Земляничный бриз

Даллас. 8 октября 2019. Арена American Airlines Center. Кстати, я прогуглила: никаких фигурнокатательных соревнований на этой арене не проводилось. Самое близкое — хоккей. Мы прилетели вчера, и ночь я спала на расстеленном постельном на диване в гримёрке. Ненавижу кожаные диваны. Но мне снилась она. Я проснулась с мечтательной улыбкой, играющей на губах и даже не думала её убирать. Мне снились непристойности, ой какие непристойности, но оно и объяснимо. Объяснимо тем, что я думаю о ней каждую ночь перед сном. Я решила забыться в мечтах, чтобы поменьше бывать в реальности. Мне стало физически больно её видеть в реальности — сводит живот. Все места, которые я перецеловала во сне — или мечтая — всё прикрыто, и даже нет возможности дотронуться. Но я и не ищу этой возможности, потому что... не имею права? Ей семнадцать. И я буквально на неё работаю. Но это ведь не запрещает мне мечтать? Я встала с дивана, обтянула короткий шёлковый топ, край которого немного замялся во время сна, надела пиджак и брюки, оставленные на стуле, и из холодильника достала бутылку минералки. Окинула взглядом постель, и решила не убирать бельё — эта гримёрная только для Билли: у Финнеаса и Эндрю своя личная, и также арена выделила нам отдельную комнату для общего сбора. А на этой постели я ещё посплю вечером, до концерта. Надеюсь, её никто не уберёт. Часы на запястье — одно из того, что оставила мне мать перед тем, как свинтить к своему любовнику в Швейцарию — показывали полвосьмого утра. Я подхватила сумку с вещами и вышла в коридор. Накануне промытые волосы всё ещё приятно пахли, но я достала бутылёк с земляничной туалетной водой и нанесла её на шею и декольте. Я помню, ей понравился этот запах. Зарядка на планшете была почти на нуле, поэтому я предусмотрительно убрала его в сумку, а с телефона зашла в «облако», чтобы просмотреть расписание Билли на сегодня. 08/10/19 завтрак закажет Лаура в её ресторанчике (?) 10.00 запись подкаста на iHeart podcasts адрес: Midtown, North Avenue NE, Джозеф Ноушн 13.00 iHeartRadio эфир насчёт нового альбома; вопросы у Брэндона адрес: уточнить у Брэндона 16.00 саундчек American Airlines Center; поесть привезёт Финнеас (должен встретиться с гендиректором Warner Music) 20.00 American Airlines Center - шоу В восемь часов — концерт, значит во время саундчека у меня будет около двух часов сна. Или даже больше, если повезёт. В машине каршеринга пахло палёным латексом, поэтому пришлось открыть окна, и возвращаться в отель с ветерком. — С кем спала? — спросила девушка первым делом, как села в автомобиль. — Ты чувствуешь этот отвратительный запах? — Нет, — отрезала Билли. — С кем ты спала? — Со своими навязчивыми мыслями. — Не смешно. — Я и не шутила. Я передала ей молочный коктейль, который купила в ларьке у арены. Когда мы были в Остине пару дней назад — тогда, когда я успешно уебала плохому человечку в нос — мы так и не успели прогуляться по городу, и единственной точкой нашего маршрута помимо арены и конференц-зала был Тако Белл недалеко от арены. Но в Тако Белл и в Лос-Анджелесе можно сходить. Поэтому мы с Мэгги настояли на том, чтобы снова вернувшись в Остин после двух других городов, мы организовали куда-нибудь экскурсию. Для всей команды. И организация, разумеется, на мне. Все ещё чувствуется эта установка, что я недостаточно хороша в менеджменте, чтобы заниматься более важными делами, поэтому закапываясь в мелких скучных делах, я стараюсь доказать себе, что несу пользу. Но девушка с наполовину зелёными волосами вечно заставляет меня думать о ней. Я давно не созванивалась с психологом. Я ей написала, что как только буду в Лос-Анджелесе, сразу же подъеду, но чувствую, я наврала и ей, и себе. Я не настолько больна, чтобы тратить время на такие мелочи; я просто куплю успокоительные, которые продаются без рецепта, и которые не сделают меня овощем в течение недели. Буду посещать тренировки, обниматься с Эйденом и смотреть нетфликс в гордом одиночестве. И всё будет хорошо. Туры никогда не были простыми. А уход близкого человека и подавно. Единственное, о чём я начинала задумываться, это не является ли моя влюблённость в Билли ненормальной зависимостью. Все ли так засыпают, мечтая владеть человеком, мечтая зажать его в своих руках и никогда не отпускать, чтобы чувствовать его запах ради своего собственного спокойствия? Засыпая рядом с ней, но в своих мечтах так сильно разнящихся с реальностью, мне это не кажется диким. Но, думая об этом днём я всё больше опасаюсь саму себя. Что если я и сама не осознаю, насколько меня подкосил этот месяц? Бродя по продуктовому магазину, накидывая в тележку снеков, я слушала в фоновом режиме видео с подборкой мест Остина, которые советуют посетить. Каждое привлёкшее моё внимание, я отправляла в чат «irish und french» — чат с О'Коннелами — но Билли отвергала всё. — Если ты не выберишь одно из шести, что я кидала, мы пойдём на пикник в парк. Даже семи. — я не против парка — Тебя сожрут папарацци. — ты им дашь в лицо Я прикрыла глаза, остановив тележку посреди прохода. Так. Я не хотела, чтобы Финнеас лишний раз вспоминал, о той ситуации. На меня подан иск, в конце-концов, и сейчас я уже думаю, что это была не лучшая идея. Плевать я хотела на менеджмент, Interscope Records и политику их компании, но в фигурном катании ISU ничего не стоит дисквалификацировать меня. Они найдут причину, и источником моей дисквалификации будет даже не Федерация фигурного катания РФ, так заботящаяся о своих фигурстах, а наша собственная Федерация США, которая следует культуре отмены и трясётся за своих спонсоров. А я и так уже просрала один из главных стартов моей жизни. Я окинула взглядом тележку и выложила хлебцы, которые хотела купить себе. Обойдусь. На телефон пришло сообщение. — хотя это было горячо, честно Сердце пропустило пару ударов. Я всё ещё стояла посреди прохода и старалась скрыть глупую улыбку. Это точно не зависимость. Я влюбилась. И сердце пропустило ещё несколько ударов, когда я поняла, что мысль про «зависимость» и «влюбилась» я написала в сообщение, и чуть не отправила. Нервно стерла его и заснула телефон в карман брюк. Эйвери, ты ходишь по тонкому льду. Хотя, Боже, Боже, как бы хотелось под него упасть... Даже, если я после этого умру. Последующие пару часов я занималась организацией обеда для всей команды, проследив, чтобы каждый член стаффа остался накормленый, а после выделила себе пару минут поваляться на всё ещё расстеленом диване в гримёрке Билли. Там не было ни её, ни кого-либо другого, потому что все пошли смотреть новую локацию для meet&greet, который в Далласе будет проводиться на улице за ареной. А я в этот момент вытянула ножки и листала ленту в пинтересте, инсту и тикток. Я завела аккаунт в тиктоке; Эйден убедил, что это всё равно неизбежно, а лучше начинать раньше. Я наотрез отказалась трястись с ним под песни нулевых со слабой хореографией, он осудил меня в ханжестве, а два из двух загруженных мной видео были просто небольшими отрывками катания на льду в LAFSC. Это максимум, что я готова сейчас предложить. Я неосознанно оглядела внешнюю сторону кисти и потом встала, чтобы найти в сумке мазь от ушибов. Бессмысленное занятие, мазать это, ведь раны не успевают затягиваться, как я снова их разбиваю, но это тоже в какой-то степени терапия. Моя психолог убила бы меня, если бы это услышала. Хотя, главная её задача не убить меня, а, наоборот — оставить в живых. Я присела обратно на диван, сложив ноги в удобной позе, а телефон с открытым ютубом отложив перед собой. Я смотрела интервью восходящих звёзд-парников российской сборной, Мишиной и Галлямова, и даже понимая перевод исключительно благодаря субтитрам, от её жантильности и слащавости меня коробило. Скинула ссылку Эйдену. — Неприятная девушка. О партнёре ничего не скажу. — Залечи перелом, восстановись и мы их порвём, — ответил мне он сразу же. Мы с Эйденом и эта российская пара были главным «хэдлайнерами» Internationaux de France. Если судить по контенту и средним баллам. Главное, туда доехать. Финал Гран-при всё равно уже не светит, но было бы приятно не сильно отставать по баллам. А может и обойти их, если будут лажать. Я только сейчас стала просматривать их биографию, интервью и прокаты, и словила себя на мысли, что чувствую превосходство. И мне это понравилось, даже настолько, что я улыбнулась. В фигурном катании физическая подготовка занимает только 10% успеха, остальные 90 — ментальная составляющая. Хотя именно она у меня, кстати говоря, в последнее время хромает. Я остановила интервью и свободными от гипса пальцами начала втирать мазь. А сам её запах, по непонятным причинам, заставил всплыть в моей памяти ночи, когда мы семьёй ездили на поезде через половину Франции, из Гренобля в Париж, когда мы там ещё не жили, на поезде. Это было путешествие. Бабушка брала с собой молоко и мы заливали им ягоды, и ели это прямо на столике в плацкарте: я, Хьюдсон и Сесиль. Печенье в круглых железных банках, мамин вульгарный роман в мягкой обложке и запах её сигарет, который отец будто пытался перебить громким голосом и возбуждёнными возгласами. Я едва не завыла. Поставила будильник на двадцать минут. И заснула, даже не ложась в полный рост. Проснулась я с мыслями о Билли, с чувствами из-за Билли и болью в сердце тоже из-за неё. Я поняла, что во сне всё-таки легла на диван, поэтому сейчас села, подтянув к себе ноги. Это полный бред. Надо найти новую обсессию и переключиться на него. И как назло Мэтти сейчас не с нами, его сменяет другой фотограф. Надо срочно найти новую зависимость. Но, к сожалению, я не так быстро влюбляюсь, как Эйден, например; и я без понятия, как это воплотить в жизнь специально. И, что более удивительно: каким образом семнадцатилетняя девчонка так быстро и надёжно забралась ко мне в душу? Я всегда относилась к ней как к сестре, помогала, защищала, но когда мне стало физически больно от её отсутствия? От того, что она рядом, а я теряюсь в словах и мыслях? И самое глупое, что мне постоянно кажется, что я вижу что-то в ответ. Это знак, что я потеряла голову и надо остановиться. Вариант первый: это просто отношение Билли к подруге. Мы ведь подруги. Я не просто менеджер, я ближе. Проблема только в том, что я начала видеть во всех её действиях... интимность и взаимность. Вариантом вторым является то, что она не глупая и заметила мои чувства, и решила поиздеваться. Поиграть. Это было бы вполне в её духе. А если я сделаю первый шаг, то она сольётся. Третий: это взаимно. Чёрт. Это ведь реально могло бы быть взаимно. Я обратно легла на диван и сложила руки на груди в замок. Я уже чувствовала, как горят мои щеки. Главное, чтобы никто не зашёл, он разрушит мой мир воздушных замков. Я сойду с ума, если она будет подавать какие-то знаки дальше... Перематывая в голове события последних недель, я понимаю, что таких моментов было много — ещё больше тех, что я себе напридумывала, конечно, — но, Боже, как бы было... Боже. Если у неё и правда появились какие-то чувства? Она же уже достаточно взрослая для настоящих чувств? Она видела меня в соплях и слезах, видела после панической атаки, сонную, спящую, с грязной головой, после 16-часового перелёта. А ещё очень красивую в Метрополитен-опере, серьёзную во время работы и безумно счастливую с экрана телевизора, когда мы взяли бронзу на своём первом чемпионате США. Появилось резкое желание закричать в подушку, но тогда весь мой макияж на ней отпечатается. Жар с щёк всё ещё не сошёл, и я поняла, что надо успокаиваться и возвращаться к работе, поэтому встала и сняла с зарядки телефон. Промотав чаты с новыми сообщениями, я просмотрела те, что очень важные, оставив голосовое от Билли напоследок. Как десерт. Присела на край гримёрного стола — оправдав себя тем, что он был достаточно низкий, будто так и создан, чтобы на нём сидеть — и включила её аудио. — Не бубни и не извиняйся, ты слышала, чтобы я когда-то жаловалась? Мне нравится твой голос. Я уронила лицо в ладони. Я умираю. И убийца — Билли О'Коннелл. Я шла по пустому коридору арены, где единственными источниками света были старые серые лампы у потолка, шла уверенным шагом, которым пыталась перекрыть свою неуверенность, которая постоянно находилась со мной на протяжении вот уже двух недель. Меня кидало из гнева в меланхолию по десять раз на дню, и, бывало, я сидела, обедала, и думала о том, что сейчас запишусь к психотерапевту, снимусь в обещанной рекламе Найк, а ещё найду себе парня, который будет ценить меня, а не торчать и ревновать ко всему, что движется. А потом на меня накатывает, и я избиваю стену, едва ли не представляя, что это моё собственное лицо. Но когда Билли стала не отвлечением от проблем, а прямым — и единственным — способом их решения? И, чёрт возьми, всё, что я вижу от неё — не мои фантазии, а значит мне осталось только сделать выбор. Стоит ли рисковать? Я остановилась посередине коридора, и, поняв, что колени от безысходности подкашиваются, присела к стенке. Страшно. Это очень страшно. Если бы я спросила совета у Эйдена, он бы мне сказал не бежать даже от намёка на счастье. «Расстанетесь? Не получится? Окей, уволишься и мы с тобой свалим в Париж, с твоим гражданством будем соревноваться за Францию, а я выйду замуж за твоего брата», — вот, что бы он мне сказал. Но он безответственный, несерьёзный и взбалмошный, а я — нет. Мне бы составить список... Но мне пора прекращать с этой привычкой. Жизнь не вынесешь на лист в два столбика. «Я соскучилась по ней», — пронеслось в моей голове и сердце стиснулось. Где они сейчас? На саундчеке? Конечно же, она не одна. А если бы она была одна, что бы я сделала? Стала бы как-то выводить её на истинные чувства? А стоит ли вообще? Может просто играть и дальше? Зачем мне знать правду, мне и в своих фантазиях хорошо... Я вспомнила, как недели две назад в Хьюстоне я помогала Билли растягиваться перед концертом, и как тихо и глубоко она дышала, а потом переставала, когда я перемещала руки. Моё лицо моментами находилось в считанных миллиметрах от её шеи, и то желание прикоснуться к ней губами... Я правда удивлена, как я сдержалась, ничего не сделала и ничего не прошептала. В сознании пронеслись моменты, как я двигала её ногу, нажимая на внутреннюю часть бедра, задёрнутая вверх футболка... Я прикрыла глаза и сглотнула. Разум начал рисовать то, что в тот вечер не происходило и не могло произойти, а я уже не могла его остановить. Потому что не хотела. Ближайшей дверью в коридоре оказалась какая-то коморка со шкафами и стеллажами коробок, и я туда завернула. Оперевшись левым предплечьем на стену, рукой свободной от гипса я наскоро сорвала петлю с пуговицы брюк, и отпустила пальцы вниз, нащупав уже набухшую чувствительную точечку. Этого не произошло, но ничто не останавливает меня от того, чтобы мечтать: тогда Билли не просто повернула голову чтобы напомнить о себе, а посмотрела мне в глаза, а я нежно прикоснулась губами к её щеке, будто бы спрашивая разрешения. Её запах, который я вдыхала, зацеловывая шею, мягкий животик и чувство полнейшего доверия с её стороны... Она поддавалась моим движениям, а я доказывала, что не обижу. Пришлось закусить нижнюю губу, а лбом уткнуться в стену, чтобы дойдя до пика не издать ни единого звука, в опасении, что кто-то может меня искать. Тяжело дышала, но не доставала пальцы из трусиков, пока не почувствовала полную влажность на них, а достав — уставилась на них, будто эти прозрачные выделения могли мне дать ответ на весь ворох вопросов. Самое забавное, что ни на один из них не было ответа. Я прикрыла глаза, уставше опустила руку вдоль тела и снова погрузилась в тёплые мечтания, где я кому-то нужна, где кто-то хочет меня целовать и шептать слова поддержки, и не просто кто-то, а желательно девушка метр шестьдесят ростом и с зелёными корнями волос. Я прошла в небольшую комнату, находившуюся не так далеко вниз по коридору, и единственные, кого я узнала — были Билли, сидевшая спиной ко мне на низком диванчике, и Дэнни, который сразу же представил меня остальным мужчинам в комнате — новоявленным промоутерам Билли на Коачелле и Лоллапалузе 2020. Они обсуждали какие суммы Билли должна собрать за оба фестиваля, чтобы покрыть все расходы на её рекламу, и какие конкретные песни должна будет исполнить. Проскочило предложение вставить «рекламную речь» посреди её выступления, но Билли отрезала, что не будет ничего рекламировать, что бы то ни было. Напряжение в воздухе стало осязаемым, и я не нашла ничего лучшего, чем подойти к девушке, и положить руку ей на плечо. Дэнни предлагал свои условия, а меня отвлекло то, что Билли чуть дёрнула плечом. Она хотела, чтобы я убрала руку или чтобы двигалась? Что ж, лично я предпочла бы второй вариант. Пока Дэнни сидел в полоборота от нас, я, наплевав на все выводы, к которым пришла за последние пару недель, несильно сжала плечо Билли и ненавязчиво перевела пальцы вверх по шее, обвивая её, и провела пальцем по острому подбородку. Хотела подразнить её, а так получилось, что себя, потому что в один момент она повела головой, и мой палец скользнул дальше вдоль линии её подбородка и даже, кажется, коснулся губы. Я одернула руку. Как раз уже через пару секунд Дэнни сказал: «Ну на этом и закончим», хотя я забыла послушать на чём они договорились. Билли не повернулась. Я не отошла, но и руку к Билли не возвращала. Казалось, палец, который скользнул по губе Билли, пульсировал. Она сводит меня с ума. И эта херня мне точно не видится. И в подтверждение моих мыслей, Билли, обходя диван и направляясь в сторону выхода, не останавливаясь скользнула рукой по моей талии, будто на секунду приобняв. Так часто делал Эйден на льду, чтобы остановить меня, подкатить к себе или сравнять наши скорости. Но это было ни черта не похоже на то, что сейчас сделала Билли... — Эйвери? И уж точно не те эмоции я сейчас испытавала... — Эйв. — Да? — я обернулась. Дэнни махнул рукой, мол, остановись. Сам он закрывал помещение на ключ. Вскоре он подошёл ко мне, круча связку на пальце. Этот человек был настоящим профессионалом. Мужчина в чёрной рубашке и с грязными волосами, потому что просто не успевал толком помыться. Он решал всё. А я только делала, что мне скажут. — Мы за эти две недели толком не виделись помимо организационных мероприятий... — начал он. — Ты как? — Дерьмово выгляжу? — грустно усмехнулась я. — Нет, вообще-то, ты всегда бомбически выглядишь, но ты постоянно онлайн и не приезжаешь в отель, и я видел расстеленное постельное в гримёрке Билли, и... — он кивнул на оббитую руку, которой я сжимала планшет и свой бумажный ежедневник. Чёрт. Но если я их забинтую, то меньше внимания привлекаться не станет. — Не думаешь взять выходной и отоспаться? — Мне нормально, — легко бросила я и пошла по коридору. О'Коннеллы должны были собраться в гримёрке Финнеаса перед концертом; уже совсем скоро само начало. — Эйв... — он догнал меня. Пока мы молчали, единственными звуками были наши шаги, уже отдалённые голоса Билли и промоутеров и звяканье связок бейджев на наших шеях: пропуски, id-карты, карты-ключи. — Спасибо за беспокойство. — Тогда предлагаю выпить сегодня. Ты сегодня всё равно у сцены не нужна. Соберёмся небольшой компанией в баре. — Ты предлагаешь оставить Билли на концерте без двух из трёх менеджеров? — Можем и Брэндона взять, тогда она вообще останется без менеджеров, — своя собственная шутка вызвала у него лающий смех, секрет которого знал он один. — Хорошо, тогда вечером после концерта? — У меня много работы. Сам сказал мне больше спать, и спустя секунду предлагает вечером выпить... — Ладно, — мужчина сдался, а уже у самой гримёрки привлёк моё внимание и протянул мне пачку сигарет, но я помотала головой. Слишком много новых зависимостей за последнее время. И вновь ощутившееся чувство силы воли даже немного воодушевило меня. Предконцертная тусовка в гримёрке всегда состояла из близких Билли и нас троих: я, Дэнни и Брэндон. Я заметила на Брэндоне чёрную кепку и вспомнила о своём желании приобрести такую. Предусмотрительно записала в ежедневник. Мы присоединились в самой середине разговора, а я и не пыталась в него вливаться, погрузившись в свои мысли; и только лишь всплески смеха Билли иногда выталкивали меня на поверхность существования, а мои губы непроизвольно растягивались в улыбке. Я размеренно вертела в руках автоматический карандаш, оперевшись задницей о столик, до тех пор, пока кто-то не подошёл ко мне почти вплотную и не накрыл мой кулак своей ладонью. Я подняла глаза и выдохнула от неожиданности. Билли ухмыльнулась, но руку не убрала. Причем, она поставила обе ноги по бокам от моих, фактически украв мою последнюю возможность сбежать. Она это делает специально, это очевидно, она хищница чёртова, семнадцатилетняя, но такая манипулятивная... И какой у неё мотив? Мысли путались, и я наконец поняла фразу «наэлектризованный воздух»... Коже моих щёк было физически больно от того, что я чувствовала внутри. Я быстро перевела взгляд с её губ на комнату за её плечом; все разошлись, а я не заметила. И что она затеяла..? Идиотка. Я поддавшись минутному желанию снова посмотрела на её губы, зная, что, возможно, шанса увидеть их в такой близи больше не будет, но сразу же высвободила свою руку и выпрямилась. И это была ошибка — наши лица ещё больше сблизились, её серьёзность меня пугала, а я не могла доминировать, потому что мы совершенно одинакового роста, и я отшатнувшись назад, попыталась вылезти и сбежать, но споткнулась о её ноги, и чуть не упала. Выпрямилась, попятилась и не глядя на Билли, кинула: — Готовься к концерту. Завернув в первую попавшуюся открытую дверь я поняла, что это снова та же комната с коробками, но всё равно заперла замок и присела на холодный кафельный пол. Понадобилось глубоко вздохнуть несколько раз, чтобы обуздать все эмоции. Или хотя бы сделать шаг к тому чтобы их обуздать. Приглушить немножко. — Уоу, — тихо выдохнула я сама себе. Пришлось отвлечься от колотящегося сердца и откинуть взглядом комнату — мало ли тут кто-то был. Но из интересного я заметила только коробки виски, альпийского шоколада и ещё каких-то вещей, вероятно, на случай банкета. Отложила свои вещи сбоку от себя и помассировала глаза, стараясь не испортить макияж. Вот это она меня взбодрила... По тому, как я вспотела, и как бьётся моё сердце, можно вывести, что ближайшее кардио в зале можно будет пропустить. Я сложила ноги по-турецки и решила, что останусь тут, пока не начнется выступление, чтобы я могла уйти в её гримёрку, забрать постельное и перетащить всё в гримёрку Финнеаса, и спать там. Выбирая между Финнеасом, с которым мы в последнее время спорим каждый раз, когда видимся, и Билли, из-за которой я ловлю би-панику по несколько раз на день, лучше я посплю там, где нет красивой, но настолько наглой девушки. Я снова посмотрела налево и поднялась на ноги, направившись к стеллажам. Один иск на меня уже подан, поэтому, если кто-то решит написать на меня заявление за кражу бутылки виски, вряд-ли мою репутацию сильно испортит. Тем более, я собираюсь сделать всего пару глотков, только чтобы стало легче. Я открыла незапакованную коробку, и увидела бутылку, из которой уже кто-то отпил. Губы сложились в усмешку: тем более, оказывается, я тут не одна такая. От скуки — и ударившего в голову алкоголя — я начала обдумывать наши с Финнеасом отношения, анализировать, как их можно улучшить, даже написала Клаудии, чтобы узнать, не происходит ли между ними чего-то, что он постоянно такой взвинченный... — Лётай сюда, — написал мне Финнеас. — Куда? — К сцене К выходу на сцену — Зачем? — набрала я, уже шагая по коридору. — Потому что это твоя работа. Я лишь усмехнулась. И проверила сообщения. Клау не ответила. Неужели это я что-то делаю не так? Либо у него и правда какие-то трабблы в личной жизни, и отыгрывается он на мне. Записать его к психологу что-ли? Связать и привезти на сеанс. Сверху экрана выскочила рамочка уведомления: Эйден скинул видео в тиктоке, а я смахнула её и выключила экран — сейчас точно не до тебя, чел. Финнеас сидел на огромном гитарном усилителе, занимаясь своим педалбордом, и лишь кивнул мне в приветствие. Я подошла ближе. — Зачем я была нужна? — А? — он снова оторвал взгляд от своей гитарной примочки и кивнул. —А-а... Билли попросила позвать. Сказала надавить, если будешь отказываться. Я вздёрнула обе брови в абсолютном удивлении, но — не без усилия, конечно — не посмотрела на Билли, которую, входя, заметила краем глаза у выхода на сцену. «Надавить»? Если она хочет поговорить, то надо отсюда валить. Но если я уйду, то покажу, что на меня действуют её манёвры. Я сняла пиджак и кинула его на усилитель рядом с Финнеасом. Мне становилось душно, а ещё страшно. Всё становится очевиднее, и если я разрушу свою жизнь из-за какой-то нелепой влюблённости... Она ещё незрелая, даже если мы что-то начнём, то вряд-ли это долго протянет, мы просто будем закапывать друг друга. У меня панические атаки, мёртвый отец и ответственность в виде действующей спортсменки сборной США, у неё — толпа необузданных фанатов и инфантилизм. Это не сработает. Но от этого не становится менее желанным... — Почему они с Кью расстались? — спросила я просто, чтобы спросить. — К чему этот вопрос? Ты и так всё знаешь. Я промолчала. Значит и он ничего не знает. А может и знать нечего. Я не хотела молчать, чтобы к нам не подошла Билли. — Забей, — проговорила я, пытаясь придумать тему, чтобы продолжить разговор. Финнеас снова посмотрел на меня нечитаемым взглядом, и кивнул на Билли. — Иди к ней и поддержи, или что ты там обычно с ней перед концертом делаешь. Я кратко глянула на девушку. Она прыгала, то ли чтобы согреться, то ли чтобы занять себя чем-то. Ей ещё надо было успеть спуститься под сцену, чтобы эффектно выпрыгнуть на неё с началом bad guy. Но сейчас разминалась она спиной к нам, поэтому, возможно, и не видела, что я пришла. Я засунула руку в карман. Я боюсь её. — Думаю, сегодня она и без меня нормально себя чувствует. Но это глупо — бегать от неё. — Зачем-то же она тебя хотела видеть, — ответил он тоном, говорящим, что больше ему нечего добавить. Я запрокинула голову назад и сжала ткань кармана в кулаке, немного поморщившись от покалывания, когда ткань коснулась разодранной кожи костяшек. Я не хочу с ней говорить. И видеть её не хочу. Могла бы — собрала бы монатки и сбежала бы в Лос-Анджелес, чтобы отдохнуть от неё. Хотя... А почему я не могу? Мне все говорят отдохнуть. Нет. Я помассировала шею и натянула на лицо самоуверенную улыбку, чтобы дать себе хотя бы лишь шанс поверить в неё. Билли со мной играет? Она видит меня слабой? Она догадалась о моих чувствах и решила проверить своё влияние? Нет у неё никакого влияния. Я старше, независимее и осознанее. Я повернулась на пятках, расправила плечи, и решила не завершать нашу игру на счёте 1-1. Чёрта с два я покажу ей, что она может мной управлять, потому что теряю голову каждый раз, когда она в миллиметрах от меня. Это правда. Но ей этого знать не обязательно. Я опёрлась на стену совсем-совсем близко к краю. Меня и сцену отделяла только сама Билли, которая уже практически была видна из-за огромных белых пвх-панелек. Она просто стояла и слушала восклики фанатов разбавляемые трещащами фоновыми звуками — обычно они у меня вызывали непонятную панику, но сейчас будто бы наоборот. Я встала ровно. Билли не обращала на меня внимания. Возможно, она растворилась в голосах кричащих. Моё сердце закололо и я слегка нахмурилась: почему оно болит?.. Сделав пару шагов к девушке, я решила, чёрт с ним, и сделала ещё один, прямо вплотную к ней. Она вздрогнула, но не обернулась. Значит, она всё таки видела, что я пришла. — Привет, — выдохнула она. Я молча закусила губу, но вовремя вспомнила, что я тут не для своего удовольствия. Я слышала её запах, родной, да, именно родной, но держала в голове, что не сейчас мне надо слабеть, слабеть буду в постели в одиночестве. — Финнеас сказал, ты звала меня, — проговорила я ей прямо на ухо. Только лишь для того, чтобы она точно услышала. Разумеется. — Помнишь, я говорила, что у тебя красивый голос? — она повернула голову в полоборота и смотрела куда-то в стену, но будто сквозь неё. — Да, — я ощутила жар в щеках. Да что ж это такое... Её лицо я видела — как минимум, половину — и она, казалось, оставалась невозмутимой. — Это было сегодня. — Ты мне тогда ничего не ответила. — Разве? — Да. — У себя в голове я достаточно ответила. — Да? — Да. — Ты звала меня? — повторила я свой вопрос. — А ты будешь приходить на каждый мой зов? Да. — Это моя работа, — кратко ответила я. — Исключительно? — она чуть повернулась и мы пересеклись взглядами. — Только потому что работа? Она встала ко мне лицом, и несколько секунд держалось молчание; я старалась смотреть только в глаза, но моё внимание привлекла смазанная помада, и я машинально протянула руку к её губам, аккуратно пройдясь пальцем по контуру нижней. И наконец-то я увидела приоткрытый рот и дрожащие ресницы. И испуг, тот самый испуг, который испытала я, полчаса назад. Ликование разлилось горячим озером внутри, но я, контролируя своё тело, лишь ухмыльнулась. Надо валить. Всё это длилось лишь долю секунды, но пока мои щеки не залились позорным румянцем, я на мгновение скользнула пальцем по нижней губе Билли, чуть оттянув её вниз, чтобы добить её, бросила что-то ободряющее насчёт концерта, и ровным шагом ретировалась с закулисной площадки, будто бы самой в тот момент было чем дышать. Я заперлась в гримёрке Билли и лежала на диване, безуспешно пытаясь уснуть, ворочаясь, и в итоге встала у зеркала, впившись в себя взглядом. Что ты натворила, идиотка? Надо возвращаться в Лос-Анджелес. Залечу перелом, разберусь с менталкой, отдохну и буду готовиться к соревнованиям. Я просто устала и придумала себе влюблённость, чтобы найти хоть что-то приятное в этих днях. А ещё мне надо покурить. — Ты на арене? — написала я Дэнни. — Уже нет В мини-холодильнике из алкоголя нашлось только датское пиво. Карлсберг меня категорически не устраивал, поэтому я сходила за той самой кем-то начатой бутылкой виски и устроилась прямо на столике, где Билли красилась перед концертом, так как он и правда был таким удобным, будто специально создан, чтобы сидеть. Села, чтобы выпить и поотвечать на сообщения, а через полтора часа нашла себя в той же позе, но смотрящей эдиты с Билли. Чёртов тикток. Я отложила телефон и вперлась взглядом в белый потолок. До меня дошло осознание, что на самом деле ненавидела себя за то, что забывала об отце и находила утешение в другой. Я не должна была так быстро переключаться, я должна скорбеть, ещё и месяца с его смерти не прошло... А ещё я поняла, что уже слишком поздно всё отрицать перед ней. Я уже не смогу доказать, что все небольшие моменты — которые нежно согревали меня и которые я прокручивала в голове каждый вечер перед сном, — что все они были дружескими жестами, потому что раньше я так не делала. И, возможно даже, Финнеас что-то понял. Может быть, именно поэтому он так бесится на меня? Ревнует сестру? Не одобряет? Голову посетила мысль припереть Зои к стенке и вытянуть из неё информацию, нравлюсь ли я Билли, эта сучка сто процентов всё знает. Но дело то не в Билли. Дело в том, что я ссыкло ебаное, я боюсь дать себе шанс быть счастливой, потому что ненавижу перемены... Я очень хотела написать Эйдену, он ведь, как оказалось, умеет думать и делать правильные выводы, но тогда бы мне пришлось отчитываться перед ним насчёт наших с Билли отношений. Отношений... Я свесила ноги со стола и откинулась спиной на зеркало. Было бы так круто встречаться с ней. Иметь полное право целовать. Построить доверие... Знать, о чем она правда думает. Узнать её жизнь полностью, потому что сейчас мне кажется, у меня нет полного права чего-то требовать от неё. Я хочу заботиться о ней, не думая о том, что о нас могут написать в жёлтой прессе. А самое главное — спать вместе. Помогло бы мне это излечиться от кошмаров? Стали бы мои дни приятнее? Я сошла с ума, я хочу с ней хэппи-энда... Билли захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней плечом. Я быстро сорвала с губ свою мечтательную улыбку, и проверила время: да, уже прошло полтора часа, концерт закончился. Причем, я даже не подумала об этом, когда проверяла часы в прошлый раз. Я покосилась на пустую бутылку, стояющую на краю стола. Билли всё ещё не сдвигалась с места. — Не помешала?.. — Это твоя гримёрная, — я дёрнула плечом. Возможно это выглядело слишком нервно. — Ты какая-то грустная. Я спрыгнула со стола, но не отошла от него, а прислонилась, чтобы иметь точку опоры, и широко улыбнулась. Билли ухмыльнулась. Она была очень красивая... Почему Эйден это заметил ещё несколько месяцев назад, а я только сейчас?.. Я... Блять, она идёт сюда... — Всё хорошо? — снова спросила девушка, встав у дивана. Зря я пила, очень зря, я думала я успею лечь спать и просплю тут всю ночь, всё равно мы уезжаем утром... Я не могла не смотреть на её губы. Помада стёрлась, и так они мне нравились куда больше... Я кивнула. — Где твой пиджак? — тихо проговорила она. — Ты была в пиджаке. — Когда я подходила к тебе у сцены, я была без, — безосознанно, на автомате проговорила я. Какие они на вкус? Её губы. Мои как виски, горькие, естественно, а её то, наверное, нет... — Ты знаешь как заставила меня себя чувствовать перед концертом? — спросила она. Я еле оторвала глаза от её губ. Кожа начала зудеть и не только под гипсом. — Что? Как? Она медленно подошла ко мне, я чувствовала её дыхание; она провела пальцами от моего подбородка к уху и вниз по шее, и я не сдержала рваный вздох. — Вот так. Я вздернула бровь. И она поцеловала меня. Невозможно было открыть глаза, но, приложив усилия, я это сделала, чтобы увидеть покрасневшие щёчки и дрожащие ресницы. Внизу живота сразу же начало тянуть, но я отстранилась и пришлось очень сильно напрячь лицо, чтобы не поддаться порыву коснуться носом её носа, или губами — губ. Из-за этого, наверное, ей показалось, что я злилась. Нет, я не злилась... — Блять, — выдохнула она. Я почувствовала, как холодный воздух комнаты накрывает моё лицо, когда она отшатнулась. Нет. — Прости. Я... Она начала отходить, но я в спешке схватила её руку, которой она придерживала мой подбородок. Надо было что-то сказать, надо было что-то сказать... Она не смотрела на меня, и я боялась, что она начнёт вырываться от смущения, поэтому я выдала первую причину, которую вспомнила: — Тебе семнадцать. Мои губы сохли, я дышала всей грудью, и мне нужны были её губы, Боже, как я давно не чувствовала такого желания... — Что?.. Она вздёрнула брови, точно так же, как это делаю я, и мы пересеклись взглядами. Даже сейчас она выглядела практически невозмутимой. А я как школьница, загнанная в угол. Я боялась той власти, которую она надо мной имеет, как и боялась, что она о ней узнает. Она провела пальчиками по моей шее, вверх, и мои веки прикрылись... — Это единственное, что тебя останавливает? Мне надо больше... Уже поздно что-то прекращать... Прекратим завтра. — Да, — едва слышно произнесла я, и рвано вздохнула, когда почувствовала её губы на своей шее... А я поддалась. Боже... Она целовала, прикусывала и снова зацеловывала отметины, а я лишь думала о том, что из-за гипса у меня нет второй руки, чтобы ухватиться за край стола ради устойчивости, пока первая блуждала по затылку девушки. Мне мало... Я притянула её лицо к своему и впилась в поцелуе. — Мне мало, — прошептала я между нашими губами. — Мне тоже, — ответила она. Кричать хотелось от того, что, возможно, я буду жалеть на следующий день, но тогда она казалась единственным, что дало бы мне дышать, и её язык, проводящий ровную линию от уха к ключице было единственным правильным в этом мире. Не разрывая поцелуя я поменялась с ней местами, и она присела на стол, а я подвинула её подальше, встав между её коленками. Боль в левой кисти отдалась острой иглой где-то в затылке, но Билли уже покрывала мои губы расбросанными поцелуями, так что ничего не имело большего значения. Вдруг она отстранилась и накрыла лицо руками, но я это увидела не сразу, потому что ещё несколько секунд потребовалось чтобы отдышаться и открыть глаза. — Ты будешь жалеть, — сдавленно прошептала она. Я одним пальчиком отодвинула её ладони с лица. Чёрт возьми, она покраснела. Наконец-то. — Не буду, — не задумываясь ответила я. Блять, я не буду, это... — Это лучшее, что происходит за этот чёртов месяц, пожалуйста... — мой голос чуть сорвался, в горле было слишком сухо. И она снова прильнула к моим губам, жадно и пылко, а я водила пальцами по её пояснице... Я аккуратно разомкнула наши губы. Они были такие мягкие, и мокрые, и... — Скажи, если я буду заходить слишком далеко, — прошептала я ей прямо в губы. Она помотала головой. — Делай, что хочешь. — Я серьёзно. — Я тоже, — проговорила она одними губами. — Пожалуйста. Пожалуйста. Я подставила ей свое лицо. Пусть целует сама, если правда хочет. И она не замешкалась. Боже... Я сплю? Я водила пальцами вокруг пупка и чуть ниже, основываясь лишь на том, что нравилось мне самой, и не прогадывала. Её плотная концертная футболка со стразами начала казаться чем-то абсурдным и мешающим, я старалась её задирать, но она цеплялась, и я приподняла её край: — Можно? Я видела, что она замешкалась. Значит, всё-таки она не была так уверена. Она потянулась к краю зеркала и выключила единственный источник света в комнате. — Можно. Из-за этой паузы страстные поцелуи стали не такими страстными, но медленными и глубокими. Мне нравилось чувствовать носом её носик и слышать, как она вздыхает каждый раз когда я провожу рукой по животу — каждый этот вздох был способен уже довести меня до оргазма. Наши тела никогда не были настолько близко, и даже когда я разрывала поцелуй, чтобы отдышаться, я совсем не отводила лица, чтобы не переставать чувствовать её дыхание на себе. Я стянула её футболку и сразу же приложилась губами к коже над грудью. Она пахла так знакомо, но я никогда не была настолько близко к ней. Она начала приподнимать мой топ на спине. — Под ним ничего нет, — предупредила. — Окей. — Не то что бы я тебя останавливаю... — глухо хихикнула я. — Окей, — прошептала она с усмешкой в голосе, и вернулась к моему рту. «Окей, окей»... Либо её очень занимал мой язык, либо она чувствовала себя скованно — она никогда не была так малословна. Тем не менее... Меня воодушевляло, что она меня не останавливала. И... Я всё ещё держала за цель показать ей, кто главнее. Я потянула девушку за руки, не прекращая исследовать её рот языком. Наткнулась на подолокотник дивана и не утруждаясь обойти его, перелезла и легла на расстеленную постель, когда девушка нависла надо мной. Так её покусывания-поцелую быстро стали спускаться ниже, миновав топ, но очерчивая влажные круги вокруг пупка и по кубикам пресса с хорошо прорисованными мышцами; я очень старалась дышать тише. Мои пальцы вплетались в её волосы, притягивая затылок то к нежной коже живота, то ко рту, чтобы не забыть, что она моя... По крайней мере сейчас. — Я соврала, под топом ещё лифчик, — прошептала я ей в губы. — Хотела посмотреть, что ты будешь делать. — Прошла проверку? Я склонила голову на бок, не отрывая взгляда от её пухлых губ. Была бы моя воля, вообще никогда бы не переставала на них смотреть. — Я не знаю, какой был правильный ответ. — Я боялась тебя спугнуть, — прошептала Билли. А я боюсь спугнуть её. — Я никуда не убегу, — прошептала я ей прямо на ухо и прикусила мочку, а она собрала мои руки и, заведя их над моей головой проникнула языком в рот. Мой тихий стон, приглушённый её губами, прозвучал от неожиданности. Я не могла больше доминировать, когда так легко поддаюсь всему, что она со мной делает... Я почувствовала тепло на груди, когда она сквозь одежду поцеловала её. — Сними. — Точно не убежишь? — спросила она, вероятно, просто так, потому что я уже прикрыла глаза от наслаждения, когда она стягивала мой топ, аккуратно придерживая бралетт на месте. В какой-то момент я снова почувствовала это глупое смущение, и притянула Билли за шею к себе, но она снова завела мои руки за голову и, уже удерживая их вместе, прикусила горошинку соска сквозь ткань. Из моих губ снова вырвался тихий стон, который Билли сразу же прикрыла своим поцелуем. — Тише ты... — Я стараюсь, — прошептала я ей в губы. — Тише, — и она снова поцеловала меня. Мокро и жадно. Единственным источником света была светящаяся аварийная табличка «выход» над дверью, но свет её отражался в лампочках на зеркале и зеленоватые отблески засеяли комнату. Она стянула с меня бралетт и вскоре мы поменялись местами, наконец я её прижимала к подушке, и собиралась взять куда больше, чем она взяла у меня. Матовый зановес покрывал мой разум. Хотелось запомнить каждый миг, ибо была вероятность, что это не повторится, но память отказывалась работать. Я не помнила, что было секунду назад. Прошлого будто не существовало. Существовало только «Дальше». Дальше... Билли провела ноготками по моей спине. Я изогнулась. Дальше... Я углубила поцелуй, прижимаясь к ней всем телом. Дальше... Она отстранилась и снова поцеловала прикусив нижнюю губу, вызывая судорожный выдох. Дальше... Существовал жар, разливающийся по моему телу, существовало ощущение её влажного языка на моей груди. Существовали отдалённые голоса в коридоре... Доверяй мне, пожалуйста доверься мне... Поцелуи губ снова перешли в поцелуи шеи. Я спускалась ниже, застёжка её лифчика стала моей преградой. — Помоги, — не то прошептала не то прорычала я. Во тьме, когда глаза не работают вообще, остальные ограны чувств обостряются. Я слышала её дыхание, рваное, тихое, чувствовала её пальцы то на шее, то в волосах, то на скуле. Она снова привлекла меня в поцелуе, и я покорно повиновалась. Наконец я смогла стянуть лифчик и отложила его куда-то за её голову, обняв пальчиками её грудь и оставила длинную влажную дорожку от одного соска к другому, а девушка выгнулась, когда я нежно прикусила её. Только пусть посмеет остановить меня... Я уже не останавлюсь. Но она и не думала; её пальцы всё ещё блуждали по моим волосам, иногда спускаясь к спине, чуть царапая, когда я прикусывала чувствительную кожу у пупка. Все укусы я покрывала поцелуями, боясь создать напряжение, но только я почувствовала подбородком трусики, как во тьме прозвучало тихое: — Стой. Не надо. Я сглотнула и медленно поцелуями поднялась к её лицу. Оперевшись на предплечье левой руки правой я придерживала её за подбородок и поцеловала в губы долго и глубоко. Она ответила. Её язык... Боже, насколько это наивно, надеяться, что у нас может быть будущее? — Хорошо, — проговорила я отстранившись от губ на секунду и в следующую уже снова целовала её. Я очень боялась что это будет последний раз. Но тем не менее: — Хорошо, — и снова впилась в поцелуе мокром и таком необходимом. Я вздрогнула всем телом, когда она дотронулась влажными губам до шеи и старалась не тереться об неё, держать дистанцию, только бы не спугнуть... Пусть сама всё делает, хоть бы это была не ошибка и повторилось ещё раз... От этой мысли закружилась голова. Но мне хотелось всего сейчас... Хотелось продолжения сейчас. Я прижалась всем телом к ней и грудью почувствовала свою же влагу на её сосках отчего в голове туман стал ещё всепоглощающей. Я целовала всё требовательнее, стараясь поцелуями компенсировать то, что сегодня не получу, но в итоге прошептала: — Ты спрашивала, знаю ли я, как я заставила тебя чувстовать?.. — слова путались но она поймет. Я прикусила её нижнюю губу и почувствовала тихий теплый поток воздуха: она выдохнула. — А ты знаешь как сейчас заставляешь чувствовать меня? Предательница, — я тыкнула пальцем в её грудь, а она тихо хихикнула и влажно чмокнула меня в шею, я вздрогнула. — Мне так нравится, как... — начала шептать она, но я толкнула её обратно лопатками на диван и снова жадно поцеловала. Это было хорошо. Это было очень хорошо, но мне было мало. Внизу живота тянуло, а она ничего с этим не делала. Она не дотронулась вообще ни до чего ниже пупка. — Я хочу ещё. Мне надо больше. — Хорошего понемножку. — Пожалуйста... — Я ещё не готова. — Пожалуйста... Ты подсунула мне под нос торт. Зажгла свечки, а задуть не даёшь. — Так я торт? — Ты огонь на свечках. И я снова привлекла её в поцелуе, но устала нависать над ней и просто легла сверху, периодически жалуясь, что она задразнила и убежала. Так я и заснула.