройти мимо, но то, что он услышал чей-то жалобный бубнёж на абсолютно пустой площадке, заставило его приостановиться и обострить слух.       Отчаянный, столь недовольный стон вновь послышался где-то рядом, и на этот раз Реддл с уверенностью мог сказать, что среди тихого, наполненного нотками шипения голоса он отчётливо услышал взрослые ругательства. — Кто здесь? «Посссмотри под ноги, сшалкий ччеловек».       Хоть суть сказанного до Тома дошла не с первого раза, но приказ, а это был именно приказ, а не просьба, он выполнил. Возле его ног лежал камень, а возле него привязанная шипела та самая змея… — Т-ы-ы, это ведь ты сказала… да? «Говоряшшсчий?.. Ты, чшеловек, понимаешшь меня?!»       Рептилия заинтересованно подняла свою маленькую головушку, уставившись на мальчика кукольными глазами. — Я… — Том был донельзя растерян и не знал, чудится ли ему вся эта чертовщина или всё это происходит на самом деле. — Я Том Реддл — воспитанник этого приюта. А кто ты? «Я?.. Ссмея».       Маленькая чертовка подползла к мальчишке в попытке зацепиться. Реддл отпрянул и отошёл от незнакомой, донельзя странной рептилии, заставив ту досадно зашипеть. «Оссвободи м-меня, чшеловек». — Мм? И что я получу взамен? Какая мне от этого польза? Что я смогу получить взамен за свою доброту? «Чшто угодно, чшеловешшеский ребёнок. Не осставляй меня ссдесь… Мне нужно найти писшшу… Погибну безз неё! Ты и сам это знаешшь».       Змея отчаянно ползла к удаляющемуся от неё мальчишке, продолжая умолять того о спасении. — Взамен на спасённую жизнь, — Том, весь промокший и холодный, поднял рептилию на руки, — ты отдашь мне свою свободу и посвятишь мне жизнь. «Ссоглассна!»