Дипломная работа, так сказать.

       Встав как вкопанная, Леви послушно наблюдала за тем, как пугающая женщина проводит осмотр её тела со всех возможных сторон. Делала она это до ужаса странно для любого современного человека… Хотя, что в этом удивительного? Полюшка была очень далека от понятий «современных» людей. От того, как она пару раз заламывала ей пальцы или ударяла по какой-нибудь части тела, студентке хотелось взвыть, но максимум, что МакГарден смогла себе позволить — бросить несколько осуждающих взгляды в сторону Мистгана, который в это время маялся от безделья неподалёку: сначала он покурил, потом попросил что-то у хозяйки дома, однако его проигнорировали, поэтому чудак сам залез в какой-то из плетённых пакетов и насыпал немного содержимого в трубку. Увы, у него долго не получалось покурить второй раз: смело затянувшись, он начал чихать и чихал так ещё пару минут, видимо, из-за резкости запаха. После этого он-таки смог выкурить трубку, но потом ему, похоже, снова стало нечем заняться, поэтому этому обычно сдержанному мужчине стало срочно необходимо попросить у местной чëртово яблоко. Когда его негромкие просьбы надоели лекарю, она оторвалась от осмотра, чтобы дойти до корзины с этими маленькими «яблоками» и запустить одно в надоедливого шамана, сопроводив бросок самыми жестокими пожеланиями смерти, какие она только вспомнила. — <Скажите… Полюшка>, — негромко начала будущая писательница. Холодок пробежал по её спине, когда в ответ женщина со всей дури гаркнула на неё: — <Я здесь одна!> — <П-прости…> — скованно извинилась девушка, зажмурив глаза: — <Н-но почему М-мистган сказал, что жрецы запретили тебе лечить меня? Я слышала, будто лекари сами отказались…> На эти слова старуха хохотнула, правда, этот звук больше походил на рык раненного животного. — <Ребёнок, здесь всё, что не делается — делается по воле жрецов!> — фыркнула она, грубо разворачивая свою подопечную к себе лицом: — <А эти зажравшиеся свиньи научились этим пользоваться…> — <Кто-кто? Хочу услышать это ещё раз!> — послышался хриплый, смутно знакомый голос за спиной у Леви. Студентка сильно вздрогнула бы, если бы в этот момент в её не вцепились бы худощавые руки врача. Боковым зрением МакГарден попыталась увидеть, как реагирует на эту ситуацию шаман, который, к её удивлению, и бровью не повёл. Значит, всё в порядке? — <Зажравшиеся свиньи, я говорю>, — злобно прошипела «ведьма», даже не пытаясь скрыть своë истинное отношение к её массивному собеседнику. Достоинству, с которым она произносила это ругательство, могли позавидовать даже самые благородные клятвы: — <У меня что, площадь, а не дом? Почему тут все шманаются, а, Редфокс?> — <Кто б тебя правилам поучил, Старуха>, — жрец мерным шагом приблизился к хозяйке дома, но куда больше напугал этим несчастную приезжую, которая в своём положении не могла даже взглянуть на надвигающуюся угрозу. — <Кто б научил тебя уважать старших!> — прогремела в ответ женщина. — <Мне кажется, или сейчас на улице начнутся танцы?> — бесцветным голосом спросил молчавший доселе Мистган. Его беспечные слова почему-то оказались довольно действенными: Гажил застыл на месте, оторвав свой злобный взгляд от Полюшки, только чтобы яростно взглянуть на картавого. Не получив ответа, чудак повторил свои слова снова, будто это могло усилить их эффект: — <Мне кажется, или сейчас на улице начнутся танцы?> — <Тебе не кажется, ______>, — рыкнул на него брюнет, явно не довольный сложившейся ситуацией. — О! — спаситель приезжих сделал вид, что удивился, а после поднялся с циновки: — <Можно ещё яблоко?> В этот раз молча, но всё также недовольно, лекарь отпустила девочку, освободившейся рукой залезая в одну из корзин. Ловким движением она кинулась в порядком надоевшего ей гостя сладким фруктом. Тот поймал «подарок», а после подошёл к МакГарден и совершенно спокойно сунул его девушке в ладонь. — <Тогда не смею тебя заде’гхживать.> И, аккуратно схватив будущую писательницу за запястье, он качнул головой женщине, а сам направился к выходу, вынуждая путешественницу идти за собой. Уже в полушаге от свободы — Ах, как же Леви хотелось уйти от недоброжелательных взглядов двух местных! — шаман остановился, с издевательским видом придерживая ткань, которая служила в этом доме дверью, свободной рукой. Этим жестом он явно приглашал жреца выйти из помещения. Издав утробный звук, похожий на рычание, всего за пару резких шагов Редфокс покинул дом целительницы. — <Как только п’хидём>, — тихо сказал ей Мистган: — <Начинай соби’хрхать свои вещи.> — Что? <Почему?> — <У меня плохая новость.> — <Какая же?> — <Ты п’хиглянулась ж’гхецу.>        — <Надень это!> — Джувия протянула брюнету темную накидку, которая была усыпана яркими, мелкими камнями, поблëскивавшими в тусклом свете комнатушки. Вся мрачность этой вещи навеяла Фулбастеру наряд на церемонию прощания, отчего руки его невольно дрожали, пока он натягивал предложенную ему одежду. — <Куда мы?> — <Это секрет>, — грустно улыбнулась девушка. Такое обращение только подпалило страшные ощущения в душе путешественника. Поднявшись на ноги, местная протянула руку, чтобы помочь ему подняться. Грей взялся за еë смуглую ладонь, но, вместо благодарности, он с силой сжал тонкие пальцы. — <Послушай>, — несвойственно громко для себя молвил парень, пытаясь не отрывать своего взгляда от хозяйки его временного жилища. Ситуация раздражала и выводила его: эта особа вела себя, как маленький ребенок, но много знала, только вот говорить ничего не собиралась. Скандалы и интриги императорской семьи были почему-то хорошо ей известны, но совсем не интересовали еë. Кто же она такая? Что тут вообще происходит? Находясь тут почти месяц, будущий архитектор так почти ничего и не понял. Бесит! — <Куда. Ты. Меня. Ведешь?> Страх непонятного, неясного будущего настолько овладел им, что даже мысль о полезной связи, которой он обладал с этой девчонкой, покинула его обычно спокойную голову. Семя ужаса давно поселилось в его голове, но пока он находился с друзьями, пока он знал, что хотя бы часть из них жива, Фулбастер не позволял себе поддаваться панике. Теперь же, когда «Божество» грустно улыбалось и протягивало ему эту темную, черт её возьми, накидку, боязненность и суеверность, — а именно они зачастую и движут несчастными и отчаявшимися, — захватили его сердце, которое, несмотря на его внешнюю могущественность, билость о грудную клетку с такой силой, будто на него наставили пару-тройку мушкетов. Он резко сжал её руку, но и это не помогло ему почувствовать, будто он контролирует ситуацию. — <Мне больно!..> — хныкнула Джувия, пока на ее прекрасных голубых глазах выступили слезы: — <Мы идем к пирамиде!..> От резкого, почти обжигающего осознания, брюнет отпустил запястье дикарки, скорее даже отдëрнул руку, как будто обжегся. Пирамида? Значит, он угадал. Эти дни, которые были для него глотком свежей воды и куском мягкой лепешки, действительно оказались последними в его жизни. Только мысли о товарищах, назойливо роящиеся в голове, не давали ему полностью упасть духом. Может быть, они еще живы. Сил искать выход из ситуации у него не осталось, а пустое место заполнила всепоглощающая усталость. Она накрыла его пледом неприятного тепла и сделала его тело податливым и мягким, будто тесто. Так быстро и так неожиданно Грею стало всё равно, и хоть это не сняло тяжелого камня осознания с его души, безразличие оказалось невероятно уютным. Его принесут в жертву, и пора уже с этим смириться. Его потускневший взгляд еще больше напугал красавицу, которая теперь боялась до него дотронуться. — <Пошли,> — тихим, хрипловатым голосом предложил он ей, самостоятельно поднимаясь с пола.        Улочки города дикарей петляли перед его глазами, словно живые. Грей живым уже не был. Упрямо следуя за дочерью жреца, студент ни разу не остановился на своём пути, хоть иногда ему очень хотелось это сделать. Людей на площадях, почему-то, почти не было, да и те, что были, куда-то спешили, не обращая никакого внимания на их странную пару. Местная вела его молча, больше не прикасаясь к нему и не оборачиваясь в его сторону, словно ожидала, что это могло вызвать новую вспышку гнева. Наивная. Сил и желания хоть как-то взаимодействовать с кем-нибудь у приезжего было меньше нуля. Солнце, казалось, отчаянно пыталось сжечь всë, до куда только доставали его назойливые лучи. Время близилось к полудню. — <_____________>! — крикнул проходящий мимо них мужчина, на что до сих пор бледная, несмотря на загар, Джувия вежливо качнула головой. Точно, она ведь — местное божество… Пройти по улице и не привлечь внимания людей — для неë непосильная задача. Они скрылись за очередным поворотом, уходя вглубь переулков меж низкими домиками. Каждый шаг, приближающий Фулбастера к смерти, сопровождался звоном камней на их одеяниях, и эта странная «колыбельная» мирно убаюкивала его висящее на краю сознание.Чему быть — того не миновать. Ещё пять, а, может, восемь минут ходьбы, и главная улица открылась пред ними во всем своём диком великолепии. Людей там было огромное количество, и все они были одеты во что-то яркое, будто вот-вот должен был начаться великий праздник. Однако взоры их не были прикованы к огромной пирамиде, возвышающейся посередине этой площади. Всё ещё удивительно спокойный Грей внезапно вспомнил, что он всё-таки бывший будущий архитектор, и отметил, что это странное… Здание построено интересным образом. Жаль, что у него не будет времени его рассмотреть. — <Нам туда>, — заговорив впервые за всю прогулку, девушка указала пальцем на подножье языческого храма. Прищурившись, студент согласно кивнул головой, пока не заметил одну интересную деталь. Яркие, розовые волосы. Там, что, Нацу?