***
В назначенное время вечером приехал Кисе для работы над картиной. Поднявшись наверх, Акаши уже собрался свернуть в дверь мастерской, как Кисе резко дёрнул его в сторону и бесцеремонно затащил в комнату, захлопнув дверь. — Говоришь, представил, что вчерашняя ночь тебе приснилась? — спросил Кисе, жадно целуя Акаши и стягивая с него футболку. — Придётся доказать тебе, что это был не плод твоего воображения… — Рёта-кун… — еле смог вставить Акаши. Кисе повалил его на кровать и стал покрывать поцелуями обнажённое тело Акаши, которое так откровенно отзывалось на ласки, что Кисе чуть не потерял голову. Он потянул млеющего парня на край кровати, чтобы свесились ноги и стянул с него штаны. Акаши с непониманием в глазах поднялся на локтях. — Не бойся, я только сделаю тебе приятно, — сказал Кисе, снимая бельё с Акаши. — Но… — Я хочу. У меня нет в этом опыта, но я хочу сделать это тебе. Акаши сел на кровати, всё так же растерянно взирая на светлую макушку. А Кисе развел шире его ноги и, поцеловав внутреннюю сторону бедра, остановился напротив паха, обдав горячим дыханием. Акаши вздрогнул и сжал кулаки на постели. Кисе правду сказал насчёт опыта, и, выбрав между тестами и Акаши всё же последнего, просмотрел кучу видео с минетом и даже нашёл одну занимательную статью, которая и вдохновила его на дальнейшие действия. Он читал и перечитывал её, затем решил, что сегодня испытает ту необычную технику минета от проститутки, о которой писали в статье. Он взял в руки член Акаши и легонько лизнул головку внизу. Акаши шумно выдохнул. Кисе лизнул ещё раз и, взяв её в рот, принялся сосать. Он делал это нежно, лаская тем временем пальцами твердеющий член и поглаживая мошонку. Акаши зажмурился: было приятно.… Затягивая член в рот настолько, сколько смог, Кисе щедро его обслюнявил, помогая себе руками. Оставив только головку во рту, он сосал, а руками легко поглаживал по всей длине. Затем в один момент выпустил головку изо рта с характерным хлопком и в это же время провел сжатой ладонью вверх по члену, обхватив головку в ладонь и слегка сжав. Потом отпустил ладонь и снова принялся сосать, поглаживая совсем мокрый член. Акаши откинул голову от непривычных влажных ощущений, такого он не испытывал до сих пор. Повторяя одни и те же действия по порядку, Кисе исподлобья поглядывал на реакцию Акаши. Тот сначала только покусывал губы и сбивчиво дышал, но когда круг сосание-поглаживание-сжатие повторился уже раз четвертый, то Акаши вдруг окатило такой дрожью до самых кончиков пальцев, что он чуть не свёл колени. Откинувшись на ладони, он попытался отдышаться, но его так тряхнуло снова, что он изо всех сил прижал икры к кровати. Сладостные волны перестали накатывать, а просто слились в один поток экстаза. Акаши уже стонал вслух, зажимая себе рот ладонью — на первом этаже находились родители и было бы очень кстати, если бы они смотрели телевизор. От дикого удовольствия он выгибался на кровати взад и вперед, жалея, что не за что ухватиться рукой, кроме как за одеяло или волосы Кисе. Подобного он не испытывал никогда, даже вчера было по-другому. Сейчас он никак не мог кончить уже… сколько уже? Когда Кисе сжимал головку члена в ладони, то оргазм вот-вот подкатывал и отступал, как только Кисе выпускал её из рук. Сладкая нега разливалась по всему телу, Акаши стонал и закатывал глаза, вконец обслюнявив всю свою ладонь. Кисе — член, он — ладонь, отличный выбор. Когда он понял, что вот-вот кончит и попытался промычать это Кисе, тот лишь отмахнулся, и Акаши кончил ему в рот. Он увидел, что Кисе не выплюнул сперму, а проглотил, прикрыв ладонью рот. Акаши был потрясён увиденным, а ещё более потрясён минетом. Он обессиленно откинулся на кровать и закрыл глаза. Кисе улегся рядом и прошептал ему на ухо: — Как ты страстно получал удовольствие, Сей-чи… Акаши покраснел и не нашёл, что ответить, кроме как, что ему было хорошо. Ещё бы, Кисе и сам это видел. Немного посмущав своего парня, Кисе сказал, что он готов идти работать, так как теперь уверен в том, что Акаши уже не примет «некоторые моменты» за сон. Работалось после минета отлично, вдохновенно, а Кисе только тихонько посмеивался. Время пролетело незаметно. В этот раз Кисе уехал домой, так как решил нормально выспаться и пойти бодрым в универ, а рядом с Акаши он хрен выспится. Парни с явным сожалением расстались у двери, понимая, что нужно не забывать об учёбе. Любовь любовью, а хороший диплом нужен.***
— Знаешь, что я тут подумал? — спросил Кисе, отхлёбывая чай. — Мы с тобой займёмся сексом после срока, отведённого на картину. Думаю, это будет круто. Тем более, что недолго осталось, сегодня уже заканчивается восьмой день. За это и выпьем! Он поднял чашку и шутливо чокнулся с Акаши. — Главное, потом не съешь меня, как эту булочку, — жуя, молвил тот. — А-ха-ха… Всё может быть. А ты не разбуди всю округу своими стонами. Парни рассмеялись. — А что, идея занимательная, даже полезная, — принялся рассуждать Акаши. — Ведь пока мы не переспали друг с другом по-настоящему, так сказать, то остается некая недосказанность между ними, которая позволяет мне писать более чувственно. Не испытав всего спектра чувств, не почувствовав тебя в себе, я могу писать тебя, лишь желая, поэтому на полотне передастся это сексуальное притяжение… Он замолчал, приложившись губами к чашке. Сегодня они славно поработали, картина была почти закончена и была поистине прекрасна. Кисе наконец было позволено глянуть, и он от восторга потерял дар речи, что само по себе невероятно. Затем рассыпался в щедрых похвалах, а попусту Кисе никогда не хвалил — в живописи он тоже был неплохой знаток. — Вот это ты сказал, Сей-чи! Если я скажу, что в точку, то будет верно… Значит, когда ты пишешь меня, то хочешь, да? Кисе с лукаво-развратной улыбочкой потянул к себе Акаши и сжал в объятиях: привычка пить чай вечером на футоне уже прочно укрепилась за этими двумя. Акаши едва успел поставить чашку на поднос и уже через секунду целовался с Кисе. За эти несколько дней, с тех пор, как они узнали о чувствах друг друга, поцелуи стали для них жизненно важными и необходимыми, как воздух. Поэтому миловались, не жалея губ своих, чаще всего, конечно, вечером, особенно после работы над картиной. Кисе по обыкновению свалил Акаши на футон и принялся самозабвенно упиваться его губами. Нежность поцелуев удивила Акаши, который привык, что тот целует его, в основном, как изголодавшийся дикий зверь. Губы Кисе скользили, легко обхватывая, он то посасывал, то облизывал язык Акаши так старательно, что последний даже смутился. И пока он раздумывал, что это за порыв нежности, Кисе отстранился и ласково улыбнулся. От такого взгляда Акаши ещё больше оробел. — Сей-чи, ты прекрасен, — Кисе провёл пальцами по гладким щекам, очерчивая линию скул. — Ты такой восхитительный, — его пальцы коснулись губ, немного сжали нижнюю, затем обхватили челюсть. Акаши лишь молча захлопал ресницами. Кисе склонился и снова поцеловал его. — Я правда так считаю. У меня самый красивый парень, — повторил он, оторвавшись наконец от губ. — Я… даже не знаю, что сказать. Захвалил меня совсем. Я обычный, это ты крут… За тобой полкурса бегает, — сказал Акаши, а сам чуть поник. — Пусть бегает, спортом заниматься полезно. Даже не думай ревновать или переживать — не из-за чего, — уже серьезно молвил Кисе. — Но есть один нюанс, о котором я должен тебя предупредить, раз уж мы вместе. Так вот, если я увижу, как ты с кем-то флиртуешь или принимаешь флирт, Сей-чи, я… Нет, я не уйду, так лишь женщины говорят. Я оторву яйца тому парню, а тебя накажу. Сильно. Если это будет девушка, то я при ней тебя так поцелую, что она от этого кончит. Это будет самый развратный поцелуй, который она когда-либо видела, я обещаю. А затем ты будешь неизменно наказан. Я говорю это не для красного словца, ты не думай, что «наказать» — это что-то вроде сладострастного секса для примирения, как в книгах. Нет, не то, Сей-чи, совершенно не то. Так что, запомни, теперь ты лишь мой. В завершении своего монолога Кисе ощутимо сжал одной рукой в паху Акаши. Тот негромко вскрикнул. — Вот ты… собственник. Да не нужен мне никто, придумал тоже — я буду флиртовать с парнем. Фу. — Фу, значит? А я вообще-то тоже парень, — уже со смехом молвил Кисе и снова слился с Акаши в долгом поцелуе.***
И вот наконец работа над картиной была завершена — справился Акаши на три дня раньше заданного срока. Они с Кисе закончили довольно рано вечером, детали Акаши уже сам дописывал — для этого не требовалось присутствия натурщика, поэтому он был милостиво отпущен домой на заслуженный отдых. На следующий день утром Кисе заехал пораньше в общежитие по просьбе Акаши. Открыв дверь в комнату, он увидел, что тот стоял и задумчиво рассматривал свой труд. На полотне размером 150х80 см был изображён стройный юноша с золотистыми волосами, красиво прогнувшись в талии. Тонкие разлетающиеся брови, точеный нос, чувственные губы — лицо притягивало к себе взгляд, хоть его и не было видно полностью… Из Кисе получился отличнейший Гектор — это бесспорно. Кисе подошёл ближе и опёрся на плечо Акаши: — Мда… прекрасно, Сей-чи, главный приз точно твой. Блин, да я тут будто живой, брр, аж мурашки по коже… — Я тут подумываю, что есть ещё три дня и я могу успеть написать какую-то древнегреческую прелестницу, задействовав свою сестру, а эту картину не буду выставлять… — задумчиво молвил Акаши, не отрывая глаз от полотна. — Чего? — от изумления рука Кисе соскользнула. — Это как так? — Она слишком хороша и я… не хочу я, чтобы на неё смотрели. Чтоб на тебя смотрели, — ответил Акаши. — Глупости какие! Ты написал потрясающую работу, потратил время и силы, да и выставка не простая будет, повлияет же на годовую оценку, балбес! Если ты вздумаешь выкинуть такой конёк, то я сам пойду к твоему преподу и расскажу, что ты написал картину и спрятал. Вот! — Ох… Но всё-равно я не хочу, Рёта-кун… Ну ладно, последний аргумент был самый весомый. — То-то же. — Ну тогда мне нужно отнести картину в университет, поможешь? — Конечно. Как такому хрупкому юноше самому таскать это огромное полотно? — заулыбался Кисе и привлёк к себе Акаши, достававшего ему макушкой как раз до подбородка. — Не такой уж я и хрупкий, просто ты дылда…***
Смеясь и шутя по пути, парни отнесли картину в аудиторию практических занятий, старательно завёрнутую в ту самую тёмную ткань, на которой позировал Гектор. Когда Акаши с Кисе зашли, преподаватель как раз был там почти один, если не считать нескольких усердно трудящихся за мольбертами студентов. Сэнсэй рассматривал какое-то время картину, затем довольно похвалил Акаши, сказав, что это именно то, чего он ждал от своего лучшего ученика. Взглянув на стоящего рядом Кисе, он спросил, не это ли сам натурщик. Акаши, немного смутившись, подтвердил и дал фото Кисе для выставки. Затем картина была подписана, завёрнута снова в ткань и вынесена в отдельное помещение при аудитории. Наконец, парни вышли, и Акаши вздохнул с облегчением. — Не верится, что мы закончили. Теперь осталось пережить выставку. Ты будешь голосовать за меня? — Я буду не только голосовать за тебя, но и кое-что ещё делать… — Кисе склонился ближе. — Хочешь, скажу, что? Акаши стало жарко. Он прикусил губу и ответил: — И что же? Они как раз проходили недалеко от туалета, Кисе оглянулся, схватил его за руку и затащил туда. Не обращая ни на кого внимания, он захлопнул за ними дверь кабинки. Акаши только пару раз успел схватить ртом воздух, как Кисе впился в него поцелуем. Их сумки упали на пол. — Кое-что… — шепнул он, расстегивая гакуран Акаши. — Это секс с тобой… Кисе стянул наконец пиджак с желанного тела и отшвырнул его на бачок унитаза. Борясь с мелкими пуговицами на рубашке, он так горячо целовал своего художника, что у того аж ноги подкосились от накатившего возбуждения. — Рёта-кун… не здесь… не надо… — вдруг прошептал Акаши, хватая горячие ладони. Кисе прекратил сражение с застёжками на полпути и в непонимании уставился на лицо напротив. Через секунду до него дошло. — Ты что думаешь, я здесь хочу тебя трахнуть? В твой первый раз? — Ну… а что, нет? — Ты моё глупое маленькое художественное создание. Нет, конечно! Просто хотел немного поразвлечься, вот и всё, — Кисе принялся обратно застегивать рубашку. — Я просто… испугался. Извини, что я подумал так про тебя… Продолжай… — Акаши остановил его руки. — Продолжай, — шёпотом повторил он и потянулся за поцелуем. — Глупый… — Кисе зарылся руками под рубашку Акаши, целуя щёки, шею. — Глупый… и сладкий… Он расстегнул брюки Акаши и стянул их с бельем, через его собственные уже ощущался неплохой стояк. — Дай я сниму их, — пробормотал Акаши, не глядя в глаза Кисе. Тот подумал, что такая инициатива очень даже неплоха для его стеснительного парня. Покрасневший и смущённый Акаши впервые снимал чужие штаны, а бельё и подавно, он и взгляд старался не опускать вниз даже тогда, когда они с Кисе предавались ласкам дома. Поэтому, увидев здесь в такой близости чужой вставший член, он даже на миг растерялся. Кисе притянул Акаши к себе, просунув руку между их тел: — Не волнуйся, Сей-чи, просто делай это вместе за мной… Ты прекрасен в смущении, честно. Заводишь этим нехило. Я потом, наверное, буду с лёгким налётом сожаления вспоминать тебя такого, когда ты развратишься и будешь без тени краски на щеках снимать с меня одежду. — Заткнись, Рёта-кун… — прошептал вконец сконфуженный Акаши, обхватывая ладонью член Кисе. Вскоре парни уже мыли руки и приводили себя в порядок. В туалете было пусто. Когда два довольных студента вышли, то оказалось, что звонок на пары уже был, но они не слышали его, так как почти в тот момент их обоих накрыло оргазмом в кабинке туалета. Omake Акаши занял первое место по итогам голосования на выставке. В награду получил недельный отдых и сертификат на пять тысяч йен от университета.